Название: «Давай меняться».
Автор: Yasia.
Бета: murka.
Персонажи: Какаши/Ирука, Какудзу/Хидан.
Рейтинг: PG-13
Жанр: Романс, юмор, флафф, ангст.
Статус: Закончен. 10 глав и эпилог.
Дисклеймер: Мир и герои принадлежат отважному ниндзя Кишимото.
Размещение: Только с разрешения автора.
Саммари: Цунаде нужны деньги на восстановление деревни. Пейну нужна реклама для привлечения клиентов. У Наруто возникает очередная гениальная идея. А парням из графы «Персонажи» и так неплохо живётся, но приказы начальства не обсуждаются…
Предупреждения: ООС, ненормативная лексика, ОЖП.
От автора: Написано в подарок для Данта, которая заряжает меня оптимизмом.
Главы 1-2 www.diary.ru/~klinki/p142424378.htm#more1
Главы 3-4 www.diary.ru/~klinki/p143291057.htm#more1
Главы 3-4 www.diary.ru/~klinki/p144312869.htm#more1
меняемся, не стесняемсяГлава 7.
Юмико хорошо поставленным голосом объявила, что через несколько минут в студии начнётся голосование. Толпа девиц завизжала дурными голосами, изображая готовность нажимать на кнопки. Очевидно, это были постоянные участницы подобных шоу, поскольку объяснять им ничего не потребовалось. В итоге, вооружившись пультами, девушки готовились начать вершить судьбу представителей Конохи и Акацки.
На большом экране четыре столбика диаграммы на протяжении минуты успели множество раз поменять положение. Над нечётными столбцами светилась надпись «Коноха», а над чётными - «Акацки». Два первых отображали варианты будущего местонахождения Какудзу и Ируки, а остальные – вариант с местом жительства для Какаши и Хидана. Четыре пары глаз впились в экран, нервы всех участников напряглись до предела, когда время для голосования истекло, о чём возвестил удар гонга.
- О нет, - еле слышно простонал Ирука.
- Твою мать, - рявкнул Хидан.
Какудзу и Какаши только молча улыбнулись, но никто этого не заметил, поскольку лица обоих были скрыты под масками.
- Итак, по результатам зрительского голосования пара № 1 «Какудзу и Ирука» отправляется жить в логово Акацки, а пара № 2 «Какаши и Хидан» проведёт следующие две недели в Конохе, - возвестила в микрофон Юмико.
Радостные вопли фанаток едва не заглушили её голос. Размахивая плакатами и флагами, девицы визжали и пищали, постепенно впадая в экстаз. Но, похоже, для ведущей такое поведение зрителей в студии было не в новинку. Кивнув кому-то из помощников режиссёра и сымитировав рукой удар палочкой по барабану, девушка снова вернулась к центру сцены. Мгновение спустя звонкий удар гонга снова раздался в зале. Как ни странно, этот звук привлёк внимание девиц. Те даже начали постепенно успокаиваться.
- А сейчас я ознакомлю всех желающих с условиями передачи. Думаю, что самим участникам тоже будет интересно их послушать, - хитро улыбнувшись, заявила Юмико. Уж она-то точно знала, как привлечь внимание людей и заинтересовать их.
В зале восстановилось относительное спокойствие, после чего ведущая поведала о том, что пары отправятся в путь сразу же после окончания передачи. На месте их будут ожидать съёмочные группы, а комнаты, в которых им предстоит проживать, уже оснащены скрытыми камерами.
Первую неделю пары будут жить по правилам, установленным принимающей стороной, а вторую - по правилам, установленным гостями. Про то, что шиноби заранее составили список категорически неприемлемых для них условий, которые ни в коем разе не должны быть востребованы ни одной из сторон, Юмико предпочла промолчать. Пусть наивные фанатки надеются, что их ожидают бурные постельные сцены и кровавые разборки.
- Ну, а теперь у вас есть возможность с почестями проводить наших героев, - завершила ведущая, прежде чем рвануть к дальней стенке и вжаться в неё всем телом.
Юмико оказалась на удивление предусмотрительной девушкой. Едва последние слова сорвались с её уст, как толпа девиц, размахивающих флагами и плакатами, рванула к заветной двери на сцене, за которой в своё время скрылись нукенины и шиноби Конохи. С треском и грохотом распахнув дверь, едва не вынеся её напрочь, фанатки проталкивались в коридор. Долго раздумывать, какую из двух дверей выбрать, они не стали, тем более, что сзади уже напирала толпа, грозя раздавить нерасторопных или зазевавшихся.
Снеся и обитую дерматином, и вскрытую лаком, двери, первые поклонницы устремились к сидящим на стульях и диване шиноби. Радостно визжа и уже предчувствуя, как будут биться и вырываться из их рук ошарашенные мужчины, девицы, брызжа слюной и капая кровью из носа, устремились к не ожидавшим нападения жертвам.
Стоило только цепким пальцам ухватиться за края плащей отступников и жилетов представителей Конохи, как раздались звуки громких хлопков, и о том, что ещё секунду назад в комнатах находились мужчины, уже ничего не напоминало. Взвыв от осознания того, что их одурачили, фанатки развернулись в обратную сторону, но продолжающая напирать из зала толпа не дала им вырваться наружу.
- Проклятые клоны, - вопили девицы, в бессильной ярости круша всё вокруг себя.
Откуда же им было знать, что, предчувствуя, чем может закончиться сегодняшняя съёмка, представители руководства телекомпании не только продумали план по незаметному выведению участников передачи из студии, но также успели застраховать здание и оборудование на очень приличную сумму. Когда бы ещё удалось так удачно избавиться от ненужной рухляди и сделать капитальный ремонт за чужой счёт?
Кроме того, за смехотворную сумму (лидер согласился на это тоже в рекламных целях и запретил кому-либо из нукенинов признаваться Какудзу в том, что их услуги обошлись телекомпании так дешево), весь состав Акацки был нанят для прекращения беспорядков. Когда пыл девиц был погашен водными техниками Кисаме, они обнаружили себя окруженными куклами, размахивающими кунаями и кинжалами, и желание драться мгновенно испарилось. Конечно же, пока фанатки полностью не возместили причинённый телестудии ущерб, никто их не отпустил (но представителям страховой компании об этом знать было совершенно необязательно).
Коноха встречала гостя немного настороженно и отчуждённо. Да и кто бы радостно бросился навстречу отступнику, несущему на плече устрашающего вида косу с тремя острыми лезвиями? Рядом с этим зализанным нукенином Хатаке Какаши казался долговязым и жилистым. Вероятно, виной тому был покрой плаща, придававший тому, кто его надевал, более интеллигентый вид. Но со стороны два серебрянноволосых блондина выглядели весьма эффектно. Тем более что лицо у отступника оказалось на удивление смазливым.
Изумо и Котецу проводили вошедших в ворота мужчин цепкими взглядами и подмигнули друг другу. Они уже успели поспорить, как скоро Копирущий сорвётся и устроит взбучку отступнику. Морино Ибики, читающий «Конохский вестник» на лавочке возле раменной, цепким взглядом окинул и самого нукенина, и его оружие, а Анко, случайно врезавшаяся в Хидана около дворца Хокаге, что-то мило защебетала в качестве извинения и скрылась в одном из многочисленных переулков.
На приёме у Цунаде, сопровождаемые съёмочной группой, они снова выслушали инструкции о поведении и обязанностях во время прохождения съёмок. В трактовке правительницы первая неделя, во время которой шиноби полагалось жить по правилам Конохи, должна была пройти с максимальной пользой для деревни. Именно поэтому уже на следующий день их ожидала миссия D-класса.
Не дождавшись возражений по поводу низкого ранга задания, правительница пояснила, что это связано с тем, что на время съёмок им запрещается удаляться от Конохи дальше, чем на три километра. С ног до головы окинув нукенина взглядом и хитро улыбнувшись, Цунаде протянула Какаши свиток с заданием и сказала, что прочесть его следует после возвращения в квартиру. После этого Хокаге заявила, что оба свободны и выпроводила их из комнаты. И только острый слух Хатаке смог различить в шорохах за стеной звон фарфоровой посуды…
- Ну, проходи, - приглашающее махнул рукой Какаши и первым шагнул через порог собственной квартиры. Оглянувшись, он увидел, что нукенин не стал долго раздумывать и последовал примеру хозяина помещения. Хатаке только усмехнулся под маской, глядя, как аккуратно Хидан ставит снятую обувь. – Ну что ты стал столбом? Бандуру свою приткни где-нибудь в уголочек и проходи в комнату.
Оглядевшись по сторонам и не найдя ничего лучшего, чем перевернуть своё любимое оружие держаком вверх и поставить всё в том же коридоре около сандалий, гость прошел в комнату. Заинтересованным взглядом окинув внутреннее убранство, нукенин очень сильно удивился. Ни фотографий целующейся парочки, ни сердечек, ни каких-либо других признаков того, что в этой квартире живёт влюблённая парочка, заметно не было.
Зато отступник сразу же заметил не менее десятка миниатюрных видеокамер, расположенных в разных углах. Копирующий, уже успевший поставить на плиту чайник и вернуться в комнату, насчитал их четырнадцать штук. Гениальный мозг мгновенно просчитал траектории и выделил в комнате две позиции, находясь на которых можно будет оставаться вне зоны доступа камер наблюдения.
- Ну, как впечатления? – поинтересовался Хатаке, глядя на переминающегося с ноги на ногу отступника, не решающегося присесть за круглый столик в углу.
- Да как-то чувствую себя невесткой на смотринах, - угрюмо глядя на джонина малиновыми глазами, заявил Хидан, для красочности звучания пополнив фразу парочкой непечатных выражений.
- А что так? – удивился Копирующий.
- Ну, а как, по-твоему, это выглядело? Сначала у порога встретили младшенькие, потом этот лысый с газеткой, словно папаша, разглядывал, а затем и сестрица налетела, будто невзначай. Ну, а Хокаге ваша, словно будущая свекровь, морали прочитала и задание дала, - буркнул отступник.
- Ну так задание-то нам обоим дали, - пожал плечами Какаши.
- Ой ли, - прищурился Хидан. Уж очень странно на него посмотрела Цунаде, когда вручала свиток с заданием. – Тащи его сюда, посмотрим.
«Задание. Ранг - D. Уровень опасности – низкий. Цель миссии – скосить четыре гектара душистого клевера в угодьях клана Нара по направлению на пять градусов от Конохи. Дальнейшие инструкции по прибытию на место. Продолжительность миссии – 7 суток. Начало в 6 часов утра».
