Название: Вложи персты в мои раны
Автор: Юнис Византия
Бета: Wvabra
Жанр: ангст, романс, бытовуха - сложная смесь ))
Персонажи: Какаши, Ирука, Ибики, Сандайме, Хаяте, Анко, Котетсу, Минато, Мизуки остальные вымышлены.
Рейтинг: в целом NC-17 мой любимый, но отдельные главы - без рейтинга.
Статус: не закончен, пишется 5-я глава, а всего будет 9.
Дисклеймер: Кисимото Масаси.
Глава 1Первое послевоенное поколение быстро приобрело вкус к плотской любви. Сарутоби Хирузен осторожно продувает чубук, подкручивая в пальцах. И неудивительно. Взрослые едва смотрели в их сторону. Дел хватало. Живы — уже хорошо, сыты — еще лучше. Остальное потом. Стариковские пальцы аккуратно присоединяют чашку к чубуку. Трубка старая, на пятке трещина и место скручивания успело треснуть уже два раза. Теперь с ней можно только так — не спеша. Но они оба старики — хорошо друг друга понимают: если не дергаться можно и еще пожить. Такие уж были времена, что и сытыми-то были не все и не всегда. С едой перебои, с водой перебои, с одеждой, с топливом, с заказами. Только с сексом у мальчишек перебоев и не было. Тонкий табак подушечки морщинистых пальцев сворачивают в шарик, вертят на весу, уплотняя, сминая по форме чашки. Полные детдома сирот. Далеко ходить не надо, вот она чужая плоть, такая же худая и жилистая, как твоя собственная, одетая в такую же стандартную форменку и так же скучающая по ласке. Когда и как они совершали свои первые опыты, теперь уже неизвестно, лет в 14, наверное. Но в 16 они уже вдохновенно резались на кунаях из-за друг друга. Потом в первый раз успокоились. Шарик табака легко вкатывается на место, пальцы отряхиваются от табачной пыли и трубка уже набитая повисает в воздухе. В 16 резались, а в 18 перестали, разбились на стайки, выяснили сильнейших, и понабились к ним в гаремы по десятку разом. Старик перекладывает трубку из руки в руку, любуется набивкой, потом не торопливо начинает прибирать со стола весь табачный арсенал. Это было нехорошее время и для взрослых, много свар было на пустом месте, делили власть. Через пару лет все стаи сами собой пораспались и стали складываться пары. Последней занимает место в выдвижных ящичках лаковая шкатулка с табаком. Теперь только смахнуть со стола крошки табачного листа и можно вернуться к трубке. И годам к 22 действительно зажили по двое — где это видано такое. Мы в эти годы только обороты набирали, а они уже остепенились. Набили шишек, научились прощать и ценить. Длинная сосновая щепка загорается прямо от пальцев, черный мундштук зажимается между зубов и первая затяжка клонит пламя внутрь чашки. Так и живут. Вспыхивают по временам, конечно, и раздоры, и ревность. Но быстро гаснут. Ходят в гости друг к другу и на могилы к павшим — многих уже перехоронить успели. Совсем взрослые ребята. Все-таки он их поднял почти всех. Дымок повисает перед лицом серебристой занавеской. А кто и есть из одиночек, и тех скоро к рукам приберут. Кроме одного. Но там уж такой случай, что совсем ничем нельзя помочь. И Сарутоби снова вдыхает горький дым.
Квалификационные тесты на звание дзенина в этом году подходили к концу. Последним назначили письменный. Стуча коваными ботинками, в аудиторию вошел главный экзаменатор. Из всех конохцев Морино один, кажется, не считал нужным двигаться бесшумно. Черные полы разлетелись за ним, как паруса пиратской джонки. На ходу приподнялась рука в перчатке и дверь за его спиной сама собой гулко хлопнула. Невольно подумалось, каково тем, кто оказывается у него в подвале, когда он вот так закрывает за собой дверь.
