Название: «Давай меняться».
Автор: Yasia.
Бета: murka.
Персонажи: Какаши/Ирука, Какудзу/Хидан.
Рейтинг: PG-13
Жанр: Романс, юмор, флафф, ангст, POV.
Статус: Закончен. 10 глав и эпилог.
Дисклеймер: Мир и герои принадлежат отважному ниндзя Кишимото.
Размещение: Только с разрешения автора.
Саммари: Цунаде нужны деньги на восстановление деревни. Пейну нужна реклама для привлечения клиентов. У Наруто возникает очередная гениальная идея. А парням из графы «Персонажи» и так неплохо живётся, но приказы начальства не обсуждаются…
Предупреждения: ООС, ненормативная лексика, ОЖП.
От автора: Написано в подарок для Данта, которая заряжает меня оптимизмом.
Главы 1-2 www.diary.ru/~klinki/p142424378.htm#more1
Главы 3-4 www.diary.ru/~klinki/p143291057.htm#more1
Главы 5-6 www.diary.ru/~klinki/p144312869.htm#more1
Главы 7-8 www.diary.ru/~klinki/p145004468.htm#more1
меняемся, не стесняемсяГлава 9.
- А ещё у тебя что-нибудь почитать есть? – поинтересовался Хидан, лежащий животом на своём футоне и болтающий в воздухе ногами. Акацушный плащ, чтобы не мялся, он аккуратно повесил на спинку стула, поэтому сейчас валялся на ложе в очередных обтягивающих шортиках, на этот раз насыщенного синего цвета. Вынув из книги закладку, которой являлась экспроприированная у Дейдары фотография казначея, он отложил томик в сторону.
- А чем тебе «Ича-Ича» не нравится? – лениво протянул со своего футона Какаши, на котором из джонинской униформы были одеты только штаны, да и те были закатаны до колена.
- Мне всё нравится. Я просто уже всю серию прочёл, - ответил отступник.
- Ну, так заново начинай с первой книги, - посоветовал Копирующий.
- Не, я так не умею. Неинтересно одно и то же через неделю перечитывать.
- Странный ты какой-то. Мне вот очень даже интересно. Я, к твоему сведению, эту подборку уже двадцать семь раз перечитал, и это только в текущем году.
- Ну, знаешь, каждому своё. И вообще, мы уже вроде как второй день живём по моим правилам, так что сделай что-нибудь, чтобы мне не было скучно, а то снова пойду проводить ритуал.
- Ой, не надо! Сейчас что-нибудь придумаю! – быстро вскочил на ноги джонин.
В его памяти ещё свежи были воспоминания о том, как на берегу озера, где они замечательно провели целых шесть дней, загорая и купаясь, нукенин вдруг вспомнил, что давненько не молился святому Джашину. Голыми руками задушив опрометчиво выбежавшего к водоёму волка и вскрыв ему артерию, вытекающей из горла кровью Хидан нарисовал большую окружность, внутрь которой вписал равносторонний треугольник.
И вовсе не вид крови так покоробил ко многому привычного Хатаке. Шоком для него стала кульминация действа, когда отступник, оголившись по пояс, лёг в центр круга и по самый держак вогнал все три лезвия косы в свою грудь. После того, как джонин пришел в себя, он уподобился гостю и обложил того семиэтажным матом. До вечера они в тот день больше не разговаривали, а впоследствии Какаши смело называл нукенина то недобитым мазохистом, то отмороженным маньяком.
Нахмурившись, Какаши попытался придумать, чем же можно развлечь скучающего Хидана. Внезапно гениальная идея словно из ниоткуда материализовалась в голове Копирующего. Он вспомнил, с каким восторгом тот смотрел на экран телевизора, восхищаясь, словно ребёнок. Мысль отвлечь отступника просмотром телепередач показалась ему самой разумной.
Создав парочку клонов, джонин отправил их к Асуме. Дело в том, что все ценные и хрупкие вещи перед началом съёмок Хатаке вынес из квартиры и отдал на сохранение друзьям, опасаясь, как бы их не постигла печальная участь. Когда полчаса спустя, надсадно пыхтя, сопя и чертыхаясь, клоны втащили обратно в квартиру диван и телевизор, он уже успел сбегать в супермаркет и запастись чипсами.
При помощи клонов, Хидана и парочки крепких словечек им удалось быстро поставить диван под стенку, а телевизор занял своё привычное место на стуле, с которого пришлось убрать плащ. Развеяв клонов и окинув взглядом получившуюся картину, хозяин квартиры остался вполне доволен конечным результатом. Конечно, не кинотеатр, но, как говорится, для миссии D-ранга и геннин – шиноби. Торжественно вручив гостю пульт и объяснив, что с ним нужно делать, Какаши плюхнулся на диван. Рядом с ним присел отступник и вперился в экран своими малиновыми глазами.
Сначала они посмотрели какое-то кулинарное шоу, в котором ведущая объясняла коноичи, как готовить омлет с креветками и мидиями. Затем был фильм про шпиона из страны Молний, добывающего информацию в стране Ветра. Сюжет был до того нудный, что уже через полчаса оба едва не начали клевать носом. Тогда Хатаке забрал пульт у отступника и начал сам нажимать на кнопки. Каналы замелькали в хаотическом порядке, сменяясь с неимоверной скоростью.
Джонин и сам не понял, что заставило его палец на пульте замереть именно в тот момент. Вероятно, на подсознательном уровне сработал инстинкт, когда он увидел на экране знакомое лицо. Широко улыбаясь зрителям, Юмико сообщила о том, что настало время очередного выхода передачи «Давай меняться». Затем она поведала, что кадры, которые будут показаны через минуту, были сняты скрытыми камерами, установленными в комнате, где уже неделю проживают Конохский чуунин Умино Ирука и Какудзу, казначей организации Акацки.
И Хидан, и Какаши мгновенно с интересом уставились на экран. Сначала ничего интересного, по мнению джонина, не показали. С разных углов была продемонстрирована небольшая пещерка, по углам которой в противоположных концах лежало два футона. Стены комнаты были чересчур аляповато увешаны сердечками и фотографиями, что даже для неприхотливого в искусстве декора Хатаке показалось перебором.
Но постепенно одна картинка стала сменяться другой. Вот двери распахнулись, и здоровенный бугай с синей кожей, которого Какаши помнил ещё по визиту Итачи в Коноху, сбросил с плеча на футон безвольную тушку учителя.
- Да не дёргайся ты так, - схватил за руку Копирующего, не на шутку взволнованного увиденным, нукенин. – Ничего твоему учителю Кисаме не сделал. Лидер бы его на Акацушный плащ порвал, если бы он ему рекламную кампанию сорвал.
И действительно. Следующие кадры показали, как Ирука снял с головы черный мешок и вскоре отправился куда-то вслед за казначеем. Потом камеры сняли, как вечером, в мгновения ока разоблачившись, оба скользнули каждый на свой футон. Съёмки начала следующего дня также не радовали разнообразием. Только по времени, указанному внизу экрана, можно было понять, что фрагменты, демонстрируемые зрителям, меняются.
Пять или шесть минутных роликов, снятых с разницей в пару часов были однотипны и монотонны. Какудзу сидел на своём футоне и читал газету. Ирука водил кистью по очередному свитку. Однообразность уже начинала приедаться, когда сюжет внезапно резко изменился. Сначала зрителям продемонстрировали Казначея, пристально разглядывающего фотографии на стене и внимательно наблюдающего за ним учителя. А когда кадр сменился, то оба сидящих на диване шиноби уставились на телевизор, словно на злейшего врага.
На экране Какудзу, ещё недавно стоявший около стены, внезапно оказался сидящим на футоне учителя. А чуунин не только не возражал такому соседству, но ещё и нежно обнимал отступника, положив руку ему на плечо. Судя по всему, эта пара о чём-то увлечённо беседовала.
В этот момент Какаши ужасно пожалел о том, что камеры в пещере не были настроены на запись звука. Поскольку Ирука сидел спиной к экрану, а казначей закрывал нижнюю часть лица маской, то узнать, о чём они так мило воркуют, не представлялось возможным. Чувствуя, как внутри него закипает какое-то новое, не испытываемое раньше чувство, джонин с ужасом осознал, что просто ужасно ревнует своего парня. С такой силой сжав в руке пульт от телевизора, что тот треснул, он повернулся к Хидану.
- Я должен его увидеть. Немедленно, - еле слышно раздалось из-под маски.
Нукенин полностью разделял мнение Копирующего. Даже невзирая на то, что они с напарником не были близки так, как бы ему этого хотелось, бессмертному было больно видеть, что кто-то так нежно обнимает казначея и, наклонившись к нему, шепчет явно какую-то сентиментальную ерунду.
Полчаса спустя, успев заскочить в кабинет Хокаге и ошарашить её известием о том, что они отправляются ловить джинчуурики (единственная идея, пришедшая в голову отступнику сводилась к тому, что раз эту неделю они живут по его правилам, то он имеет право сам выбирать себе и временному напарнику миссии), Хидан и Какаши покинули Коноху через главные ворота.
Удобно расположившись за письменным столом, Умино заканчивал составление методологических пособий для составления отчётности в Акацки. С Какудзу они почти не общались, занимаясь каждый своими делами. Учитель чертил какие-то сложные графики и схемы на свитках, а казначей составлял бюджет организации на следующий год. Только вечером, перед сном, чуунин ободряюще улыбался соседу, молчаливо подбадривая его и не давая снова погрузиться в тягостные раздумья.
После того, как первая неделя пребывания Ируки в организации истекла, он едва ли не ногой распахнул дверь в кабинет Пейна и заявил, что не намерен больше работать, согнувшись в три погибели. Учитель напомнил, что эту неделю они с Какудзу должны жить по его правилам. Отказываться от незавершенной работы он не стал, но в ультимативной форме потребовал предоставить ему приличное рабочее место с нормальным освещением.
Поскольку таковым являлся только личный кабинет лидера, Пейну пришлось временно съехать в собственную спальню, чему Конан оказалась весьма рада. По крайней мере, об этом свидетельствовала бутылка сливового вина, которое коноичи, радостно улыбаясь, тайком сунула в руки не ожидавшего подарка учителя. Алкоголь Какудзу конфисковал, аргументируя это тем, что Минздрав не дремлет, но сам факт того, что отступники его признали, стал для чуунина откровением.
Устало откинувшись на спинку стула, Ирука перевёл взгляд на казначея, читающего свой «Финансовый вестник» в кресле напротив. Поскольку тот усиленно делал вид, что также работает над документами, было бы очень странно, если бы он остался в комнате в то время, как учитель оккупировал кабинет. Поэтому Какудзу с самого утра занимал старое дерматиновое кресло у двери и до вечера шуршал своими газетами, изредка переворачивая страницы.
- Всё, я закончил, - радостно возвестил Умино, сладко потягиваясь и разминая затёкшие от сидения конечности.
- Поздравляю, - как-то не особо жизнерадостно донеслось с другого конца кабинета.
- Что-то ты не очень радуешься, - удивился чуунин. Из-за газеты ему было видно только край серого капюшона. – Разве плохо, что мы уже всё сделали?
- Да нет. Не плохо. Просто теперь нам дадут очередное дурацкое задание, которое никому сто лет не нужно. А мы будем корячиться, выполняя его, чтобы порадовать лидера и вашу правительницу, - буркнул казначей.
Ирука ненадолго задумался. Внезапно на его лице появилась хитрая улыбка. Глядя на него в этот момент, легко было поверить, что в детстве этот серьёзный и воспитанный молодой человек был сорванцом и отчаянным сорвиголовой.
- А мы никому не скажем, что уже закончили, и сами найдём, чем заняться, - подмигнул он опешившему Какудзу.
- Ну, и чем здесь можно заняться? - тот не очень-то разделял радости учителя. – Если уйдём отсюда, Пейн сразу что-то заподозрит. А что интересного можно делать в этом кабинете?
- Ну как что? Да вот хоть бы телевизор посмотреть, - не унимался чуунин.