- Ну что? – ухмыльнулся нукенин, утвердившись в своих подозрениях. – Снова скажешь, что никаких намёков нет?
- Да что здесь говорить? Сказали косить - будем косить, – поморщился Копирующий, который был не большим любителем сельского хозяйства вообще и утренней косьбы в частности. Затем, словно в голову ему только что пришла очень интересная мысль, он снова повернулся к Хидану. – А в Акацки тебя тоже как невестку принимали?
- Ха, как же. Лидер этого урода красноглазого позвал и сказал, что я буду работать с ним в паре. Так он мне с ходу заявил, что порешил всех своих предыдущих напарников, и меня собирается отправить вслед за ними. Ну не козел? – возмущенно высказал наболевшее отступник. Затем ехидно усмехнулся, словно о чём-то вспомнив. – Можно подумать, у него бы это получилось.
- Ну, потом же вы как-то нашли общий язык, влюбились, в конце концов, - попытался утихомирить разошедшегося Хидана джонин.
- Ага, влюбились, - как-то сразу погрустнев, буркнул тот. Быстро пройдя через комнату, он плюхнулся на пол около столика. – Ну, где там чай? Тащи уже. Жрать хочу не по-человечески.
Не понимая резкой перемены в настроении нукенина, но дав себе слово во всём разобраться, Хатаке на скорую руку соорудил несколько бутербродов и разлил чай по кружкам. Ужин прошел в тишине – ни один из мужчин не хотел нарушить установившийся молчаливый нейтралитет.
После того, как тарелки и чашки были вымыты и расставлены в сушке на своих местах (общение с Ирукой не прошло для гения без последствий) Копирующий вернулся в комнату. Достав из шкафа скатанный в рулон футон, он предложил гостю самому выбрать, где его расстелить, ничуть не удивившись, когда тот остановился на самом дальнем от спального места хозяина конце комнаты.
Через несколько минут он без стеснения разделся и повесил свой чёрный в облаках плащ на спинку единственного в комнате стула, оставшись в очень красиво облегающих его ягодицы серебристых боксёрах. Возводя защиту вокруг своего футона, Хатаке успевал краем глаза следить за движениями нукенина, и ему очень нравилось то, что он видел.
«Однако же, у Какудзу весьма хороший вкус. Фигура у этого Хидана очень даже ничего. Но у Ируки всё равно лучше», - размышлял джонин, наблюдая, как гость возвращается из коридора, неся с собой свою косу. Он только фыркнул в маску, когда увидел, что тот укладывается спать вместе с ней. Нукенин в ответ так же косо глянул на парочку нин-псов, застывших наизготовку около футона Копирующего. Не сговариваясь, оба усмехнулись.
Какаши быстро стянул с себя джонинскую форму и юркнул под одеяло, но глазастый нукенин успел рассмотреть симпатичного дельфинчика, изображенного на его семейных трусах. Пока хозяин квартиры примерялся, чем бы половчее кинуть в выключатель, чтобы потушить свет, Хидан догадался о его намерении. Дотянувшись держаком косы до кнопки, он нажал на неё, и комната погрузилась во мрак.
- Спокойной ночи, - буркнул Хатаке и услышал в ответ столь же добродушное пожелание сладких снов.
И хотя джонин предполагал, что спокойствия грядущая ночь ему не принесёт, его подозрения не оправдались. Уже пять минут спустя, утомлённые дальней дорогой и предшествующими ей съёмками, оба крепко спали и улыбались во сне. И одному из них точно снился симпатичный шатенс завязанными в хвостик волосами и тонким шрамом над переносицей. А судя по тому, что второй пускал слюни и причмокивал губами, обнимая свою косу, ему тоже снилось что-то приятное.
В отличие от Хидана, которому пришлось добираться до Конохи своим ходом, Ируке в этом плане повезло. Вместо того, чтобы сразу же после экстренной эвакуации с телестудии (обе пары лишь на несколько секунд разминулись с фанатками) отправиться в логово, казначей с чуунином остановились около небольшого сада. Когда спустя два часа учитель начал недоумевать, почему же они не двигаются с места, ответ на его вопрос нарисовался на горизонте.
Пятеро нукенинов, среди которых оказалась даже девушка, быстро шли по дороге, приближаясь к Какудзу и Ируке. В свете дня красные облачка на их плащах казались особенно яркими. Как впоследствии узнал чуунин, они выполняли какую-то миссию на телестудии. Когда девушка с фиолетовыми волосами заявила, что в логово он сможет попасть только с завязанными глазами, учитель не стал возражать. Сила явно была не на его стороне, и нарываться на неприятности ещё до прихода на базу Акацки вовсе не хотелось.
После того, как плотный черный мешок был накинут ему на голову, Умино почувствовал, что его ноги отрываются от земли. Напрягшееся тело расслабилось когда чуунин ощутил, что его перебросили через чьё-то плечо. Судя по наблюдениям, которые он успел сделать за то короткое время, пока видел нукенинов, Ирука предположил, что тащить его на себе будет неприглядного вида амбал с синюшной кожей. По крайней мере, лишь он один выглядел настолько здоровым, чтобы без особых усилий взвалить себе на плечи кроме громадного меча, замотанного в тряпку, ещё и человека.
В тишине, изредка нарушаемой окриками типа «Дей, какого хрена ты туда полез» или «Я тебе сейчас такой бум устрою, что мама не узнает», процессия продвигалась в неизвестном направлении. Вернее, это для висящего вниз головой учителя оно было неизвестным, отступники же прекрасно знали, куда идут. Под мерное покачивание и монотонный звук шарканья сандалий по земле, утомлённый и вымотанный предыдущими событиями, чуунин почувствовал, что его начало клонить в дрёму.
Подумав, что если он ненадолго прекратит настороженно вслушиваться в каждый шорох, ничего страшного не случится, Ирука расслабленно замер, не заметив, как постепенно погрузился в сон. Из волшебного мира иллюзий, где в свете софитов, облачённый в одни лишь чёрные стринги и маску, перед ним ним выплясывал Кан-кан его любимый Хатаке, учителя вывело падение с двухметровой высоты. Благо, упал он на что-то мягкое, поэтому пострадало только его самолюбие, а не спина.
Не до конца понимая, почему вокруг так темно и спросонья моргая, только через минуту Умино сообразил, что мешок, надетый на его голову ещё около телестудии, никто так и не удосужился снять. Стянув его, чуунин ещё некоторое время растерянно хлопал глазами, пытаясь сообразить, куда попал.
Ожидая увидеть голые стены пещеры и аскетичное жильё отступников, вместо этого учитель узрел забавные розовые сердечки, которыми комната была увешана сверху донизу. Кое-где на стенах также были фотографии обнимающейся парочки, а один из изображенных на них нукенинов в этот самый момент нависал над лежащим на футоне учителем.
- Нехрен разлёживаться. Вставай, пойдём с остальными знакомиться, - легонько ткнув Умино носком сандалии, изрёк Какудзу.
В просторном зале, куда вслед за казначеем вошел Ирука, царила на удивление приятная атмосфера. По очереди представив новому соседу всех нукенинов, отступник водопада окинул взглядом празднично накрытый стол и принялся вычитывать лидеру, что торжественные приёмы это излишества, которые давно уже пора прекратить, поскольку они обходятся организации чересчур дорого.
Широко распахнутыми глазами глядя на это, чуунин представил себе печальные последствия, заяви кто-либо из подчинённых подобное Хокаге. От наглеца вряд ли осталось бы даже мокрое место. Здесь же Пейн выслушал все претензии с ухмылкой на губах и даже не попытался нанести Какудзу тяжких телесных повреждений.
В уголке зала Учиха Итачи, которого учитель смутно припоминал ещё по Конохе, что-то шептал на ухо давешнему синемордому амбалу по имени Кисаме. Жизнерадостный блондин, один глаз которого был закрыт длинной чёлкой, ничуть не смущаясь присутствия под боком рыжего напарника, хитро подмигивал Ируке. Парень с чёрно-белым лицом, который сразу показался чуунину слегка неадекватным, зачем-то по грудь погрузился в пол пещеры, так что из камня наружу торчал пышный куст Венериной мухоловки, скрывающий голову.
Когда единственная в организации коноичи пригласила всех ужинать, Умино поразила красота сервировки. Каждая из салфеток была сложена в оригинальную фигурку какого-нибудь животного, а в вазе по центру стола стоял пышный букет бумажных пионов. Еда также оказалась очень вкусной, так что учитель даже начал наслаждаться обществом членов Акацки.
После ужина Ирука с Какудзу прошли в кабинет лидера, где Пейн изложил им план работ на предстоящую неделю. Как оказалось, единственным документом, который исправно вёлся в организации, была бухгалтерская книга. Остальная документация или не велась совсем, или же сведения были записаны корявыми иероглифами на жалких огрызках призывных свитков либо на туалетной бумаге.
- Вот вы вдвоём и займетесь разработкой методологических пособий для составления отчётности, - завершил свою тираду о жизненной необходимости заполнения бланков Пейн.
Учитель, которому работа в штабе предоставила необходимый опыт для выполнения этого задания, лишь пожал плечами. Он даже обрадовался, что не придётся заниматься какой-нибудь ерундой вроде отлова джинчуурики. Хотя об этом даже речи быть не могло. Чуунину категорически запретили даже пытаться покинуть логово, не то, что бродить в его окрестностях.
Вернувшись в комнату, оба, не сговариваясь, прошли в стороны футонов, лежащих в разных концах комнаты, быстро разделись и юркнули под одеяла. Несмотря на то, что Ирука старался особо не глядеть в сторону отступника, он успел рассмотреть рельефно бугрящиеся мышцы и сплошь покрытое рубцами и шрамами тело Какудзу. Лица видно не было, но когда казначей стянул с головы капюшон, под ним оказались довольно длинные светлые волосы, сильно наэлектризованные и из-за этого торчащие в разные стороны.
- Спокойной ночи, - выдавил из себя Умино, прежде чем, тяжко вздохнув, отвернуться лицом к стене пещеры. Очень уж эти торчащие в живописном беспорядке волосы напомнили ему одного джонина. Уже не услышав ответного пожелания, учитель провалился в беспокойный сон, словно и не дрых всю дорогу до логова на плече Кисаме. Ему предстояла трудная неделя, так что следовало хорошенько выспаться, чтобы завтра быть готовым к любым неожиданностям. А уж в том, что они будут, Ирука ни капли не сомневался.
Глава 8.