– Все собравшиеся здесь, – экзаменатор сделал весомую паузу, – претендуют на очередное звание. А именно, шестнадцать человек, имена которых я сейчас назову.
Особой необходимости в этом не было. Шестнадцать пар глаз бдительно следили за каждым движением экзекутора, отсутствовавших не наблюдалось.
– Принимать участие в последнем тесте будут только те, кто набрал достаточное количество очков в предыдущих.
Это что еще за новости?
– Таковыми оказываетесь вы все.
Ну конечно, любимая игра Морино-сама — аттракцион "горки" для нервов испытуемых, призванный расшатать душевное равновесие у кого еще можно. Тех, кто не тянет, надо оставить позади, а не тащить с собою на риск и погибель всем, — такими были представления о гуманности у этого человека
– Кроме того, сейчас я зачитаю еще один список.
Обладатели восьми названых имен, покрываясь липким потом, поехали вниз с горки. Общеизвестный факт, что досрочно вылететь с квалификации можно за что угодно.
– Те, кого я назвал, набрали очков достаточно для прохождения квалификации и в последнем тесте могут не участвовать. Встали, покинули аудиторию, увидимся на торжественной церемонии.
Хаяте неслышно поднялся и Ирука, с трудом оторвав взгляд от экзаменатора — умеет же загипнотизировать, старый черт — поймал в воздухе протянутую руку.
– Отстрелялся. Поздравляю. Давай, – шепотом.
– Давай. Удачи тебе, – шепотом в ответ.
Хаяте вышел последним и прикрыл за собой дверь. Морино посмотрел на дверь неодобрительно, словно ждал, что и она уйдет за всеми.
– Теперь я должен представить вам последнего экзаменатора, но он опаздывает, поэтому я изложу условия задачи сам, если у вас нет возражений.
Возражений, естественно, не последовало. Спец дзенин опустил на стол списки и, сцепив руки за спиной, отошел к окну.
– Тест будет на владение информацией, – обратился он к голым веткам за стеклом. – В ходе прочих испытаний вам приходилось доказывать, что вы умеете собрать, интерпретировать и применить ее должным образом исходя из ваших специфических умений. Сейчас вам предстоит продемонстрировать, как вы умеете ее мобилизовать. Нередко именно это спасает жизнь и исход операции.
И повернулся к аудитории, в которой стояла та самая тишина, именуемая звенящей.
– Умения вам больше не помогут. Предполагается, что вся нужная информация у вас уже имеется. И если мы в вас не окончательно ошиблись, это так и есть. О предмете нашего анализа известно немного и не всем, но известно. Кто-то видел, кто-то слышал, кто-то наплёл. Отделить достоверное от недостоверного тоже надо уметь. И если вы испытывали к этому интерес, а вы его испытывали — более или менее достоверный образ явления у вас сложился. Вам остается только изложить его в доступной форме в максимально — внимание! — короткое время. Последнее, что я хочу вам сказать, это то, что всякую возможность проехаться за чужой счет я для вас исключил.
Последовала пауза и все, зная манеру Ибики, сделали "охотничью стойку" на следующие слова.
– Перед вами, – начал он не меняя тона, – чистые листы бумаги. Сейчас вы возьмете ручки и составите словесный портрет Хатаке Какаши. Время пошло.
Одновременно со всеми Ирука схватился за ручку мигом вспотевшей ладонью. Да, задача была иезуитски красивая и сложная. Все знали, что черная маска изредка покидает свое привычное место прилюдно. Но очень редко и ненадолго. Копирующему случалось есть в общественных местах, пожалуй, владелец Ичираку мог кое-что порассказать достоверного. Поговаривали, что некоторые из близкого окружения видели его с открытым лицом чуть ли не каждый день. Но вряд ли те были особо болтливы. Вроде бы однажды в праздничной толпе маску сдернул ребенок, которого попросили поднять повыше. И были люди, которые рассказывали, что вполне прилично успели рассмотреть красивое утонченное лицо гениального шиноби. Крупицы правды, изрядно перемешанные с вымыслом, впрочем, везде рисовали что-то похожее. Но это всё ерунда, Ирука, если уж на то пошло, и сам был в числе "счастливчиков", видевших Копию без маски. Но что же писать? Что же писать? Не могло быть все так просто, было у этого задания двойное дно, а может и тройное...
