Я нашла сокровище!!!

[klinki]

Предупреждаю вас, люди - это жесткий фик, но необыкновенно красивый! Разрешение автора получено.
Автор

Играем по правилам.
Автор: Серебристый водолей
Бета: Кео
Пейринг: Какаши/Ирука
Рейтинг: R
Жанр: пичальная мелодрама
Предупреждения: ООС, насилие, проституция
Статус: кончила закончен
Дисклеймер: герои йапонские, идея - Маркеса.
Примечания: как правило, я пишу фики под какие-то картинки. данное сообщество пикспам не приведствует, поэтому картинок для визуализации не будет. Если кому-то все же станет интересно, картинки на моем дневе в посте с фиком. сие не реклама, так как только на картинки одним глазком - и живо домой).
Условия/посвящение: посвящается Прине, так как она его заказала. особая благодарность Рончегу за рисунок Какаши. он ключевой в моем нарутописательстве))
Критика: да, я знаю, что у Ируки нет бабушки. замечания по этому поводу буду пропускать мимо ух.

Ссмылка на пост с фиком в дневнике автора www.diary.ru/~serebro87/p48421913.htm#more1

читать

Как того требовали правила, бордель стоял особняком. Хибары беднейшего населения, ютившиеся везде, где только можно, и то не нарушали пустого пространства публичного дома. Только густая трава и молоденькие деревья, которым людские указы и законы были неведомы, заселяли эту лужайку. И хоть открыто в бордель никто не приходил, но тропки в траве были вытоптаны и не зарастали никогда.

Если бы нашелся наблюдатель, просиживающий в густом лесу сразу же за забором, и если бы такой человек остался сидеть ночью, и если бы ему не нашлось другого дела, он бы увидел, как с разных сторон борделя, не замечая друг друга, по крышам спешат двое молодых мужчин. Один бесшумно упал возле входа, оглянулся, поправил маску на лице и без стука зашел. Второй сгруппировался в прыжке, захрустел гравием под ногами, и, не оглядываясь, без промедления нырнул в дверь для персонала. Но никакого наблюдателя, разумеется, не было.

Хатаке Какаши уверенно лавировал по коридору, не задевая ни смущенных мужчин, прячущих в полутьме газовых ламп лиц, ни разнаряженных девушек: служанок, массажисток, проституток. В комнату его провели незамедлительно, не самую лучшую, разумеется – мало, кто из ниндзя может позволить себе люкс - но в целом комната была неплоха. Красная, как бьющаяся внутри бешеным пульсом ярость Копии. Зашторенная, как его лицо. Равнодушно-безличная, как его глаза с искоркой гнева.
-Парня, - бросил Хатаке,- кареглазого, черноволосого…
Он еле сдержался, чтобы не брякнуть «со шрамом поперек лица». Учителя академии знали все, у шлюх тоже были дети, которые тоже ходили в школу. Но злость требовала выхода. Это ничтожество поднялось и при всем совете осудило его и его методы. Хатаке всегда расслаблялся, как умел. Конкретно сейчас его бы расслабил придурочный учителишка, зареванный, с выпоротой задницей.
-…Оденьте его в кимоно. Накрасьте. И пусть принесет плеть. – «Становишься извращенцем» - шепнул он сам себе.
Саке ему принесли сразу же, он выпил первую чашечку до того, как молчаливая и улыбчивая служанка расставила приборы со сладостями и зажгла свечи.
«Как жаль, что нельзя этого проделать с настоящим Умино. Нарядить как бабу и отлупить как глупую жену» - Какаши удобно развалился на татами, снятый жилет синел в поле зрения.