Широко зевая и сладко потягиваясь, Хидан стоял возле расстилающегося на многие акры поля, засеянного клевером. Рядом, небрежно опершись о ствол молодого деревца, дремал Хатаке. Судя по всему, он ещё не успел окончательно проснуться. И это при том, что, когда утром нукенин попытался его разбудить, намекая, что пора выходить на миссию, собаки Копирующего принялись яростно облаивать отступника. Нормальный человек после поднявшегося шума уже давно пришел бы в себя, но джонин, судя по всему, в число нормальных не входил.
- А это что за хрень? – возмущенно то ли спросил, то ли просто констатировал факт Хидан, попытавшийся переложить косу из одной руки в другую. Внезапно конечности словно отказались ему подчиняться. Застыв на краю поля с нечитаемым выражением на лице, нукенин попытался взглядом передать Какаши, что такие шуточки ему не по нраву. – Какого биджу здесь происходит?
- Шика, не балуйся, - лениво протянул джонин, даже не глядя в сторону пришедшего.
А в том, что, пока они пытались окончательно проснуться, к ним кто-то незаметно подошел, отступник убедился, когда его тело отпустили неведомые путы, и он смог обернуться. Наткнувшись взглядом на хитрый прищур не менее широко, чем он сам, зевающего подростка, Хидан только крепче сжал пальцы на держаке косы.
Пацан ему сразу не понравился. Лет шестнадцати на вид, с кое-как завязанными на макушке в хвост непослушными тёмными волосами и довольно большими глазами, он вроде бы не был ничем особо примечателен. Но какое-то внутреннее чувство нашептывало, что с этим самым обыкновенным с виду парнем в схватку лучше не вступать, невзирая на поддержку Джашина и немалый опыт предыдущих боёв.
Интуиции он безоговорочно доверял, к тому же в памяти ещё свежи были воспоминания о последнем наказе лидера не нарываться на неприятности. Тихо буркнув себе под нос пару тёплых слов в адрес пацана, нукенин поинтересовался, какого биджу они до сих пор стоят на краю поля, в то время как давно уже должны были начать косить.
- Сейчас достану вам орудия труда и покажу, откуда начинать, - сказал Шикамару, направляясь к неприметному сарайчику с инвентарём. Открыв замок, он извлёк на свет две старых ржавых косы. Наглому мальчишке даже не хватило такта смутиться от факта, что для работы они были абсолютно непригодны. – Ой, похоже, что косы немного не в кондиции.
- Вашу мать, стратеги недоделанные. Так бы сразу и сказали, что хотите, чтобы я вам это поле сам скосил. Какого хрена цирк устраивать? – возмутился Хидан, сплюнув сквозь зубы и едва не попав плевком на сандалии чуунина.
- Не попал, - лениво протянул Нара, даже не подумав отскочить в сторону.
- Захотел бы, попал бы, - переводил взгляд с Копирующего на умника нукенин. – В общем, так: косить я люблю, тем более, что для поддержания физической формы это очень полезно. Но работать, пока вы двое плюёте в потолок, я не намерен. Или делим обязанности поровну, или я тоже ничего делать не буду.
- А я-то здесь при чём? Мне только сказали выдать вам по косе и всех делов. Вон с напарником своим временным, или парнем, как там это у вас называется, обязанности распределяй, - фыркнул гений. Развернувшись и двинувшись в сторону Конохи, он махнул рукой в северо-западном направлении. – А косить начинайте с той стороны. И снопы вязать не забывайте.
- Ну и борзая у вас молодёжь, - повернулся к Хатаке отступник.
- Ха, это ты ещё мою команду не видел, - ухмыльнулся Хатаке. – Этому оболтусу до них ещё расти и расти.
- Было бы чем гордиться, - нахмурился Хидан. Затем, переведя взгляд на поле за спиной, снова вперил взгляд в лицо Копирующего. – Так что? По очереди косить будем, или как?
Джонину совсем не улыбалось орудовать этой жуткой байдовиной с тремя лезвиями, поэтому он окинул оценивающим взглядом поле и внёс контрпредложение:
- А давай, ты будешь косить, а я вязать снопы.
- А ты умеешь? – удивился нукенин.
- Ну, пленных много раз связывал, как-нибудь и это потяну. Гений я, в конце-то концов, или мочалка потрёпанная?
Хидан с сомнением покосился на причёску Хатаке, в данный момент ужасно напомнившую ему ту самую потрёпанную мочалку, но от комментариев благоразумно воздержался. Закинув на плечо своё оружие, он двинулся в указанный Шикамару угол поля. Пару раз взмахнув косой, словно заново примеряясь к ней, отступник одним махом скосил около квадратного метра клевера. Еще несколько движений, и вокруг нукенина образовалась выкошенная площадка диаметром не меньше пяти метров.
Какаши тоже не стоял без дела. Найдя всё в том же сарайчике относительно приличный с виду моток бечёвки, он в мгновение ока нарезал кунаем отрезков по метру длиной и уже успел связать три пробных снопа. И ничего, что первый был до ужаса корявым. Зато второй получился куда ровнее, а третий был почти идеальным.
- Однако, - восхищённо присвистнул Хидан, завидев такую прыть джонина.
- А то, - расплылся тот в такой широкой улыбке, что даже сквозь ткань маски её было отчётливо видно.
- Так что? Соревнование? – приподнял бровь отступник.
- Давай.
Не сговариваясь, оба бросились в сторону поля. Один махал косой направо и налево, а другой, уворачиваясь от острых лезвий, то и дело проходивших в опасной близости от его пятой точки, ловко и проворно вязал красивые аккуратные снопы. Прервавшись ненадолго на обед, чтобы наскоро перекусить парочкой сухих галет и запить глотком воды из протекавшего неподалёку ручейка, оба мужчины с прежним азартом вернулись к прерванному занятию.
Лишь когда на небе начали появляться первые звёзды, Хидан напоследок взмахнул косой, а Какаши завязал узел на последнем снопе. Оба чувствовали себя выжатыми, как лимоны. Не найдя в себе сил, чтобы двинуться в сторону деревни, они вповалку упали на краю поля и сразу же заснули крепким шинобьим сном.
- Ну нифига себе, мужики, вы вжарили, - разбудил обоих восхищённый вздох Шикамару.
Хидан, которому было неохота просыпаться, лишь крепче прижался к чему-то тёплому у себя под боком. До не совсем ещё проснувшегося мозга с трудом доходила информация о том, что уже наступило утро. Нукенин собрался было снова закрыть глаза и погрузиться в сон, когда то мягкое и тёплое, что грело его всю ночь, внезапно заворочалось, пробормотало «М-ма-а-а, Ирука» и по-хозяйски положило руку ему на пятую точку, притягивая к себе ближе.
- Ты что, совсем охренел? Быстро убрал свои лапы от моей задницы! – зашипел Хидан похлеще, чем в своё время это делал Орочимару.
- А? Что? – спросонья дернулся Хатаке, резко вскакивая и сбрасывая с себя отступника.
- У-у-у-у, ирод одноглазый, сначала лапал, а потом отбил мне самое дорогое-е-е, - заныл нукенин, которого при подъеме Копирующий умудрился уронить таким образом, что тот стукнулся седалищем об землю.
- Да не станется ничего с твоей драгоценной жопой, - возмутился джонин. Протерев серый глаз, он в шоке уставился на поле. Для верности приподнял ещё и хитай, активировав Шаринган, после чего снова повернулся к отступнику. – Это всё мы?
- Я то же самое у вас хотел спросить, - снова раздался откуда-то сбоку голос Шикамару.
- Что мы? – недоумевающе протянул Хидан, всё ещё потирая место соприкосновения с землёй.
И только подняв взгляд и посмотрев на поле, ещё вчера сплошь усеянное клевером, смог лишь матюгнуться сквозь зубы. До самого горизонта оно блистало скошенной травой и аккуратно сложенными в странной последовательности снопами.
- Н-да, умеешь ты соревноваться, - Хатаке ненадолго призадумался. Похоже, ему в голову пришла интересная идея. – А хочешь, я тебя с классным мужиком познакомлю? Он соревноваться страсть как любит. Вы бы с ним нашли общий язык.
- Мне вчерашнего соревнования на год вперёд хватило. Боюсь, если бы я покосил еще немного, то сегодня не то, что косу, даже веник в руке не удержал бы, - отмахнулся нукенин.
- Ну, не хочешь, как хочешь. А жаль. Я бы с удовольствием посмотрел на твоё соревнование с Гаем, - вздохнул джонин.
- И что вы собираетесь делать дальше, раз уж запланированное на неделю успели закончить за один день, - поинтересовался Шикамару, про присутствие которого мужчины едва не забыли.
- А что, есть варианты? – сверкнул на солнце серый глаз Хатаке.
- Лично я бы предложил до конца недели не попадаться на глаза Цунаде. Пусть считает, что вы всё ещё косите. Я так думаю, что вы найдёте, чем заняться, и без новых дурацких миссий D-ранга, - предложил гений, которому самому было напряжно каждое утро приходить на поле.
- О да! Отпуск! Долгожданный отпуск! – завопил Какаши, отчего на него странно посмотрел не только нукенин, но и представитель клана Нара.
- А что, я не могу порадоваться? Я, между прочим, с девяти лет ещё ни разу не получал отгула больше, чем на сутки, а здесь почти целая неделя. Я заново прочту всю свою подборку «Ича-Ича». Если повезёт, то дважды! Или трижды? – бормотал себе под нос обрадованный Хатаке.
Отступник и гений понимающе переглянулись.
- Какаши-сан, по-моему, общение с Гай-сенсеем не прошло для вас бесследно, - прокомментировал ситуацию Шикамару.
- К биджу Гая, мы идём отдыхать! – словно внезапно придя в себя, заявил Копирующий Хидану. – Шика, прикроешь нас, если что. Скажешь, что косим, как заведённые.
- И с чего бы мне это делать? – лениво протянул гений.
- А с того, что Шикаку до сих пор не в курсе, что кое-кто дымит как паровоз около здания академии.
- Ладно-ладно. Всё понял. Отдыхайте сколько хотите, - фыркнул парнишка, махнув на прощание рукой и вышагивая в сторону деревни, а на ходу размышляя, что Какаши слишком много свободного времени проводит в окрестностях академии шиноби.
- Ну что, пошли? – обернулся джонин к отступнику, прежде чем направиться в сторону небольшого озера, на берегу которого любил отдыхать в редкие часы, не занятые миссиями.
