Он и небо

[klinki]

Название: Он и небо. Первые 2 главы из 4-х.
Автор:  Akuma4
Бета:  Бабушка Хай-Хай ^^
Фандом: Наруто.
Пейринг: Шикаку / Шикамару, Хидан / Шикамару .
Статус: Закончен.
Рейтинг: общий NC - 17.
Жанр: Юмор, Эротика.
Размер: Midi
Дисклеймер: Кисимото Масаси.
Предупреждение: некоторое ООС, инцест, нон-кон, мат.
Размещение: Разрешено.
От автора: Выкладываю первые две части, ибо во-первых - весь фик в один пост не влезет, а во-вторых - боюсь напугать количеством букв ^^
P.s. Тапки принимаются в неограниченном количестве, но с мягкой подошвой, пжлста >____<



1.


Воздух свежий, прохладный. Но не бодрит спросонья. Голову от подушки таки не отклеить. Значит ещё рано. Шикамару перевернулся со спины на левый бок. Так обзор с окна лучше. Видно меньше земли, больше неба. То, что надо.
Тёмное облако, похожее на профиль Ибики, стремительно несло на юг. Шикамару улыбнулся. Наверняка, там, куда летел двойник Морино, вскоре пройдёт дождь с градом. От палача Конохи не жди хорошего даже с неба.
Дальше проплыла стайка китов, из трёх особей, и плюшевый Акамару. После ещё пары тучек, похожих на пепельницы, младший Нара прикрыл глаза с мыслью, что надо ещё поспать. И уснул.

Через два часа кровать была уже заправлена. На поверхности одеяла ни единой морщинки. Подушка ровно лежала на самом верху, белея накрахмаленной наволочкой.
Шикамару стоял у зеркала, всматриваясь в отражение. Волосы из хвоста нигде не выбиваются. Жилетка старательно выглажена, на материи цвета хаки ни пятнышка. Всё так. Тёмные глаза придирчиво рыскали по одежде в поисках малейшего изъяна. Пуговицы пришиты крепко, нитки с кончиков рукавов не торчат. Носки одинаковые…
Шикамару горько вздохнул. Опять. Он знал это своё настроение. Чего притворяться? Ему просто хотелось запереться и не выходить. Сидеть на краю кровати и считать облака. До конца жизни.
И весь этот приступ перфекционизма связан лишь с желанием подольше задержаться в своей комнате. В единственном месте, куда Шикамару приходит, когда уже всё сделал, всё всем сказал, обо всё позаботился. В месте, где только он и небо. И никого больше.
Юный чунин на миг, концентрируясь, закрыл глаза. Тёмная морщинка легла на своё привычное место между насупившимися бровями. Напряжённое тело постепенно начало терять свои угловато-дрожащие контуры, выпрямляясь, свободнее разводя плечи в стороны.
Всё. Утреннее чувство безнадёги в который раз капитулировало, оставив за собой труп хорошего настроения.
Шикамару сложил два указательных пальца, направив на дверь, и резко разомкнул. Теневая тревожная нить у порога беззвучно лопнула. Нара, проверив напоследок, все ли нужные вещи при нём, наконец вышел.

Отец сидел за столом, вяло читая газету. За его спиной активно мельтешила миниатюрная женщина в оранжевом платье, нарочито громко гремя посудой. Мать Шикамару то и дело задевала Шикаку локтём, либо брызгала на него водой, отряхивая вымытые тарелки. Йошино нервно кусала губы, но ничего не говорила.
Не нужно обладать IQ в 200 баллов, чтобы понять, что родители опять поссорились. У Шикамару болезненно заныли виски. Снова их мирить. Чувствуя себя игрушкой, которой придётся играть сразу с двумя детьми, он тихо появился на кухне, облокотившись о дверной косяк.
- Охаё, - поддельно детским голосом прощебетал пожелание доброго утра. - Что готовишь, мам?
Йошино, обернувшись, тут же расплылась в широкой улыбке. Взрослый сын, стоя на цыпочках, старательно втягивал носом витающие запахи, определяя содержимое кастрюли. Он не мог не радовать. Шикаку поднял глаза на подростка и махнул рукой, приглашая сесть рядом.
- Когда поешь, скажи что вкусно. Скажи, что просто волшебно, - сразу предостерёг быстрый шёпот на ухо, стоило молодому чунину подсесть к отцу.
Шикаку сначала показал ему пальцем на сковородку в раковине, а потом на свою левую руку, кисть которой покраснела и распухла.
- Целилась в голову, спасла лишь реакция, - пояснил тоо-сан, пряча покалеченную ладонь в мокрое полотенце.
Хозяйка зло нахмурилась, буравя спины мужчин взглядом. Йошино было ясно, что муж с сыном секретничают про неё.
- Не смей жаловаться, гад! - на крики жены, Шикаку уже не реагировал. Но сына заметно тряхнуло.
- Получил по заслугам, теперь сиди и не бубни под нос, как старик! - Йошино была готова треснуть мужа сковородкой ещё раз. - Я готовлю замечательно! За_ме_ча_тель_но!! Даже Иноичи говорил, что никогда не ел ничего подобного! А Чоуза вообще хотел нас развести, чтобы я готовила только для него! Понятно? А ты! Ты! Неблагодарная сволочь!
Вулкан в оранжевом платье, наконец взорвался. Йошино кричала и махала кулаками, пинала стул, на котором, застыв, сидел Шикаку, и топала ногами, чуть ли не дырявя каблуками пол. Через минуту вербальный ураган жены иссяк, и начался ливень из слёз с переменными обрывками фраз типа: «всё из-за тебя…», «столько лет я…», «а ты…», «ненавижу». Маленькие округлые плечики надрывно вздрагивали, по щекам чёрными нитками стекала тушь. Шикаку встал и осторожно, ожидая удара, притянул женщину к себе. Йошино, не отбиваясь, прижалась к крепкой груди и затихла.
Чуть постояв так, супруги, продолжая молчать, в обнимку пошли в сторону спальни.
Шикамару закатил глаза. Пора сваливать. Меньше всего, после скандала, он хотел ещё и услышать стоны родителей за стеной.
Попробовав с тарелки отца пересоленный рис, он выплюнул всё в салфетку и отправился в штаб.