Эта идея показалась казначею довольно здравой. Тем более что, несмотря на свой почтенный возраст, телевизор он смотрел всего несколько раз в жизни. А с тех пор, как судьба забросила его в Акацки, такое удовольствие и вовсе ни разу ему не выпадало. Да и желания как-то особого не было. Сейчас же, глядя на загоревшиеся глаза Ируки, он и сам был не прочь отвлечься ненадолго от финансовых сводок и воспоминаний о Хидане и занять голову какой-нибудь необременительной ерундой.
Как оказалось, древний чёрно-белый телевизор показывал всего два канала. По первому шла какая-то сопливая мелодрама с элементами боевика о нукенине, потерявшем память, которого выходила и приютила отважная коноичи из страны Рисовых полей. Уже в начале фильма оба шиноби покатывались со смеху, понимая, что режиссёр, снимавший весь этот бред, не имел ни малейшего понятия ни о жизни отступников, ни о реальной политической ситуации в вышеупомянутой стране.
- Ой, я не могу больше. Переключи на другой канал, или я умру от смеха, - еле выдавил из себя Какудзу, когда длинноногая блондинка на экране, одетая в накинутый поверх коротюсенького платьица чуунинский жилет, раскидала в стороны пятерых здоровых мужиков в форме АНБУ.
Ирука, чей звонкий смех уже давно отдавался эхом от стен кабинета, подошел к телевизору и переключил кнопку на второй канал. Несколько секунд он ещё продолжал недоумевающе смотреть на экран, а затем побледнел и обернулся к казначею. Судя по тому, что глаза Какудзу загорелись нехорошим блеском, увиденное на экране не было плодом галлюцинаций.
Снова обернувшись к телевизору и прикусив нижнюю губу так сильно, что из неё тонкой струйкой потекла кровь, Умино закрыл глаза. Но образ Хатаке, лежащего на траве, поверх которого развалился прилизанный урод, словно отпечатался на внутренних поверхностях век. Тряхнув головой в попытке отогнать навязчивый образ и не добившись ожидаемого результата, чуунин снова открыл глаза.
Сквозь слёзы, застилавшие взгляд, он сумел рассмотреть, что Какаши на экране слабо зашевелился, ещё теснее прижимая к себе Хидана, а тот продолжал сладко спать, уютно устроившись на чужом плече и тихонько сопя в шею джонину.
Внезапно слабость и апатия, охватившие Ируку, словно испарились. Высморкавшись в носовой платок и стерев слёзы рукавом водолазки, учитель обернулся к Какудзу в тот момент, когда тот резким движением метнул кунай. Звон бьющегося стекла и яркая вспышка электрического разряда почти не привлекли внимания Умино. Обгоревшая деревянная коробка и искрящий моток проводов стали последним напоминанием о том, что некогда было телевизором.
- Я иду в Коноху. Ты со мной? – чуунин поднял на казначея покрасневшие глаза, в этот момент отдалённо напоминающие глаза самого Какудзу.
- Это ты со мной, - уверенно заявил тот.
Корявым почерком нацарапав записку лидеру и повесив её на двери кабинета, они быстро собрали самое необходимое и уже через пять минут выходили из комнаты, в которой провели вместе восемь дней. Около выхода из логова казначей завязал глаза учителю сложенным втрое куском ткани и повёл его вслед за собой. Даже не смотря на экстренную ситуацию, он не собирался нарушать приказ лидера и выдавать место расположения базы Акацки.
Три часа спустя, когда Ируке наконец-то разрешили снять повязку с глаз, передвижение шиноби значительно ускорилось. Раскинувшееся впереди плато казалось чуунину смутно знакомым, но нужная мысль словно ускользала из головы, не давая названию всплыть в памяти. Сжав зубы и стараясь не отставать от более опытного и выносливого казначея, тем не менее, Умино продолжал попытки. По крайней мере, пока его мозг был занят топографией, мысли о предательстве Хатаке отходили на второй план.
Почти отчаявшись припомнить верное название, далеко впереди учитель увидел едва различимые контуры двух гор и высеченные на их каменных склонах исполинские фигуры воинов, стоящих лицом друг к другу. Знакомое с детства по историческим книгам название внезапно всплыло в голове, оставляя недоумевать, как же он сразу не узнал эту местность.
- Долина Завершения. Нужно пройти через неё, а затем свернуть налево, - задыхаясь, произнёс Хидан, вытирая пот со лба подолом плаща.
Копирующий задал такой темп передвижения, что даже считавший своё тело весьма тренированным отступник едва поспевал за джонином. Устало плюхнувшись на камень около родника, бьющего у подножия скалы, нукенин вытянул усталые ноги вперёд. Даже сил, чтобы аккуратно положить косу рядом с собой у него уже не оставалось, поэтому верное оружие само выпало из разжавшихся пальцев и осталось лежать в траве.
- Ты идёшь или мне тебя здесь оставить? – нахмурился Хатаке.
- А без меня ты дальше всё равно дорогу не найдёшь, - еле ворочая языком от усталости, пробормотал Хидан.
Понимая, что отступник прав, но не в силах сидеть на месте, Какаши решил оставить нукенина набираться сил. Сам же отправился к противоположному концу долины, чтобы найти максимально короткий путь, в надежде, что тогда Хидан скорее доведёт его до логова и до Ируки. Пройдя около километра в указанном направлении, джонин внезапно замер. Метрах в ста впереди себя он ощутил две чакры, и одна из них была ему до боли знакома.
Притаившись за камнем и замаскировав свою чакру, он увидел, как через двадцать секунд на поляну с дерева спрыгнул Какудзу, а мгновение спустя за его спиной мягко приземлился чуунин.
- Отдыхаем пятнадцать минут и двигаемся дальше, - распорядился казначей и сел на траву.
- Если ты из-за меня привал делаешь, то не стоит. Я выдержу. Я сейчас готов не то, что до Конохи, хоть до Суны дойти, лишь бы в глаза его бесстыжие разноцветные посмотреть, - выдохнул Ирука.
И столько стали было в его голосе, что Какаши почувствовал себя не очень уверенно. Не нужно было быть гением, чтобы понять, чьи разноцветные глаза имелись в виду. Ему даже самому стало интересно, за что же любимый Дельфинчик так на него сердит. Он-то был уверен, что это Умино должен считать себя виноватым после обжиманий с нукенином на футоне. Да и обращение к отступнику на «ты» не осталось незамеченным. Но, судя по всему, и за Копирующим имелся какой-то грешок, о котором сам он, хоть убей, не догадывался.
- Не стоит перенапрягаться. Чтобы вправить Хидану мозги, я должен быть в форме на момент прихода в деревню, - прохрипел Какудзу из-под маски.
И снова мозг гения, сидящего за камнем, заработал с лихорадочной поспешностью. Судя по всему, не он один впал в немилость. Бессмертному тоже предстояло серьёзное выяснение отношений. Логически размышляя, Какаши пришел к выводу, что проштрафиться он успел именно за последнюю неделю, когда находился в компании нукенина. Всё ещё не понимая, почему Ирука жаждет его крови, он решил, что лучшим выходом из сложившейся ситуации будет узнать, в чём дело, у самого Умино.
- Йо, Ирука, Какудзу. А что это вы здесь делаете? – как ни в чём не бывало, поинтересовался он, вскакивая на вершину того самого валуна, за которым скрывался всё это время.
Казначей, при появлении джонина ставший в боевую стойку, заметно расслабился, когда мимо него стрелой пронёсся учитель и замер в полуметре от Копирующего. Лицо чуунина выражало массу эмоций, от удивления до раздражения, а в глубине широко распахнутых карих глаз притаилась боль. Внезапно злость и раздражение, переполнявшие Хатаке ещё совсем недавно, отступили на задний план. Стало совсем неважно, почему Ирука обнимал отступника в пещере. Захотелось прижать этого парня, такого близкого и родного, к своей груди, и никогда не выпускать из крепких мозолистых рук.
Однако Умино, судя по всему, не жаждал падать в объятия Какаши.
- Здравствуй, - еле выдавил он из себя, стараясь, чтобы голос не дрожал.
- Не думал встретить вас здесь сегодня. Похоже, скоро это место переименуют в Долину Воркующих Голубков, - не сдержавшись, ехидно протянул джонин, полагая, что лучшая защита это нападение.
Ирука же, который был не в курсе подозрений своего парня, опрометчиво решил, что тот имеет в виду себя и Хидана. И внезапно болезненное, но показавшееся единственно верным, решение словно само явилось в его измученный размышлениями мозг. Если не хочешь, чтобы бросили тебя – сделай это первым. Собрав всю волю в кулак и шагнув ещё ближе к Хатаке, он пристально посмотрел в лицо любимого, словно стараясь навеки запечатлеть его образ в своём сердце.
- Весьма символично было встретиться в Долине Завершения. Я так понимаю, что наши отношения закончатся именно здесь. И правильно. Лучше расстаться сейчас, пока ещё есть шанс, что я смогу это пережить, - с этими словами чуунин оттолкнул руку Копирующего и сломя голову помчался в сторону Конохи.
Слёзы застилали глаза, а душа рвалась туда, где остался стоять растерянный джонин с шапкой торчащих в разные стороны седых волос. Но гордость не давала повернуть назад, а ноги несли домой, всё больше увеличивая расстояние между опустошенным телом чуунина и тем местом, где осталось лежать его разбитое сердце.
Глава 10.
POV Какудзу
Джонин с видом клинического идиота смотрел вслед удаляющемуся учителю. Успев за неделю относительно неплохо узнать характер Ируки, я тоже был шокирован его выходкой. И это учитывая тот факт, что каждый вечер перед сном он по полчаса любовался фотографией, на которой вот этот вот хмырь с торчащими как попало волосами, был запечатлён с уродливым псом, тянущим к объективу свои корявые лапки.
Но, похоже, Какаши всё-таки вышел из ступора, потому что собирался рвануть вслед за учителем. А этого я ему позволять не собирался. Был у меня к нему очень серьёзный разговор. Да и нужно было выяснить, почему он пришел в Долину Завершения один, без Хидана.
Молниеносно выпустив нити, крепившие запястья к рукам, я оплёл ими тело джонина, примотав его руки к туловищу. Понятное дело, не будь он настолько потрясён словами своего, теперь уже, наверно, бывшего, парня, мне бы ни за что не удалось так вот запросто к нему подобраться. Но сегодня Ками или Святой Джашин, или кто там ещё наблюдает за нами с небес, явно был на моей стороне.
Конечно, он попытался вырваться. В правой руке я сразу же заметил искрящий сгусток чакры, постепенно приобретающий форму шаровой молнии. Не знаю, как называется эта его техника, но даже при наличии некоторого запаса жизней мне не очень-то хотелось прочувствовать её на своей шкуре. Поэтому я как можно громче заорал о том, что не собираюсь драться, а хочу всего лишь поговорить.
Не знаю, почему он прислушался к моим словам, но уже спустя секунду от чакры в его руке не осталось и следа. Я честно сказал, что до конца беседы не собираюсь его развязывать во избежание попыток членовредительства к своей персоне. Как ни странно, даже после этого он не стал возражать. После того, как предварительная договорённость о ненападении была достигнута, я, как мог корректно, поинтересовался, какого хрена он спал с Хиданом и лапал его за задницу.
О да, выражение его лица в тот момент, когда он это услышал, стало просто непередаваемым. Никогда бы не подумал, что один глаз можно выпучить так естественно. Придя в себя, джонин в ультимативной форме потребовал разъяснить, откуда у меня взялась такая информация. Поскольку скрывать мне было нечего, я поведал, что за кадры мы с Ирукой увидели по телевизору.
Похоже, наконец-то сообразив, с чего это вдруг учитель послал его лесом, этот псих заржал так, что впору было надевать на него седло и недоуздок. Когда истерика закончилась, он поведал мне, что примчался сюда сломя голову из-за того, что увидел по телевизору, как его благоверный обнимает меня в пещере. Выходит, мы все были введены в заблуждение представителями телекомпании.