Закинув на плечо косу, Хидан медленно поплёлся за ним следом. А в некотором отдалении от них, в три погибели сгибаясь под тяжестью оборудования, семенили четверо телевизионщиков. Ради сенсации они были готовы идти хоть на край света. Тем более, что снятые сегодня утром кадры спящих в обнимку шиноби явно тянули на то, чтобы существенно поднять рейтинг передачи.
Пока Какудзу, который тоже просыпался ни свет ни заря, плескался в душе, Ирука рассматривал фотографии парочки нукенинов, висящие на стене. Одна из них, на которой Хидан расплылся в широкой улыбке, откинувшись на плечо напарника, привлекла его внимание. Пепельноволосый блондин получился на ней особенно удачно.
- Что ты там высматриваешь? – хрипловатый голос казначея, раздавшийся со стороны ванной комнаты, заставил учителя обернуться.
- Смотрю на фотографии, - пояснил Умино. Невольно вздрогнув, впервые увидев лицо отступника без маски, он задался вопросом, как столь непохожие друг на друга люди сумели сойтись. Хотя, если принять во внимание тот факт, что они были напарниками, то вероятность подобного исхода была довольно высока. – У Вас красивый парень. Вы его сейчас не ревнуете?
- Пха, - Какудзу едва не заржал, словно лошадь, услышав столь дикое предположение.
Кого ревновать? Этого придурочного напарника, задолбавшего его своими тупыми ритуалами? Этого вечно теряющего свою голову (в самом прямом смысле слова) недоумка? Этого тёплого и приятного на ощупь парня, с такими мягкими и нежными губа… Стоп. Казначей тряхнул головой, отгоняя непрошенные мысли, и злобно уставился на чуунина.
- Никого я не ревную, - рявкнул он. Затем, видимо, желая задеть Ируку за живое, громко фыркнул. – Было бы к кому ревновать. К этому пугалу с мочалкой на голове и в наморднике.
- Ну, знаете, Вы тоже далеко не идеал красоты, - возмущенно выдохнул учитель. От его укоризненного взгляда отступнику даже стало немного неловко. Минуту спустя Умино немного успокоился, по крайней мере, его ноздри прекратили возмущённо раздуваться в такт дыханию. – А я вот ревную. Доверяю, но всё равно ничего с собой поделать не могу.
Какудзу только хмыкнул, натягивая на голову капюшон и одевая маску, но в его глазах Ируке почудился проблеск то ли печали, то ли грусти. Не решившись приставать с расспросами, опасаясь нарваться на гневную отповедь, он сменил тему разговора, поинтересовавшись, где им предстоит работать.
Оказалось, что - поскольку кабинет в логове был всего один и принадлежал лидеру - выполнять миссию им предстояло в той же пещере, в которой они ночевали. Хоть учителю и показалось немного нелепым заниматься разработками методологического материала среди комнаты, пестрящей яркими сердечками, он не стал возражать. На этой неделе ему предстояло жить по правилам, установленным Акацки, и он не собирался их нарушать.
Поинтересовавшись у казначея, знает ли он принцип предстоящей работы и получив отрицательный ответ, чуунин ненадолго задумался. Через несколько минут он предложил Какудзу заниматься собственными делами, предварительно обеспечив его необходимыми свитками, тушью и набором кистей из беличьей шерсти. Отступник, обрадованный перспективой вместо нудного составления документации заняться просмотром финансовых новостей, быстро раздобыл всё необходимое и уселся на своем футоне.
Со всех сторон обложившись подручными материалами, Ирука взялся за дело. Кисть в его руках порхала, пока он каллиграфическим почерком выписывал иероглифы. Когда спустя несколько часов нукенин отвлёкся ненадолго от бухгалтерских сводок и случайно взглянул на учителя, то увидел словно абсолютно другого человека. Сосредоточенный и одухотворённый, будто освещённый изнутри каким-то волшебным светом, в этот момент чуунин выглядел необычайно привлекательно.
Какудзу быстро закрылся «Финансовым вестником Суны», на который каким-то неведомым образом в своё время по его просьбе подписался Сасори, чтобы учитель не заметил пристального внимания к своей персоне. С ужасом осознавая, что увлечённый работой Ирука показался ему симпатичным, нукенин закрыл глаза и принялся анализировать своё состояние. То, что в молодости симпатичные шиноби нравились ему куда больше, чем коноичи, он признавал, но считал этот период своей жизни давно пройденным этапом.
Вспоминая годы, проведённые в нелёгких схватках, людей, предавших его, и тех, чьи сердца так громко и размеренно бились сейчас в его груди, казначей понимал, что не был честен с собой до конца. Первый раз став жертвой предательства и измены, он, тогда ещё молодой джонин страны Водопада, избрал для себя путь недоверия и отчуждённости. Убив предателя и покинув родную деревню навсегда, он выбрал свой путь ниндзя, где не было места тёплым чувствам и привязанностям.
Но сдерживать чувства внутри себя Какудзу был не в состоянии. Они рвались наружу, не давая тогда ещё единственному сердцу казначея закаменеть. И тогда он выбрал себе своего бога, на чей алтарь готов был положить всё, и кто готов был принять его таким, каким он был, ничего не требуя взамен. Нет, ни Ками, ни Джашин, ни кто-либо другой из Небесного пантеона не заслуживал его молитв. Своё служение нукенин посвятил богу денег. Только блеск золотых рё мог вызвать на его лице хоть какое-то подобие эмоций.
Ещё совсем недавно всё именно так и было. Но что-то неуловимо изменилось. Нет, это не Коноховский учитель заставил крепкую броню на сердце Какудзу покрыться мелкими сеточками трещин. Не он, ежедневным своим присутствием и идиотскими ритуалами, выводящим из себя, заставлял эти трещинки расширяться и множиться.
Только сейчас, сидя на собственном футоне и закрывая лицо газетой, казначей признался самому себе, что всё это время его неимоверно сильно тянуло к напарнику. Просто, пока тот находился рядом, ему было этого достаточно. Не отваживаясь на большее, опасаясь реакции Хидана, он предпочитал гнать от себя все мысли о напарнике. И только теперь, когда тот был так далеко, Какудзу нашел в себе смелость признать, что уже давно влюбился в этого прилизанного идиота, и броня на его сердце треснула, рассыпавшись прахом.
Сам не понимая, зачем он это делает, казначей поднялся с футона и подошел к фотографии, которую недавно так пристально разглядывал Ирука. Любуясь, каким счастливым на фотографии выглядит Хидан, прижимаясь спиной к его собственной груди, он сам не заметил, как начал напевать внезапно пришедшую ему в голову песенку:
«Малиновые глаза смотрели печальным взглядом.
Кретином я раньше был, закрыв в своё сердце дверь.
Малиновые глаза я не замечал когда-то.
Малиновые глаза, как я вас ценю теперь».
- Ой, какая красивая песня, - раздавшийся в тишине голос чуунина вывел Какудзу из состояния прострации.
- Неужели Вы сами её сочинили? – восхищённо спросил Ирука.
- Задрал уже выкать. То, что я на сотню лет старше тебя, ещё не значит, что я древняя немощь, - раздраженно рявкнул отступник, пытаясь таким образом перевести разговор на другую тему.
- Ну что Вы. Это просто уважительное обращение к более опытному человеку. Если хотите, могу Вас семпаем называть, - недоумевающе уставился на отступника Ирука. Но любопытство всё-таки не давало ему покоя. – Так это Вы сами сочинили?
- Ещё раз выкнешь - и ты не жилец. И да, да, тридцать раз да – именно я придумал эту чёртову песню, раз уж так тебе это хочется знать! – заорал нукенин, с силой ударив кулаком в стену около фотографии с улыбающимся напарником.
Стоило только взгляду остановиться на изображении Хидана, как ярость словно растворилась, исчезла без следа. На негнущихся ногах Какудзу подошел к учителю и опустился на футон рядом с ним.
- Это замечательная песня. Я думаю, он будет очень счастлив, когда ты ему её споёшь, - тихо сказал Ирука, словно пробуя на язык слово «ты». Обращаться так к отступнику всё ещё казалось ему немного неправильно и странно. Горящим взглядом он смотрел на нукенина, но, казалось, не замечал его. – Если бы Какаши спел мне что-то, хоть немного похожее на неё, я был бы счастлив. Да я был бы в восторге, если бы он пропел мне хотя бы частушки.
- О чём ты шепчешь? Ты же ничего про нас не знаешь. Все эти сердечки и фотографии – это фарс. В программе мы участвуем по приказу лидера, а отношений у нас нет, не было и не будет, - как-то даже немного устало произнёс Какудзу. И столько тоски было в его голосе, что учителю показалось, будто даже воздух вокруг нукенина сгустился и стал каким-то неприятно тяжелым.
- И с чего ты так уверен, что не будет? - решил разрушить мрачную атмосферу вокруг отступника Умино.
- Ты этого не знаешь, но я смотрел на экране, как вы тогда в студии целовались. Это было прекрасно. У меня чуть кровь носом не пошла, когда я увидел ваш поцелуй.
Казначей только криво ухмыльнулся на ошеломляющее признание Ируки.
- Со стороны-то оно, может, и смотрелось красиво, вот только я его целовал из-за денег, которые дал мне лидер, - сам себя ненавидя в этот момент, признался казначей.
- И он тоже целовал тебя из-за денег? – не унимался чуунин.
- Он? Не знаю, - растерялся Какудзу. Только сейчас он понял, что действительно не имеет понятия, почему тогда, в студии, Хидан так мягко и нежно припал к его рту в ответном поцелуе, разрешая захватчику-языку хозяйничать у себя во рту.
- Ну вот видишь, ты и сам уже понял, что не безразличен ему, - Умино настолько проникся сочувствием к нукенину, что даже сам не заметил, как покровительственно положил ему руку на плечо и тихим шепотом продолжил убеждать, что у того ещё есть шанс завоевать любовь поклонника Джашина.
Какудзу даже не делал попыток отодвинуться от учителя. Слушая его уверенный голос, он всё больше начинал верить в себя. Уверенность в том, что Хидан ответит на его чувства, росла с каждой минутой.
Внезапно тишину комнаты нарушило бурчание в желудках обоих собеседников. Увлечённые разговором, они и не заметили, что давно уже наступил вечер. Спохватившись, что за целый день не удосужился накормить гостя, казначей вместе с Ирукой направился на кухню, где они вдвоём уничтожили почти всё, что ещё оставалось в холодильнике.
Зато вечером, укладываясь спать каждый на своём футоне, оба чувствовали, что предстоящая неделя пролетит куда незаметнее и спокойнее, чем предполагалось вначале.
Автор: Yasia.
Бета: murka.