Умино Ирука первым делом снял налобник. Что бы ни было, носить эмблему деревни в доме порока ему казалось кощунственным. Проходящие мимо слуги низко кланялись ему и он отвечал на поклоны, внутренне раздражаясь. Он чувствовал их жалость, а к жалости он не был готов и никогда не мог привыкнуть. Комната бабушки была запрятана в самом конце коридора, в тупичке. Старая ведьма жила тут, а когда стала слишком стара, чтобы выходить к гостям, ее функции взяла на себя молодая служанка, а паучиха только считала деньги и отдавала приказы.
Ирука постучался и осторожно зашел, в плохом настроении бабка могла кинуть в визитера чем-то тяжелым, не разбираясь, кто и зачем пришел. А тяжелого у нее хватало: статуэтки, подсвечники, блюдечки и чашечки, какие-то свитки, зеркальца…
-Бабушка? – Он привычно поклонился, присел перед ней, подогнув колени.
Она так же привычно посмотрела на него исподлобья, холодно и недобро.
-Ты уже отработал нанесенный ущерб? – традиционный вопрос, ответ на который она знает лучше него.
-Еще нет. – Традиционный ответ.
-Иди работай, - она махнула сморщенной птичьей лапкой. Длинные ногти кроваво блеснули в свете фонариков.
Ирука поклонился и вышел.
Вздохнул.

-Для меня есть что-то?
-Да, - приветливо отозвалась девушка-распределитель, - только что пришел парень.
Когда он выходил от старухи, к нему относились как к проститутке, такой же, как жители этого дома. Ненадолго, но ему хватало по горло.
Ирука выслушал заказ, поежился. Порку он ненавидел, но за это платили в два раза больше, чем за обычный секс. Старая паучиха, конечно, проживет еще долго, но не будет же он всю жизнь на нее работать!
В гримерке толклось около трех человек, разницы между полами не делалось, поэтому туда-сюда летали как женские, так и мужские вещи. Ирука нацепил кимоно, подвязался, обул красочные сандалии. Зачесал волосы назад, но не затянул в хвост, а закрепил заколками. Быстро раскрасил лицо.
Косметика- это хорошо. Под штукатурочным слоем белого и розового никто не увидит твоего настоящего лица, шрама через нос. Твои глаза никто не узнает, потому, что они изменили форму благодаря черному мелку. Твой взгляд становится взглядом шлюхи, и никто не угадает в тебе школьного учителя. Твои губы, мужские, упрямые, превращаются в маленький женский ротик, а всего-то и надо - красный мелок.
Ирука семенит в комнату, где наверняка уже ждет клиент. Концы плетки волокутся по полу.

Какаши настороженно распахивает глаза. Трансвестит с плеткой в руках мнется у двери. Неловко и слишком размашисто кланяется. Подходит бочком-бочком. У Хатаке не так много времени, чтобы долго ходить вокруг да около. Он хлопает ладонью по низкому столику, сдвигает вбок почти пустую бутылочку саке.
О, Ирука знает такие столики. И знает, как клиентам нравится трахаться на таких столиках. Копия удовлетворенно гладит себя по подбородку, когда расторопная проститутка укладывается животом на стол, задирает кимоно так, что видны не только крепкие ягодицы, но и узкая поясница, и спина, испещренная мелкими и крупными шрамами. Один особо выделяется, но он уходит выше, к лопаткам и Какаши задирает кимоно все выше и выше, пояс змейкой стекает на пол, подол ложится на голову шлюхи. Шрам кривой, рваный. Красивое тело.
Какаши знает, какие плети приносят клиентам. Мягкие. Бей сколько хочешь, шлюха будет кричать от боли, но не останется ни единого синяка. Он бил не щадя, тело под плетью извивалось и выло.
- Учителишка…бездарь... - шипел Какаши, захлебываясь от удовольствия. Перекинул плеть, захватив выгнутое горло в петлю. Пока шлюха хрипела и царапала ногтями столешницу, Какаши приспустил штаны, неловко нацепил одной рукой презерватив. Смазку выдавил прямо между сжатых ягодиц. Хорошая шлюха попалась, смирная и идеально раскрытая, тугая, но не разъебанная. Какаши свалился сверху, бедра самопроизвольно толкались вперед и вверх. Когда он кончил, в чувство его привел сдавленный сип. Хатаке разом выпустил плеть. Он так сильно ее сжимал, что на ладони остались полосы. На шее бессильно лежащего под ним мужчины отпечатался сине-алый след с кровоподтеком. В глазах, карих, измученных, полопались сосудики. Какаши подтянул брюки, поправил маску.
-Эээ… сколько с меня? – ему даже саке допивать не хотелось, настолько его мутило от собственной вспышки.
Мужчина показал раскрытую пятерню. Какаши бросил пять бумажек, и они спланировали, как листочки с дерева, на исхлестанную мокрую спину. Плеть и правда не оставляла синяков - только розовые полоски, которые скоро сойдут.