Хотя это всё равно не решало вопроса, как мне намекнуть Хидану, что мои чувства к нему гораздо теплее, чем к обычному напарнику.
POV Хидана
Охренеть. Ни в жизни бы не подумал, что у этого учителя лексикон окажется похлеще, чем у грузчиков в порту любой из морских стран. Он за минуту вылил на меня такой поток нецензурных выражений, среди которых самыми приличными были «тварь» и «шалава», что я даже не нашелся, что сказать в ответ.
Когда же этот больной на всю голову чуунин умчался в сторону своей не менее идиотской деревни, я внезапно сообразил: раз этот с хвостиком шастает по долине, то и Какудзу должен быть где-то рядом. Вскочив с земли и подхватив свою косу, я направился в том направлении, откуда примчалась бешеная истеричка со шрамом на носу.
Уже через минуту я ощутил впереди себя две очень сильные чакры, которые их хозяева даже не пытались замаскировать. Судя по долетающим до меня обрывкам фраз, разговор вёлся на повышенных тонах. Однако, по мере моего приближения к поляне, звуки становились всё тише и тише. Немного переживая за напарника (всё-таки за последнюю неделю я понял, что джонин далеко не так прост, как хочет показаться), я решительно раздвинул руками кусты и шагнул на поляну.
Каково же было моё удивление, когда вместо замерших друг напротив друга в боевых позах соперников я увидел, что казначей обнимает Копирующего со спины, оплетя его своими нитяными руками и нашептывая что-то на ухо. Я растерялся ещё больше, не в силах сообразить, почему шалавой обозвали меня, в то время как это мой постоянный и временный напарники в данный момент предаются разврату, никого не стесняясь.
Не знаю, почему, но мне внезапно стало тяжело дышать, а глаза заволокло слезами. Впившись в держак косы пальцами настолько сильно, что он едва не треснул, я крепко сжал зубы и постарался не реагировать на происходящее. Но почему-то с каждой секундой, что я смотрел на эти любимые руки (да чего уж греха таить – после недели размышлений я пришел к печальному выводу, что влюбился в казначея как мальчишка), обнимающие другого, мне становилось всё хуже.
Не в силах больше сдерживать обуревающие меня эмоции, я шагнул вперёд и ляпнул первое, что пришло мне в голову.
- Какого биджу? Какудзу, ты совсем уже охренел? Сначала с одним коноховцем в пещере тискаешься, теперь второго на поляне зажимаешь! Тебе что, мать твою за ногу, больше приставать не к кому? Я тебе, значит, рылом не вышел? – донёсся громкий крик с той стороны поляны, куда умчался Ирука.
Хидан, красный от гнева и обуревавших его эмоций, замер в десятке метров от казначея и джонина.
- Ну, красноглазый, ты попал. Похоже, тебе достался ревнивец похлеще моего, - еле слышно, но достаточно громко для того, чтобы быть услышанным Какудзу, прошептал Хатаке.
Но ехидные слова прошли мимо ушей того, кому были адресованы. Застыв в позе статуи, казначей всё ещё никак не мог поверить, что ему не послышались слова, сказанные напарником минуту назад.
- Ты хочешь, чтобы я к тебе приставал? В ЭТОМ смысле? – ошарашено выдавил он, не отводя взгляда от взволнованного и от этого ещё более красивого лица Хидана.
- Да хочет он. Хочет. Отпусти меня, и приставайте друг к другу хоть до следующего пришествия Девятихвостого. А мне ещё свою личную жизнь налаживать нужно, - дёрнувшись всем телом, попытался избавиться от связывающих его нитей Какаши.
Спустя несколько мгновений путы упали к ногам джонина, а затем молниеносно втянулись в рукава плаща. Копирующий стремительно отскочил на пару метров от пожирающих друг друга глазами нукенинов.
- Приставай, обнимай, хоть до смерти заласкай, - воодушевлённо прошептал Хидан, несясь навстречу напарнику и попадая в его крепкие объятия.
- Дежавю, - пробормотал себе под нос Хатаке, глядя на страстно целующихся среди поляны нукенинов. Тяжело вздохнув, он двинулся в сторону Конохи. Прекрасно понимая, что Ирука сейчас не настроен выслушивать его объяснения, Копирующий тщетно пытался придумать, что бы такого сделать, чтобы Умино сменил гнев на милость.
POV Какаши
Я уже почти дошел до края поляны, когда хриплый голос попросил меня остановиться. Ну какого биджу им от меня ещё нужно? Целовались бы себе и дальше, а меня не трогали. Или они всё-таки горят желанием помахать кунаями? Так я могу это устроить. Настроение сейчас самое то для хорошей драки. Внутренне подготовившись к бою, я обернулся.
Нет, ну какова наглость. Даже не подумали оторваться один от другого. Так и стоят, обнявшись, словно парочка голубков. Тьху. Точно эту гадскую долину когда-нибудь переименуют. Спрашиваю, какого хрена им от меня понадобилось.
Какудзу, скалясь во все тридцать два зуба на своей штопаной-перештопаной морде (теперь-то хоть понятно, почему он её под маской прячет) ехидно цедит, что это не ему понадобилось, а мне. Я просто шизею с их подхода к делу. Нет бы прямым текстом сказать, что да как. Так мозги мне запарил, что куда до него Наруто.
В общем, сначала был минутный монолог о том, что ещё час назад он содрал бы с меня за информацию немало рё, но сейчас поделится со мной абсолютно бесплатно, ввиду удачно сложившихся обстоятельств. А затем казначей выдал идею о том, что если я спою Ируке серенаду под окном, мой любимый куда как терпимее и спокойнее выслушает мои объяснения по поводу ночи с Хиданом.
Смутно припоминая, что когда-то Умино действительно горел желанием услышать песню в моём исполнении, я решил, что достаточно задержался в долине и пора возвращаться в Коноху. Тем более что предстояло подобрать себе репертуар на вечер. Перед тем, как уйти, я успел заметить широко распахнутые в удивлении глаза моего временного соседа, для которого известие о проведённой со мной ночи стало неожиданностью, как и для меня полчаса назад.
Пусть разбираются сами, без моего вмешательства. К тому же, я почему-то и так был уверен, что надолго их не хватит – напарники так пожирали друг друга глазами, словно десять лет целибат соблюдали. А хотя, кто их, психов, знает. Может и соблюдали. С них станется.
Вскакиваю на ветку ближайшего дерева и мчусь в сторону деревни. Мало того, что до дома почти сутки хода, так ещё и песню придумать нужно. Ну, слова-то Гай мне сочинить поможет, а как быть с музыкальным сопровождением? Помнится, я как-то видел Эбису, играющего на губной гармошке. А Изумо с Котецу недурственно исполняют в четыре руки собачий вальс на раздолбанном пианино в старом актовом зале за архивом.
В общих чертах идея покорения сердца строптивого Ируки готова – осталось заскочить к Шикаку, чтобы он помог мне составить идеальный план. «Ну уж нет, дельфинчик. От меня и моей любви так просто не уплывёшь». С такими мыслями я покинул Долину Завершения и устремился в милую сердцу Коноху.
POV Ируки
Словно вихрь, промчавшись в сторону выхода из долины, я лишь на несколько минут остановился, заметив развалившегося в траве прилизанного ублюдка. Руки непроизвольно сжались в кулаки, так сильно хотелось врезать по его наглой блондинистой роже. В последнюю секунду сдержавшись (видимо, сработал инстинкт самосохранения), я, тем не менее, высказал этому наглому, беспринципному, сволочному нукенину всё, что я о нём думаю.
Он всё так же пришибленно продолжал смотреть на меня, когда я, гордо расправив плечи и задрав нос, прошел мимо него и скрылся в небольшом подлеске. Правда, надолго моей гордости не хватило. Пять минут спустя, удалившись на достаточное расстояние, чтобы не быть услышанным, я прислонился спиной к скале и горько зарыдал. Когда слёзы прекратили самопроизвольно капать из глаз, я вытер глаза рукавом форменной водолазки и с новыми силами (видать, адреналин у меня тогда в организме просто зашкаливал), рванул домой.
Через двадцать часов я уже был в Конохе. Гай, дежуривший на воротах вместе с Инудзука Химе, увидав меня, даже не нашелся, что сказать. Очевидно, вид у меня был такой, что даже пресловутая сила юности уже ничем не могла мне помочь. Добравшись до квартиры, я ничком рухнул на кровать и пролежал так до самого вечера.
Сейчас, сутки спустя, решение порвать с Какаши уже не казалось мне единственно правильным. Я всё отчётливее понимал, что не смогу жить без его подколок и приставаний в самых неподходящих местах, без торчащих как попало волос на голове, без нежных объятий и сладких поцелуев по утрам. Даже без этой отвратительной книжки, в которую он пялился дни напролёт, я уже не представлял себе счастливой жизни.
Не помню точно, плакал ли я, или медитировал, уткнувшись глазами в потолок, вспоминая историю наших недолгих взаимоотношений, но внезапно моё внимание привлекли громкие звуки музыки, раздающиеся под окном.
Приятный баритон заглушал звучание расстроенного пианино и надсадных хрипов, издаваемых губной гармошкой. До ушей Ируки донеслись первые строки песни, и он замер, напряженно вслушиваясь, боясь пропустить хотя бы слово.
Куплет:
В академии Умино увидал я и пропал.
Я влюбился в чуунина, и горит души запал.
На душе бушует осень, ты одумайся, молю.
Ну зачем меня ты бросил? Я ведь так тебя люблю.
Припев:
Я люблю тебя, Ирука, всё сильнее и сильней.
Без тебя не жизнь, а мука, ну, а сердцу всё больней.
Я хочу с тобой встречаться и отныне вместе жить.
Не желаю расставаться, разреши тебя любить.
Куплет:
Помню, говорил Умино, гордость ниндзя сохраня:
«Уплыву морским дельфином, коль обидишь ты меня».
Что ты, милый! Не обижу. Не смогу тебя предать.
Одного тебя лишь вижу – на других мне наплевать.
Припев:
Я люблю тебя, Ирука, всё сильнее и сильней.
Без тебя не жизнь, а мука, ну, а сердцу всё больней.
Я хочу с тобой встречаться и отныне вместе жить.
Не желаю расставаться, разреши тебя любить.
Куплет:
Ты задумайся, Умино, может, шанс ещё мне дашь?
Обещаю жизнь-малину, чтоб фонтаном счастье аж.
Если песню ты услышал, хоть какой-то дай мне знак,
От любви срывает крышу – без тебя совсем никак.
Припев:
Я люблю тебя, Ирука, всё сильнее и сильней.
Без тебя не жизнь, а мука, ну, а сердцу всё больней.
Я хочу с тобой встречаться и отныне вместе жить.
Не желаю расставаться, разреши тебя любить.
Возвращаясь из бара после трудного рабочего дня, Хокаге внезапно услышала чьи-то нелепые попытки играть на пианино. Как опытная коноичи, она сразу же определила, откуда раздаётся нечто, претендующее называться музыкой. За поворотом глазам Цунаде открылось весьма любопытное зрелище: Изумо и Котецу в четыре руки выжимали из старого пианино дребезжащий набор звуков, а одетый даже ночью в свои круглые очки элитный учитель, раздувая щёки, дул в губную гармошку. Впереди всего этого безобразия гроза соседних стран, Копирующий ниндзя Хатаке Какаши, пел очень даже приятным голосом серенаду, кося серым глазом в сторону квартиры учителя академии.
Из окон соседних квартир и домов едва ли не по пояс высовывались коноичи, свистом и криками призывая Умино ответить взаимностью столь пылкому поклоннику. Когда аплодисменты восторженных девушек смолкли, окно чуунина, чуть слышно скрипнув, распахнулось. Хатаке, заметив, что с высоты второго этажа на него летит нечто, похожее на Ируку, не растерялся и поймал любовь всей своей жизни на руки, не позволив Умино приземлиться на асфальт самому.
- Какаши, поставь меня на землю, - обхватив джонина за шею руками и явно не горя желанием их разжимать, прошептал учитель, жарко дыша в ухо Копирующего.