Персонажи: Какаши/Ирука, Какудзу/Хидан.
Рейтинг: PG-13
Жанр: Романс, юмор, флафф, ангст.
Статус: Закончен. 10 глав и эпилог.
Дисклеймер: Мир и герои принадлежат отважному ниндзя Кишимото.
Размещение: Только с разрешения автора.
Саммари: Цунаде нужны деньги на восстановление деревни. Пейну нужна реклама для привлечения клиентов. У Наруто возникает очередная гениальная идея. А парням из графы «Персонажи» и так неплохо живётся, но приказы начальства не обсуждаются…
Предупреждения: ООС, ненормативная лексика, ОЖП.
От автора: Написано в подарок для Данта, которая заряжает меня оптимизмом.
Главы 1-2 www.diary.ru/~klinki/p142424378.htm#more1
Главы 3-4 www.diary.ru/~klinki/p143291057.htm#more1
Главы 3-4 www.diary.ru/~klinki/p144312869.htm#more1
меняемся, не стесняемсяГлава 7.
Юмико хорошо поставленным голосом объявила, что через несколько минут в студии начнётся голосование. Толпа девиц завизжала дурными голосами, изображая готовность нажимать на кнопки. Очевидно, это были постоянные участницы подобных шоу, поскольку объяснять им ничего не потребовалось. В итоге, вооружившись пультами, девушки готовились начать вершить судьбу представителей Конохи и Акацки.
На большом экране четыре столбика диаграммы на протяжении минуты успели множество раз поменять положение. Над нечётными столбцами светилась надпись «Коноха», а над чётными - «Акацки». Два первых отображали варианты будущего местонахождения Какудзу и Ируки, а остальные – вариант с местом жительства для Какаши и Хидана. Четыре пары глаз впились в экран, нервы всех участников напряглись до предела, когда время для голосования истекло, о чём возвестил удар гонга.
- О нет, - еле слышно простонал Ирука.
- Твою мать, - рявкнул Хидан.
Какудзу и Какаши только молча улыбнулись, но никто этого не заметил, поскольку лица обоих были скрыты под масками.
- Итак, по результатам зрительского голосования пара № 1 «Какудзу и Ирука» отправляется жить в логово Акацки, а пара № 2 «Какаши и Хидан» проведёт следующие две недели в Конохе, - возвестила в микрофон Юмико.
Радостные вопли фанаток едва не заглушили её голос. Размахивая плакатами и флагами, девицы визжали и пищали, постепенно впадая в экстаз. Но, похоже, для ведущей такое поведение зрителей в студии было не в новинку. Кивнув кому-то из помощников режиссёра и сымитировав рукой удар палочкой по барабану, девушка снова вернулась к центру сцены. Мгновение спустя звонкий удар гонга снова раздался в зале. Как ни странно, этот звук привлёк внимание девиц. Те даже начали постепенно успокаиваться.
- А сейчас я ознакомлю всех желающих с условиями передачи. Думаю, что самим участникам тоже будет интересно их послушать, - хитро улыбнувшись, заявила Юмико. Уж она-то точно знала, как привлечь внимание людей и заинтересовать их.
В зале восстановилось относительное спокойствие, после чего ведущая поведала о том, что пары отправятся в путь сразу же после окончания передачи. На месте их будут ожидать съёмочные группы, а комнаты, в которых им предстоит проживать, уже оснащены скрытыми камерами.
Первую неделю пары будут жить по правилам, установленным принимающей стороной, а вторую - по правилам, установленным гостями. Про то, что шиноби заранее составили список категорически неприемлемых для них условий, которые ни в коем разе не должны быть востребованы ни одной из сторон, Юмико предпочла промолчать. Пусть наивные фанатки надеются, что их ожидают бурные постельные сцены и кровавые разборки.
- Ну, а теперь у вас есть возможность с почестями проводить наших героев, - завершила ведущая, прежде чем рвануть к дальней стенке и вжаться в неё всем телом.
Юмико оказалась на удивление предусмотрительной девушкой. Едва последние слова сорвались с её уст, как толпа девиц, размахивающих флагами и плакатами, рванула к заветной двери на сцене, за которой в своё время скрылись нукенины и шиноби Конохи. С треском и грохотом распахнув дверь, едва не вынеся её напрочь, фанатки проталкивались в коридор. Долго раздумывать, какую из двух дверей выбрать, они не стали, тем более, что сзади уже напирала толпа, грозя раздавить нерасторопных или зазевавшихся.
Снеся и обитую дерматином, и вскрытую лаком, двери, первые поклонницы устремились к сидящим на стульях и диване шиноби. Радостно визжа и уже предчувствуя, как будут биться и вырываться из их рук ошарашенные мужчины, девицы, брызжа слюной и капая кровью из носа, устремились к не ожидавшим нападения жертвам.
Стоило только цепким пальцам ухватиться за края плащей отступников и жилетов представителей Конохи, как раздались звуки громких хлопков, и о том, что ещё секунду назад в комнатах находились мужчины, уже ничего не напоминало. Взвыв от осознания того, что их одурачили, фанатки развернулись в обратную сторону, но продолжающая напирать из зала толпа не дала им вырваться наружу.
- Проклятые клоны, - вопили девицы, в бессильной ярости круша всё вокруг себя.
Откуда же им было знать, что, предчувствуя, чем может закончиться сегодняшняя съёмка, представители руководства телекомпании не только продумали план по незаметному выведению участников передачи из студии, но также успели застраховать здание и оборудование на очень приличную сумму. Когда бы ещё удалось так удачно избавиться от ненужной рухляди и сделать капитальный ремонт за чужой счёт?
Кроме того, за смехотворную сумму (лидер согласился на это тоже в рекламных целях и запретил кому-либо из нукенинов признаваться Какудзу в том, что их услуги обошлись телекомпании так дешево), весь состав Акацки был нанят для прекращения беспорядков. Когда пыл девиц был погашен водными техниками Кисаме, они обнаружили себя окруженными куклами, размахивающими кунаями и кинжалами, и желание драться мгновенно испарилось. Конечно же, пока фанатки полностью не возместили причинённый телестудии ущерб, никто их не отпустил (но представителям страховой компании об этом знать было совершенно необязательно).
Коноха встречала гостя немного настороженно и отчуждённо. Да и кто бы радостно бросился навстречу отступнику, несущему на плече устрашающего вида косу с тремя острыми лезвиями? Рядом с этим зализанным нукенином Хатаке Какаши казался долговязым и жилистым. Вероятно, виной тому был покрой плаща, придававший тому, кто его надевал, более интеллигентый вид. Но со стороны два серебрянноволосых блондина выглядели весьма эффектно. Тем более что лицо у отступника оказалось на удивление смазливым.
Изумо и Котецу проводили вошедших в ворота мужчин цепкими взглядами и подмигнули друг другу. Они уже успели поспорить, как скоро Копирущий сорвётся и устроит взбучку отступнику. Морино Ибики, читающий «Конохский вестник» на лавочке возле раменной, цепким взглядом окинул и самого нукенина, и его оружие, а Анко, случайно врезавшаяся в Хидана около дворца Хокаге, что-то мило защебетала в качестве извинения и скрылась в одном из многочисленных переулков.
На приёме у Цунаде, сопровождаемые съёмочной группой, они снова выслушали инструкции о поведении и обязанностях во время прохождения съёмок. В трактовке правительницы первая неделя, во время которой шиноби полагалось жить по правилам Конохи, должна была пройти с максимальной пользой для деревни. Именно поэтому уже на следующий день их ожидала миссия D-класса.
Не дождавшись возражений по поводу низкого ранга задания, правительница пояснила, что это связано с тем, что на время съёмок им запрещается удаляться от Конохи дальше, чем на три километра. С ног до головы окинув нукенина взглядом и хитро улыбнувшись, Цунаде протянула Какаши свиток с заданием и сказала, что прочесть его следует после возвращения в квартиру. После этого Хокаге заявила, что оба свободны и выпроводила их из комнаты. И только острый слух Хатаке смог различить в шорохах за стеной звон фарфоровой посуды…
- Ну, проходи, - приглашающее махнул рукой Какаши и первым шагнул через порог собственной квартиры. Оглянувшись, он увидел, что нукенин не стал долго раздумывать и последовал примеру хозяина помещения. Хатаке только усмехнулся под маской, глядя, как аккуратно Хидан ставит снятую обувь. – Ну что ты стал столбом? Бандуру свою приткни где-нибудь в уголочек и проходи в комнату.
Оглядевшись по сторонам и не найдя ничего лучшего, чем перевернуть своё любимое оружие держаком вверх и поставить всё в том же коридоре около сандалий, гость прошел в комнату. Заинтересованным взглядом окинув внутреннее убранство, нукенин очень сильно удивился. Ни фотографий целующейся парочки, ни сердечек, ни каких-либо других признаков того, что в этой квартире живёт влюблённая парочка, заметно не было.
Зато отступник сразу же заметил не менее десятка миниатюрных видеокамер, расположенных в разных углах. Копирующий, уже успевший поставить на плиту чайник и вернуться в комнату, насчитал их четырнадцать штук. Гениальный мозг мгновенно просчитал траектории и выделил в комнате две позиции, находясь на которых можно будет оставаться вне зоны доступа камер наблюдения.
- Ну, как впечатления? – поинтересовался Хатаке, глядя на переминающегося с ноги на ногу отступника, не решающегося присесть за круглый столик в углу.
- Да как-то чувствую себя невесткой на смотринах, - угрюмо глядя на джонина малиновыми глазами, заявил Хидан, для красочности звучания пополнив фразу парочкой непечатных выражений.
- А что так? – удивился Копирующий.
- Ну, а как, по-твоему, это выглядело? Сначала у порога встретили младшенькие, потом этот лысый с газеткой, словно папаша, разглядывал, а затем и сестрица налетела, будто невзначай. Ну, а Хокаге ваша, словно будущая свекровь, морали прочитала и задание дала, - буркнул отступник.
- Ну так задание-то нам обоим дали, - пожал плечами Какаши.
- Ой ли, - прищурился Хидан. Уж очень странно на него посмотрела Цунаде, когда вручала свиток с заданием. – Тащи его сюда, посмотрим.
«Задание. Ранг - D. Уровень опасности – низкий. Цель миссии – скосить четыре гектара душистого клевера в угодьях клана Нара по направлению на пять градусов от Конохи. Дальнейшие инструкции по прибытию на место. Продолжительность миссии – 7 суток. Начало в 6 часов утра».
- Ну что? – ухмыльнулся нукенин, утвердившись в своих подозрениях. – Снова скажешь, что никаких намёков нет?