Какаши сбежал, а Ирука, тяжело вздыхая, привел себя в относительный порядок. На сегодня приключений было более чем достаточно. Он отдал деньги бабушке, не оставив себе ни копейки. Смыл макияж. Кряхтя, переоделся в свою одежду. Никто не гарантировал, что невидимые синяки не будут болеть.

-Я хочу того же парня, что и в прошлый раз.
-Сожалею, - девушка поклонилась ему чуть ли не в ноги, - но сегодня его нет.
Какаши не стал заказывать никого другого.

С миссии он вернулся уставший, измотанный и жутко вонючий. Погоня по болотам Тумана никого не красила. Даже странно, что он оттуда выбрался живым. Он хотел вымыться, поесть и выспаться. А потом написать отчет. Именно в таком порядке. Когда на улице галдящие дети загородили ему дорогу, он выругался вслух. Вот же идиот, нужно было идти по крышам. Но сил скакать по черепице и лишний раз держать равновесие не было.
-Дети, дети, не растягиваемся…- послышался взрослый голос.
Копия даже не стал поворачивать голову.
-Вы когда-нибудь научитесь хоть что-то делать профессионально? - и сразу же вспомнил, как выгибалась под ним смуглая спина.
Умино прошел мимо с каменным лицом.

-Я хочу того парня, что и в прошлый раз.
-Сожалею, - девушка, кажется, была гуттаперчевая, по крайней мере, кланялась она, как будто позвоночник у нее был гибким шлангом, - он с клиентом.
-Я подожду, - буркнул Хатаке.- Саке принесите. И плеть.
Ирука буквально выполз из комнаты, обтираясь полотенцем прямо в коридоре. Клиент попался не добрый, но и не злой, просто старый импотент.
-Ирука, бегом переодевайся в свежее, клиент уже полчаса ждет!
-Я не могу! – взвыл он.
-Дополнительная плата, - лаконично ответила распределительница и поспешила по другим делам.
-Черт, - вслух выругался обычно сдерживающийся Умино. Дополнительная плата – это хорошо, но всегда означает какие-то извращения.
Он быстро сменил одежду. Один халат на другой, всего-то.
Толкнул дверь.