- Ни за что. Я больше не собираюсь выпускать тебя из рук ни на мгновение, - столь же пылко отозвался Хатаке. – Не дам тебе ни упорхнуть, ни уплыть из моих объятий.
- Бака, отпусти. На нас весь дом пялится, - засмущавшись и мило покраснев, выдохнул Ирука.
- Да пусть пялятся. Пусть весь дом, вся Коноха, вся Страна Огня знает, что я люблю тебя! – огласил улицу громкий крик Хатаке.
- Да люби сколько влезет, но не здесь же, - краснея ещё сильнее, едва слышно пролепетал Умино, утыкаясь лицом в широкую грудь своего парня.
А тому особого приглашения и не требовалось. Крепче прижав к себе расслабившегося чуунина, он одним прыжком преодолел расстояние от места, на котором стоял, до всё ещё широко распахнутого окна в квартире Ируки.
И буквально сразу же после того, как створки громко захлопнулись за спинами шиноби, а шторы были задёрнуты недрогнувшей джонинской рукой, из квартиры стали доноситься громкие стоны, всхлипы и призывы Ками. Похоже, вера соседей в чрезмерную набожность учителя в этот день дала широкую трещину.
- Камизуки! Хагане! Какого хрена вы здесь развели балаган? И вы туда же, Эбису-сенсей? – гаркнула наконец-то пришедшая в себя правительница.
- Мы это… того, - как-то невнятно пытались оправдаться пойманные на месте ночного концерта шиноби.
Откуда же им было знать, что, увидев сцену воссоединения влюблённой парочки, Цунаде поняла - съёмки программы накрылись медным тазом. Иначе почему отступника, который должен был ещё три дня жить в Конохе, нигде не было видно, зато о том, что Ирука вернулся домой, теперь уже точно знало как минимум полдеревни.
- Да я вам теперь полгода не дам никаких серьёзных миссий, клоуны! Все трое будете дежурить на воротах, - рявкнула Хокаге, прежде чем обрушить кулак на крышку пианино и решительным шагом направиться в сторону ближайшего бара – такой стресс просто необходимо было залить бутылочкой-другой крепчайшего саке.
- Ну вот, зато теперь не нужно это тащить обратно в актовый зал, - обрадовано протянул Изумо, указывая на то, что осталось от инструмента.
- Ага, до мусорного ящика всего сто метров, - радостно поддержал его Котецу.
Эбису же молча помог штабным работникам дотащить деревяшки до контейнера и свалить их внутрь. Через полчаса уже ничто не напоминало о развернувшихся на улице событиях, лишь громкие стоны, всё ещё доносящиеся из квартиры Ируки, будоражили кровь соседей и парней из съёмочной группы.
Эпилог. Неделю спустя.
Телестудия.
Пританцовывая и размахивая пачкой листов с распечатками последних рейтингов, Юмико выскочила из кабинета президента телекомпании. Судя по последним данным, популярность передачи «Давай меняться» просто зашкаливала. Уже на второй день после показа итоговой части все затраты на реквизит, использование техники и зарплату персоналу окупились в несколько раз. На данный же момент сумма полученной прибыли была колоссальной.
Но это было ещё не всё. Мало того, что девушке вдвое увеличили зарплату, её назначили продюсером нового цикла программ, перечень которых сама Юмико предложила руководству телекомпании. Очередным, самым громким и впечатляющим проектом следующего телевизионного сезона, должны были стать съёмки передачи «Давай меняться-2».
После того, как студию завалили письмами фанатки передачи с просьбами и требованиями продолжить цикл, программа уже заранее была обречена на успех.
Особо преданные поклонницы не ограничились написанием писем. Они устроили демонстрацию перед зданием телестудии с требованием продолжения столь полюбившейся телепередачи. Выкрикивая, как им пришлась по душе серенада, и размахивая плакатами с изображением страстно целующихся полуголых нукенинов (предавшись пылу страсти в Долине Завершения, по возвращению на базу влюблённые упустили из виду, что пещера всё ещё полна скрытых видеокамер и продолжали ласкать друг друга, сплетаясь в пылких объятиях), фанатки добились своего.
Именно поэтому Юмико так спешила сейчас в свой кабинет. В кратчайшие сроки нужно было определиться с составом участников. Но девушка не собиралась паниковать, она знала, кто ей сможет помочь в этом нелёгком и ответственном деле.
Логово Акацки.
- Охренеть, он всё подписал! – широко распахивая дверь, влетел в кабинет лидера Дейдара.
- Кто и что тебе подписал? – спросил Пейн, отрываясь от созерцания дефилирующих по подиуму красоток, которых показывали по большому, диагональю почти в длину держака от Хидановой косы, плазменному телевизору. Нажав пару кнопок на пульте и приглушив звук, он обернулся к блондинистому нарушителю спокойствия.
- Какудзу подписал мне счёт на сорок килограммов глины! Это же годовой запас. Раньше мы с ним за каждые сто граммов собачились, - широко расплылся в улыбке подрывник.
- Да уж, влюблённый казначей – это нечто. Они с Хиданом из своей комнаты уже целую неделю не вылезают, а у меня, между прочим, после телепередачи от клиентов отбоя нет, - как-то задумчиво протянул Пейн.
- Так дайте миссию нам с Сасори. А то он снова в мастерской заперся с куклами своими дурацкими, будто свет на них клином сошелся, - буркнул Цукури.
- А ведь точно. Вот вам-то я это задание и поручу. Вовремя ты ко мне явился, - расплылся в широкой улыбке лидер.
Нагнувшись, он вытащил из нижнего ящика стола полученное полчаса назад письмо от Юмико. В послании сообщалось, что за отлично проделанную работу членам организации полагается премия в размере ста тысяч рё, а если Акацки предоставят для участия во втором сезоне программы ещё одну пару участников, то смогут претендовать на пятнадцать процентов от полученной прибыли.
- Вы с Акасуной будете принимать участие в съёмках передачи «Давай меняться-2». И не нужно мне рассказывать, что ты не такой. Нужно будет – станешь и таким, и растаким.
- Такой, не такой. Да разве ж я буду приказы руководства обсуждать? – как-то чересчур уж быстро согласился Дейдара.
- Тогда марш в мастерскую и обрадуй Сасори. Завтра вечером выдвигаетесь в дорогу, - веско закончил давать распоряжения Пейн, снова возвращаясь взглядом к экрану телевизора и длинноногим красоткам на подиуме.
Уверенно двигаясь по извилистым коридорам логова, подрывник размышлял, как бы исхитриться передать приказ лидера напарнику и при этом остаться в живых. Второй же его мыслью было, что обязательно нужно будет взять с собой комплект кружевных стрингов, купленных совсем недавно в дорогом публичном доме, а также то шикарное пособие, столь красиво отредактированное и явно пригодившееся Хидану. Вдруг придётся ещё кого-нибудь просвещать?
Коноха.
- Бабуля Цунаде, вызывали? – влетел в кабинет растрёпанный запыхавшийся блондин.
- Наруто, сколько раз я говорила, чтобы ты не смел меня так называть?
- Простите Цунаде-баа… Хокаге. Зачем вызывали? Для меня есть миссия? Сложная? Опасная? Да я их всех!.. Да меня никто!..
- Узумаки, заткнись! – рявкнула выведенная из себя правительница. Для усиления эффекта она по привычке стукнула кулаком по столу. Мебель только тихо скрипнула. Цунаде окинула с ног до головы замершего после удара по стойке смирно генина. – Завтра вместе с Ино выходите на миссию в Страну Волн.
- С Яманако? Это значит, что на миссии мне обязательно понадобится ниндзя-медик? – расплылся в широкой улыбке блондин.
- Идиот, когда ты научишься выслушивать задание до конца? – возмутилась Хокаге. – Вы с Ино отправляетесь на конкурс «Блондинка года». И попробуй мне только не занять призовое место.
- Это… то есть, - мямлил Узумаки, не в силах подобрать нужных слов.
- Да, это значит, что всё время пребывания на миссии ты будешь в женском обличии. Применишь «ойроке» как только выйдете к границе нашей страны. И не нужно благодарить меня за столь интересную и познавательную миссию, - усмехнулась Цунаде в лицо офигевшего парня. Про себя же она подумала: «Скажи спасибо за это Умино Ируке, который убедил меня, что полученный на таком задании опыт поможет тебе развиваться и самосовершенствоваться».
- Но Хокаге-сама... - начал протестовать Наруто.
- Я тебе уже сказала - никаких благодарностей. Выходите через два часа, так что живо собирать манатки, - отмахнулась от возмущённого парня Цунаде и переключилась на решение более важных дел.
Узумаки, возмущённо сопя, потоптался на месте около минуты. Но сообразив, что отменять приказ никто не собирается, он тяжко вздохнул, развернулся к двери и вышел в коридор. Изумо и Котецу, дежурившие сегодня около двери правительницы, лишь многозначительно переглянулись и кивнули вслед подозрительно тихому джинчуурики.
А Хокаге уже решала самый животрепещущий вопрос дня. Снова и снова она перечитывала письмо Юмико, в котором та предлагала пятнадцать процентов прибыли от съёмок программы «Давай меняться-2» при условии участия в ней двоих шиноби Конохи.
Проклиная саму себя за горячность, она, тем не менее, не собиралась отменять запрет троим участникам песенного шоу покидать деревню. О том, чтобы предложить такую миссию Ширануи, не могло быть и речи – тот отдал бы последний сенбон, но без элитного учителя не сделал бы ни шагу в сторону телестудии. Основной же джонинско-чуунинский состав в настоящее время был на миссиях, поскольку после выхода телепередачи в эфир спрос на услуги ниндзя из Конохи резко возрос.
Перелистав около трёх десятков личных дел подходящих по возрасту шиноби, Цунаде пока смогла найти только одну кандидатуру. Маленькая фотография Ибики, вытащенная из личного дела, сиротливо лежала в центре громадного стола правительницы. Тяжело вздохнув, женщина задумалась, где ей в ближайшую пару часов отыскать ещё одного участника.
- Пусть хранит Вас сила юности! – жизнерадостный крик от двери возвестил о возвращении с миссии Майто Гая. Ну кто бы сомневался, что вместо отведённых на выполнение задания пятнадцати дней, его команда управится за неделю.
- И тебе не хворать, - расплылась в улыбке, которая по своей ширине могла посоперничать с улыбкой самого джонина, Хокаге. – Ты очень вовремя. У меня есть одно очень важное задание специально для тебя. К тому же, выполнив его, ты сможешь наглядно продемонстрировать своему вечному сопернику все преимущества использования силы юности.
- Служу Конохе! – проорал Майто, становясь в позу крутого парня.
Дальнейшего диалога правительницы и джонина приникшие ушами к обратной стороне двери Изумо и Котецу не расслышали, поскольку голоса беседующих стали звучать намного тише. Но когда спустя десять минут жизнерадостный Гай вышел из кабинета, чуткие уши чуунинов расслышали, что он тихо напевает себе под нос песенку с очень знакомым мотивом:
«Я люблю тебя, Морино, всё сильней день ото дня.
Без твоей любви, Морино, этот мир не для меня…».
Автор: Yasia.
Бета: murka.
Персонажи: Какаши/Ирука, Какудзу/Хидан.
Рейтинг: PG-13
Жанр: Романс, юмор, флафф, ангст, POV.
Статус: Закончен. 10 глав и эпилог.
Дисклеймер: Мир и герои принадлежат отважному ниндзя Кишимото.
Размещение: Только с разрешения автора.
Саммари: Цунаде нужны деньги на восстановление деревни. Пейну нужна реклама для привлечения клиентов. У Наруто возникает очередная гениальная идея. А парням из графы «Персонажи» и так неплохо живётся, но приказы начальства не обсуждаются…
Предупреждения: ООС, ненормативная лексика, ОЖП.
От автора: Написано в подарок для Данта, которая заряжает меня оптимизмом.