- Да что здесь говорить? Сказали косить - будем косить, – поморщился Копирующий, который был не большим любителем сельского хозяйства вообще и утренней косьбы в частности. Затем, словно в голову ему только что пришла очень интересная мысль, он снова повернулся к Хидану. – А в Акацки тебя тоже как невестку принимали?
- Ха, как же. Лидер этого урода красноглазого позвал и сказал, что я буду работать с ним в паре. Так он мне с ходу заявил, что порешил всех своих предыдущих напарников, и меня собирается отправить вслед за ними. Ну не козел? – возмущенно высказал наболевшее отступник. Затем ехидно усмехнулся, словно о чём-то вспомнив. – Можно подумать, у него бы это получилось.
- Ну, потом же вы как-то нашли общий язык, влюбились, в конце концов, - попытался утихомирить разошедшегося Хидана джонин.
- Ага, влюбились, - как-то сразу погрустнев, буркнул тот. Быстро пройдя через комнату, он плюхнулся на пол около столика. – Ну, где там чай? Тащи уже. Жрать хочу не по-человечески.
Не понимая резкой перемены в настроении нукенина, но дав себе слово во всём разобраться, Хатаке на скорую руку соорудил несколько бутербродов и разлил чай по кружкам. Ужин прошел в тишине – ни один из мужчин не хотел нарушить установившийся молчаливый нейтралитет.
После того, как тарелки и чашки были вымыты и расставлены в сушке на своих местах (общение с Ирукой не прошло для гения без последствий) Копирующий вернулся в комнату. Достав из шкафа скатанный в рулон футон, он предложил гостю самому выбрать, где его расстелить, ничуть не удивившись, когда тот остановился на самом дальнем от спального места хозяина конце комнаты.
Через несколько минут он без стеснения разделся и повесил свой чёрный в облаках плащ на спинку единственного в комнате стула, оставшись в очень красиво облегающих его ягодицы серебристых боксёрах. Возводя защиту вокруг своего футона, Хатаке успевал краем глаза следить за движениями нукенина, и ему очень нравилось то, что он видел.
«Однако же, у Какудзу весьма хороший вкус. Фигура у этого Хидана очень даже ничего. Но у Ируки всё равно лучше», - размышлял джонин, наблюдая, как гость возвращается из коридора, неся с собой свою косу. Он только фыркнул в маску, когда увидел, что тот укладывается спать вместе с ней. Нукенин в ответ так же косо глянул на парочку нин-псов, застывших наизготовку около футона Копирующего. Не сговариваясь, оба усмехнулись.
Какаши быстро стянул с себя джонинскую форму и юркнул под одеяло, но глазастый нукенин успел рассмотреть симпатичного дельфинчика, изображенного на его семейных трусах. Пока хозяин квартиры примерялся, чем бы половчее кинуть в выключатель, чтобы потушить свет, Хидан догадался о его намерении. Дотянувшись держаком косы до кнопки, он нажал на неё, и комната погрузилась во мрак.
- Спокойной ночи, - буркнул Хатаке и услышал в ответ столь же добродушное пожелание сладких снов.
И хотя джонин предполагал, что спокойствия грядущая ночь ему не принесёт, его подозрения не оправдались. Уже пять минут спустя, утомлённые дальней дорогой и предшествующими ей съёмками, оба крепко спали и улыбались во сне. И одному из них точно снился симпатичный шатенс завязанными в хвостик волосами и тонким шрамом над переносицей. А судя по тому, что второй пускал слюни и причмокивал губами, обнимая свою косу, ему тоже снилось что-то приятное.
В отличие от Хидана, которому пришлось добираться до Конохи своим ходом, Ируке в этом плане повезло. Вместо того, чтобы сразу же после экстренной эвакуации с телестудии (обе пары лишь на несколько секунд разминулись с фанатками) отправиться в логово, казначей с чуунином остановились около небольшого сада. Когда спустя два часа учитель начал недоумевать, почему же они не двигаются с места, ответ на его вопрос нарисовался на горизонте.
Пятеро нукенинов, среди которых оказалась даже девушка, быстро шли по дороге, приближаясь к Какудзу и Ируке. В свете дня красные облачка на их плащах казались особенно яркими. Как впоследствии узнал чуунин, они выполняли какую-то миссию на телестудии. Когда девушка с фиолетовыми волосами заявила, что в логово он сможет попасть только с завязанными глазами, учитель не стал возражать. Сила явно была не на его стороне, и нарываться на неприятности ещё до прихода на базу Акацки вовсе не хотелось.
После того, как плотный черный мешок был накинут ему на голову, Умино почувствовал, что его ноги отрываются от земли. Напрягшееся тело расслабилось когда чуунин ощутил, что его перебросили через чьё-то плечо. Судя по наблюдениям, которые он успел сделать за то короткое время, пока видел нукенинов, Ирука предположил, что тащить его на себе будет неприглядного вида амбал с синюшной кожей. По крайней мере, лишь он один выглядел настолько здоровым, чтобы без особых усилий взвалить себе на плечи кроме громадного меча, замотанного в тряпку, ещё и человека.
В тишине, изредка нарушаемой окриками типа «Дей, какого хрена ты туда полез» или «Я тебе сейчас такой бум устрою, что мама не узнает», процессия продвигалась в неизвестном направлении. Вернее, это для висящего вниз головой учителя оно было неизвестным, отступники же прекрасно знали, куда идут. Под мерное покачивание и монотонный звук шарканья сандалий по земле, утомлённый и вымотанный предыдущими событиями, чуунин почувствовал, что его начало клонить в дрёму.
Подумав, что если он ненадолго прекратит настороженно вслушиваться в каждый шорох, ничего страшного не случится, Ирука расслабленно замер, не заметив, как постепенно погрузился в сон. Из волшебного мира иллюзий, где в свете софитов, облачённый в одни лишь чёрные стринги и маску, перед ним ним выплясывал Кан-кан его любимый Хатаке, учителя вывело падение с двухметровой высоты. Благо, упал он на что-то мягкое, поэтому пострадало только его самолюбие, а не спина.
Не до конца понимая, почему вокруг так темно и спросонья моргая, только через минуту Умино сообразил, что мешок, надетый на его голову ещё около телестудии, никто так и не удосужился снять. Стянув его, чуунин ещё некоторое время растерянно хлопал глазами, пытаясь сообразить, куда попал.
Ожидая увидеть голые стены пещеры и аскетичное жильё отступников, вместо этого учитель узрел забавные розовые сердечки, которыми комната была увешана сверху донизу. Кое-где на стенах также были фотографии обнимающейся парочки, а один из изображенных на них нукенинов в этот самый момент нависал над лежащим на футоне учителем.
- Нехрен разлёживаться. Вставай, пойдём с остальными знакомиться, - легонько ткнув Умино носком сандалии, изрёк Какудзу.
В просторном зале, куда вслед за казначеем вошел Ирука, царила на удивление приятная атмосфера. По очереди представив новому соседу всех нукенинов, отступник водопада окинул взглядом празднично накрытый стол и принялся вычитывать лидеру, что торжественные приёмы это излишества, которые давно уже пора прекратить, поскольку они обходятся организации чересчур дорого.
Широко распахнутыми глазами глядя на это, чуунин представил себе печальные последствия, заяви кто-либо из подчинённых подобное Хокаге. От наглеца вряд ли осталось бы даже мокрое место. Здесь же Пейн выслушал все претензии с ухмылкой на губах и даже не попытался нанести Какудзу тяжких телесных повреждений.
В уголке зала Учиха Итачи, которого учитель смутно припоминал ещё по Конохе, что-то шептал на ухо давешнему синемордому амбалу по имени Кисаме. Жизнерадостный блондин, один глаз которого был закрыт длинной чёлкой, ничуть не смущаясь присутствия под боком рыжего напарника, хитро подмигивал Ируке. Парень с чёрно-белым лицом, который сразу показался чуунину слегка неадекватным, зачем-то по грудь погрузился в пол пещеры, так что из камня наружу торчал пышный куст Венериной мухоловки, скрывающий голову.
Когда единственная в организации коноичи пригласила всех ужинать, Умино поразила красота сервировки. Каждая из салфеток была сложена в оригинальную фигурку какого-нибудь животного, а в вазе по центру стола стоял пышный букет бумажных пионов. Еда также оказалась очень вкусной, так что учитель даже начал наслаждаться обществом членов Акацки.
После ужина Ирука с Какудзу прошли в кабинет лидера, где Пейн изложил им план работ на предстоящую неделю. Как оказалось, единственным документом, который исправно вёлся в организации, была бухгалтерская книга. Остальная документация или не велась совсем, или же сведения были записаны корявыми иероглифами на жалких огрызках призывных свитков либо на туалетной бумаге.
- Вот вы вдвоём и займетесь разработкой методологических пособий для составления отчётности, - завершил свою тираду о жизненной необходимости заполнения бланков Пейн.
Учитель, которому работа в штабе предоставила необходимый опыт для выполнения этого задания, лишь пожал плечами. Он даже обрадовался, что не придётся заниматься какой-нибудь ерундой вроде отлова джинчуурики. Хотя об этом даже речи быть не могло. Чуунину категорически запретили даже пытаться покинуть логово, не то, что бродить в его окрестностях.
Вернувшись в комнату, оба, не сговариваясь, прошли в стороны футонов, лежащих в разных концах комнаты, быстро разделись и юркнули под одеяла. Несмотря на то, что Ирука старался особо не глядеть в сторону отступника, он успел рассмотреть рельефно бугрящиеся мышцы и сплошь покрытое рубцами и шрамами тело Какудзу. Лица видно не было, но когда казначей стянул с головы капюшон, под ним оказались довольно длинные светлые волосы, сильно наэлектризованные и из-за этого торчащие в разные стороны.
- Спокойной ночи, - выдавил из себя Умино, прежде чем, тяжко вздохнув, отвернуться лицом к стене пещеры. Очень уж эти торчащие в живописном беспорядке волосы напомнили ему одного джонина. Уже не услышав ответного пожелания, учитель провалился в беспокойный сон, словно и не дрых всю дорогу до логова на плече Кисаме. Ему предстояла трудная неделя, так что следовало хорошенько выспаться, чтобы завтра быть готовым к любым неожиданностям. А уж в том, что они будут, Ирука ни капли не сомневался.
Глава 8.