Морино медленно прохаживался между столами и явно держал под контролем все пространство. Любой всплеск чакры он бы уловил на шорох, в этом можно было не сомневаться. Приглушенный голос едва перекрывал скрип ручек по бумаге:
– Дифирамбы мне от вас не нужны. Сухая сводка: форма носа, губ, подбородка, Шрамы и морщины, если таковые имеются, общая типология черт...
Общая типология? Точеное, немного мальчишеское с прямым носом и мягкой линией губ, оно мелькнуло и исчезло заслоненное спинами, одобрительно гомонящих людей. Дзенин вернулся из дальней миссии точно в день рождения сына и притащился прямо в штаб с корешами и выпивкой, желая угощать каждого встречного. Ируку силком втянули в орбиту чужого счастья и, пока он подбирал слова повежливее (шли бы вы на улицу, парни, здесь же люди работают, да конечно рад за вас, но ведь...), в том же коридоре отловили и шедшего по делам Копию. Тот оценил масштаб катастрофы как-то мигом и враз. Кивнул Ируке, мол, щас я их отсюда уберу.
Вытащил чарку-отёко из рук новоявленного папаши, произнес благопожелания, сдернул маску и выпил. Потом, вернув на место ткань, приобнял потрясенных сограждан и сказал просто: "За такое надо выпить на площади". И вся орава чуть ли не бегом отправилась за ним к выходу. Теперь на судьбе ребенка стояло счастливое знамение, а подошедший Котетсу с улыбкой сказал: "Он их еще до площади залечит и по домам разведет, тихих, как мышки". Но нет, не то это было, не то...
Морино остановился. Выдернул у одного листок прямо из-под ручки.
– Свободен. Сдал.
В сторону единственной девушки только кивнул:
– Про дифирамбы я предупреждал.
Отчего та только вздрогнула и сжалась.
В следующую пару мгновений еще пять листков оказались в руках у экзаменатора.
– Всех, чьи работы я держу в руках, квалификационная комиссия желает видеть завтра утром. Всем всего хорошего.
И зашагал к выходу. Опередив его на несколько шагов, в дверь выскочила неудачливая куноичи с пылающим лицом. Молодые дзенины потолклись у дверей, хлопая друг друга по плечам, и ватагой вывалились сквозь дверной проем. Ирука остался сидеть перед чистым листком бумаги. Он не сдал.
На него как-то сразу навалилась тяжесть двухнедельного квалификационного марафона. Бои, полосы препятствий, задания и все в течение двух самых холодных зимних недель. Мышцы заныли и налились тяжестью. Чакра на нуле. Он медленно взял сумку и поставил к себе на колени, ощущая, сколько сил требует каждое движение. Расстегнул замок...
– Так быстро все закончилось?
В дверях стоял человек, которого теперь уже стопроцентный чунин Ирука не хотел видеть ни в маске, ни без маски.
– Здравствуйте, Ирука-сенсей.
Год отработал в школе — уже для всей деревни "сенсей". Ирука положил ручку в кармашек, застегнул замок и встал. Но Копирующий и не собирался уходить, он уже шел по проходу навстречу. Сталкиваться с ним лбами между столов желания не было, а стоять за столом было неудобно, и чунин снова сел, решив ответить на вопросы, какие будут, и смотаться побыстрей. Пустой листок прятать было уже поздно. Дзенин скосил на него открытый глаз и присел на столешницу напротив, вытянув в проход ноги. Теперь надо через них перешагивать, чтобы пройти к выходу. Что за манера такая, знать, что ты доставляешь другому неудобство своим присутствием и все равно?.. И может вообще лучше потерпевшего провал человека оставить в покое, не затевать с ним разговоров, простая деликатность этого не подсказывает?
