Название: Вложи персты в мои раны
Автор: Юнис Византия
Бета: Wvabra
Жанр: ангст, романс, бытовуха - сложная смесь ))
Персонажи: Какаши, Ирука, Ибики, Сандайме, Хаяте, Анко, Котетсу, Минато, Мизуки остальные вымышлены.
Рейтинг: в целом NC-17 мой любимый, но отдельные главы - без рейтинга.
Статус: не закончен, пишется 6-я глава, а всего будет 9.
Дисклеймер: Кисимото Масаси
Глава 1
Глава 2
Глава 3
Глава 4
Вот и серое здание с аркой у входа, "девятый корпус", одно из первых послевоенных общежитий, малость перестроенное и по сей день привечавшее молодых и бессемейных офицеров. У входа старый шиноби с лицом доброго Будды. Открытые глаза безмятежно глядят в пространство. Ирукину попытку поклониться старику его спутник прерывает движением руки и проволакивает бедного чунина через проходную. Уже на лестнице тихонько сообщает:
– Кудогава-сама владеет техникой сна с открытыми глазами.
Ирука даже то, что это шутка понимает только на третьем лестничном пролете, когда смеяться поздно. Дверь со стандартным номером открывается от нажатия на рукоять. Значит вранье это все про ловушки на дверях и окнах у дзенинов. Какаши только усмехается:
– Все военные тайны я ношу с собой.
Входит первым, как и положено хозяину, щелкает включателем. Пока Ирука окидывает взглядом просторное, но какое-то совсем уж скромное жилище, его владелец быстро поднимается на ступеньку у входа, снимает хитай и маску и поворачивается лицом...
Твою мать! У Ируки даже улыбка выходит жалкой.
– Попался!
– Да запугал ты меня! Зачем ты их по две носишь?
Ткань, такая же непроницаемая, только чуть бледнее, — старше наружной, выстиралась, выгорела на солнце — покачивается в ответ.
– Ирука, я даже летом ветерок чувствую лицом, а сейчас зима.
Ладонь чунина вспоминает горячее излучение маски, представляет себе холод, пробирающий до костей... А под хитаем закрытый глаз. Там Ирука ожидает увидеть часть ожога, но видит просто опущенное веко, которое сверху вниз расчерчено шрамом. Шрам ровный, как хирургический, но хирургический был бы меньше заметен. Видимо операцию на глазу делали ему все-таки в полевых условиях. Случается.
– Снимай жилет, я отопление включу.
Ирука опускается на татами перед низким столиком, проводит по столешнице рукой. За столом не едят, а пишут, вот и лампа приспособлена с правой стороны. Может, тот второй глаз незрячий вовсе — ну и досталось мужику, а ведь тридцати еще нет.
Хозяин устраивается напротив, предупреждает:
– Я глаз открою. Ничего, он просто красный.
Красный и с неясными тенями внутри радужки. Такие глаза сейчас чаще на картинках и увидишь, а раньше много было...
– Чтоб тебя! А голова у тебя не отвинчивается?
– Этого удобства я лишен.
– Никогда не знаешь, что у вас, наследственных, в рукаве спрятано.
– Ну, по крайней мере, бабушки Шино у меня не было, так что тараканы из меня не поползут. А где твой пес?
– У порога, как пристало воспитанной собаке.
– А... – оглянулся, – собакам у меня везде можно.
– Ну что? Начнем? – Ирука поворачивает настольную лампу от себя, потому что хуже нет ждать, уж лучше сразу.
– Э-э-э. Чур, в подземелья Морино мы не играем.
Щурясь на свет в глаза — неясные тени в левой радужке собираются в узор — перехватывает Ируку за кисть и возвращает лампу в прежнее положение. А руку нахального гостя снимает и кладет на стол, придерживая, чтоб больше не фокусничала.
Чунин руку дернул, но не вырвал и вдруг, не совсем соображая зачем, сжал пальцами длинную кисть. И она в ответ стиснулась крепко. Сильное мужское рукопожатие, в которое превратилась короткая стычка, разом впитало накопившееся напряжение. Минута и руки расцепились. Копирующий низко наклоняет голову, берется за край маски:
– Ну ладно, – нервный смешок. – Только у нас и только один раз...
Замолкает.
– Скажи мне... как ты там говорил... без истерики...
– Не психуй, командир. Прорвемся.