Какаши поднял голову. Выронил пиалу с саке. Ирука привалился спиною к двери, сжал горло рукою. В мертвой вязкой тишине они пялились друг на друга. Вдруг Какаши запрокинул голову, захохотал, расплескивая теплую водку. Ирука приблизился, опустился на колени, проделывая все на автомате. В его глазах метался ужас.
-Сюрприз, верно? – отсмеялся Хатаке.
Ирука молча кивнул головой.
-Давай на кроватку, - в глазах Копии металось злобное веселье, проскакивали искорки.
Ирука скинул халат, лег на живот, уткнувшись помертвевшим лицом в подушку.
-Какое зрелище, а? – Копия открыто издевался. На этот раз он полностью разделся. Кроме маски, конечно. Нацепил резинку, смазал. Впрочем, раздвинув ягодицы Умино, он понял, что можно было и не готовится. Анус блестел от смазки. Ирука глухо застонал, вжался в подушку сильнее. Какаши двигался медленно, с любопытством рассматривая и шрамы, и сведенные лопатки, сжатые на простыне пальцы, распущенные влажные волосы. Очень любопытно. Сколько ты выдержишь, шлюха?
Пять бумажек, свернутых в трубочку, Какаши сунул между ягодиц Умино.
-Всего хорошего, - бросил на прощание.
Ирука, оставшись в одиночестве, позволил себе всхлипнуть.
-Добрый вечер, - буркнул Копия, сидя в проеме окна.
Ирука дернулся в сторону, выронил папку тетрадей. Какаши закатил глаза.
-Зачем ты сюда пришел? – оказывается, дельфины умеют шипеть не хуже змей.
-У тебя тетради упали, - невозмутимо ответил Копия, - собрал что ли, как-никак детская мудрость…
Ирука наклонился за тетрадями. Когда он выпрямился, копия уже сидел на его диване, нагло расставив ноги.
-Я никак не могу застать тебя в одном милом заведении.
Умино в лицо бросилась краска, залила даже уши и шею.
-Вот я и подумал, проще будет найти тебя дома.
-Зачем? – брякнул Ирука, но тут же махнул рукою обреченно. – Не отвечай, глупый был вопрос. Я работаю ТАМ, - он выделил это интонацией, - каждое воскресение. Теперь можешь идти.
Хатаке, однако, не спешил.
-Я не горю желанием часто посещать бордель. Ты работаешь на дому?
Ирука задохнулся от злости. Хлопнул пачкой тетрадей об стол. Долг висел над ним как Дамоклов меч.
-Десять тысяч.
-Знаешь, - недобро сощурил глаза Хатаке, - я поинтересовался касательно твоей настоящей цены. Всего-то штука. Две – с плетью. Выходит, что ты порядком нагрел меня.
«Еще один долг я не потяну» - невольно подумал Ирука.
-Семь.
-Пять.
-Шесть. – Ирука вскинул подбородок.
-По рукам, - отозвался Какаши. – Раздевайся.
-Может сначала чаю? – растерялся Ирука, - мне искупаться нужно.
-Я не за это плачу, - отозвался Копия.
Между прочим, Умино готовил вкуснейший чай в Конохе.
Ирука разделся, аккуратно сложил вещи.
Лежать лицом к лицу было неудобно и неприятно. Он был не готов к этому. Боли не было, но унижения и злости хватало, изучающий и насмешливый взгляд серых глаз выводил его из себя. Больше всего раздражала маска. Ирука протянул руку, сдернул тряпку с острого, почти акульего, лица. Лицо у Копии было не то, чтобы красивое, но привлекательное. В другой ситуации Ирука бы оценил и скулы, и рисунок губ и твердый подбородок.
Хатаке остановился, маска болталась жгутом у него на подбородке. Покачался с руки на руку, находя лучшее равновесие, а потом Ирука не успел моргнуть, как получил звонкую пощечину, от которой заныли зубы и загудело в ушах. Копия перехватил рукою запястья Ируки. Сжал их над головою, намерено сильно, до хруста косточек. Ирука даже не мог стереть слезинок, которые бежали по щекам. Какаши смотрел и двигался. В его глазах все четче проявлялось презрение.
Хатаке не было две недели. За это время Ирука придумал много слов в свою защиту. Но когда увидел спящего в своей постели Копию, сразу растерял гневные вопросы, цветастые обороты и логичные аргументы. Хатаке спал, небрежно прикрывшись одеялом, полуголый. На боку чернело длинное пятно синяка. Ирука накрыл его по шею и ушел спать на кухню – в кресле.
Разумеется, Копия не оценил заботу. Утром Ирука проснулся от настойчивого взгляда. Открыв глаза, отшатнулся: Хатаке склонился прямо над ним, смотрел пристально в лицо, не смутившись даже ответного испуганного взгляда Ируки.
-На живот и побыстрее.
Ирука не считал, что, продавая свое тело Хатаке, должен слушаться его, как овца – пастуха. Заломанный, изогнутый неудобно, постанывающий от болезненной позы и грубого обращения, он все еще так считал. Когда Копия отвалился от него, довольный как клещ, Ирука буркнул негромко:
-Скотина.
Хатаке только оскалился в ответ. Зубы у него были острые и белые. Хищные.