– Ирука-сенсей, – голос у Хатаке звучит неожиданно мягко, но серьезно и настойчиво, – вам лучше не быть дзенином.
Ирука открывает рот и закрывает. Потому что достойного ответа сейчас все равно дать не сможет. За такие слова вообще-то надо нос сломать, как минимум. А он с расшалившимся первоклашкой сейчас не в силах справиться, не то, что дать по морде Копирующему.
– Погодите меня калечить, ладно? Дослушайте до конца. Я не раз в своей жизни видел, как люди делают то, чего в глубине души не хотят и знают, что это им не нужно. Это как раз ваш случай. Вы три раза подавали на квалификацию, как только дождались чунинской выслуги — я смотрел — и три раза срезались на полной ерунде.
Ирука молчит. Отчасти потому что не знает, что сказать, отчасти потому что прямота Копии, полузнакомого, в общем-то человека, до того неуместна и неприятна и... кто его просит соваться в чужие дела? Не надо Ируку "залечивать и доводить до дома" он и сам до него дойдет с удовольствием, если кое-кто уберет свои ноги.
– Я вас прошу, – какой все-таки мягкий голос, как к ребенку обращается, только на "вы", – повремените с подачей следующего заявления несколько лет. Вы поймете, что это не ваш Путь. И на нем вы не будете в согласии с самим собой. Иначе вы прошли бы уже сегодня, написав этот тест.
– Вы заблуждаетесь! – Ируку, наконец, прорывает, – Я хотел пройти этот тест, но не решил, что писать?
– Вы видели, как я снимаю маску, когда я пил за здоровье младшего...
– Меня не просили описать, как вы снимаете маску, – перебивая без тени смущения, собственный голос полон металла, и в этом вполне можно черпать силы, – Лицо, которое я видел — не ваше настоящее лицо! Это хенге.
И встает.
До сих пор "настоящее — ненастоящее" — чисто академический интерес. Что нужно написать на листке, чтобы сдать тест? Но увидев застывшего Хатаке, остановившийся зрачок между распахнутых век, Ирука понимает, что сказал правду.
– Ваше настоящее лицо обезображено, Хатаке-сан, и вы никому его не показываете.
Он все еще стоит? Неужели он все еще стоит перед этим человеком? Очнувшись, Ирука перешагивает через неподвижные ноги и идет к выходу, как во сне, вешая на плечо ремень сумки. И у самой двери...
– Ирука-сенсей.
Он останавливается, как вкопанный, но глупо же так стоять спиной, раз уж встал, надо повернуться. Первая мысль – "я ошибся". Потому, что Копирующий стоит всё там же у стола и... улыбается. Был ли он шокирован вообще? Щурит свой правый глаз, почесывает пятерней в затылке.
– Как бы это сказать... я ведь опоздал, так? Если бы я пришел вовремя, вполне возможно, вы сдали бы тест. Поэтому я виновник вашего проигрыша. Давайте поступим так: пойдем сейчас и выпьем, я угощаю. Я расскажу вам кое-что о дзенинстве и чунинстве, мне кажется, вам стоит это знать. А вы, в качестве ответной услуги, расскажите мне, как вы догадались.
"Вы сдали бы тест", "Как вы догадались"... Но вместо этого Ирука вдруг понимает, что предложение пойти и выпить как нельзя более кстати. Потому что иначе надо возвращаться домой, пытаться уснуть и не засыпать, перебирая в голове все этапы этого изматывающего экзамена, ища, где можно было бы набрать больше очков, не проколоться, пройти с лучшими результатами. И знать, что это бесполезно, но все равно ходить по замкнутому кругу. Пойти и выпить — это то, что надо. Причем не с другом, который, хочешь — не хочешь, будет сочувствовать, а с кем попало. Да и потом, интересно же — угадал или нет.
– Давайте...