Улица встретила подростка пыльным ветром.
Понедельник. Людей мало, все чем-то заняты. Шикамару, сунув руки в карманы, никуда не спешил. Сонно смотрел по сторонам, пиная попадающиеся камни. Взгляд упал на крупного мужчину в поварском колпаке, открывающего двери «Ичираку». Пустой желудок скрутило восьмёркой от одной мысли о еде. Нет. Сначала нужно узнать, сколько дел накопилось за прошлый день. Завтрак подождёт. Живот несогласно заурчал, когда Нара снова затопал, удаляясь от соблазнительных ароматов из закусочной

Из штаба несло спиртом. Не сакэ, а именно спиртом, как из больничной лаборатории.
Лёгкий сладкий запах сакэ можно услышать, сидя в пятничный вечер где-нибудь в кафе, когда гражданские отмечают конец трудовой недели, распечатывая маленькую бутылочку, перед тем как пойти домой.
Шиноби если и начинали расслабляться, то одной бутылочкой это, как правило, не обходилось...
Пили все. Пили много. А потом, когда напивались до зелёных чертей, начинали пить ещё больше, чтобы мозг был не способен порождать даже галлюцинации. И после всего на месте пьянки обычно стоял именно такой запах.
Шикамару зашёл внутрь, чувствуя, что хмелеет от одного воздуха.
- Мм… - прикрывая с непривычки нос, - хоть бы окна открыли, что ли?- Нара остановился у стола, за которым сидел Иваши. По первому взгляду на чунина Шикамару понял, что похмелье Татами уже не мучает. Оно его убило. Иваши вниз лицом лежал на чьем-то отчёте, обильно пуская на него слюни.
За следующим столом, в куче рваной мятой бумаги, валялся Изумо. А слева, в обнимку с мусорным ведром, заливисто храпел Котетцу.
Лицо Хагане было заботливо кем-то разбито всмятку, а его изорванный хитай висел на стене, пригвождённый несколькими сенбонами. Ясно. Ширануи вчера снова играл в дартс.

Генма же, в отличие от чунинов, не спал. Он бодро ругался сам с собой, забившись под карниз, то и дело угрожая невидимому собеседнику, что выколет тому глаза.
Намиаши, сквозь сон слыша напарника, принимая все угрозы на свой счёт, умудрялся материться одними согласными.
- Шикамару?- парень повернулся на голос. За спиной никого не было.
- Я тут, - прохрипел голос снизу.
Ирука, не имея сил встать, лёжа на спине, смотрел на Шику. Длинные волосы спутались и были все в пыли, словно головой Умино подметали двор. Сенсей виновато пожал плечами.
- Резинку проспорил Куренай,- наконец промямлил с пола.
- Да мне всё равно, - Шикамару нагнулся, поднимая своего бывшего учителя, и мягко опустил его в кресло.
- А мне вот жаль…- продолжил нудеть Умино,- хорошая была, зелёная…
- Что-то справляли или так? - поинтересовался Нара.
- Или как? - непонимающе уставился на парня, Ирука. - Это всё Котетцу… он вчера родился… нашёл день, идиот.
- Значит, день рождения Хагане отмечали, - Шикамару снова посмотрел на счастливого именинника, которому подарили пару выбитых зубов, расцеловав кулаками.
Глядя на чунина, Нара решил, что в сентябре отпразднует своё рождение дома, за запертой дверью. А лучше свалит на миссию. Кстати о ней…
- Ирука-сенсей, наверно глупо сейчас спрашивать, но есть ли какие-нибудь свободные миссии?
Почти уснувший Умино, снова открыл глаза, без особого удовольствия глядя на парня:
- Ну, не сказал бы, что это прям такая уж миссия. Всё от ранга С уже разобрали, - наконец заговорил Ирука, - так, небольшое поручение от Цунадэ-сама. - рука сенсея махнула в сторону стола.- Это… о чём я? Ага. Тот свиток видишь? С синей лентой. Да, скинь бутылки, свиток прямо за ними. Ээ, нет, погоди! Не скидывай! Одну дай мне. Нашёл? - Шикамару поднял свёрнутый в рулон пергамент, перевязанный шёлковой лентой, поверх которой красовалась печать с кандзи огня.
- Что внутри ? - спросил Нара, протягивая недопитую бутылку.
- Да так. У Тсучикаге недавно родился внук, - сипло начал, - но поскольку старик не отличается особой сговорчивостью и гостеприимством, остальные каге никогда не поздравляют его лично. Не с общенациональными праздниками, ни с личными, а посылают своих людей с поздравительными записками.- Ирука жадно отхлебнув прямо из горла, кисло сморщился. - Признаться, я бы послал и голубя… - чуть более заплетающимся голосом продолжил,- но вот, все эти приличия перед каге не позволяют. - икнул, - да и птичку жалко. Наверняка же прихлопнет. Типа это оскорбление, получить письмо от пернатого, самому правителю Страны Земли, мать его...
Нара оторвался от изучения свитка, заслышав тихий храп. Сенсей, как сытый кот свернувшись в кресле, прижимал к груди уже пустой бутыль. Шикамару хмыкнув, накрыл Ируку чьей-то забытой курткой и пошёл собираться.