-А ну пошел вон отсюда! - Рявкнул Копия, вламываясь в номер.
Ирука, привязанный к деревянной распорке, мокрый и растрепанный, вскинул глаза, в которых читалось что-то вроде благодарности. Мужчина, яростно долбящий Умино, опешил, отшатнулся, задрожал, когда возле его уха завибрировал кунай, вбитый в стену до половины. Повторять не пришлось.
-.Скажи мне, что ты делаешь? -Хатаке с видимым спокойствием сел на кресло, напротив растянутого тела Ируки, рассматривая беззастенчиво. Умино достаточно хорошо знал Какаши, чтобы понять, сколько выдержки прилагает Копия, чтобы не психовать. Поэтому просто поднял брови.
-Тебе недостаточно моих денег или моих…стараний? – Копия даже маску стащил. Лицо его обострилось от голода и злости. – Почему ты не бегал сюда, пока я был в деревне, но стоило мне уйти на задание, ты притащил свою задницу сюда?
Ирука замычал, но вытолкнуть кляп изо рта не смог.
Какаши молчал, тяжело дышал. Глаза его наливались кровью, лицо потемнело.
Умино закрыл глаза.
-Я убью тебя, - вдруг спокойно сказал Хатаке. – Прямо сейчас.
Ремень у него был не игрушечный.
Ирука забился изо всех сил.

Когда у Хатаке устала рука, он остановился. Ирука висел кулем, не реагируя на удары. Запрокинутая голова мотылялась туда-сюда. Вывернутые запястья кровоточили. Если рваться из шелковых ленточек, как дикий зверь из ловушки, можно порезать руки, как бритвой. Ирука рвался. Лужа крови и мочи под ними не смутила Какаши. Он знал куда бить. Больше всего ему нравились кровоточащие полосы, расчертившие спину Ируки на забор. За забором прятались шрамы.
Пожалуй хватит. Злость отхлынула. Хатаке отбросил ремень, расстегнул ремешки и ленты, поймал Ируку и только теперь выругался. Нос, рот, подбородок Ируки были залиты кровью. Как бы язык себе не откусил, придурок.
Какаши бесцеремонно запихнул два пальца Ируке в рот. Покусал – да, но не откусил. Как ни странно.
Сложнее всего было оттранспортировать Умино до его дома и вымыть. Он не приходил в себя даже под холодной водой.

-Ирука.
Умино поднял голову, глаза засветились как маленькие лампочки, но почти сразу потухли.
-Генма.
Не то, чтобы Хатаке не одобрял этой дружбы. Он ее просто не понимал. О чем мог говорить Анбу со школьным учителем? Но Ирука Генме радовался, правда, недолго, а потом опять впадал в ступор.
Генма что-то ласково говорил, а Ирука заторможено и неестественно кивал. Какаши ушел на кухню. С Генмой они не стали драться, но в цепких голубых глазах Хатаке прочитал приговор себе.
-Я не буду в порядке! – завопил вдруг громко Ирука. – Я ссу кровью постоянно!!!
Что ответил Генма Хатаке не услышал. Но губу закусил.