Автор: Юнис Византия
Бета: Wvabra
Жанр: ангст, романс, бытовуха - сложная смесь ))
Персонажи: Какаши, Ирука, Ибики, Сандайме, Хаяте, Анко, Котетсу, Минато, Мизуки остальные вымышлены.
Рейтинг: в целом NC-17 мой любимый, но отдельные главы - без рейтинга.
Статус: не закончен, пишется 5-я глава, а всего будет 9.
Дисклеймер: Кисимото Масаси.
Глава 1Первое послевоенное поколение быстро приобрело вкус к плотской любви. Сарутоби Хирузен осторожно продувает чубук, подкручивая в пальцах. И неудивительно. Взрослые едва смотрели в их сторону. Дел хватало. Живы — уже хорошо, сыты — еще лучше. Остальное потом. Стариковские пальцы аккуратно присоединяют чашку к чубуку. Трубка старая, на пятке трещина и место скручивания успело треснуть уже два раза. Теперь с ней можно только так — не спеша. Но они оба старики — хорошо друг друга понимают: если не дергаться можно и еще пожить. Такие уж были времена, что и сытыми-то были не все и не всегда. С едой перебои, с водой перебои, с одеждой, с топливом, с заказами. Только с сексом у мальчишек перебоев и не было. Тонкий табак подушечки морщинистых пальцев сворачивают в шарик, вертят на весу, уплотняя, сминая по форме чашки. Полные детдома сирот. Далеко ходить не надо, вот она чужая плоть, такая же худая и жилистая, как твоя собственная, одетая в такую же стандартную форменку и так же скучающая по ласке. Когда и как они совершали свои первые опыты, теперь уже неизвестно, лет в 14, наверное. Но в 16 они уже вдохновенно резались на кунаях из-за друг друга. Потом в первый раз успокоились. Шарик табака легко вкатывается на место, пальцы отряхиваются от табачной пыли и трубка уже набитая повисает в воздухе. В 16 резались, а в 18 перестали, разбились на стайки, выяснили сильнейших, и понабились к ним в гаремы по десятку разом. Старик перекладывает трубку из руки в руку, любуется набивкой, потом не торопливо начинает прибирать со стола весь табачный арсенал. Это было нехорошее время и для взрослых, много свар было на пустом месте, делили власть. Через пару лет все стаи сами собой пораспались и стали складываться пары. Последней занимает место в выдвижных ящичках лаковая шкатулка с табаком. Теперь только смахнуть со стола крошки табачного листа и можно вернуться к трубке. И годам к 22 действительно зажили по двое — где это видано такое. Мы в эти годы только обороты набирали, а они уже остепенились. Набили шишек, научились прощать и ценить. Длинная сосновая щепка загорается прямо от пальцев, черный мундштук зажимается между зубов и первая затяжка клонит пламя внутрь чашки. Так и живут. Вспыхивают по временам, конечно, и раздоры, и ревность. Но быстро гаснут. Ходят в гости друг к другу и на могилы к павшим — многих уже перехоронить успели. Совсем взрослые ребята. Все-таки он их поднял почти всех. Дымок повисает перед лицом серебристой занавеской. А кто и есть из одиночек, и тех скоро к рукам приберут. Кроме одного. Но там уж такой случай, что совсем ничем нельзя помочь. И Сарутоби снова вдыхает горький дым.
Квалификационные тесты на звание дзенина в этом году подходили к концу. Последним назначили письменный. Стуча коваными ботинками, в аудиторию вошел главный экзаменатор. Из всех конохцев Морино один, кажется, не считал нужным двигаться бесшумно. Черные полы разлетелись за ним, как паруса пиратской джонки. На ходу приподнялась рука в перчатке и дверь за его спиной сама собой гулко хлопнула. Невольно подумалось, каково тем, кто оказывается у него в подвале, когда он вот так закрывает за собой дверь.
– Все собравшиеся здесь, – экзаменатор сделал весомую паузу, – претендуют на очередное звание. А именно, шестнадцать человек, имена которых я сейчас назову.