Широко зевая и сладко потягиваясь, Хидан стоял возле расстилающегося на многие акры поля, засеянного клевером. Рядом, небрежно опершись о ствол молодого деревца, дремал Хатаке. Судя по всему, он ещё не успел окончательно проснуться. И это при том, что, когда утром нукенин попытался его разбудить, намекая, что пора выходить на миссию, собаки Копирующего принялись яростно облаивать отступника. Нормальный человек после поднявшегося шума уже давно пришел бы в себя, но джонин, судя по всему, в число нормальных не входил.
- А это что за хрень? – возмущенно то ли спросил, то ли просто констатировал факт Хидан, попытавшийся переложить косу из одной руки в другую. Внезапно конечности словно отказались ему подчиняться. Застыв на краю поля с нечитаемым выражением на лице, нукенин попытался взглядом передать Какаши, что такие шуточки ему не по нраву. – Какого биджу здесь происходит?
- Шика, не балуйся, - лениво протянул джонин, даже не глядя в сторону пришедшего.
А в том, что, пока они пытались окончательно проснуться, к ним кто-то незаметно подошел, отступник убедился, когда его тело отпустили неведомые путы, и он смог обернуться. Наткнувшись взглядом на хитрый прищур не менее широко, чем он сам, зевающего подростка, Хидан только крепче сжал пальцы на держаке косы.
Пацан ему сразу не понравился. Лет шестнадцати на вид, с кое-как завязанными на макушке в хвост непослушными тёмными волосами и довольно большими глазами, он вроде бы не был ничем особо примечателен. Но какое-то внутреннее чувство нашептывало, что с этим самым обыкновенным с виду парнем в схватку лучше не вступать, невзирая на поддержку Джашина и немалый опыт предыдущих боёв.
Интуиции он безоговорочно доверял, к тому же в памяти ещё свежи были воспоминания о последнем наказе лидера не нарываться на неприятности. Тихо буркнув себе под нос пару тёплых слов в адрес пацана, нукенин поинтересовался, какого биджу они до сих пор стоят на краю поля, в то время как давно уже должны были начать косить.
- Сейчас достану вам орудия труда и покажу, откуда начинать, - сказал Шикамару, направляясь к неприметному сарайчику с инвентарём. Открыв замок, он извлёк на свет две старых ржавых косы. Наглому мальчишке даже не хватило такта смутиться от факта, что для работы они были абсолютно непригодны. – Ой, похоже, что косы немного не в кондиции.
- Вашу мать, стратеги недоделанные. Так бы сразу и сказали, что хотите, чтобы я вам это поле сам скосил. Какого хрена цирк устраивать? – возмутился Хидан, сплюнув сквозь зубы и едва не попав плевком на сандалии чуунина.
- Не попал, - лениво протянул Нара, даже не подумав отскочить в сторону.
- Захотел бы, попал бы, - переводил взгляд с Копирующего на умника нукенин. – В общем, так: косить я люблю, тем более, что для поддержания физической формы это очень полезно. Но работать, пока вы двое плюёте в потолок, я не намерен. Или делим обязанности поровну, или я тоже ничего делать не буду.
- А я-то здесь при чём? Мне только сказали выдать вам по косе и всех делов. Вон с напарником своим временным, или парнем, как там это у вас называется, обязанности распределяй, - фыркнул гений. Развернувшись и двинувшись в сторону Конохи, он махнул рукой в северо-западном направлении. – А косить начинайте с той стороны. И снопы вязать не забывайте.
- Ну и борзая у вас молодёжь, - повернулся к Хатаке отступник.
- Ха, это ты ещё мою команду не видел, - ухмыльнулся Хатаке. – Этому оболтусу до них ещё расти и расти.
- Было бы чем гордиться, - нахмурился Хидан. Затем, переведя взгляд на поле за спиной, снова вперил взгляд в лицо Копирующего. – Так что? По очереди косить будем, или как?
Джонину совсем не улыбалось орудовать этой жуткой байдовиной с тремя лезвиями, поэтому он окинул оценивающим взглядом поле и внёс контрпредложение:
- А давай, ты будешь косить, а я вязать снопы.
- А ты умеешь? – удивился нукенин.
- Ну, пленных много раз связывал, как-нибудь и это потяну. Гений я, в конце-то концов, или мочалка потрёпанная?
Хидан с сомнением покосился на причёску Хатаке, в данный момент ужасно напомнившую ему ту самую потрёпанную мочалку, но от комментариев благоразумно воздержался. Закинув на плечо своё оружие, он двинулся в указанный Шикамару угол поля. Пару раз взмахнув косой, словно заново примеряясь к ней, отступник одним махом скосил около квадратного метра клевера. Еще несколько движений, и вокруг нукенина образовалась выкошенная площадка диаметром не меньше пяти метров.
Какаши тоже не стоял без дела. Найдя всё в том же сарайчике относительно приличный с виду моток бечёвки, он в мгновение ока нарезал кунаем отрезков по метру длиной и уже успел связать три пробных снопа. И ничего, что первый был до ужаса корявым. Зато второй получился куда ровнее, а третий был почти идеальным.
- Однако, - восхищённо присвистнул Хидан, завидев такую прыть джонина.
- А то, - расплылся тот в такой широкой улыбке, что даже сквозь ткань маски её было отчётливо видно.
- Так что? Соревнование? – приподнял бровь отступник.
- Давай.
Не сговариваясь, оба бросились в сторону поля. Один махал косой направо и налево, а другой, уворачиваясь от острых лезвий, то и дело проходивших в опасной близости от его пятой точки, ловко и проворно вязал красивые аккуратные снопы. Прервавшись ненадолго на обед, чтобы наскоро перекусить парочкой сухих галет и запить глотком воды из протекавшего неподалёку ручейка, оба мужчины с прежним азартом вернулись к прерванному занятию.
Лишь когда на небе начали появляться первые звёзды, Хидан напоследок взмахнул косой, а Какаши завязал узел на последнем снопе. Оба чувствовали себя выжатыми, как лимоны. Не найдя в себе сил, чтобы двинуться в сторону деревни, они вповалку упали на краю поля и сразу же заснули крепким шинобьим сном.
- Ну нифига себе, мужики, вы вжарили, - разбудил обоих восхищённый вздох Шикамару.
Хидан, которому было неохота просыпаться, лишь крепче прижался к чему-то тёплому у себя под боком. До не совсем ещё проснувшегося мозга с трудом доходила информация о том, что уже наступило утро. Нукенин собрался было снова закрыть глаза и погрузиться в сон, когда то мягкое и тёплое, что грело его всю ночь, внезапно заворочалось, пробормотало «М-ма-а-а, Ирука» и по-хозяйски положило руку ему на пятую точку, притягивая к себе ближе.
- Ты что, совсем охренел? Быстро убрал свои лапы от моей задницы! – зашипел Хидан похлеще, чем в своё время это делал Орочимару.
- А? Что? – спросонья дернулся Хатаке, резко вскакивая и сбрасывая с себя отступника.
- У-у-у-у, ирод одноглазый, сначала лапал, а потом отбил мне самое дорогое-е-е, - заныл нукенин, которого при подъеме Копирующий умудрился уронить таким образом, что тот стукнулся седалищем об землю.
- Да не станется ничего с твоей драгоценной жопой, - возмутился джонин. Протерев серый глаз, он в шоке уставился на поле. Для верности приподнял ещё и хитай, активировав Шаринган, после чего снова повернулся к отступнику. – Это всё мы?
- Я то же самое у вас хотел спросить, - снова раздался откуда-то сбоку голос Шикамару.
- Что мы? – недоумевающе протянул Хидан, всё ещё потирая место соприкосновения с землёй.
И только подняв взгляд и посмотрев на поле, ещё вчера сплошь усеянное клевером, смог лишь матюгнуться сквозь зубы. До самого горизонта оно блистало скошенной травой и аккуратно сложенными в странной последовательности снопами.
- Н-да, умеешь ты соревноваться, - Хатаке ненадолго призадумался. Похоже, ему в голову пришла интересная идея. – А хочешь, я тебя с классным мужиком познакомлю? Он соревноваться страсть как любит. Вы бы с ним нашли общий язык.
- Мне вчерашнего соревнования на год вперёд хватило. Боюсь, если бы я покосил еще немного, то сегодня не то, что косу, даже веник в руке не удержал бы, - отмахнулся нукенин.
- Ну, не хочешь, как хочешь. А жаль. Я бы с удовольствием посмотрел на твоё соревнование с Гаем, - вздохнул джонин.
- И что вы собираетесь делать дальше, раз уж запланированное на неделю успели закончить за один день, - поинтересовался Шикамару, про присутствие которого мужчины едва не забыли.
- А что, есть варианты? – сверкнул на солнце серый глаз Хатаке.
- Лично я бы предложил до конца недели не попадаться на глаза Цунаде. Пусть считает, что вы всё ещё косите. Я так думаю, что вы найдёте, чем заняться, и без новых дурацких миссий D-ранга, - предложил гений, которому самому было напряжно каждое утро приходить на поле.
- О да! Отпуск! Долгожданный отпуск! – завопил Какаши, отчего на него странно посмотрел не только нукенин, но и представитель клана Нара.
- А что, я не могу порадоваться? Я, между прочим, с девяти лет ещё ни разу не получал отгула больше, чем на сутки, а здесь почти целая неделя. Я заново прочту всю свою подборку «Ича-Ича». Если повезёт, то дважды! Или трижды? – бормотал себе под нос обрадованный Хатаке.
Отступник и гений понимающе переглянулись.
- Какаши-сан, по-моему, общение с Гай-сенсеем не прошло для вас бесследно, - прокомментировал ситуацию Шикамару.
- К биджу Гая, мы идём отдыхать! – словно внезапно придя в себя, заявил Копирующий Хидану. – Шика, прикроешь нас, если что. Скажешь, что косим, как заведённые.
- И с чего бы мне это делать? – лениво протянул гений.
- А с того, что Шикаку до сих пор не в курсе, что кое-кто дымит как паровоз около здания академии.
- Ладно-ладно. Всё понял. Отдыхайте сколько хотите, - фыркнул парнишка, махнув на прощание рукой и вышагивая в сторону деревни, а на ходу размышляя, что Какаши слишком много свободного времени проводит в окрестностях академии шиноби.
- Ну что, пошли? – обернулся джонин к отступнику, прежде чем направиться в сторону небольшого озера, на берегу которого любил отдыхать в редкие часы, не занятые миссиями.
Закинув на плечо косу, Хидан медленно поплёлся за ним следом. А в некотором отдалении от них, в три погибели сгибаясь под тяжестью оборудования, семенили четверо телевизионщиков. Ради сенсации они были готовы идти хоть на край света. Тем более, что снятые сегодня утром кадры спящих в обнимку шиноби явно тянули на то, чтобы существенно поднять рейтинг передачи.