Путь к Стране Земли лежал через селения Скрытого Водопада и Скрытой Травы. То есть, до Ивы как минимум три дня бега по веткам. Нужно ещё учесть, что в Скрытой Траве далеко не всё так замечательно. После того, как там гостил Орочимару, Куса приобрела статус притона для разного рода шаек, состоящих сплошь из нукенинов и просто отбросов.
Значит, идти всё-таки через Таки.
Шикамару пометил на карте нужный маршрут, с аппетитом наворачивая вторую порцию рамена. Повар Тэути заботливо накидывал в тарелку чунина побольше рубленых яиц и зелени. Нара с благодарностью давился, стреляя глазами в сторону раскрасневшейся Аямэ.
- Спасибо, Тэути-сан, - отодвигая третью тарелку, выдавил Шика.- Я с таким удовольствием даже дома не ем. - честно признался.
- На здоровье, мальчик, на здоровье, - повар нахохлился от удовольствия, слушая как опять хвалят его стряпню. Аямэ, всё ещё стесняясь пристального взгляда молодого шиноби, убрала посуду.
- Доброй дороги, Нара-сан, - тихо прошептала, опять покраснев.
- Ага, спасибо, - Шикамару поднялся, и, на прощанье подмигнув дочке повара, пропал за дверной ширмой.

Селение Скрытого Водопада казалось Шике окраиной Конохи. Та же жёлтая глина под ногами, те же раскидистые вековые дубы да клёны. Воздух разве что чуть более влажный.
Нара расслабленно двигался вперёд, прыгал с дерева на дерево, наблюдая, как его тень на земле делала то же самое.
И не то чтобы чунину доставляло такое удовольствие идти за три деревни на поклон к старому мизантропу. Просто находиться дома нравилось Шикамару ещё меньше. А слоняться по улицам без дела, когда даже Чоджи где-то на миссии, перспектива весьма унылая.
И дело ведь вовсе не в родителях. Нара понимал, как крупно ему повезло не пополнить собой ряды послевоенных сирот. Полноценная семья в нынешнее время - роскошь.
Но что-то грызло, тянуло вон из-под родной крыши. Или же наоборот, как сегодня утром, умоляло забиться в угол, закрывшись на все замки.
Шика не понимал. Переходной возраст? Буйство гормонов? Что?
Ему шестнадцать. Дурь в голове, даже в такой умной как его, вполне можно объяснить и понять. Но как с этим жить?

Шике вспомнилось, как пару лет назад, Киба с самым серьёзным выражением, на которое было способно его ещё по-детски круглое лицо, рассказывал, сидя рядом с ним и Шино, про свои первые утренние стояки.
Инудзука, маково-красный, сбивчиво делился опасениями, что возможно он болен. Даже смертельно. На что Шино, весомо поправив очки, заявил, что в таком случае тоже болен. Шикамару наслушавшись всех ужасов, прикрыв пах, отсел от парочки подальше. Тогда он ещё этим не «болел». Абураме, с минуту помолчав, сдался и заржал, прозвав обоих мелкими тупицами.
После краткого курса про половое взросление от Шино, Киба, в конец засмущавшись, убежал домой. Шикамару же сидел и молча радовался, что избежал участи Инудзуки.
В ту же ночь после интимного разговора Нара проснулся весь в поту, крепко сжимая в руке набухший член. Он понял, почему Киба считал себя больным, ощущения и в правду были не самые приятные. Внизу живота всё горело и зудело одновременно. Мошонка ныла, моля о разрядке. Розовая головка обильно сочилась, пальцы стали липкими. Пара примитивных движений руки и в глазах всё поплыло, а из лёгких вместе с воздухом вырвался стон.
Тогда, Шика впервые сам постирал своё постельное бельё.
Шикаку, заваривая чай, наблюдал, как его сын развешивает простынь и наволочку во дворе. А после, когда мальчик вернулся, налил ему горячий мятный напиток, сел рядом, и приобняв за плечи, что-то тихо бормотал про то, как быстро растут дети.

