Химера.

[Шекспира]

Название: "Химера".
Автор: Шекспира.
Рейтинг: NС-13.
Жанр: романтика, приключения, философия.
Размер: миди (9200 слов).
Пейринг: Генма/Эбису, Генма/Гекко, Какаши/Ирука, Какаши/Тензо.
Состояние: пишется.
Дисклеймер: Кишимото-сан.
Разрешение на размещение: с указанием источника.
Предупреждение: OOC. Играюсь временем
*В тексте обыгрывается в некоторых местах значение имени "Ширануи" - фосфоресцирующий свет, и "Генма" - волшебная иллюзия.
Часть первая "Тоска".
Часть вторая "Золушка АНБУ".
Часть третья "Сенбонотоксикоз".
Часть пятая "Чистая радость".

Часть четвёртая "Призрак Конохского Леса":

Претензии и жалобы по-прежнему не рассматриваются.

Прогалина стала практически родной. Знакомой до мельчайших деталей, ободранной бахромой белой тонкой кожицы на ветках, робких говорливых листьев, синих колокольчиков и куста шершавого орешника. Это всё колыхалось, дышало, стало едва ли не прозрачным. Как не обращаешь внимания на собственный нос, собственную экипировку, довольствуясь привычкой. Резче проступили, играя роль окружения, более дальние кусты и деревья, Какаши изучал их голоса, расположение, предчувствуя, что ещё сутки, и пограничная территория станет настолько же ему знакома, как окрестности Конохи.
Трава была вытоптана усилиями троих шиноби, вынужденных ютиться на этом пятачке в целях скрытности и безопасности. Успешное выполнения миссии S-класса зависит от того, найдёт ли тут Химера по возвращении безопасную зону. Радиус трёх километров исправно патрулировался, чем и был занят вынырнувший из-за деревьев Эбису. Хатаке почувствовал его запах и задумался, зачем шиноби АНБУ летом носит водолазку, в то время как все другие ограничиваются жилетами и перчатками.
Какаши лениво повёл носом и чуть повернул висящих на вертеле фаршированных птиц. Элитный шиноби воззрился на них с удивлением.
- Дичь? - спросил, проскальзывая на своё место.
- Они польстились на ниндзя-охотнике гнездо вить, - улыбнулся капитан щёлочками глаз.
Генма на комментарий в свой адрес не отреагировал. И вообще компания Эбису на него плохо повлияла, сначала раздражительность, теперь апатия. Шиноби АНБУ не срывают миссий из-за личной неприязни.
Бывают трудные задания, бывают сложные напарники.
Вечерело. Уютные теплые запахи лились со всех сторон, можно было подумать, что компания старых товарищей выбралась на пикник, оставив деревню за ближайшими зарослями. Но за этими зарослями, протянувшимися на десяток километров, вражеская территория, а группа не особо дружелюбно настроена. Не на таких ли миссиях Джирайя садился со скуки Ичу писать? Кстати о старшем поколении, должен вернуться Химера. Всегда возвращается. Какаши его ждёт, не только по приказу, но и от всей души, надеясь, что он, Копирующий ниндзя Конохи, везучий.
Сопровождаемый ни разу не посмотрел на капитана как-то по-особенному за эти миссии. Да и Хатаке не выдавал интерес. И вообще в АНБУ не принято демонстрировать любопытство, у каждого свои тайны, часть которых велит хранить деревня, часть беспокойная совесть. Но помимо трёх миссий Химера не появлялся нигде. Его чакра, запах, голос, волосы, рост и фигура. Жесты, манера вести речь и держаться. Какаши быстро изучил это и запомнил во всех деталях, узнал бы под любой маскировкой. Но не узнавал. Химера не живёт в Конохе? И такое бывает, по стране рассыпано множество клановых деревень, вполне вероятно, что в одной из них осел, обзавёлся семейством и вопросами клана таинственный шиноби.
Был женат. Умерла? На миссии, от болезни, родов? Есть ли у него дети? Может где-то среди чунинов или юнцов в масках ходит сын Химеры с его лицом и глазами матери? С такими же непослушными каштановыми волосами.
Какаши ощущал тоску, щемящую сердце тоненько и остро. Он не завидовал Химере, не завидовал тем, кто был близок Змеельву, просто хотел быть одним из них. Сидеть в кругу "своих" на ковре у очага и слушать предания старины, расти, сталкиваясь с ними, и понемногу обретать право высказывать свои суждения. Расти в глазах Химеры-сана, в своих глазах. Называть кого-то семпаем. Поверять терзания. Слышать ободряющее, уважаемое до глубины души, ощущать шершавую ладонь на плече, узнавать о подобных затруднениях из чужого опыта. Чувствовать, что общие тревоги и сомнения, как и твёрдое намерение их преодолеть, связывают его с кем-то. Как прочный корень удерживает дерево в бурю.