Главы 1-2 www.diary.ru/~klinki/p142424378.htm#more1
Главы 3-4 www.diary.ru/~klinki/p143291057.htm#more1
Главы 5-6 www.diary.ru/~klinki/p144312869.htm#more1
Главы 7-8 www.diary.ru/~klinki/p145004468.htm#more1
меняемся, не стесняемсяГлава 9.
- А ещё у тебя что-нибудь почитать есть? – поинтересовался Хидан, лежащий животом на своём футоне и болтающий в воздухе ногами. Акацушный плащ, чтобы не мялся, он аккуратно повесил на спинку стула, поэтому сейчас валялся на ложе в очередных обтягивающих шортиках, на этот раз насыщенного синего цвета. Вынув из книги закладку, которой являлась экспроприированная у Дейдары фотография казначея, он отложил томик в сторону.
- А чем тебе «Ича-Ича» не нравится? – лениво протянул со своего футона Какаши, на котором из джонинской униформы были одеты только штаны, да и те были закатаны до колена.
- Мне всё нравится. Я просто уже всю серию прочёл, - ответил отступник.
- Ну, так заново начинай с первой книги, - посоветовал Копирующий.
- Не, я так не умею. Неинтересно одно и то же через неделю перечитывать.
- Странный ты какой-то. Мне вот очень даже интересно. Я, к твоему сведению, эту подборку уже двадцать семь раз перечитал, и это только в текущем году.
- Ну, знаешь, каждому своё. И вообще, мы уже вроде как второй день живём по моим правилам, так что сделай что-нибудь, чтобы мне не было скучно, а то снова пойду проводить ритуал.
- Ой, не надо! Сейчас что-нибудь придумаю! – быстро вскочил на ноги джонин.
В его памяти ещё свежи были воспоминания о том, как на берегу озера, где они замечательно провели целых шесть дней, загорая и купаясь, нукенин вдруг вспомнил, что давненько не молился святому Джашину. Голыми руками задушив опрометчиво выбежавшего к водоёму волка и вскрыв ему артерию, вытекающей из горла кровью Хидан нарисовал большую окружность, внутрь которой вписал равносторонний треугольник.
И вовсе не вид крови так покоробил ко многому привычного Хатаке. Шоком для него стала кульминация действа, когда отступник, оголившись по пояс, лёг в центр круга и по самый держак вогнал все три лезвия косы в свою грудь. После того, как джонин пришел в себя, он уподобился гостю и обложил того семиэтажным матом. До вечера они в тот день больше не разговаривали, а впоследствии Какаши смело называл нукенина то недобитым мазохистом, то отмороженным маньяком.
Нахмурившись, Какаши попытался придумать, чем же можно развлечь скучающего Хидана. Внезапно гениальная идея словно из ниоткуда материализовалась в голове Копирующего. Он вспомнил, с каким восторгом тот смотрел на экран телевизора, восхищаясь, словно ребёнок. Мысль отвлечь отступника просмотром телепередач показалась ему самой разумной.
Создав парочку клонов, джонин отправил их к Асуме. Дело в том, что все ценные и хрупкие вещи перед началом съёмок Хатаке вынес из квартиры и отдал на сохранение друзьям, опасаясь, как бы их не постигла печальная участь. Когда полчаса спустя, надсадно пыхтя, сопя и чертыхаясь, клоны втащили обратно в квартиру диван и телевизор, он уже успел сбегать в супермаркет и запастись чипсами.
При помощи клонов, Хидана и парочки крепких словечек им удалось быстро поставить диван под стенку, а телевизор занял своё привычное место на стуле, с которого пришлось убрать плащ. Развеяв клонов и окинув взглядом получившуюся картину, хозяин квартиры остался вполне доволен конечным результатом. Конечно, не кинотеатр, но, как говорится, для миссии D-ранга и геннин – шиноби. Торжественно вручив гостю пульт и объяснив, что с ним нужно делать, Какаши плюхнулся на диван. Рядом с ним присел отступник и вперился в экран своими малиновыми глазами.
Сначала они посмотрели какое-то кулинарное шоу, в котором ведущая объясняла коноичи, как готовить омлет с креветками и мидиями. Затем был фильм про шпиона из страны Молний, добывающего информацию в стране Ветра. Сюжет был до того нудный, что уже через полчаса оба едва не начали клевать носом. Тогда Хатаке забрал пульт у отступника и начал сам нажимать на кнопки. Каналы замелькали в хаотическом порядке, сменяясь с неимоверной скоростью.
Джонин и сам не понял, что заставило его палец на пульте замереть именно в тот момент. Вероятно, на подсознательном уровне сработал инстинкт, когда он увидел на экране знакомое лицо. Широко улыбаясь зрителям, Юмико сообщила о том, что настало время очередного выхода передачи «Давай меняться». Затем она поведала, что кадры, которые будут показаны через минуту, были сняты скрытыми камерами, установленными в комнате, где уже неделю проживают Конохский чуунин Умино Ирука и Какудзу, казначей организации Акацки.
И Хидан, и Какаши мгновенно с интересом уставились на экран. Сначала ничего интересного, по мнению джонина, не показали. С разных углов была продемонстрирована небольшая пещерка, по углам которой в противоположных концах лежало два футона. Стены комнаты были чересчур аляповато увешаны сердечками и фотографиями, что даже для неприхотливого в искусстве декора Хатаке показалось перебором.
Но постепенно одна картинка стала сменяться другой. Вот двери распахнулись, и здоровенный бугай с синей кожей, которого Какаши помнил ещё по визиту Итачи в Коноху, сбросил с плеча на футон безвольную тушку учителя.
- Да не дёргайся ты так, - схватил за руку Копирующего, не на шутку взволнованного увиденным, нукенин. – Ничего твоему учителю Кисаме не сделал. Лидер бы его на Акацушный плащ порвал, если бы он ему рекламную кампанию сорвал.
И действительно. Следующие кадры показали, как Ирука снял с головы черный мешок и вскоре отправился куда-то вслед за казначеем. Потом камеры сняли, как вечером, в мгновения ока разоблачившись, оба скользнули каждый на свой футон. Съёмки начала следующего дня также не радовали разнообразием. Только по времени, указанному внизу экрана, можно было понять, что фрагменты, демонстрируемые зрителям, меняются.
Пять или шесть минутных роликов, снятых с разницей в пару часов были однотипны и монотонны. Какудзу сидел на своём футоне и читал газету. Ирука водил кистью по очередному свитку. Однообразность уже начинала приедаться, когда сюжет внезапно резко изменился. Сначала зрителям продемонстрировали Казначея, пристально разглядывающего фотографии на стене и внимательно наблюдающего за ним учителя. А когда кадр сменился, то оба сидящих на диване шиноби уставились на телевизор, словно на злейшего врага.
На экране Какудзу, ещё недавно стоявший около стены, внезапно оказался сидящим на футоне учителя. А чуунин не только не возражал такому соседству, но ещё и нежно обнимал отступника, положив руку ему на плечо. Судя по всему, эта пара о чём-то увлечённо беседовала.
В этот момент Какаши ужасно пожалел о том, что камеры в пещере не были настроены на запись звука. Поскольку Ирука сидел спиной к экрану, а казначей закрывал нижнюю часть лица маской, то узнать, о чём они так мило воркуют, не представлялось возможным. Чувствуя, как внутри него закипает какое-то новое, не испытываемое раньше чувство, джонин с ужасом осознал, что просто ужасно ревнует своего парня. С такой силой сжав в руке пульт от телевизора, что тот треснул, он повернулся к Хидану.
- Я должен его увидеть. Немедленно, - еле слышно раздалось из-под маски.
Нукенин полностью разделял мнение Копирующего. Даже невзирая на то, что они с напарником не были близки так, как бы ему этого хотелось, бессмертному было больно видеть, что кто-то так нежно обнимает казначея и, наклонившись к нему, шепчет явно какую-то сентиментальную ерунду.
Полчаса спустя, успев заскочить в кабинет Хокаге и ошарашить её известием о том, что они отправляются ловить джинчуурики (единственная идея, пришедшая в голову отступнику сводилась к тому, что раз эту неделю они живут по его правилам, то он имеет право сам выбирать себе и временному напарнику миссии), Хидан и Какаши покинули Коноху через главные ворота.
Удобно расположившись за письменным столом, Умино заканчивал составление методологических пособий для составления отчётности в Акацки. С Какудзу они почти не общались, занимаясь каждый своими делами. Учитель чертил какие-то сложные графики и схемы на свитках, а казначей составлял бюджет организации на следующий год. Только вечером, перед сном, чуунин ободряюще улыбался соседу, молчаливо подбадривая его и не давая снова погрузиться в тягостные раздумья.
После того, как первая неделя пребывания Ируки в организации истекла, он едва ли не ногой распахнул дверь в кабинет Пейна и заявил, что не намерен больше работать, согнувшись в три погибели. Учитель напомнил, что эту неделю они с Какудзу должны жить по его правилам. Отказываться от незавершенной работы он не стал, но в ультимативной форме потребовал предоставить ему приличное рабочее место с нормальным освещением.
Поскольку таковым являлся только личный кабинет лидера, Пейну пришлось временно съехать в собственную спальню, чему Конан оказалась весьма рада. По крайней мере, об этом свидетельствовала бутылка сливового вина, которое коноичи, радостно улыбаясь, тайком сунула в руки не ожидавшего подарка учителя. Алкоголь Какудзу конфисковал, аргументируя это тем, что Минздрав не дремлет, но сам факт того, что отступники его признали, стал для чуунина откровением.
Устало откинувшись на спинку стула, Ирука перевёл взгляд на казначея, читающего свой «Финансовый вестник» в кресле напротив. Поскольку тот усиленно делал вид, что также работает над документами, было бы очень странно, если бы он остался в комнате в то время, как учитель оккупировал кабинет. Поэтому Какудзу с самого утра занимал старое дерматиновое кресло у двери и до вечера шуршал своими газетами, изредка переворачивая страницы.
- Всё, я закончил, - радостно возвестил Умино, сладко потягиваясь и разминая затёкшие от сидения конечности.
- Поздравляю, - как-то не особо жизнерадостно донеслось с другого конца кабинета.
- Что-то ты не очень радуешься, - удивился чуунин. Из-за газеты ему было видно только край серого капюшона. – Разве плохо, что мы уже всё сделали?
- Да нет. Не плохо. Просто теперь нам дадут очередное дурацкое задание, которое никому сто лет не нужно. А мы будем корячиться, выполняя его, чтобы порадовать лидера и вашу правительницу, - буркнул казначей.
Ирука ненадолго задумался. Внезапно на его лице появилась хитрая улыбка. Глядя на него в этот момент, легко было поверить, что в детстве этот серьёзный и воспитанный молодой человек был сорванцом и отчаянным сорвиголовой.
- А мы никому не скажем, что уже закончили, и сами найдём, чем заняться, - подмигнул он опешившему Какудзу.
- Ну, и чем здесь можно заняться? - тот не очень-то разделял радости учителя. – Если уйдём отсюда, Пейн сразу что-то заподозрит. А что интересного можно делать в этом кабинете?
- Ну как что? Да вот хоть бы телевизор посмотреть, - не унимался чуунин.
Эта идея показалась казначею довольно здравой. Тем более что, несмотря на свой почтенный возраст, телевизор он смотрел всего несколько раз в жизни. А с тех пор, как судьба забросила его в Акацки, такое удовольствие и вовсе ни разу ему не выпадало. Да и желания как-то особого не было. Сейчас же, глядя на загоревшиеся глаза Ируки, он и сам был не прочь отвлечься ненадолго от финансовых сводок и воспоминаний о Хидане и занять голову какой-нибудь необременительной ерундой.
Как оказалось, древний чёрно-белый телевизор показывал всего два канала. По первому шла какая-то сопливая мелодрама с элементами боевика о нукенине, потерявшем память, которого выходила и приютила отважная коноичи из страны Рисовых полей. Уже в начале фильма оба шиноби покатывались со смеху, понимая, что режиссёр, снимавший весь этот бред, не имел ни малейшего понятия ни о жизни отступников, ни о реальной политической ситуации в вышеупомянутой стране.