Теперь-то, что не так? Шикамару снова чувствовал себя странно больным, как и в ту ночь. Внутри воротило. А когда отпускало, становилось так пусто, что хотелось выть.
Прогоняя мрачные мысли, Нара пустился быстрее. На такой скорости невозможно увидеть листья поотдельности. Они склеивались и превращались в сплошную зелёную стену. Упустив момент, когда лес закончился, Шика, ослепнув от яркого солнца открытого пространства, упал с последнего дерева в сухую траву.
Как глупо. Нара чувствовал себя последним идиотом. Будучи шиноби, так позорно кубарем свалиться вниз. Хорошо хоть свидетелей нет.
Но, как бы там ни было, до Деревни Скрытой в Скалах теперь всего день.

Ива. Деревня большая и красивая. Намного красивее только что кое-как отстроенной Конохи, с завистью отметил про себя Нара.
Благодаря Пэйну, его родной деревне ещё несколько лет придётся реконструировать старые здания и возводить новые, прежде чем она внешне догонит остальные четыре столицы.
Через полчаса Нара, в окружении личной охраны каге, уже стоял перед главой Страны Земли.
Как и говорил Умино, Тсучикаге был маленьким злобным старикашкой. Иначе не скажешь. Брезгливо, двумя пальцами, взяв из рук чунина свиток, он слегка кивнул головой, намекая, что аудиенция окончена. Что ж, Нара и не думал возражать.
Миссия завершена. Пора идти обратно.
Шикамару, прыгая по знакомым веткам, летел к Конохе. После чужого селения до боли хотелось увидеть знакомые лица. Нара даже решил забежать в штаб. Мало ли, может опять что-нибудь празднуют?
Вспомнив помятого, растрёпанного Ируку, который обычно даже подошву оттирает от пыли, не допуская и малейшего беспорядка или грязи на одежде, парень прыснул со смеху.

Но сначала домой. Нужно банально помыться и сменить вещи.
Сместив траекторию прыжков чуть на запад, Шика решил сократить путь до дома, срезав через личные леса клана Нара.
Тяжёлые лапы дубов под ногами заменили тонкие красноватые ветви сосен и ольхи. Воздух чистый до синевы. Запах смолы приятно кружит голову. Окаэри, Шикамару.
Привычно опустив голову, чтобы наблюдать за своей догоняющей тенью, чунин чуть не сорвался с дерева во второй раз, когда увидел, как его тёмный силуэт провалился в широкую яму на земле. Резко остановился. Что за..? О… Ладонь против воли легла на рукоять куная. В памяти мгновенно всплыло бледное нагловатое лицо. Лицо первого человека, которого Шикамару действительно хотел убить. И убил, навсегда похоронив здесь. В самом сердце своих земель. Хидан…
От ярости казалось загорелась древесина, дымовой вуалью заслонив глаза от света. Всё потемнело. Шикамару запрокинул голову и часто заморгал, приходя в себя.
Когда цвет неба из отчаянно-чёрного перетёк в серый. А из серого снова вернулся в сумеречно-голубой, чунин протёр глаза и спрыгнул вниз.
Воронка, зияющая в земле благодаря детонации множества взрывных печатей, за всё время успела густо обрасти мхом и тонким папоротником. Дыра достигала одиннадцати метров вглубь при ширине в восемь. Дно было сплошь завалено камнями вперемешку с оторванными взрывом крупными сучьями.
С виду самая обычная яма. Шика внимательно всматривался вглубь, пытаясь среди грязи заметить лоскут с красным облаком или полуразложившийся фрагмент тела. Но тщетно. На поверхности сырой земли был только мусор из листьев.
Парень топтался на краю ямы битый час, то подходя к самому краю, то разворачиваясь в сторону дома. И снова возвращался, нерешительно заглядывая вниз.
Нара до мельчайших деталей прокручивал в голове свой бой с одним из Акацуки. То как первый взрыв разорвал чёрный плащ на части вместе с тем, кто был в него одет. И как после второго, всё ещё изрыгающую проклятья оторванную голову, наконец плотно засыпало.
Шикамару неверяще замотал высоким хвостом. Так что? Значит убил? Убил того, кто даже в расчленённом состоянии умудрялся громко угрожать?
Взгляд медленно вновь ощупал дно. Ничего.
Вытащив зажигалку, Нара с четвёртой попытки высек огонь и закурил. Пламя гасить не стал. Просто сидел под деревом, пуская перед собой седые кольца дыма, и смотрел на дрожащий оранжевый язычок, играющий тёплыми бликами на лице. Когда железная поверхность зажигалки накалилась, обжигая пальцы, чунин, закрыв, сунул её обратно в карман. Сигарету тщательно затушил, зарыл в землю и поднялся.
Походный рюкзак так и остался прислонённым к стволу сосны. Ноги уверенно ступали, зная, что не повернут назад. Шикамару, вплотную подойдя к воронке, секунду спустя исчез внутри.


2.