Черная ткань сдирается через голову. "Главное, не столбенеть", – думает Ирука...
И столбенеет.
В наступившей тишине сердце его ударяет раз, другой и начинает бешено разгоняться от ужаса увиденного.
Ниже человеческих глаз нет ничего человеческого. Множество шрамов вплотную друг к другу. Как веревки цвета сырого мяса. Они расходятся от центра вниз и в стороны, справа налево пересекают выступ носа. В их диком рисунке проступают черты, но лучше бы они не проступали. Потому что это... надругательство...
Как будто кто-то безумный расчертил лицо этими линиями, пытаясь их правильностью победить естественную живую гармонию. И победил.
И этот цвет белёсый, плёнчатый, синевато-красный, он помимо воли заставляет разум паниковать, потому что это цвет человеческих внутренностей, вывалившихся из распоротого живота. Ками, что это такое?! Это кусок истерзанной плоти и больше ничего...
Ирука закрывает глаза и с трудом выдыхает воздух, уже начавший давить. Следующий вдох как с битым стеклом.
– Почему оно так?.. – откашливается. – Зачем было столько резать?
– Голова растет и кожа тоже, а рубец нет. Если не резать, он стянет всё лицо.
Понятно, хочет сказать Ирука, но получается только кивнуть, потому что как раз в эту минуту приходит осознание того, зачем он закрыл глаза — чтобы не видеть, как это разговаривает.
– И ты сам?
– Сначала врачи показали, потом сам... много ума не надо, по одному и тому же месту резать, не ошибешься...
Глаза наконец открываются. Приступ трусости кончается. Как можно малодушничать перед лицом того, кто год за годом полосовал собственное лицо перед зеркалом. И, вогнав ногти в ладони, Ирука смотрит. Не только глаза человеческие, но и зубы тоже и от этого особенно... мороз по коже.
– Да ничего такого... Притерпеться можно.
Маска возвращается на место, пальцами правой руки ее привычно подтягивают повыше на переносицу.
– Притерпеться? Я второй десяток лет... не притерплюсь никак.
Надев маску, он опускает руки вниз, плечи превращаются в две покатые линии. Разноцветные глаза смотрят в сторону. Неуютное молчание.
По всем правилам приличия нельзя навязывать свое присутствие человеку, когда он в таком состоянии. Надо встать, попрощаться, сделать вид, что все более или менее нормально, сказать пару ободряющих слов и пойти домой. Жалеть нельзя. За жалость в таких случаях убивают. И правильно. Жалость — это отношение к слабому. А это... Никогда в своей жизни Ирука не сидел на одном татами с человеком настолько сильным. И дело не в тысяче дзютцу, а в том, чтобы жить с этим день и ночь и не свихнуться.
Если что, Ируке плевать на правила приличия. Но и слова у него кончились. И сидит он дурак дураком, и ни одной мысли в голове, хоть ты какими словами себя ругай.
– Вот что, сенсей, денек у вас был трудный и вечер тоже не очень веселый. Может, вам уже и... спать пойти.
– Да, да, конечно.
Тело что ли затекло в одной позе, отчего-то все движения получаются неловкими. На маленьком, утопленном вниз, пятачке перед входом не сразу отыскивается обувь. Шуметь, обуваясь, тоже как-то неудобно, словно в комнате труп.
– Дверь просто прикройте, – не оборачиваясь, напутствуют его ровным и безжизненным тоном.
– Спасибо, – берясь за ручку двери.
– На здоровье.
Клацает язычок защелки и Ирука остается один в коридоре. Общага спит, только где-то внизу лениво спорят два пьяных голоса. Его никто не видит, и он в полутьме трогает ладонями собственное лицо. Раньше он и не знал, какой он богач. Нос, губы, скулы, гладкая кожа щек, тонкий шрам через переносицу — симпатичная по всеобщему убеждению отметина и Ируке очень идет. За дверью тишина. Это чудовищно несправедливо, что он один. Это такое паскудство, что словами не выразить. А иначе никак. Неужели не найдется ни единого человека, кому бы было всё равно на это... На это никому не будет всё равно — дыхание вырывается со стоном. Никогда в жизни. Ни один в своем уме не захочет видеть это каждый день. И даже раз в неделю. Или в месяц.
Принятое решение горчит, но от него сразу становится хорошо. Лишь бы ничего не подвело Ируку на этот раз, а уж он не подведет. Дверь все так же не заперта, как была. В комнате ничего не изменилось. Горит лампа, сидит человек, только локти он положил на стол, а в собранные замком кисти уткнулся подбородком.