И дело не в том, что Какаши нужна была поддержка. От опеки сенсея он пытался сбежать всякий раз, как представлялась возможность. Но сенсей был. И Химера есть. Просто хотелось... чтобы он был почаще. Почаще оказываться с ним у одного костра, под одним шквалом, с одним заданием в голове. Иногда сидеть в чайных, иногда заходить в бар. Скромно приносить подарок в день рождения, который никто не празднует и знают только самые близкие. Знать, где он живёт, и, проходя по улице, бросать на его окна взгляд.
Этого было бы достаточно, но этого как раз и не было.
Какаши вздохнул, краем глаза отметил, как шевелится ужин. Эбису тактично не давал ему сгореть. Учитель молчал, не ворчал против обыкновения. И на него Генма действовал.
Ширануи привстал, опираясь на руку, подёргал сенбоном, как кот усами. Хатаке насторожился. Чакра Химеры ещё не появилась в зоне его чувствительности, но должна была вот-вот возникнуть, стальная игла указывала направление. Эбису отвлёкся, повернул голову к тёмным зарослям. Слабая, совсем слабая чакра. Двигалась поспешно, плавно, но капитан прекрасно понимал, чего стоит такое продвижение. Взметнулся в ближайшие ветки, полетел стрелой навстречу, обгоняя ночной ветер и собственные мысли. Осложнения, или так всё и задумывалось с самого начала? Выскочил растревоженной молнией, едва не столкнулся, подставил шатнувшемуся шиноби плечо. Ощутил благодарную тяжесть вымотанного джоунина. Облегчение, удовлетворение. И запах женщины, размытый, слабый, но всё же уловимый для чуткого носа. Пока Какаши изводился, Химера неплохо провёл время. Облегчение и горечь странным образом смешались, закружили голову. Никакой опасности, просто женщина. Всего лишь женщина, а потом бой.
Шёл медленно, не задумываясь особо, Химеру берёг или у самого ноги заплетались в высокой траве. И всё же от живой тяжести на плече было спокойно. Вернулся. Не растворился в чужой ночи, не смешался с пылью враждебной земли, оставляя Какаши одного в молчаливом перелеске, с тихим берёзовым шелестом, который въелся бы в уши навсегда. Вместо снов, которые не снятся шиноби.
Химера заинтересованно и шумно потянул воздух. Хатаке усмехнулся. Да, костёр, фаршированная рисом и грибами дичь. Надо обязательно чай поставить.
- Неплохо устроились, - одобрительно прохрипел блудный дипломат.
- Неплохо, - подтвердил Какаши, улыбаясь. Хриплый-то чего? Всё же бой?
Усадил ближе к огню, словно боялся, что Змеелев простудится, нырнул за чашкой, наполнил водой, поставил закипать. Эбису тем временем сунул кунай в птичьи тушки, одобрительно прочувствовал состояние готовности, снял с огня вертел, аккуратно стянул ужин, разрезал и разложил на тарелки. Какаши смотрел на костёр, Химера попадал в поле зрения.
Ловушки не ставили, ждали. Но и, честно говоря, группе нетерпелось двинуться домой. Пока он в таком состоянии, никакой спешки. Пусть выспится.
Джоунин жадно уплетал ужин, одобрительно мычал и закатывал от удовольствия глаза. Какаши усмехнулся. Залил горячей водой чайные листья, накрыл и поставил всторонке. Было приятно встречать Химеру. Заботиться. Словно натягивалась вода не только бодрящей силой зелёного чая, но и застоявшейся ненужной нежностью. Робкой, отстранённой, избегающей войти в круг света, кружащей в ночных зарослях, глядящей на Химеру издалека. Настороженно принюхивающейся.
Где ты был, джоунин легендарного поколения? Что вымотало тебя? Откуда свежие шрамы на руках и шее? Каким дзюцу сожжена кожа? Всё это скоро затянется, не оставив следа. И только нежность, беззвучно крадущаяся за тобой, будет поглядывать с укором и тревогой, помня, каким ты вернулся в берёзовую рощу.
- Всё, хватит рассиживаться, возвращаемся, - решительно заявил охраняемый к удивлению группы.
- Ты такой далеко собрался? - иронично поинтересовался Генма, не успевший толком справиться со своей порцией.
- Меня могли хватиться, - объяснил Химера.