Грязь. Кругом одна, всюду налипающая, забивающаяся под ногти, холодеющая между пальцев, влажная, жирная, грязь. Она, кажется, проникла даже в обувь. Носки мокрые мерзко липнут к стопе, снова отлипают и с чавканьем возвращаются на место при каждом шаге.
Пот, едкий как щёлочь, капал на глаза, заставляя жмуриться. Шикамару, в который раз, отёр лоб запястьем, посмотрел под ноги, а потом поднял лицо к небу. Темнеет. Чунину казалось, что он увеличил глубину ямы как минимум вдвое, но, сколько бы он не рыл, руки не обнаруживали ничего даже отдалённо напоминающее кости. Спина протяжно заныла, заново сгибаясь. И снова камни, ветки, глина. За всё время поиска Шика обнаружил лишь пару своих кунаев, к которым были привязаны взрывные печати.
Сунув их за пояс, Нара по локоть запихнул руку в дыру, где обнаружил своё оставленное оружие, как вдруг пальцы, погружаясь, запутались во множестве тонких нитей. Шикамару замер. Волосы? Чунин вытащил руку, запальчиво разжал кулак, в котором на серой перчатке серебрилась пара белых волосков. Он с минуту просто стоял, неверяще втыкая в раскрытую ладонь, пока внутри громко не взорвалось долгожданное «Нашёл!»
Нара молнией кинулся вниз, разгребая камни, выворачивая пластами чернозём, работая голыми руками, как лопатами. Самая макушка слабо засветилась на фоне чёрного. Ещё несколько больших комьев грязи отлетели в сторону. Лоб, нос, подбородок. Это ты. Ты всё ещё здесь!
- Ах, же ублюдок…- Шика обессилено сел, глядя на всё ещё не тронутые разложением черты перепачканного лица.
Оторванная голова Хидана лежала на правой щеке. Из вспоротой верхней части шеи свисали красные и синие лоскуты разорванных мышц и артерий. Парень устало перевёл взгляд от неприятного вида, откинувшись на сырую стену.

Месяц-переросток еще не оформился окончательно в абсолютное полнолуние. Спутник Земли асимметричным светилом висел в воздухе, словно тот самый неудавшийся первый блин. Его холодный голубоватый свет леденил кроны деревьев, расплываясь тонким инеем по земле, местами затекая в яму, но не доставал до дна.
Шикамару потянулся было за второй сигаретой, но передумал. Пора решать, что делать. Прыгая вниз, чунин знал, что у поисков может быть только два исхода. Либо он не найдёт тело и рванёт к хокаге с новостью, что один из Акацуки ещё жив, а потом, опять же, бросится его искать. Либо найдёт останки и успокоится.
Сейчас уже понятно, что Хидан никуда не делся. Нара вновь бегло посмотрел на голову и отвернулся. Но труп не тлеет. Есть ли хоть одна возможность, что он до сих пор жив? Или может ожить?
- Отроешь ещё и моё тело, и я помолюсь за твой упокой, сучёнок…
Низкий издыхающий голос, словно увенчанная когтями рука, неожиданно вылезшая из темноты, схватила парня за горло и выдавила вдох обратно.
От испуга чунин даже не вздрогнул. Он не вылетел пулей наверх, а крик не отозвался долгим вибрирующем эхом в лесу. Шика, до смешного просто, потерял сознание. Всего на минуту, даже на полминуты. Разлепив глаза, парень посмотрел на голову, которая в свою очередь внимательно смотрела на него. Сердце, после шока, казалось, пропускало удары. Хвост стоял дыбом выше, чем обычно. Голова на земле молча скалилась.
Ночь. Яма. Оторванная говорящая башка. Готовый сюжет малобюджетного фильма ужасов.
Парень нервно засмеялся и почувствовал, как полегчало.
- Так-то лучше, - Хидан оскалился шире. - Я уж испугался, что тебя парализовало. А чёртов паралитик вряд ли хороший помощник, когда нужно что-нибудь отрыть, так?
Голова замолчала, ожидая ответа. Не дождавшись, синие губы бешено задрожали:
- Эй! Ты что там, опять играешь в дохлого суслика? Я, твою мать, к тебе обращаюсь!

Шикамару не знал, что ответить. Он вообще не знал, как себя вести. Рассерженная голова чуть ли не крутилась вокруг своей оси, как глобус, а чунин сидел и молчал.
- Я пойду, - только и сказал, прежде чем спружинить на поверхность.
Выскочив, чуть задержался у края, прислушиваясь.
- Куда?! Опять меня оставишь? Сука! - отчаянно орало со дна.
Нара, прихватив рюкзак, стремглав побежал домой. Грязная ругань за спиной сопровождала его ещё несколько десятков метров, а потом, превратившись в глухие хульные отзвуки, голос Хидана окончательно потерялся в плотной листве.