– Что случилось, сенсей? Проходную не нашли?
Ирука молча разувается, подходит и опускается за его спиной на пол. Копия не шевелится, ни когда чужие руки медленно обхватывают его под грудью, ни когда между выступающих лопаток кладут голову. Внезапно спрашивает:
– Медиком не хотел быть?
– Хотел, – просто отвечает Ирука, – в Академии со спецом не поладил.
– В медики тебя нельзя. Ты там быстро кончишься, – вздыхает глубоко, – Всех дыр собою не заткнешь, Ирука-сенсей.
– Да что ж это такое, – возмущается собеседник, не поднимая головы, – в дзенины мне нельзя, в медики тоже. А сюда мне можно?
И просовывает теплую ладонь под форменку на животе дзенина. Лицо в маске отрывается от сложенных рук.
– Можно.
Автор: Юнис Византия
Бета: Wvabra
Жанр: ангст, романс, бытовуха - сложная смесь ))
Персонажи: Какаши, Ирука, Ибики, Сандайме, Хаяте, Анко, Котетсу, Минато, Мизуки остальные вымышлены.
Рейтинг: в целом NC-17 мой любимый, но отдельные главы - без рейтинга.
Статус: не закончен, пишется 6-я глава, а всего будет 9.
Дисклеймер: Кисимото Масаси
Глава 1
Глава 2
Глава 3
Глава 4
Вот и серое здание с аркой у входа, "девятый корпус", одно из первых послевоенных общежитий, малость перестроенное и по сей день привечавшее молодых и бессемейных офицеров. У входа старый шиноби с лицом доброго Будды. Открытые глаза безмятежно глядят в пространство. Ирукину попытку поклониться старику его спутник прерывает движением руки и проволакивает бедного чунина через проходную. Уже на лестнице тихонько сообщает:
– Кудогава-сама владеет техникой сна с открытыми глазами.
Ирука даже то, что это шутка понимает только на третьем лестничном пролете, когда смеяться поздно. Дверь со стандартным номером открывается от нажатия на рукоять. Значит вранье это все про ловушки на дверях и окнах у дзенинов. Какаши только усмехается:
– Все военные тайны я ношу с собой.
Входит первым, как и положено хозяину, щелкает включателем. Пока Ирука окидывает взглядом просторное, но какое-то совсем уж скромное жилище, его владелец быстро поднимается на ступеньку у входа, снимает хитай и маску и поворачивается лицом...
Твою мать! У Ируки даже улыбка выходит жалкой.
– Попался!
– Да запугал ты меня! Зачем ты их по две носишь?
Ткань, такая же непроницаемая, только чуть бледнее, — старше наружной, выстиралась, выгорела на солнце — покачивается в ответ.
– Ирука, я даже летом ветерок чувствую лицом, а сейчас зима.
Ладонь чунина вспоминает горячее излучение маски, представляет себе холод, пробирающий до костей... А под хитаем закрытый глаз. Там Ирука ожидает увидеть часть ожога, но видит просто опущенное веко, которое сверху вниз расчерчено шрамом. Шрам ровный, как хирургический, но хирургический был бы меньше заметен. Видимо операцию на глазу делали ему все-таки в полевых условиях. Случается.
– Снимай жилет, я отопление включу.
Ирука опускается на татами перед низким столиком, проводит по столешнице рукой. За столом не едят, а пишут, вот и лампа приспособлена с правой стороны. Может, тот второй глаз незрячий вовсе — ну и досталось мужику, а ведь тридцати еще нет.
Хозяин устраивается напротив, предупреждает:
– Я глаз открою. Ничего, он просто красный.
Красный и с неясными тенями внутри радужки. Такие глаза сейчас чаще на картинках и увидишь, а раньше много было...
– Чтоб тебя! А голова у тебя не отвинчивается?
– Этого удобства я лишен.
– Никогда не знаешь, что у вас, наследственных, в рукаве спрятано.
– Ну, по крайней мере, бабушки Шино у меня не было, так что тараканы из меня не поползут. А где твой пес?
– У порога, как пристало воспитанной собаке.
– А... – оглянулся, – собакам у меня везде можно.
– Ну что? Начнем? – Ирука поворачивает настольную лампу от себя, потому что хуже нет ждать, уж лучше сразу.