Особой необходимости в этом не было. Шестнадцать пар глаз бдительно следили за каждым движением экзекутора, отсутствовавших не наблюдалось.
– Принимать участие в последнем тесте будут только те, кто набрал достаточное количество очков в предыдущих.
Это что еще за новости?
– Таковыми оказываетесь вы все.
Ну конечно, любимая игра Морино-сама — аттракцион "горки" для нервов испытуемых, призванный расшатать душевное равновесие у кого еще можно. Тех, кто не тянет, надо оставить позади, а не тащить с собою на риск и погибель всем, — такими были представления о гуманности у этого человека
– Кроме того, сейчас я зачитаю еще один список.
Обладатели восьми названых имен, покрываясь липким потом, поехали вниз с горки. Общеизвестный факт, что досрочно вылететь с квалификации можно за что угодно.
– Те, кого я назвал, набрали очков достаточно для прохождения квалификации и в последнем тесте могут не участвовать. Встали, покинули аудиторию, увидимся на торжественной церемонии.
Хаяте неслышно поднялся и Ирука, с трудом оторвав взгляд от экзаменатора — умеет же загипнотизировать, старый черт — поймал в воздухе протянутую руку.
– Отстрелялся. Поздравляю. Давай, – шепотом.
– Давай. Удачи тебе, – шепотом в ответ.
Хаяте вышел последним и прикрыл за собой дверь. Морино посмотрел на дверь неодобрительно, словно ждал, что и она уйдет за всеми.
– Теперь я должен представить вам последнего экзаменатора, но он опаздывает, поэтому я изложу условия задачи сам, если у вас нет возражений.
Возражений, естественно, не последовало. Спец дзенин опустил на стол списки и, сцепив руки за спиной, отошел к окну.
– Тест будет на владение информацией, – обратился он к голым веткам за стеклом. – В ходе прочих испытаний вам приходилось доказывать, что вы умеете собрать, интерпретировать и применить ее должным образом исходя из ваших специфических умений. Сейчас вам предстоит продемонстрировать, как вы умеете ее мобилизовать. Нередко именно это спасает жизнь и исход операции.
И повернулся к аудитории, в которой стояла та самая тишина, именуемая звенящей.
– Умения вам больше не помогут. Предполагается, что вся нужная информация у вас уже имеется. И если мы в вас не окончательно ошиблись, это так и есть. О предмете нашего анализа известно немного и не всем, но известно. Кто-то видел, кто-то слышал, кто-то наплёл. Отделить достоверное от недостоверного тоже надо уметь. И если вы испытывали к этому интерес, а вы его испытывали — более или менее достоверный образ явления у вас сложился. Вам остается только изложить его в доступной форме в максимально — внимание! — короткое время. Последнее, что я хочу вам сказать, это то, что всякую возможность проехаться за чужой счет я для вас исключил.
Последовала пауза и все, зная манеру Ибики, сделали "охотничью стойку" на следующие слова.
– Перед вами, – начал он не меняя тона, – чистые листы бумаги. Сейчас вы возьмете ручки и составите словесный портрет Хатаке Какаши. Время пошло.
Одновременно со всеми Ирука схватился за ручку мигом вспотевшей ладонью. Да, задача была иезуитски красивая и сложная. Все знали, что черная маска изредка покидает свое привычное место прилюдно. Но очень редко и ненадолго. Копирующему случалось есть в общественных местах, пожалуй, владелец Ичираку мог кое-что порассказать достоверного. Поговаривали, что некоторые из близкого окружения видели его с открытым лицом чуть ли не каждый день. Но вряд ли те были особо болтливы. Вроде бы однажды в праздничной толпе маску сдернул ребенок, которого попросили поднять повыше. И были люди, которые рассказывали, что вполне прилично успели рассмотреть красивое утонченное лицо гениального шиноби. Крупицы правды, изрядно перемешанные с вымыслом, впрочем, везде рисовали что-то похожее. Но это всё ерунда, Ирука, если уж на то пошло, и сам был в числе "счастливчиков", видевших Копию без маски. Но что же писать? Что же писать? Не могло быть все так просто, было у этого задания двойное дно, а может и тройное...