Дверь в доме семьи Нара была открыта. Она всегда была открыта, когда кто-то из мужчин уходил на миссию. Заходя внутрь, Шикамару с облегчением запер её на замок. Тадайма. Наконец вернулся. Парень шестым чувством понял, что родители проснулись. Но не Йошино, не Шикаку выходить не стали. Они слишком хорошо знали своего сына. Пусть отдышится с дороги, искупается, сбросит сумку в своей комнате и нормально выспится. А потом уже можно будет заключить своё любимое чадо в жаркие, соскучившиеся по драгоценному теплу, объятия.
Шикамару, мысленно сказав им спасибо, прошёл мимо спальни и, скинув рюкзак на пол, зашёл в ванную комнату. По стерильным плиткам кафеля за ним следовали серые отпечатки его же грязных пяток. Шика сбросил всю одежду в ведро для стирки и залез под душ.

Подросток чувствовал себя цветочным горшком, который решили помыть. Земля хрустела в волосах и сползала чёрными змейками с ног. Горячие капли обжигали. А когда тело высвободило с паром весь ночной холод, вода, вместо кипятка, стала убаюкивающе тёплой. Расслабив сведённые почти недельным бегом мышцы, молодой чунин упёрся затылком в борт ванны, прикрыв покрасневшие от недосыпа глаза.
Вода всё лилась из открытого крана. С лёгким шипением бурлила между пальцами, щекоча тонкую кожу лодыжек. Жёлтый свет лампы мягко лился с потолка, окрашивая белые стены лимонным соком. За закрытыми веками свет казался ещё нежнее. Бледно-персиковым, цветом третьего радужного ободка...
Шикамару заснул. Мокрые волосы острыми вороньими перьями лежали на смуглых плечах. Старые шрамы слегка порозовели и казались со стороны чуть более выпуклыми. Морщинки на лбу и в уголках губ разгладились.

Зайдя в ванную, Шикаку тихо прикрыл за собой дверь, чтобы не сквозило. Он покинул спальню сразу, как только услышал спокойное сопение Йошино. Не увидеть мальчика ещё пару часов, когда он был прямо за стеной, было выше всяких сил.
Молочная завеса пара вилась над головой. Конденсируясь на лице, она жидким стеклом стекала на шею и ниже. Джонин, замерев, смотрел на своего румяного, вымотанного до тёмных кругов под глазами, сына. Светлая, ещё не покрытая редкой растительностью, юная грудь мерно дышала во сне под водой. Шикаку подошёл ближе, вглядываясь в лицо, столь похожее на его собственное. Мягко провёл рукой по щеке, убирая прилипшую мокрую прядь, отведя её за ухо. Взгляд неторопливо заскользил по родному телу, изучая, запоминая. Да. Мальчик вырос…
Отец оценивающе осматривал каждую мышцу рук и пресса. Икры твёрдые и упругие, привыкшие часто сжиматься и сокращаться при долгом, быстром беге. Аккуратные острые коленные чашечки. Обе в тёмных пятнах от синяков. Они не рассасывались, наверно с тех пор, как Шика впервые самостоятельно пошёл. Бёдра узкие, поджарые, с лёгким пушком тёмных волос, дальше переходящие в более густые жёсткие завитки...
Шикаку нервно сглотнул, пытаясь перевести дрогнувший взгляд обратно на бедро, но глаза всё равно возвращались к темнеющему под мыльной водой шёлковому сокровищу.
Левая рука сына свесилась вниз к полу. Подушечки пальцев сморщились, как бумага, от тёплой влажности. Шикаку нагнулся, приобнимая мальчика за талию и хватая под колени. Пора выходить.

Шикамару очнулся уже в своей комнате глубокой ночью. Ощущение, что на него кто-то пристально смотрит, кололо закрытые веки. Ещё не до конца проснувшись, подросток скинул одеяло и тут же почувствовал, как оно снова накрыло плечи. Знакомая рука погладила по виску.
- Заснуть в ванне несколько глупо для такого большого самостоятельного шиноби, не находишь? - не скрывая иронии, прошептал Шикаку в маленькое ушко.
Завёрнутый в одеяло комочек удивлённо заёрзал в сильных руках, осознавая, что полулежит на отцовских коленях, лбом упираясь в пахнущее дымом плечо.
- Папа?
Объятия стали чуть теснее, прижимая мальчика ещё ближе.
- Извини, я так устал, - сонно просипел Шикамару, - сам не заметил как отключился.
- Ничего. Главное вернулся, - пальцы невесомо пробежали по ноге, ладонь накрыла горячий живот, - я скучал. Всё не привыкну, что ты уже такой взрослый.
Минутная стрелка часов с лёгким щелчком встала на цифру двенадцать.
- Скоро совсем уйдёшь,- сказал чуть более горько и тут же улыбнулся, развеивая мрачные мысли.