– Э-э-э. Чур, в подземелья Морино мы не играем.
Щурясь на свет в глаза — неясные тени в левой радужке собираются в узор — перехватывает Ируку за кисть и возвращает лампу в прежнее положение. А руку нахального гостя снимает и кладет на стол, придерживая, чтоб больше не фокусничала.
Чунин руку дернул, но не вырвал и вдруг, не совсем соображая зачем, сжал пальцами длинную кисть. И она в ответ стиснулась крепко. Сильное мужское рукопожатие, в которое превратилась короткая стычка, разом впитало накопившееся напряжение. Минута и руки расцепились. Копирующий низко наклоняет голову, берется за край маски:
– Ну ладно, – нервный смешок. – Только у нас и только один раз...
Замолкает.
– Скажи мне... как ты там говорил... без истерики...
– Не психуй, командир. Прорвемся.
Черная ткань сдирается через голову. "Главное, не столбенеть", – думает Ирука...
И столбенеет.
В наступившей тишине сердце его ударяет раз, другой и начинает бешено разгоняться от ужаса увиденного.
Ниже человеческих глаз нет ничего человеческого. Множество шрамов вплотную друг к другу. Как веревки цвета сырого мяса. Они расходятся от центра вниз и в стороны, справа налево пересекают выступ носа. В их диком рисунке проступают черты, но лучше бы они не проступали. Потому что это... надругательство...
Как будто кто-то безумный расчертил лицо этими линиями, пытаясь их правильностью победить естественную живую гармонию. И победил.
И этот цвет белёсый, плёнчатый, синевато-красный, он помимо воли заставляет разум паниковать, потому что это цвет человеческих внутренностей, вывалившихся из распоротого живота. Ками, что это такое?! Это кусок истерзанной плоти и больше ничего...
Ирука закрывает глаза и с трудом выдыхает воздух, уже начавший давить. Следующий вдох как с битым стеклом.
– Почему оно так?.. – откашливается. – Зачем было столько резать?
– Голова растет и кожа тоже, а рубец нет. Если не резать, он стянет всё лицо.
Понятно, хочет сказать Ирука, но получается только кивнуть, потому что как раз в эту минуту приходит осознание того, зачем он закрыл глаза — чтобы не видеть, как это разговаривает.
– И ты сам?
– Сначала врачи показали, потом сам... много ума не надо, по одному и тому же месту резать, не ошибешься...
Глаза наконец открываются. Приступ трусости кончается. Как можно малодушничать перед лицом того, кто год за годом полосовал собственное лицо перед зеркалом. И, вогнав ногти в ладони, Ирука смотрит. Не только глаза человеческие, но и зубы тоже и от этого особенно... мороз по коже.
– Да ничего такого... Притерпеться можно.
Маска возвращается на место, пальцами правой руки ее привычно подтягивают повыше на переносицу.
– Притерпеться? Я второй десяток лет... не притерплюсь никак.
Надев маску, он опускает руки вниз, плечи превращаются в две покатые линии. Разноцветные глаза смотрят в сторону. Неуютное молчание.
По всем правилам приличия нельзя навязывать свое присутствие человеку, когда он в таком состоянии. Надо встать, попрощаться, сделать вид, что все более или менее нормально, сказать пару ободряющих слов и пойти домой. Жалеть нельзя. За жалость в таких случаях убивают. И правильно. Жалость — это отношение к слабому. А это... Никогда в своей жизни Ирука не сидел на одном татами с человеком настолько сильным. И дело не в тысяче дзютцу, а в том, чтобы жить с этим день и ночь и не свихнуться.
Если что, Ируке плевать на правила приличия. Но и слова у него кончились. И сидит он дурак дураком, и ни одной мысли в голове, хоть ты какими словами себя ругай.
– Вот что, сенсей, денек у вас был трудный и вечер тоже не очень веселый. Может, вам уже и... спать пойти.
– Да, да, конечно.
Тело что ли затекло в одной позе, отчего-то все движения получаются неловкими. На маленьком, утопленном вниз, пятачке перед входом не сразу отыскивается обувь. Шуметь, обуваясь, тоже как-то неудобно, словно в комнате труп.
– Дверь просто прикройте, – не оборачиваясь, напутствуют его ровным и безжизненным тоном.
– Спасибо, – берясь за ручку двери.
– На здоровье.