- Ой, я не могу больше. Переключи на другой канал, или я умру от смеха, - еле выдавил из себя Какудзу, когда длинноногая блондинка на экране, одетая в накинутый поверх коротюсенького платьица чуунинский жилет, раскидала в стороны пятерых здоровых мужиков в форме АНБУ.
Ирука, чей звонкий смех уже давно отдавался эхом от стен кабинета, подошел к телевизору и переключил кнопку на второй канал. Несколько секунд он ещё продолжал недоумевающе смотреть на экран, а затем побледнел и обернулся к казначею. Судя по тому, что глаза Какудзу загорелись нехорошим блеском, увиденное на экране не было плодом галлюцинаций.
Снова обернувшись к телевизору и прикусив нижнюю губу так сильно, что из неё тонкой струйкой потекла кровь, Умино закрыл глаза. Но образ Хатаке, лежащего на траве, поверх которого развалился прилизанный урод, словно отпечатался на внутренних поверхностях век. Тряхнув головой в попытке отогнать навязчивый образ и не добившись ожидаемого результата, чуунин снова открыл глаза.
Сквозь слёзы, застилавшие взгляд, он сумел рассмотреть, что Какаши на экране слабо зашевелился, ещё теснее прижимая к себе Хидана, а тот продолжал сладко спать, уютно устроившись на чужом плече и тихонько сопя в шею джонину.
Внезапно слабость и апатия, охватившие Ируку, словно испарились. Высморкавшись в носовой платок и стерев слёзы рукавом водолазки, учитель обернулся к Какудзу в тот момент, когда тот резким движением метнул кунай. Звон бьющегося стекла и яркая вспышка электрического разряда почти не привлекли внимания Умино. Обгоревшая деревянная коробка и искрящий моток проводов стали последним напоминанием о том, что некогда было телевизором.
- Я иду в Коноху. Ты со мной? – чуунин поднял на казначея покрасневшие глаза, в этот момент отдалённо напоминающие глаза самого Какудзу.
- Это ты со мной, - уверенно заявил тот.
Корявым почерком нацарапав записку лидеру и повесив её на двери кабинета, они быстро собрали самое необходимое и уже через пять минут выходили из комнаты, в которой провели вместе восемь дней. Около выхода из логова казначей завязал глаза учителю сложенным втрое куском ткани и повёл его вслед за собой. Даже не смотря на экстренную ситуацию, он не собирался нарушать приказ лидера и выдавать место расположения базы Акацки.
Три часа спустя, когда Ируке наконец-то разрешили снять повязку с глаз, передвижение шиноби значительно ускорилось. Раскинувшееся впереди плато казалось чуунину смутно знакомым, но нужная мысль словно ускользала из головы, не давая названию всплыть в памяти. Сжав зубы и стараясь не отставать от более опытного и выносливого казначея, тем не менее, Умино продолжал попытки. По крайней мере, пока его мозг был занят топографией, мысли о предательстве Хатаке отходили на второй план.
Почти отчаявшись припомнить верное название, далеко впереди учитель увидел едва различимые контуры двух гор и высеченные на их каменных склонах исполинские фигуры воинов, стоящих лицом друг к другу. Знакомое с детства по историческим книгам название внезапно всплыло в голове, оставляя недоумевать, как же он сразу не узнал эту местность.
- Долина Завершения. Нужно пройти через неё, а затем свернуть налево, - задыхаясь, произнёс Хидан, вытирая пот со лба подолом плаща.
Копирующий задал такой темп передвижения, что даже считавший своё тело весьма тренированным отступник едва поспевал за джонином. Устало плюхнувшись на камень около родника, бьющего у подножия скалы, нукенин вытянул усталые ноги вперёд. Даже сил, чтобы аккуратно положить косу рядом с собой у него уже не оставалось, поэтому верное оружие само выпало из разжавшихся пальцев и осталось лежать в траве.
- Ты идёшь или мне тебя здесь оставить? – нахмурился Хатаке.
- А без меня ты дальше всё равно дорогу не найдёшь, - еле ворочая языком от усталости, пробормотал Хидан.
Понимая, что отступник прав, но не в силах сидеть на месте, Какаши решил оставить нукенина набираться сил. Сам же отправился к противоположному концу долины, чтобы найти максимально короткий путь, в надежде, что тогда Хидан скорее доведёт его до логова и до Ируки. Пройдя около километра в указанном направлении, джонин внезапно замер. Метрах в ста впереди себя он ощутил две чакры, и одна из них была ему до боли знакома.
Притаившись за камнем и замаскировав свою чакру, он увидел, как через двадцать секунд на поляну с дерева спрыгнул Какудзу, а мгновение спустя за его спиной мягко приземлился чуунин.
- Отдыхаем пятнадцать минут и двигаемся дальше, - распорядился казначей и сел на траву.
- Если ты из-за меня привал делаешь, то не стоит. Я выдержу. Я сейчас готов не то, что до Конохи, хоть до Суны дойти, лишь бы в глаза его бесстыжие разноцветные посмотреть, - выдохнул Ирука.
И столько стали было в его голосе, что Какаши почувствовал себя не очень уверенно. Не нужно было быть гением, чтобы понять, чьи разноцветные глаза имелись в виду. Ему даже самому стало интересно, за что же любимый Дельфинчик так на него сердит. Он-то был уверен, что это Умино должен считать себя виноватым после обжиманий с нукенином на футоне. Да и обращение к отступнику на «ты» не осталось незамеченным. Но, судя по всему, и за Копирующим имелся какой-то грешок, о котором сам он, хоть убей, не догадывался.
- Не стоит перенапрягаться. Чтобы вправить Хидану мозги, я должен быть в форме на момент прихода в деревню, - прохрипел Какудзу из-под маски.
И снова мозг гения, сидящего за камнем, заработал с лихорадочной поспешностью. Судя по всему, не он один впал в немилость. Бессмертному тоже предстояло серьёзное выяснение отношений. Логически размышляя, Какаши пришел к выводу, что проштрафиться он успел именно за последнюю неделю, когда находился в компании нукенина. Всё ещё не понимая, почему Ирука жаждет его крови, он решил, что лучшим выходом из сложившейся ситуации будет узнать, в чём дело, у самого Умино.
- Йо, Ирука, Какудзу. А что это вы здесь делаете? – как ни в чём не бывало, поинтересовался он, вскакивая на вершину того самого валуна, за которым скрывался всё это время.
Казначей, при появлении джонина ставший в боевую стойку, заметно расслабился, когда мимо него стрелой пронёсся учитель и замер в полуметре от Копирующего. Лицо чуунина выражало массу эмоций, от удивления до раздражения, а в глубине широко распахнутых карих глаз притаилась боль. Внезапно злость и раздражение, переполнявшие Хатаке ещё совсем недавно, отступили на задний план. Стало совсем неважно, почему Ирука обнимал отступника в пещере. Захотелось прижать этого парня, такого близкого и родного, к своей груди, и никогда не выпускать из крепких мозолистых рук.
Однако Умино, судя по всему, не жаждал падать в объятия Какаши.
- Здравствуй, - еле выдавил он из себя, стараясь, чтобы голос не дрожал.
- Не думал встретить вас здесь сегодня. Похоже, скоро это место переименуют в Долину Воркующих Голубков, - не сдержавшись, ехидно протянул джонин, полагая, что лучшая защита это нападение.
Ирука же, который был не в курсе подозрений своего парня, опрометчиво решил, что тот имеет в виду себя и Хидана. И внезапно болезненное, но показавшееся единственно верным, решение словно само явилось в его измученный размышлениями мозг. Если не хочешь, чтобы бросили тебя – сделай это первым. Собрав всю волю в кулак и шагнув ещё ближе к Хатаке, он пристально посмотрел в лицо любимого, словно стараясь навеки запечатлеть его образ в своём сердце.
- Весьма символично было встретиться в Долине Завершения. Я так понимаю, что наши отношения закончатся именно здесь. И правильно. Лучше расстаться сейчас, пока ещё есть шанс, что я смогу это пережить, - с этими словами чуунин оттолкнул руку Копирующего и сломя голову помчался в сторону Конохи.
Слёзы застилали глаза, а душа рвалась туда, где остался стоять растерянный джонин с шапкой торчащих в разные стороны седых волос. Но гордость не давала повернуть назад, а ноги несли домой, всё больше увеличивая расстояние между опустошенным телом чуунина и тем местом, где осталось лежать его разбитое сердце.
Глава 10.
POV Какудзу
Джонин с видом клинического идиота смотрел вслед удаляющемуся учителю. Успев за неделю относительно неплохо узнать характер Ируки, я тоже был шокирован его выходкой. И это учитывая тот факт, что каждый вечер перед сном он по полчаса любовался фотографией, на которой вот этот вот хмырь с торчащими как попало волосами, был запечатлён с уродливым псом, тянущим к объективу свои корявые лапки.
Но, похоже, Какаши всё-таки вышел из ступора, потому что собирался рвануть вслед за учителем. А этого я ему позволять не собирался. Был у меня к нему очень серьёзный разговор. Да и нужно было выяснить, почему он пришел в Долину Завершения один, без Хидана.
Молниеносно выпустив нити, крепившие запястья к рукам, я оплёл ими тело джонина, примотав его руки к туловищу. Понятное дело, не будь он настолько потрясён словами своего, теперь уже, наверно, бывшего, парня, мне бы ни за что не удалось так вот запросто к нему подобраться. Но сегодня Ками или Святой Джашин, или кто там ещё наблюдает за нами с небес, явно был на моей стороне.
Конечно, он попытался вырваться. В правой руке я сразу же заметил искрящий сгусток чакры, постепенно приобретающий форму шаровой молнии. Не знаю, как называется эта его техника, но даже при наличии некоторого запаса жизней мне не очень-то хотелось прочувствовать её на своей шкуре. Поэтому я как можно громче заорал о том, что не собираюсь драться, а хочу всего лишь поговорить.
Не знаю, почему он прислушался к моим словам, но уже спустя секунду от чакры в его руке не осталось и следа. Я честно сказал, что до конца беседы не собираюсь его развязывать во избежание попыток членовредительства к своей персоне. Как ни странно, даже после этого он не стал возражать. После того, как предварительная договорённость о ненападении была достигнута, я, как мог корректно, поинтересовался, какого хрена он спал с Хиданом и лапал его за задницу.
О да, выражение его лица в тот момент, когда он это услышал, стало просто непередаваемым. Никогда бы не подумал, что один глаз можно выпучить так естественно. Придя в себя, джонин в ультимативной форме потребовал разъяснить, откуда у меня взялась такая информация. Поскольку скрывать мне было нечего, я поведал, что за кадры мы с Ирукой увидели по телевизору.
Похоже, наконец-то сообразив, с чего это вдруг учитель послал его лесом, этот псих заржал так, что впору было надевать на него седло и недоуздок. Когда истерика закончилась, он поведал мне, что примчался сюда сломя голову из-за того, что увидел по телевизору, как его благоверный обнимает меня в пещере. Выходит, мы все были введены в заблуждение представителями телекомпании.
Хотя это всё равно не решало вопроса, как мне намекнуть Хидану, что мои чувства к нему гораздо теплее, чем к обычному напарнику.
POV Хидана
Охренеть. Ни в жизни бы не подумал, что у этого учителя лексикон окажется похлеще, чем у грузчиков в порту любой из морских стран. Он за минуту вылил на меня такой поток нецензурных выражений, среди которых самыми приличными были «тварь» и «шалава», что я даже не нашелся, что сказать в ответ.
Когда же этот больной на всю голову чуунин умчался в сторону своей не менее идиотской деревни, я внезапно сообразил: раз этот с хвостиком шастает по долине, то и Какудзу должен быть где-то рядом. Вскочив с земли и подхватив свою косу, я направился в том направлении, откуда примчалась бешеная истеричка со шрамом на носу.