От серьёзности тона Шикамару проснулся окончательно. Летом светает совсем рано. Небо походило на кусок тёмно-синего лазурита. Прозрачная пыль кварцевых звёзд блёкло мерцала на гладкой поверхности, не освещая ничего дальше себя.
Шикаку смотрел в окно. В ещё не рассеявшейся темноте не было видно лёгкой проседи в смоляных волосах, а серповидные шрамы на правой половине лица больше походили на странную татуировку.
- Никуда я не уйду, - подросток потянулся и, как в детстве, слегка дёрнул отца за жёсткий хвост в попытке вернуть его улыбку назад.
Мужчина перехватил тонкую руку. Всё так же серьёзно глядя на сына, он быстро поцеловал каждый палец, ухватив зубами мизинец, напоследок. Шика рассмеялся, прикрывая другой ладонью рот, чтобы не разбудить мать. Шикаку подался вперёд. Мальчик, ожидая сухого поцелуя в лоб, как пожелания спокойной ночи, задрал лицо, откинув волосы на спину.
Колючая щетина коснулась ещё нежного подбородка чунина. Шикамару, словно под гипнозом, не отрываясь, смотрел в большие карие глаза, в глубине которых играли бесформенные тени и голубоватые блики. Губы мужчины были горькие, как фильтр выкуренной сигареты, а язык оставлял во рту мальчика терпкий привкус мяты и гибискуса.
Руки всюду блуждали, мяли, тискали ещё сохранившее тепло горячей воды тело. Мальчик, обхватив отца за шею, раздвинул ноги, сел на него верхом. Одеяло с низким шелестом скользнуло на пол, обнажая его, всё ещё голого после купания.
Шикаку прервал поцелуй и упал на спину. Утренний холод кровати щипал лопатки, а то и дело трущиеся, дрожащие бёдра сына наоборот заставляли пульсировать и твердеть, жадно хватая воздух от внутреннего зноя. От такого контраста у джонина всё вокруг поплыло кругами. Быстрые пальчики ловко расстёгивали пуговицы на рубашке Шикаку. Горячий влажный рот неумело обхватил сосок и втянул, обвивая языком, осторожно прикусывая. Мужчина прогнулся, притягивая голову сына ещё ближе к груди. На напряжённой спине мальчика отчётливо проступили бугорки позвонков. Джонин гладя, разминая мышцы, слегка надавливал на каждую выступающую косточку хрупкого тела. Огрубевшие ладони, словно в перчатках из пемзы, оставляли на батисте кожи красные полосы, вбирая в себя всхлипы, задевая коричневые камешки сосков, и стоны, спускаясь по рёбрам, накрывая маленький, капающий на живот Шикаку, ноющий член мальчика. Шикамару, закусив губу, тёрся и тыкался в руку отца, чувствуя, как ширинка мужчины становится под ним всё крепче, туго натягивая материю.
Ощутив, как молния на штанах врезается глубже, джонин перевернулся на бок, подминая под себя сына. Мальчик, негромко охнув, тут же сориентировавшись, расстегнул ремень. Вжик язычка молнии вниз и тонкая рука ужом юркнул внутрь. Шикаку, прикусив кулак, закатил глаза. Влажная ладонь гоняла шкурку, в то время как большой палец слегка нажимал на головку, выдавливая липкие капли. Казалось, сердце хотело в лепёшку разбиться о рёбра, стучало так, что отдавалось рябью в мыслях. Хотя, какие мысли?
Свет в комнате стал на тон ярче, рассеивая муть в расфокусированном взгляде. К губам низко потянулся подросток со столь знакомым любимым лицом, которое теперь можно было рассмотреть в синеватых предутренних отсветах. Шикамару? Язык прошёлся по нижней губе, оставляя за собой сладковатую плёнку слюны. Мужчина вздрогнул. Запах возбуждённого подростка стал острее. Что происходит?

Шикаку рывком вскочил. Запутавшись в одеяле, чуть не упал на пол, но удержался. Глаза удивлённо моргали, как у жертвы миража, увидевшего на месте оазиса ещё один новый бархан. На кровати боле не было возмужавшего, едва знакомого… того, которого он так хотел несколько минут назад. Завернувшись в простынь, на него непонимающе смотрел испуганный растрёпанный мальчик. Его маленький, единственный сын.
- Шика…- мужчина запнулся, не зная как продолжить. Во рту всё ещё был сахарный привкус, который может оставить только юный поцелуй. А к горлу подступала тошнота от осознания, чем могло бы всё закончиться, если бы только так рано не рассвело.
- Пап, я…
Джонин напрягся, сжав зубы, ожидая плача, признаний, обвинений. Чего угодно. Заслужил.
- …спать хочу, - Шикамару нахмурился, словно взвешивая что-то внутри. - И ты иди.
Чунин, поддев ногой, поднял одеяло, и, замотав себя им в кокон, шмыгнул носом. Отвернулся, спрятав лицо в локте, и тут же затих.
Небо в открытой форточке совсем чистое, с редкими вкраплениями кучевых облаков. Погода будет хорошей. Шикаку стоял на месте, не совсем соображая, куда конкретно ему нужно идти.
Внизу скоро проснётся жена. Она — жаворонок. Великолепная хозяйка, настоящая хранительница домашнего очага. Шумела бы ещё меньше… Джонин выдохнул, разворачиваясь к двери. Наверно действительно нужно поспать. Хотя бы пока не встала Йошино. Хотя бы пока он всё не забудет, приняв события этой ночи за слишком фантастический сон или чересчур реальный кошмар.