Клацает язычок защелки и Ирука остается один в коридоре. Общага спит, только где-то внизу лениво спорят два пьяных голоса. Его никто не видит, и он в полутьме трогает ладонями собственное лицо. Раньше он и не знал, какой он богач. Нос, губы, скулы, гладкая кожа щек, тонкий шрам через переносицу — симпатичная по всеобщему убеждению отметина и Ируке очень идет. За дверью тишина. Это чудовищно несправедливо, что он один. Это такое паскудство, что словами не выразить. А иначе никак. Неужели не найдется ни единого человека, кому бы было всё равно на это... На это никому не будет всё равно — дыхание вырывается со стоном. Никогда в жизни. Ни один в своем уме не захочет видеть это каждый день. И даже раз в неделю. Или в месяц.
Принятое решение горчит, но от него сразу становится хорошо. Лишь бы ничего не подвело Ируку на этот раз, а уж он не подведет. Дверь все так же не заперта, как была. В комнате ничего не изменилось. Горит лампа, сидит человек, только локти он положил на стол, а в собранные замком кисти уткнулся подбородком.
– Что случилось, сенсей? Проходную не нашли?
Ирука молча разувается, подходит и опускается за его спиной на пол. Копия не шевелится, ни когда чужие руки медленно обхватывают его под грудью, ни когда между выступающих лопаток кладут голову. Внезапно спрашивает:
– Медиком не хотел быть?
– Хотел, – просто отвечает Ирука, – в Академии со спецом не поладил.
– В медики тебя нельзя. Ты там быстро кончишься, – вздыхает глубоко, – Всех дыр собою не заткнешь, Ирука-сенсей.
– Да что ж это такое, – возмущается собеседник, не поднимая головы, – в дзенины мне нельзя, в медики тоже. А сюда мне можно?
И просовывает теплую ладонь под форменку на животе дзенина. Лицо в маске отрывается от сложенных рук.
– Можно.
@темы: Ирука, Какаши, размер: миди (от 20 до 70 машинописных страниц), жанр: романтика, жанр: ангст
-
-
12.04.2010 в 11:24-
-
12.04.2010 в 11:58-
-
12.04.2010 в 12:18И просовывает теплую ладонь под форменку на животе дзенина. Лицо в маске отрывается от сложенных рук.
- Можно.Конец порадовал.Грустная глава
-
-
12.04.2010 в 12:39Химера~ Он не мог вынести такой несправедливости ))
mauri30@
За что это ему? За то, что он может это вынести.
не просто жить, а реально приносить пользу Мне кажется, в Конохе нет понятия "инвалидность". Помните, что Цунанде говорит Ли: "Ищи другой Путь". Предполагается, что пользу приносить он все равно обязан.
-
-
12.04.2010 в 13:03Картинка живо представляется, прямо как в кино. А фантазия у меня буйная, ты же знаешь )
-
-
12.04.2010 в 17:18-
-
12.04.2010 в 17:24Одно мне немного непонятно. Про жалость было правильно сказано, но Ирукины мысли под дверью, и то, что он вернулся, это не жалость?
Спасибо!
-
-
12.04.2010 в 17:28Ждем, дальше
и пускаем слюни-
-
12.04.2010 в 18:43Глубоко вдыхаешь, задерживаешь дыхание,аааачтожебудетдальше, выдыхаешь.
Твою мать! У Ируки даже улыбка выходит жалкой.
– Попался!
– Да запугал ты меня! Зачем ты их по две носишь?
Хы, я тоже попался!
Юнис Византия , потрясающе!
-
-
12.04.2010 в 18:54xopo
Madden Rose Спасибо тебе большое. То что ты сразу прочитала все и еще созраняешь интерес к происходящему, это для меня - ух! ценно. Да, люблю поразмышлять над загадочной натурой Копирующего, над тем, что Кисимото вложил в этого героя. Все-таки он необыкновенный, все это чувствуют. Но откуда "растут уши" этой необыкновенности? Вот это меня занимает.
до последнего думала, что под маской ничего особенного, Ирука увидит и вздохнет с облегчением Серьезно? Ну это было бы неплохо. Ирука вздохнул с облегчением и на радостях снял трусы ))). И началось
А теперь про непонятное: Про жалость было правильно сказано Тут у нас с Ирукой убеждения не совсем совпадают. По мне сильных-то как раз есть за что жалеть. Но и мысли под дверью к одной жалости не сводятся. Там есть и острое чувство несправедливости и восхищение и притяжение и любопытство и даже желание облагодетельствовать. Сложный коктель сильных чувств - питательная среда для бациллы по имени любовь. Ирука-то еще наверно думает, что в то, что он видел влюбиться невозможно. Но мы то с тобой знаем, что все бывает.