-Мне нужно идти. - Ирука упрямо выдвинул подбородок.
-Иди, - пожал плечами Какаши.
-Так просто? – Ирука недоверчиво поднял бровь.
-Ну да. Можешь обратно не спешить, я соберу свои вещи.
-Я тебя не держу, - процедил Умино. – Катись.
"Чего ему не хватает? – задумался Хатаке. – Зачем-то же он туда ходит".
Они как-то свыклись жить вместе. Сначала Ирука болел, и оставить его нельзя было. Потом он выздоровел, но Хатаке все равно приглядывал за ним. А вот теперь они вернулись к тому, с чего все началось. Ирука ушел в бордель. От Какаши. От Какаши, который давно не платил за секс, да и секса у них не было как такового, но зато Копия платил за все остальное - за лекарства и врачей, за еду и жилье. Но Ирука ушел.
-Тук-тук, - сказали за спиною, и Копия едва успел нырнуть под стол. Там, где он стоял, дрожал сенбон.
-Здравствуй-здравствуй, - в тон ответил Какаши. Из-под перевернувшегося стола на Генму бросилось сразу же несколько клонов.
В общем-то, квартиру Ируки они не сильно разнесли.
-Жаль, что не ядовитый, - прокомментировал Генма попытку Какаши выцарапать сенбон из-под лопатки. Даже странно, как Копия не свалился с пробитым сердцем. Вот, что такое гений. Впрочем, хоть трижды гений, но спицу ему не вытащить. А с каждым вздохом она будет входить глубже.
Впрочем, сам Генма стоял на ногах нетвердо. В конце концов, рухнул на пол, лицом вниз, зажав руками распоротый живот. Он слышал, как свалился рядом Какаши, слышал, как тот хрипло дышит и стонет. Надо же, даже гении скулят, когда им больно.
-Скажи, Ширануи, - вдруг прохрипел Хатаке, - зачем он туда ходит?
-Спроси…сам, - просипел в ответ Генма.
Дверь хлопнула.
"Теперь можно поспать" – Генма закрыл глаза, ресницы смялись полом.

-Я не могу поднять руку, - вздохнул Какаши, - а то бы погладил тебя по щеке.
Ирука коротко взглянул на него. Хатаке уже отпустили домой. Генму обещали отпустить через несколько дней, его шрам долго не заживал. Хатаке был на редкость молчалив и ненавязчив. Сторонился. Но так и не собранная сумка с вещами валялась в коридоре. И каждый раз приходилось через нее перешагивать.
Какаши забрался с ногами на стул, растопырился как бабочка перед взлетом. Ирука не пытался понять его, он как-то приспособился жить с Копией. По крайней мере, от чая тот больше не отказывался.
Умино подвинулся ближе, прижался к Хатаке.
-Ну, погладь.
Серые глаза Какаши могли темнеть до черного цвета в моменты злости, но сейчас они были синими, как полуденное небо. У Копии подрагивали пальцы, но он приложил ладонь к щеке Ируки, пошевелил кончиками пальцев, лаская. Ирука удивленно вздохнул, он не ожидал от себя такой покорности.
-Почему ты ходишь…туда? - Какаши почти сразу пожалел, что задал вопрос.
Ирука замкнулся, поджал губы, между бровей нарисовалась тонкая упрямая морщинка.
-Так надо… Надо, - повторил он, скорбно и решительно уставившись в пятнышко чернил на столе, как будто оно было виновато.