Уже через минуту я ощутил впереди себя две очень сильные чакры, которые их хозяева даже не пытались замаскировать. Судя по долетающим до меня обрывкам фраз, разговор вёлся на повышенных тонах. Однако, по мере моего приближения к поляне, звуки становились всё тише и тише. Немного переживая за напарника (всё-таки за последнюю неделю я понял, что джонин далеко не так прост, как хочет показаться), я решительно раздвинул руками кусты и шагнул на поляну.
Каково же было моё удивление, когда вместо замерших друг напротив друга в боевых позах соперников я увидел, что казначей обнимает Копирующего со спины, оплетя его своими нитяными руками и нашептывая что-то на ухо. Я растерялся ещё больше, не в силах сообразить, почему шалавой обозвали меня, в то время как это мой постоянный и временный напарники в данный момент предаются разврату, никого не стесняясь.
Не знаю, почему, но мне внезапно стало тяжело дышать, а глаза заволокло слезами. Впившись в держак косы пальцами настолько сильно, что он едва не треснул, я крепко сжал зубы и постарался не реагировать на происходящее. Но почему-то с каждой секундой, что я смотрел на эти любимые руки (да чего уж греха таить – после недели размышлений я пришел к печальному выводу, что влюбился в казначея как мальчишка), обнимающие другого, мне становилось всё хуже.
Не в силах больше сдерживать обуревающие меня эмоции, я шагнул вперёд и ляпнул первое, что пришло мне в голову.
- Какого биджу? Какудзу, ты совсем уже охренел? Сначала с одним коноховцем в пещере тискаешься, теперь второго на поляне зажимаешь! Тебе что, мать твою за ногу, больше приставать не к кому? Я тебе, значит, рылом не вышел? – донёсся громкий крик с той стороны поляны, куда умчался Ирука.
Хидан, красный от гнева и обуревавших его эмоций, замер в десятке метров от казначея и джонина.
- Ну, красноглазый, ты попал. Похоже, тебе достался ревнивец похлеще моего, - еле слышно, но достаточно громко для того, чтобы быть услышанным Какудзу, прошептал Хатаке.
Но ехидные слова прошли мимо ушей того, кому были адресованы. Застыв в позе статуи, казначей всё ещё никак не мог поверить, что ему не послышались слова, сказанные напарником минуту назад.
- Ты хочешь, чтобы я к тебе приставал? В ЭТОМ смысле? – ошарашено выдавил он, не отводя взгляда от взволнованного и от этого ещё более красивого лица Хидана.
- Да хочет он. Хочет. Отпусти меня, и приставайте друг к другу хоть до следующего пришествия Девятихвостого. А мне ещё свою личную жизнь налаживать нужно, - дёрнувшись всем телом, попытался избавиться от связывающих его нитей Какаши.
Спустя несколько мгновений путы упали к ногам джонина, а затем молниеносно втянулись в рукава плаща. Копирующий стремительно отскочил на пару метров от пожирающих друг друга глазами нукенинов.
- Приставай, обнимай, хоть до смерти заласкай, - воодушевлённо прошептал Хидан, несясь навстречу напарнику и попадая в его крепкие объятия.
- Дежавю, - пробормотал себе под нос Хатаке, глядя на страстно целующихся среди поляны нукенинов. Тяжело вздохнув, он двинулся в сторону Конохи. Прекрасно понимая, что Ирука сейчас не настроен выслушивать его объяснения, Копирующий тщетно пытался придумать, что бы такого сделать, чтобы Умино сменил гнев на милость.
POV Какаши
Я уже почти дошел до края поляны, когда хриплый голос попросил меня остановиться. Ну какого биджу им от меня ещё нужно? Целовались бы себе и дальше, а меня не трогали. Или они всё-таки горят желанием помахать кунаями? Так я могу это устроить. Настроение сейчас самое то для хорошей драки. Внутренне подготовившись к бою, я обернулся.
Нет, ну какова наглость. Даже не подумали оторваться один от другого. Так и стоят, обнявшись, словно парочка голубков. Тьху. Точно эту гадскую долину когда-нибудь переименуют. Спрашиваю, какого хрена им от меня понадобилось.
Какудзу, скалясь во все тридцать два зуба на своей штопаной-перештопаной морде (теперь-то хоть понятно, почему он её под маской прячет) ехидно цедит, что это не ему понадобилось, а мне. Я просто шизею с их подхода к делу. Нет бы прямым текстом сказать, что да как. Так мозги мне запарил, что куда до него Наруто.
В общем, сначала был минутный монолог о том, что ещё час назад он содрал бы с меня за информацию немало рё, но сейчас поделится со мной абсолютно бесплатно, ввиду удачно сложившихся обстоятельств. А затем казначей выдал идею о том, что если я спою Ируке серенаду под окном, мой любимый куда как терпимее и спокойнее выслушает мои объяснения по поводу ночи с Хиданом.
Смутно припоминая, что когда-то Умино действительно горел желанием услышать песню в моём исполнении, я решил, что достаточно задержался в долине и пора возвращаться в Коноху. Тем более что предстояло подобрать себе репертуар на вечер. Перед тем, как уйти, я успел заметить широко распахнутые в удивлении глаза моего временного соседа, для которого известие о проведённой со мной ночи стало неожиданностью, как и для меня полчаса назад.
Пусть разбираются сами, без моего вмешательства. К тому же, я почему-то и так был уверен, что надолго их не хватит – напарники так пожирали друг друга глазами, словно десять лет целибат соблюдали. А хотя, кто их, психов, знает. Может и соблюдали. С них станется.
Вскакиваю на ветку ближайшего дерева и мчусь в сторону деревни. Мало того, что до дома почти сутки хода, так ещё и песню придумать нужно. Ну, слова-то Гай мне сочинить поможет, а как быть с музыкальным сопровождением? Помнится, я как-то видел Эбису, играющего на губной гармошке. А Изумо с Котецу недурственно исполняют в четыре руки собачий вальс на раздолбанном пианино в старом актовом зале за архивом.
В общих чертах идея покорения сердца строптивого Ируки готова – осталось заскочить к Шикаку, чтобы он помог мне составить идеальный план. «Ну уж нет, дельфинчик. От меня и моей любви так просто не уплывёшь». С такими мыслями я покинул Долину Завершения и устремился в милую сердцу Коноху.
POV Ируки
Словно вихрь, промчавшись в сторону выхода из долины, я лишь на несколько минут остановился, заметив развалившегося в траве прилизанного ублюдка. Руки непроизвольно сжались в кулаки, так сильно хотелось врезать по его наглой блондинистой роже. В последнюю секунду сдержавшись (видимо, сработал инстинкт самосохранения), я, тем не менее, высказал этому наглому, беспринципному, сволочному нукенину всё, что я о нём думаю.
Он всё так же пришибленно продолжал смотреть на меня, когда я, гордо расправив плечи и задрав нос, прошел мимо него и скрылся в небольшом подлеске. Правда, надолго моей гордости не хватило. Пять минут спустя, удалившись на достаточное расстояние, чтобы не быть услышанным, я прислонился спиной к скале и горько зарыдал. Когда слёзы прекратили самопроизвольно капать из глаз, я вытер глаза рукавом форменной водолазки и с новыми силами (видать, адреналин у меня тогда в организме просто зашкаливал), рванул домой.
Через двадцать часов я уже был в Конохе. Гай, дежуривший на воротах вместе с Инудзука Химе, увидав меня, даже не нашелся, что сказать. Очевидно, вид у меня был такой, что даже пресловутая сила юности уже ничем не могла мне помочь. Добравшись до квартиры, я ничком рухнул на кровать и пролежал так до самого вечера.
Сейчас, сутки спустя, решение порвать с Какаши уже не казалось мне единственно правильным. Я всё отчётливее понимал, что не смогу жить без его подколок и приставаний в самых неподходящих местах, без торчащих как попало волос на голове, без нежных объятий и сладких поцелуев по утрам. Даже без этой отвратительной книжки, в которую он пялился дни напролёт, я уже не представлял себе счастливой жизни.
Не помню точно, плакал ли я, или медитировал, уткнувшись глазами в потолок, вспоминая историю наших недолгих взаимоотношений, но внезапно моё внимание привлекли громкие звуки музыки, раздающиеся под окном.
Приятный баритон заглушал звучание расстроенного пианино и надсадных хрипов, издаваемых губной гармошкой. До ушей Ируки донеслись первые строки песни, и он замер, напряженно вслушиваясь, боясь пропустить хотя бы слово.
Куплет:
В академии Умино увидал я и пропал.
Я влюбился в чуунина, и горит души запал.
На душе бушует осень, ты одумайся, молю.
Ну зачем меня ты бросил? Я ведь так тебя люблю.
Припев:
Я люблю тебя, Ирука, всё сильнее и сильней.
Без тебя не жизнь, а мука, ну, а сердцу всё больней.
Я хочу с тобой встречаться и отныне вместе жить.
Не желаю расставаться, разреши тебя любить.
Куплет:
Помню, говорил Умино, гордость ниндзя сохраня:
«Уплыву морским дельфином, коль обидишь ты меня».
Что ты, милый! Не обижу. Не смогу тебя предать.
Одного тебя лишь вижу – на других мне наплевать.
Припев:
Я люблю тебя, Ирука, всё сильнее и сильней.
Без тебя не жизнь, а мука, ну, а сердцу всё больней.
Я хочу с тобой встречаться и отныне вместе жить.
Не желаю расставаться, разреши тебя любить.
Куплет:
Ты задумайся, Умино, может, шанс ещё мне дашь?
Обещаю жизнь-малину, чтоб фонтаном счастье аж.
Если песню ты услышал, хоть какой-то дай мне знак,
От любви срывает крышу – без тебя совсем никак.
Припев:
Я люблю тебя, Ирука, всё сильнее и сильней.
Без тебя не жизнь, а мука, ну, а сердцу всё больней.
Я хочу с тобой встречаться и отныне вместе жить.
Не желаю расставаться, разреши тебя любить.
Возвращаясь из бара после трудного рабочего дня, Хокаге внезапно услышала чьи-то нелепые попытки играть на пианино. Как опытная коноичи, она сразу же определила, откуда раздаётся нечто, претендующее называться музыкой. За поворотом глазам Цунаде открылось весьма любопытное зрелище: Изумо и Котецу в четыре руки выжимали из старого пианино дребезжащий набор звуков, а одетый даже ночью в свои круглые очки элитный учитель, раздувая щёки, дул в губную гармошку. Впереди всего этого безобразия гроза соседних стран, Копирующий ниндзя Хатаке Какаши, пел очень даже приятным голосом серенаду, кося серым глазом в сторону квартиры учителя академии.
Из окон соседних квартир и домов едва ли не по пояс высовывались коноичи, свистом и криками призывая Умино ответить взаимностью столь пылкому поклоннику. Когда аплодисменты восторженных девушек смолкли, окно чуунина, чуть слышно скрипнув, распахнулось. Хатаке, заметив, что с высоты второго этажа на него летит нечто, похожее на Ируку, не растерялся и поймал любовь всей своей жизни на руки, не позволив Умино приземлиться на асфальт самому.
- Какаши, поставь меня на землю, - обхватив джонина за шею руками и явно не горя желанием их разжимать, прошептал учитель, жарко дыша в ухо Копирующего.
- Ни за что. Я больше не собираюсь выпускать тебя из рук ни на мгновение, - столь же пылко отозвался Хатаке. – Не дам тебе ни упорхнуть, ни уплыть из моих объятий.
- Бака, отпусти. На нас весь дом пялится, - засмущавшись и мило покраснев, выдохнул Ирука.
- Да пусть пялятся. Пусть весь дом, вся Коноха, вся Страна Огня знает, что я люблю тебя! – огласил улицу громкий крик Хатаке.
- Да люби сколько влезет, но не здесь же, - краснея ещё сильнее, едва слышно пролепетал Умино, утыкаясь лицом в широкую грудь своего парня.
А тому особого приглашения и не требовалось. Крепче прижав к себе расслабившегося чуунина, он одним прыжком преодолел расстояние от места, на котором стоял, до всё ещё широко распахнутого окна в квартире Ируки.