Морино медленно прохаживался между столами и явно держал под контролем все пространство. Любой всплеск чакры он бы уловил на шорох, в этом можно было не сомневаться. Приглушенный голос едва перекрывал скрип ручек по бумаге:
– Дифирамбы мне от вас не нужны. Сухая сводка: форма носа, губ, подбородка, Шрамы и морщины, если таковые имеются, общая типология черт...
Общая типология? Точеное, немного мальчишеское с прямым носом и мягкой линией губ, оно мелькнуло и исчезло заслоненное спинами, одобрительно гомонящих людей. Дзенин вернулся из дальней миссии точно в день рождения сына и притащился прямо в штаб с корешами и выпивкой, желая угощать каждого встречного. Ируку силком втянули в орбиту чужого счастья и, пока он подбирал слова повежливее (шли бы вы на улицу, парни, здесь же люди работают, да конечно рад за вас, но ведь...), в том же коридоре отловили и шедшего по делам Копию. Тот оценил масштаб катастрофы как-то мигом и враз. Кивнул Ируке, мол, щас я их отсюда уберу.
Вытащил чарку-отёко из рук новоявленного папаши, произнес благопожелания, сдернул маску и выпил. Потом, вернув на место ткань, приобнял потрясенных сограждан и сказал просто: "За такое надо выпить на площади". И вся орава чуть ли не бегом отправилась за ним к выходу. Теперь на судьбе ребенка стояло счастливое знамение, а подошедший Котетсу с улыбкой сказал: "Он их еще до площади залечит и по домам разведет, тихих, как мышки". Но нет, не то это было, не то...
Морино остановился. Выдернул у одного листок прямо из-под ручки.
– Свободен. Сдал.
В сторону единственной девушки только кивнул:
– Про дифирамбы я предупреждал.
Отчего та только вздрогнула и сжалась.
В следующую пару мгновений еще пять листков оказались в руках у экзаменатора.
– Всех, чьи работы я держу в руках, квалификационная комиссия желает видеть завтра утром. Всем всего хорошего.
И зашагал к выходу. Опередив его на несколько шагов, в дверь выскочила неудачливая куноичи с пылающим лицом. Молодые дзенины потолклись у дверей, хлопая друг друга по плечам, и ватагой вывалились сквозь дверной проем. Ирука остался сидеть перед чистым листком бумаги. Он не сдал.
На него как-то сразу навалилась тяжесть двухнедельного квалификационного марафона. Бои, полосы препятствий, задания и все в течение двух самых холодных зимних недель. Мышцы заныли и налились тяжестью. Чакра на нуле. Он медленно взял сумку и поставил к себе на колени, ощущая, сколько сил требует каждое движение. Расстегнул замок...
– Так быстро все закончилось?
В дверях стоял человек, которого теперь уже стопроцентный чунин Ирука не хотел видеть ни в маске, ни без маски.
– Здравствуйте, Ирука-сенсей.
Год отработал в школе — уже для всей деревни "сенсей". Ирука положил ручку в кармашек, застегнул замок и встал. Но Копирующий и не собирался уходить, он уже шел по проходу навстречу. Сталкиваться с ним лбами между столов желания не было, а стоять за столом было неудобно, и чунин снова сел, решив ответить на вопросы, какие будут, и смотаться побыстрей. Пустой листок прятать было уже поздно. Дзенин скосил на него открытый глаз и присел на столешницу напротив, вытянув в проход ноги. Теперь надо через них перешагивать, чтобы пройти к выходу. Что за манера такая, знать, что ты доставляешь другому неудобство своим присутствием и все равно?.. И может вообще лучше потерпевшего провал человека оставить в покое, не затевать с ним разговоров, простая деликатность этого не подсказывает?