- Всё равно догонят, - Какаши пожал плечами, передавая ему чашку с горячим чаем. Не утерпел, коснулся ладони.
- Спасибо! - блаженно утянул добычу под маску объект забот. Фарфоровый лев приподнялся чуть больше обычного, открывая часть смуглой щеки. Копирующий забыл вежливо улыбнуться. Но шиноби не собирался униматься. - Не забывайте ранг миссии.
- При всём уважении... - с нажимом произнёс капитан, - к рангу миссии. Я усматриваю в поспешном выдвижении большую опасность. Отчитаться перед Сандайме я один буду не в состоянии.
Химера задумался и отпил ещё чаю. Генма не спешил жевать, зная по опыту, раз Какаши сказал, не пойдём, значит, не пойдём. Не то чтобы Хатаке любил настоять на своём, вовсе нет, просто умел объективно оценить все факторы и спрогнозировать события. Капитан ценил ойнинскую сообразительность.
Носитель легендарной маски попытался подняться, но Хатаке был уже рядом, уверенно удерживая в захвате.
- Прости, - обычное в подобных случаях слово. Резко нажал Химере его же кистью в зону солнечного сплетения и поймал безвольное тело. Эбису перестал сражаться с дичью, за невозможностью разинуть рот вытаращил глаза.
Шаринган аккуратно опустил мятежного дипломата на землю, открыл его рюкзак, порылся и вытащил оттуда смятый плащ.
- Придётся нести, - вздохнул капитан, расстилая рядом плотную ткань.
- А мы итак засиделись, - неуверенно согласился элитный наставник.
Команда продолжила прерванный ужин. Звёзды сияли с холодной безучастностью, видимо, успели привыкнуть к тому, как шиноби обращаются с делегатами своих деревень. Сначала чутко ждут, потом безжалостно лишают сознания. Высокая трава впитывала их свет, почти теряла запах, становилась светлой и невесомой. Колокольчики колыхались и беззвучно позванивали, касаясь тёмных стеблей. Эбису пытался выглядеть равнодушно, делая себе чай. Какаши спрятался под капюшон и впился зубами в еду. Скоро станет ясно, какие методы предпочитает Химера.

Генма идёт тихо, старательно лавирует за идущим впереди Эбису, чёрным затылком в чёрной ночи. Нести тяжёлого джоунина удовольствие небольшое. Отряд продвигается медленно, но всё же продвигается, оставляя позади местность, на которой успел порядком наследить, до которой возможную погоню может привести след Химеры. Дальше он обрывается.
И начинаются два следа, тянущиеся по земле, отчётливо и неспешно. Правда, тянутся они в двух направлениях, второе как раз старательно имитирует Хатаке, который должен встретиться с отрядом только на рассвете. Если повезёт, неприятель запутается и разделится, ато и не придёт вовсе. Если не повезёт, ойнин приведёт Химеру в чувство и вместе с Эбису задержит врагов. Иногда сопровождающему отряду не положено знать, от какого врага и кого он защищает. На то и АНБУ.
Элитный джоунин ясно дал понять своё отношение. Больше не раздражает, но и безразличие, которого Ширануи так старательно добивался, не радует. Ойнину случалось оказываться безразличным, особенно в глазах тех, кто уже имел постоянных партнёров, но это никогда не тревожило, Генма и не стремился покорять всё наповал. Не было поражением, потому что не добивался ничего. А Эбису добивался?
Не красавец и не урод, ничем не выдающийся, с кучей тараканов в образцово стриженной голове. Генма тараканов избегал, держал на расстоянии сенбона, предпочитая прослыть ойнинской сволочью. Если Эбису сдастся, потянется к нему, если Генма овладеет душой и телом элитного педагога, успокоится? Избавится от депрессии? Ширануи всё анализировал и анализировал своё состояние, пытаясь разобраться, чем и за какую мозоль его зацепили. Вопросы ударялись об чёрный, как ночь над головой, затылок. Причина находилась в Эбису и должна исчезнуть с концом миссии.
Химера пытался ворочаться, похрапывал и вероятно пускал под маской слюни. Ночь пробиралась под стальные доспехи холодящим шелестом, настороженным ожиданием. Доносила звуки и ощущения со всех сторон, издалека. Ночью зона чувствительности Генмы расширялась почти вдвое, становилась такой же, как у сенсоров Яманако. По струящейся в чистом прохладном воздухе чакре он спокойно читал стихии и техники.
Группа шиноби, появившихся на самой периферии, могла быть незнакомым отрядом Конохи. Или врагом. Но Генма не имел право показывать маску спящего джоунина даже АНБУ родной деревни. Некоторое время сосредоточенно следил за их передвижением, предоставив Эбису выбирать направление. Шли не за ними. Но ведь и случайности случаются.