Вечер был на удивление душным. Как будто глотаешь мокрый воздух.
-Бабушк...- Умино не сел, а свалился на колени. Старуха нерушимо, как вросший в пень старый гриб, сидела на своем месте. Но от богатств вокруг нее остались черепки и осколки. Похоже, в комнате не осталось ни единой целой вещи. Рядом с бабкой, спокойный и внешне отстраненный стоял Хатаке Какаши, в его сероватых волосах блестели кусочки битой керамики. Бабка мерно попыхивала трубкой, и было похоже, что разгром не произвел на нее никакого впечатления.
-Ты свободен, - сказала она, наконец. Ткнула костлявым узловатым пальцем в Какаши. – Он купил тебя.
Ирука всхлипнул.
-Теперь ты будешь относиться ко мне как к внуку? – Он сам не узнал свой голос.
-Мой внук, - ответила она после долгого молчания, - никогда бы не согласился торговать собою.
Он вздрогнул. Опустил глаза, а когда снова посмотрел на нее, в его взгляде не осталось ни единой капли доброты. И тепла.
-Прощайте, Хозяйка-сан.
Он не стал кланяться ей напоследок, но дверь закрыл за собою осторожно. На кивки не отвечал. Он был свободен и не мог до конца осознать этого.
Впервые он вышел через главную дверь. Остановился, вдыхая липкий воздух. Тут-то его и догнал Какаши. Перехватил за локоть, дернул на себя.
-Ну? – В голосе Копии звенел металл. – Теперь ты скажешь, за что я выложил сто двадцать тысяч?
-Я не просил те…-начал Ирука и прикусил язык от сильного рывка.
-Неправильный ответ, - Какаши тряс его как грушу. – Ну?
-Я сжег дом, - тихо признался Ирука. – Когда родители погибли, мы с ней жили вместе, и я сжег дом. Ее дом. – Он начал неестественно хихикать, и вдруг умолк. Вздрогнул.
Какаши отпустил его. Ирука заплакал - по-мужски, вздрагивая всем телом, прижимая ладони к лицу. От горя его ломало, и Хатаке не знал, чем помочь, как подступиться. Когда Ирука убрал ладони от лица, с подбородка капали слезы, а нос припух, но Какаши подумал почему-то, что Ирука совсем не сладенький мальчик. С такими упрямыми подбородками не бывают сладкими.
-Сколько ты на нее работаешь? – они побрели медленно сначала по зарослям, потом по пустынным улицам окраины.
-Десять лет. – Ирука шмыгал носом все реже и реже, глаза давно высохли.
-А сейчас тебе сколько?
-Мог бы глянуть в досье, - хмуро заметил Ирука, но увидев, что Какаши не собирается отводить взгляд, признался, - двадцать пять.
Какаши молчал, сжимал кулаки. А когда заговорил, его голос прерывался от ярости:
-Одни только побрякушки в ее комнате стоили полмиллиона…
-Оставь, - равнодушно сказал Ирука, - я больше не хочу вспоминать это. Никогда.
-Тем не менее, ты должен мне прорву денег, - ехидно заметил Копия, но тут же пожалел, что затронул эту тему.
Ирука остановился посреди улицы.
-Да. – Взгляд у него был настороженный и недобрый.
-Я буду жить с тобой, - отмахнулся Хатаке.
-Откуда у тебя столько деньжищ? – поинтересовался Умино.
-Ну, я как бы богатый парень, - Какаши равнодушно пожал плечами.
-Жить с тобою, - Ирука задумчиво попробовал эти слова на вкус, покатал звуки в горле.
Хатаке молча вышагивал рядом, задевая теплым плечом.

Вечер даже не перетек в ночь, когда Копия ненавязчиво принялся стелить постель. Расправил аккуратно все складочки на покрывале, как будто оно не будет смято в диком порыве. Ирука кривовато улыбался. Впрочем, от торжественности момента улыбка как-то быстро сползла.
Хатаке обставлял все так торжественно, что Умино слегка растерялся.
Копия, не спеша, снял одежду, аккуратно сложил ее рядом с татами, будто проводил какую-то церемонию. Положил под край покрывала баночку вазелина.
Ирука нерешительно топтался рядом.
Какаши похлопал по татами:
-Иди сюда.
Как зверька на заклание.
Ирука послушно опустился, вытянул ноги, сложил руки по швам. Вот только глаза закрывать не стал. Он всегда закрывал глаза, будучи использованным, но теперь – не стал.
Какаши наклонился над ним, будто отгородил от всего мира.
А когда Ирука кончил, забрызгивая себя и Копию, когда снова почувствовал вкус воздуха, Хатаке отпустил его. Вытянулся рядом, уставший, исцарапанный, с сизыми зацелованными губами.

-Вот долбоеб, - прокомментировал Генма. – Влюбился как дятел. В Копию.
Ирука только усмехнулся. Засос на животе, спрятанный тремя слоями одежды, зверски болел.
Зверски приятно болел.