-
-
12.04.2010 в 19:11Ждем Ну щас у них там начнецца ))
Дио
Ура! Дио попался! Так и было задумано! Я довольна и в восторге!
потрясающе! Спасибо, Дио! Большое-большое. Пару горок я припасла для вас и в следующей главе )))
-
-
12.04.2010 в 20:08Пару горок я припасла для вас и в следующей главе
Огосподитыбожемой, ждать таак мучительно! Пожалуй, попробовать заречься читать следущие Ваши произведения поглавно, если они не написаны сразу полностью. Я стока раз уже страницу обновил. Пока жду проды, перечитываю Ваши предыдущие творения-анестезия действует.
-
-
12.04.2010 в 20:45Насчет " хоп, и сразу в койку", нэ, не надо. У тебя чувства здорово выходят, мысли героев, развитие отношений, дай еще понаслаждаться!
-
-
12.04.2010 в 21:19Madden Rose А ))) поняла теперь )
Ну мне тут пришлось пожертвовать интригой ради основной трагедии фика.
сразу в койку", нэ, не надо. Есть, дать понаслаждаться. *койка со скрипом отодвигается на еще одну главу, герои провожают ее горестным взглядом и махнув рукой опускаются на пол* )))
-
-
12.04.2010 в 22:09-
-
12.04.2010 в 22:20Спасибо за главу, она чудесная: грустная, но светлая. Какаши потрясающе сильный и стойкий, Ирука невероятно мудрый и понимающий. И при этом они стопроцентно настоящие и убедительные.
Жду и предвкушаю следующую главу.
-
-
20.04.2010 в 20:00Спасибо за качественный интересный текст.
читать дальше
-
-
20.04.2010 в 23:12Бабушка Хай-Хай
Спасибо за интересноо читателя в вашем лице )))
А мне казалось, он его здесь специально открыл, чтобы видеть немножко "вперед" по времени. А вот интересно Учихи же все время с открытыми глазами ходят. Ни за кем нет привычки прищуривать один глаз из экономии?
-
-
20.04.2010 в 23:38читать дальше
-
-
21.04.2010 в 05:19А вона как, у него реле он/офф отсутствует! От души порадовалась тому, что нигде больше он у меня глаз не открывает до самого конца.
А насчет позволяет считывать малейшие движения это определенно так. А вот способности шарингана "предугадывать" это фанонный факт или это тоже есть у Кисимоты? В википедии есть во всяком случае.
Вот спасибо-то, Хай-Хай-сенсей, а то ведь я и в арте ошибаюсь.
Помните у меня есть Какаши с "выключенным" шаринганом.
*чувствует себя Наруткой*
-
-
23.04.2010 в 21:08Пришла моя пора просить прощение, за то, что долго не отвечала. Прошу прощения.
читать дальше
Только в арте, пожалуйста, ничего не исправляйте. Он так хорош. Очень мне нравится.
-
-
23.04.2010 в 21:30Битву с Забузой я смотрела не один раз. Да что вы говорите?! Ах он позер, Какаши. А я ему так поверила!
А вот меня мучает вопрос. Ведь среди Учих «копирующих» не было, не объясняется ли способность Какаши не только читать, но и следовать буквально одновременно движениям противника (все-таки Забузу это поразило, значит за человеческие рамки выходит) какими-то внутренними навыками. Что-то в этом есть, неразгаданное... В японской мафологии есть копирующий дух и знаете, что у этого духа примечательно? У него нет лица...
Не врагам не расскажу, конечно.
А сейчас тоже рисую, написалась до одури )))
-
-
23.04.2010 в 22:46Учихи так же могут копировать техники. Саске скопировал приемы тайдзюцу Рока Ли и применил на втором этапе чунинского экзамена.
Забуза в конце разгадал уловки Хатаке и понял, что тот мысли не читает, и будущее не видит.
В японской мафологии есть копирующий дух и знаете, что у этого духа примечательно? Надо почитать. Кишимото много берет из мифологии.
А сейчас тоже рисую, написалась до одури ))) Будем ждать вашего нового арта.