И буквально сразу же после того, как створки громко захлопнулись за спинами шиноби, а шторы были задёрнуты недрогнувшей джонинской рукой, из квартиры стали доноситься громкие стоны, всхлипы и призывы Ками. Похоже, вера соседей в чрезмерную набожность учителя в этот день дала широкую трещину.
- Камизуки! Хагане! Какого хрена вы здесь развели балаган? И вы туда же, Эбису-сенсей? – гаркнула наконец-то пришедшая в себя правительница.
- Мы это… того, - как-то невнятно пытались оправдаться пойманные на месте ночного концерта шиноби.
Откуда же им было знать, что, увидев сцену воссоединения влюблённой парочки, Цунаде поняла - съёмки программы накрылись медным тазом. Иначе почему отступника, который должен был ещё три дня жить в Конохе, нигде не было видно, зато о том, что Ирука вернулся домой, теперь уже точно знало как минимум полдеревни.
- Да я вам теперь полгода не дам никаких серьёзных миссий, клоуны! Все трое будете дежурить на воротах, - рявкнула Хокаге, прежде чем обрушить кулак на крышку пианино и решительным шагом направиться в сторону ближайшего бара – такой стресс просто необходимо было залить бутылочкой-другой крепчайшего саке.
- Ну вот, зато теперь не нужно это тащить обратно в актовый зал, - обрадовано протянул Изумо, указывая на то, что осталось от инструмента.
- Ага, до мусорного ящика всего сто метров, - радостно поддержал его Котецу.
Эбису же молча помог штабным работникам дотащить деревяшки до контейнера и свалить их внутрь. Через полчаса уже ничто не напоминало о развернувшихся на улице событиях, лишь громкие стоны, всё ещё доносящиеся из квартиры Ируки, будоражили кровь соседей и парней из съёмочной группы.
Эпилог. Неделю спустя.
Телестудия.
Пританцовывая и размахивая пачкой листов с распечатками последних рейтингов, Юмико выскочила из кабинета президента телекомпании. Судя по последним данным, популярность передачи «Давай меняться» просто зашкаливала. Уже на второй день после показа итоговой части все затраты на реквизит, использование техники и зарплату персоналу окупились в несколько раз. На данный же момент сумма полученной прибыли была колоссальной.
Но это было ещё не всё. Мало того, что девушке вдвое увеличили зарплату, её назначили продюсером нового цикла программ, перечень которых сама Юмико предложила руководству телекомпании. Очередным, самым громким и впечатляющим проектом следующего телевизионного сезона, должны были стать съёмки передачи «Давай меняться-2».
После того, как студию завалили письмами фанатки передачи с просьбами и требованиями продолжить цикл, программа уже заранее была обречена на успех.
Особо преданные поклонницы не ограничились написанием писем. Они устроили демонстрацию перед зданием телестудии с требованием продолжения столь полюбившейся телепередачи. Выкрикивая, как им пришлась по душе серенада, и размахивая плакатами с изображением страстно целующихся полуголых нукенинов (предавшись пылу страсти в Долине Завершения, по возвращению на базу влюблённые упустили из виду, что пещера всё ещё полна скрытых видеокамер и продолжали ласкать друг друга, сплетаясь в пылких объятиях), фанатки добились своего.
Именно поэтому Юмико так спешила сейчас в свой кабинет. В кратчайшие сроки нужно было определиться с составом участников. Но девушка не собиралась паниковать, она знала, кто ей сможет помочь в этом нелёгком и ответственном деле.
Логово Акацки.
- Охренеть, он всё подписал! – широко распахивая дверь, влетел в кабинет лидера Дейдара.
- Кто и что тебе подписал? – спросил Пейн, отрываясь от созерцания дефилирующих по подиуму красоток, которых показывали по большому, диагональю почти в длину держака от Хидановой косы, плазменному телевизору. Нажав пару кнопок на пульте и приглушив звук, он обернулся к блондинистому нарушителю спокойствия.
- Какудзу подписал мне счёт на сорок килограммов глины! Это же годовой запас. Раньше мы с ним за каждые сто граммов собачились, - широко расплылся в улыбке подрывник.
- Да уж, влюблённый казначей – это нечто. Они с Хиданом из своей комнаты уже целую неделю не вылезают, а у меня, между прочим, после телепередачи от клиентов отбоя нет, - как-то задумчиво протянул Пейн.
- Так дайте миссию нам с Сасори. А то он снова в мастерской заперся с куклами своими дурацкими, будто свет на них клином сошелся, - буркнул Цукури.
- А ведь точно. Вот вам-то я это задание и поручу. Вовремя ты ко мне явился, - расплылся в широкой улыбке лидер.
Нагнувшись, он вытащил из нижнего ящика стола полученное полчаса назад письмо от Юмико. В послании сообщалось, что за отлично проделанную работу членам организации полагается премия в размере ста тысяч рё, а если Акацки предоставят для участия во втором сезоне программы ещё одну пару участников, то смогут претендовать на пятнадцать процентов от полученной прибыли.
- Вы с Акасуной будете принимать участие в съёмках передачи «Давай меняться-2». И не нужно мне рассказывать, что ты не такой. Нужно будет – станешь и таким, и растаким.
- Такой, не такой. Да разве ж я буду приказы руководства обсуждать? – как-то чересчур уж быстро согласился Дейдара.
- Тогда марш в мастерскую и обрадуй Сасори. Завтра вечером выдвигаетесь в дорогу, - веско закончил давать распоряжения Пейн, снова возвращаясь взглядом к экрану телевизора и длинноногим красоткам на подиуме.
Уверенно двигаясь по извилистым коридорам логова, подрывник размышлял, как бы исхитриться передать приказ лидера напарнику и при этом остаться в живых. Второй же его мыслью было, что обязательно нужно будет взять с собой комплект кружевных стрингов, купленных совсем недавно в дорогом публичном доме, а также то шикарное пособие, столь красиво отредактированное и явно пригодившееся Хидану. Вдруг придётся ещё кого-нибудь просвещать?
Коноха.
- Бабуля Цунаде, вызывали? – влетел в кабинет растрёпанный запыхавшийся блондин.
- Наруто, сколько раз я говорила, чтобы ты не смел меня так называть?
- Простите Цунаде-баа… Хокаге. Зачем вызывали? Для меня есть миссия? Сложная? Опасная? Да я их всех!.. Да меня никто!..
- Узумаки, заткнись! – рявкнула выведенная из себя правительница. Для усиления эффекта она по привычке стукнула кулаком по столу. Мебель только тихо скрипнула. Цунаде окинула с ног до головы замершего после удара по стойке смирно генина. – Завтра вместе с Ино выходите на миссию в Страну Волн.
- С Яманако? Это значит, что на миссии мне обязательно понадобится ниндзя-медик? – расплылся в широкой улыбке блондин.
- Идиот, когда ты научишься выслушивать задание до конца? – возмутилась Хокаге. – Вы с Ино отправляетесь на конкурс «Блондинка года». И попробуй мне только не занять призовое место.
- Это… то есть, - мямлил Узумаки, не в силах подобрать нужных слов.
- Да, это значит, что всё время пребывания на миссии ты будешь в женском обличии. Применишь «ойроке» как только выйдете к границе нашей страны. И не нужно благодарить меня за столь интересную и познавательную миссию, - усмехнулась Цунаде в лицо офигевшего парня. Про себя же она подумала: «Скажи спасибо за это Умино Ируке, который убедил меня, что полученный на таком задании опыт поможет тебе развиваться и самосовершенствоваться».
- Но Хокаге-сама... - начал протестовать Наруто.
- Я тебе уже сказала - никаких благодарностей. Выходите через два часа, так что живо собирать манатки, - отмахнулась от возмущённого парня Цунаде и переключилась на решение более важных дел.
Узумаки, возмущённо сопя, потоптался на месте около минуты. Но сообразив, что отменять приказ никто не собирается, он тяжко вздохнул, развернулся к двери и вышел в коридор. Изумо и Котецу, дежурившие сегодня около двери правительницы, лишь многозначительно переглянулись и кивнули вслед подозрительно тихому джинчуурики.
А Хокаге уже решала самый животрепещущий вопрос дня. Снова и снова она перечитывала письмо Юмико, в котором та предлагала пятнадцать процентов прибыли от съёмок программы «Давай меняться-2» при условии участия в ней двоих шиноби Конохи.
Проклиная саму себя за горячность, она, тем не менее, не собиралась отменять запрет троим участникам песенного шоу покидать деревню. О том, чтобы предложить такую миссию Ширануи, не могло быть и речи – тот отдал бы последний сенбон, но без элитного учителя не сделал бы ни шагу в сторону телестудии. Основной же джонинско-чуунинский состав в настоящее время был на миссиях, поскольку после выхода телепередачи в эфир спрос на услуги ниндзя из Конохи резко возрос.
Перелистав около трёх десятков личных дел подходящих по возрасту шиноби, Цунаде пока смогла найти только одну кандидатуру. Маленькая фотография Ибики, вытащенная из личного дела, сиротливо лежала в центре громадного стола правительницы. Тяжело вздохнув, женщина задумалась, где ей в ближайшую пару часов отыскать ещё одного участника.
- Пусть хранит Вас сила юности! – жизнерадостный крик от двери возвестил о возвращении с миссии Майто Гая. Ну кто бы сомневался, что вместо отведённых на выполнение задания пятнадцати дней, его команда управится за неделю.
- И тебе не хворать, - расплылась в улыбке, которая по своей ширине могла посоперничать с улыбкой самого джонина, Хокаге. – Ты очень вовремя. У меня есть одно очень важное задание специально для тебя. К тому же, выполнив его, ты сможешь наглядно продемонстрировать своему вечному сопернику все преимущества использования силы юности.
- Служу Конохе! – проорал Майто, становясь в позу крутого парня.
Дальнейшего диалога правительницы и джонина приникшие ушами к обратной стороне двери Изумо и Котецу не расслышали, поскольку голоса беседующих стали звучать намного тише. Но когда спустя десять минут жизнерадостный Гай вышел из кабинета, чуткие уши чуунинов расслышали, что он тихо напевает себе под нос песенку с очень знакомым мотивом:
«Я люблю тебя, Морино, всё сильней день ото дня.
Без твоей любви, Морино, этот мир не для меня…».
@темы: Ирука, Какаши, размер: миди (от 20 до 70 машинописных страниц), жанр: романтика, жанр: ангст, жанр: юмор
-
-
08.02.2011 в 00:05Мммм, Яся-самааа...*тихо балдеет* перечитываю и каваюсь. Как же это мило! И Какудзу с Хиданом порадовали моё воображение влюблённые упустили из виду, что пещера всё ещё полна скрытых видеокамер и продолжали ласкать друг друга, сплетаясь в пылких объятиях мрррр...
Знаю, что продолжения не будет
-
-
08.02.2011 в 00:43А насчёт таких вот недомолвок и намёков - я их просто обожаю. Если бы некоторые коварные личности вечно не заказывали писать для них что-либо с рейтингом R или NC-17, я бы ни в жизни ничего выше PG-13 не писала. Юмор, как мне кажется, с высокими рейтингами не очень сочетается.
-
-
08.02.2011 в 00:54Юмор, как мне кажется, с высокими рейтингами не очень сочетается это дааа... но...
-
-
08.02.2011 в 01:01*тихо радуется, что хоть не сумела удержать свой длинный язык от обещаний, но до апреля ещё мно-о-о-ого времени*
-
-
08.02.2011 в 01:59наблюдение
-
-
29.12.2013 в 23:59реалити шоу))) Каге крута да... такое провернуть)
Мне понравилась история, очень)
Спасибо!))
-
-
30.12.2013 в 01:27жертвучастников в Конохе найдёт.Писалось на основе реалити-шоу, проходящего у нас в Украине. Оно тоже иногда получается весьма забавным.
-
-
30.12.2013 в 09:26-
-
30.12.2013 в 10:15