Пока Какудзу, который тоже просыпался ни свет ни заря, плескался в душе, Ирука рассматривал фотографии парочки нукенинов, висящие на стене. Одна из них, на которой Хидан расплылся в широкой улыбке, откинувшись на плечо напарника, привлекла его внимание. Пепельноволосый блондин получился на ней особенно удачно.
- Что ты там высматриваешь? – хрипловатый голос казначея, раздавшийся со стороны ванной комнаты, заставил учителя обернуться.
- Смотрю на фотографии, - пояснил Умино. Невольно вздрогнув, впервые увидев лицо отступника без маски, он задался вопросом, как столь непохожие друг на друга люди сумели сойтись. Хотя, если принять во внимание тот факт, что они были напарниками, то вероятность подобного исхода была довольно высока. – У Вас красивый парень. Вы его сейчас не ревнуете?
- Пха, - Какудзу едва не заржал, словно лошадь, услышав столь дикое предположение.
Кого ревновать? Этого придурочного напарника, задолбавшего его своими тупыми ритуалами? Этого вечно теряющего свою голову (в самом прямом смысле слова) недоумка? Этого тёплого и приятного на ощупь парня, с такими мягкими и нежными губа… Стоп. Казначей тряхнул головой, отгоняя непрошенные мысли, и злобно уставился на чуунина.
- Никого я не ревную, - рявкнул он. Затем, видимо, желая задеть Ируку за живое, громко фыркнул. – Было бы к кому ревновать. К этому пугалу с мочалкой на голове и в наморднике.
- Ну, знаете, Вы тоже далеко не идеал красоты, - возмущенно выдохнул учитель. От его укоризненного взгляда отступнику даже стало немного неловко. Минуту спустя Умино немного успокоился, по крайней мере, его ноздри прекратили возмущённо раздуваться в такт дыханию. – А я вот ревную. Доверяю, но всё равно ничего с собой поделать не могу.
Какудзу только хмыкнул, натягивая на голову капюшон и одевая маску, но в его глазах Ируке почудился проблеск то ли печали, то ли грусти. Не решившись приставать с расспросами, опасаясь нарваться на гневную отповедь, он сменил тему разговора, поинтересовавшись, где им предстоит работать.
Оказалось, что - поскольку кабинет в логове был всего один и принадлежал лидеру - выполнять миссию им предстояло в той же пещере, в которой они ночевали. Хоть учителю и показалось немного нелепым заниматься разработками методологического материала среди комнаты, пестрящей яркими сердечками, он не стал возражать. На этой неделе ему предстояло жить по правилам, установленным Акацки, и он не собирался их нарушать.
Поинтересовавшись у казначея, знает ли он принцип предстоящей работы и получив отрицательный ответ, чуунин ненадолго задумался. Через несколько минут он предложил Какудзу заниматься собственными делами, предварительно обеспечив его необходимыми свитками, тушью и набором кистей из беличьей шерсти. Отступник, обрадованный перспективой вместо нудного составления документации заняться просмотром финансовых новостей, быстро раздобыл всё необходимое и уселся на своем футоне.
Со всех сторон обложившись подручными материалами, Ирука взялся за дело. Кисть в его руках порхала, пока он каллиграфическим почерком выписывал иероглифы. Когда спустя несколько часов нукенин отвлёкся ненадолго от бухгалтерских сводок и случайно взглянул на учителя, то увидел словно абсолютно другого человека. Сосредоточенный и одухотворённый, будто освещённый изнутри каким-то волшебным светом, в этот момент чуунин выглядел необычайно привлекательно.
Какудзу быстро закрылся «Финансовым вестником Суны», на который каким-то неведомым образом в своё время по его просьбе подписался Сасори, чтобы учитель не заметил пристального внимания к своей персоне. С ужасом осознавая, что увлечённый работой Ирука показался ему симпатичным, нукенин закрыл глаза и принялся анализировать своё состояние. То, что в молодости симпатичные шиноби нравились ему куда больше, чем коноичи, он признавал, но считал этот период своей жизни давно пройденным этапом.
Вспоминая годы, проведённые в нелёгких схватках, людей, предавших его, и тех, чьи сердца так громко и размеренно бились сейчас в его груди, казначей понимал, что не был честен с собой до конца. Первый раз став жертвой предательства и измены, он, тогда ещё молодой джонин страны Водопада, избрал для себя путь недоверия и отчуждённости. Убив предателя и покинув родную деревню навсегда, он выбрал свой путь ниндзя, где не было места тёплым чувствам и привязанностям.
Но сдерживать чувства внутри себя Какудзу был не в состоянии. Они рвались наружу, не давая тогда ещё единственному сердцу казначея закаменеть. И тогда он выбрал себе своего бога, на чей алтарь готов был положить всё, и кто готов был принять его таким, каким он был, ничего не требуя взамен. Нет, ни Ками, ни Джашин, ни кто-либо другой из Небесного пантеона не заслуживал его молитв. Своё служение нукенин посвятил богу денег. Только блеск золотых рё мог вызвать на его лице хоть какое-то подобие эмоций.
Ещё совсем недавно всё именно так и было. Но что-то неуловимо изменилось. Нет, это не Коноховский учитель заставил крепкую броню на сердце Какудзу покрыться мелкими сеточками трещин. Не он, ежедневным своим присутствием и идиотскими ритуалами, выводящим из себя, заставлял эти трещинки расширяться и множиться.
Только сейчас, сидя на собственном футоне и закрывая лицо газетой, казначей признался самому себе, что всё это время его неимоверно сильно тянуло к напарнику. Просто, пока тот находился рядом, ему было этого достаточно. Не отваживаясь на большее, опасаясь реакции Хидана, он предпочитал гнать от себя все мысли о напарнике. И только теперь, когда тот был так далеко, Какудзу нашел в себе смелость признать, что уже давно влюбился в этого прилизанного идиота, и броня на его сердце треснула, рассыпавшись прахом.
Сам не понимая, зачем он это делает, казначей поднялся с футона и подошел к фотографии, которую недавно так пристально разглядывал Ирука. Любуясь, каким счастливым на фотографии выглядит Хидан, прижимаясь спиной к его собственной груди, он сам не заметил, как начал напевать внезапно пришедшую ему в голову песенку:
«Малиновые глаза смотрели печальным взглядом.
Кретином я раньше был, закрыв в своё сердце дверь.
Малиновые глаза я не замечал когда-то.
Малиновые глаза, как я вас ценю теперь».
- Ой, какая красивая песня, - раздавшийся в тишине голос чуунина вывел Какудзу из состояния прострации.
- Неужели Вы сами её сочинили? – восхищённо спросил Ирука.
- Задрал уже выкать. То, что я на сотню лет старше тебя, ещё не значит, что я древняя немощь, - раздраженно рявкнул отступник, пытаясь таким образом перевести разговор на другую тему.
- Ну что Вы. Это просто уважительное обращение к более опытному человеку. Если хотите, могу Вас семпаем называть, - недоумевающе уставился на отступника Ирука. Но любопытство всё-таки не давало ему покоя. – Так это Вы сами сочинили?
- Ещё раз выкнешь - и ты не жилец. И да, да, тридцать раз да – именно я придумал эту чёртову песню, раз уж так тебе это хочется знать! – заорал нукенин, с силой ударив кулаком в стену около фотографии с улыбающимся напарником.
Стоило только взгляду остановиться на изображении Хидана, как ярость словно растворилась, исчезла без следа. На негнущихся ногах Какудзу подошел к учителю и опустился на футон рядом с ним.
- Это замечательная песня. Я думаю, он будет очень счастлив, когда ты ему её споёшь, - тихо сказал Ирука, словно пробуя на язык слово «ты». Обращаться так к отступнику всё ещё казалось ему немного неправильно и странно. Горящим взглядом он смотрел на нукенина, но, казалось, не замечал его. – Если бы Какаши спел мне что-то, хоть немного похожее на неё, я был бы счастлив. Да я был бы в восторге, если бы он пропел мне хотя бы частушки.
- О чём ты шепчешь? Ты же ничего про нас не знаешь. Все эти сердечки и фотографии – это фарс. В программе мы участвуем по приказу лидера, а отношений у нас нет, не было и не будет, - как-то даже немного устало произнёс Какудзу. И столько тоски было в его голосе, что учителю показалось, будто даже воздух вокруг нукенина сгустился и стал каким-то неприятно тяжелым.
- И с чего ты так уверен, что не будет? - решил разрушить мрачную атмосферу вокруг отступника Умино.
- Ты этого не знаешь, но я смотрел на экране, как вы тогда в студии целовались. Это было прекрасно. У меня чуть кровь носом не пошла, когда я увидел ваш поцелуй.
Казначей только криво ухмыльнулся на ошеломляющее признание Ируки.
- Со стороны-то оно, может, и смотрелось красиво, вот только я его целовал из-за денег, которые дал мне лидер, - сам себя ненавидя в этот момент, признался казначей.
- И он тоже целовал тебя из-за денег? – не унимался чуунин.
- Он? Не знаю, - растерялся Какудзу. Только сейчас он понял, что действительно не имеет понятия, почему тогда, в студии, Хидан так мягко и нежно припал к его рту в ответном поцелуе, разрешая захватчику-языку хозяйничать у себя во рту.
- Ну вот видишь, ты и сам уже понял, что не безразличен ему, - Умино настолько проникся сочувствием к нукенину, что даже сам не заметил, как покровительственно положил ему руку на плечо и тихим шепотом продолжил убеждать, что у того ещё есть шанс завоевать любовь поклонника Джашина.
Какудзу даже не делал попыток отодвинуться от учителя. Слушая его уверенный голос, он всё больше начинал верить в себя. Уверенность в том, что Хидан ответит на его чувства, росла с каждой минутой.
Внезапно тишину комнаты нарушило бурчание в желудках обоих собеседников. Увлечённые разговором, они и не заметили, что давно уже наступил вечер. Спохватившись, что за целый день не удосужился накормить гостя, казначей вместе с Ирукой направился на кухню, где они вдвоём уничтожили почти всё, что ещё оставалось в холодильнике.
Зато вечером, укладываясь спать каждый на своём футоне, оба чувствовали, что предстоящая неделя пролетит куда незаметнее и спокойнее, чем предполагалось вначале.
@темы: Ирука, Какаши, размер: миди (от 20 до 70 машинописных страниц), жанр: романтика, жанр: ангст, жанр: юмор