– Ирука-сенсей, – голос у Хатаке звучит неожиданно мягко, но серьезно и настойчиво, – вам лучше не быть дзенином.
Ирука открывает рот и закрывает. Потому что достойного ответа сейчас все равно дать не сможет. За такие слова вообще-то надо нос сломать, как минимум. А он с расшалившимся первоклашкой сейчас не в силах справиться, не то, что дать по морде Копирующему.
– Погодите меня калечить, ладно? Дослушайте до конца. Я не раз в своей жизни видел, как люди делают то, чего в глубине души не хотят и знают, что это им не нужно. Это как раз ваш случай. Вы три раза подавали на квалификацию, как только дождались чунинской выслуги — я смотрел — и три раза срезались на полной ерунде.
Ирука молчит. Отчасти потому что не знает, что сказать, отчасти потому что прямота Копии, полузнакомого, в общем-то человека, до того неуместна и неприятна и... кто его просит соваться в чужие дела? Не надо Ируку "залечивать и доводить до дома" он и сам до него дойдет с удовольствием, если кое-кто уберет свои ноги.
– Я вас прошу, – какой все-таки мягкий голос, как к ребенку обращается, только на "вы", – повремените с подачей следующего заявления несколько лет. Вы поймете, что это не ваш Путь. И на нем вы не будете в согласии с самим собой. Иначе вы прошли бы уже сегодня, написав этот тест.
– Вы заблуждаетесь! – Ируку, наконец, прорывает, – Я хотел пройти этот тест, но не решил, что писать?
– Вы видели, как я снимаю маску, когда я пил за здоровье младшего...
– Меня не просили описать, как вы снимаете маску, – перебивая без тени смущения, собственный голос полон металла, и в этом вполне можно черпать силы, – Лицо, которое я видел — не ваше настоящее лицо! Это хенге.
И встает.
До сих пор "настоящее — ненастоящее" — чисто академический интерес. Что нужно написать на листке, чтобы сдать тест? Но увидев застывшего Хатаке, остановившийся зрачок между распахнутых век, Ирука понимает, что сказал правду.
– Ваше настоящее лицо обезображено, Хатаке-сан, и вы никому его не показываете.
Он все еще стоит? Неужели он все еще стоит перед этим человеком? Очнувшись, Ирука перешагивает через неподвижные ноги и идет к выходу, как во сне, вешая на плечо ремень сумки. И у самой двери...
– Ирука-сенсей.
Он останавливается, как вкопанный, но глупо же так стоять спиной, раз уж встал, надо повернуться. Первая мысль – "я ошибся". Потому, что Копирующий стоит всё там же у стола и... улыбается. Был ли он шокирован вообще? Щурит свой правый глаз, почесывает пятерней в затылке.
– Как бы это сказать... я ведь опоздал, так? Если бы я пришел вовремя, вполне возможно, вы сдали бы тест. Поэтому я виновник вашего проигрыша. Давайте поступим так: пойдем сейчас и выпьем, я угощаю. Я расскажу вам кое-что о дзенинстве и чунинстве, мне кажется, вам стоит это знать. А вы, в качестве ответной услуги, расскажите мне, как вы догадались.
"Вы сдали бы тест", "Как вы догадались"... Но вместо этого Ирука вдруг понимает, что предложение пойти и выпить как нельзя более кстати. Потому что иначе надо возвращаться домой, пытаться уснуть и не засыпать, перебирая в голове все этапы этого изматывающего экзамена, ища, где можно было бы набрать больше очков, не проколоться, пройти с лучшими результатами. И знать, что это бесполезно, но все равно ходить по замкнутому кругу. Пойти и выпить — это то, что надо. Причем не с другом, который, хочешь — не хочешь, будет сочувствовать, а с кем попало. Да и потом, интересно же — угадал или нет.
– Давайте...
@темы: Ирука, Какаши, размер: миди (от 20 до 70 машинописных страниц), жанр: романтика, Ибики, Хаятэ, жанр: ангст