Шикамару понял, что в комнате уже никого нет. Отец всегда заходил и выходил бесшумно, нет смысла прислушиваться, чтобы подметить щелчок дверной ручки или скрип половиц под ногами. Но он точно уже ушёл.
Было дико неловко. Стыд заливал щёки и факелом горел в груди. Возбуждение не спадало. Между ног вязко сочилось и жгло в ожидании прикосновений, отчего становилось ещё хуже.
Закусив край подушки, Шика задёргался и, выгнувшись дугой, выпустил всё в руку. Полегчало. Жар медленно покидал его тело, словно солнечное тепло холодеющий асфальт вечером. И снова стало так пусто, что не хотелось даже плакать. Чунин поднялся, быстро натягивая одежду. Внутри, будто рой пчёл, жалило сразу множество мыслей.
Правильно было бы выйти к завтраку. Подсесть к отцу и читать с ним на пару одну газету, обсуждая за чаем последние новости, как и раньше. Правильно было бы просто чмокнуть его в щёку перед тем как уйти, даже взглядом не показывая, что помнишь о горечи его глубоких поцелуев. Правильно… Младший Нара почти рысцой нёсся прочь от дома, понимая, что ничего из «правильного» он сегодня не сделает. Во рту сухо. В голове шум. Нужно отвлечься. Напиться, нагрубить, подраться, проиграть кому-нибудь в карты или сёги, а потом ещё выпить...


- Какого чёрта ты делаешь тут в пять утра? Шикамару?
Чунин, не узнавая где он, глупо смотрел по сторонам. Не замечая ничего кругом и не разбирая дороги, ноги принесли подростка в единственное место, которое было открыто круглосуточно. В штаб.
Заспанный злой Ирука, оставленный, чтобы дописать и исправить все косяки в джонинских отчётах, а заодно и отдежурить ночную смену за приболевшего похмельем Иваши, казался Шике прозрачным. И действительно, бледный сенсей на фоне свеже выбеленной стены весьма походил на чалый призрак.
- Не спится, - просто ответил бывший ученик, присаживаясь на стол Хагане. - Что делаете?
- Наверное, схожу с ума, - Умино содрал с волос резинку, закопался и положил перед парнем листок.- Ты же умный, да? А теперь вот скажи, на каком языке здесь написано?
Шика нагнулся, вчитываясь. Четыре палочки пересекали три, за ними следовали нули, снова палочки, многоточие, две строчки воздушных петель, ряд восклицательных знаков, а в конце большое жирное «ЧТО» и вопросительный крючок.
- Что? - Шикамару посмотрел на ещё более побелевшего учителя и осёкся.
- Вот именно. Что? - процедил сенсей, делая страшные глаза. - Что это такое?!
Со стола Татами полетел горшок с алоэ и оглушительно врезался в стену.
- Хатаке - чокнутая скотина! - Ирука распадался на атомы от злости.- Раньше его мазню хотя бы можно было переписать! Теперь вижу, он вышел на новый уровень! Выучился у Ямато писать отчёты, используя кодировку АНБУ!
Так и не расшифрованные старания Какаши рваными клочьями усеяли пол. Умино раздражённо водил расчёской по встрёпанным прядям, орудуя ей, как бритвой.
- Они у меня доиграются, - злобно шипел, продолжая возиться с волосами, - особенно этот, - расчёска зацепившись, чуть не вырвала клок.
- Выбью ему ручкой шаринган, а потом самолично посажу в один класс с будущими генинами и начну заново учить нашего гения правильно писать, - Ирука хищно улыбнулся приятным мыслям, туго затягивая хвост.
Нежданное хорошее настроение вспугнуло дрёму, и вместо сонного в конец раздражённого сенсея к Шике развернулся подтянутый бодрый молодой мужчина с наиобаятельнейшей улыбкой.
- К чёрту! Ну, Шикамару, тебе чай или кофе? - весело защебетал Ирука, вытаскивая две бутылки Гэнсю и, к великой печали юного чунина, заталкивая сакэ обратно в комод, вытряхнул из его недр ржавый чайник.
- Рано тебе ещё сакэ лакать, - Умино ближе придвинул тарелку с конфетами к поникшему подростку, - я сам впервые напился года два назад, так что потерпи. К тому же, если твоя мать узнает, а она узнает, что это я виновник алкогольного отравления её сына, меня потом год частями будут собирать по всем деревням. Так что, будь другом, пей чай и не дуйся.
Воздух в комнате наполнился запахом жасмина. Ирука, смакуя горячий напиток, растянулся сразу на двух стульях. Он то и дело давился и глупо хихикал, читая чей-то очередной бред.
«Сейчас смеётся, а сам представляет, как тщательно сдирает с владельца отчёта кожу», - мрачно подумал Шика, оставляя учителя наедине с его фантазией.

Перистые облака небесными волнами несло на запад в сторону Страны Ветра. В Суне наверняка так же сухо как и здесь. В пустыне ведь всегда сухо.
А ещё на западе стоит большой тёмный лес, с большой тёмной ямой, в которой находится не менее большой тёмный секрет Шики. Секрет, который нужно придумать как-то похоронить и отнюдь не заживо. Сильно тянуло зайти к Чоджи или посидеть у надгробия Асумы, но облака всё плыли на запад, напоминая о незаконченном деле.