- Два часа на юг, - скомандовал тихо.
- Что? - напарник остановился, обернулся в удивлении.
- Два часа на юг, - повторил Генма. - С востока гости.
- Ничего не чувствую, - элитный педагог нахмурился.
- Когда ты почувствуешь, они тоже почувствуют, два часа на юг и быстрее, - сенбон начал сердиться. Ойнин оставался спокоен.
Эбису спорить не стал, поспешил в указанном направлении, быстро петляя между деревьями. Ноша не позволяла придерживаться скрытности, они оставляли очевидные для любого шиноби следы, но отойти в сторону следовало хотя бы для того, чтоб не привлечь к этим следам внимания.
Противник продвигался медленно. Слишком медленно для возвращающейся с задания группы. Разве что у них тоже раненые или пленники. Но с такого расстояния слабую чакру даже Генма не уловил бы. Или всё же не уловил?
Эбису перехватил плащ одной рукой, поколдовал и создал теневого клона. Ойнин одобрительно кивнул его спине. Копия шиноби скрыла чакру и направилась обратно. Всего через пару шагов Ширануи затруднился за ней уследить. Вскоре пропали и те четверо, словно в воду канули. Подозрение росло. Следовало привести Химеру в чувство, но пара часов беспамятства не заменяют сон. Даже для шиноби. И... было лучше дождаться, пока охраняемый очнётся сам.
Джоунины двигались вслепую, не зная место нахождения противника. Риск встретить ещё кого-то с другой стороны приблизительно равный. Тёмные ветки колыхались, смыкаясь позади. Эбису остановился. Обернулся затравлено.
По его лицу Генма понял, клон развеялся не сам собой. Уронил полу плаща, бросился к Химере и стащил маску. Вот поэтому будить Змеельва следовало только в крайнем случае. Смуглое скуластое лицо было незнакомым и густо иссеченным, словно его из Фуутона вынули. Ширануи облегчённо вздохнул. Никаких отметок, шрамов, бросающихся в глаза особенностей. Тяжёлый упрямый подбородок покрыт кустистой неаккуратной бородкой, бледный рот, рассеченная нижняя губа. Нос был несколько раз сломан, но давно, в юности. Густые брови роняют сердитую тень. Сетка морщинок вокруг глаз от привычки щуриться, напрягая зрение. Поспешно тыкая сенбоном в надбровные дуги и линию смертельного треугольника, отметил, что Эбису смотрит вверх. Напряжённо вслушивается, ожидая врага, избегая нарушения конфиденциальности.
Тёмно-карие глаза открылись, придавили Ширануи к земле тяжёлым мутным взглядом. Сенбон впился в крохотную ямку под кожей над самой переносицей. Больно, но надо просыпаться быстрее. Взгляд Химеры немедленно обрёл ясность. Серьёзную, осмысленную, как из-под маски. Генма удовлетворённо поджал губу, протянул фарфорового льва, который молча вернулся на своё место.
В темноте ойнин видел достаточно хорошо, чтобы ударной волной отбить кунаи. Эбису быстро сориентировался, послал вслед технике сюрикены, клонировал их налету, выгоняя противника из укрытия. Молчаливые чёрные змеи шиноби-гатан столкнулись, звякнув. Земля вздыбилась под ногами, шиноби Конохи отскочили быстрее, чем разверзлась жадная пасть. Фуутон снова пронёсся сокрушительным шквалом, двое Эбису атаковали сюрикенами из-за деревьев, в спины, не давая врагу маневрировать. Навстречу огненному урагану нырнул Химера, поднимая стену воды, обрушивая оглушающую плотную массу на согнанных в кучу неприятелей. Но совместная атака двух стихий всё же прорвалась, обдав его горячей волной.
Генма рванул из-за спины свиток, скользнул пальцами, передавая болезненную, спешно собранную чакру технике. Чакра-но-хари явились прямо из воздуха, засыпали врага. Успевшего взвиться в атаке Химера встретил острием катаны. Но при этом джоунин двигался так, словно бил на слух. Генма второй раз за четыре минуты сорвал миссию S-класса вместе с куском фарфора. Пострадали глаза. Спешно применённое ириониндзюцу восстановило роговицу по слоям, смежный участок склеры, хотя образец эпителия пришлось брать сенбоном из кожи.
Оценивать повреждение сетчатки и пытаться врастить сосуды будут медики в больнице. Генма бросил взгляд на Эбису, обшаривающего тела сунагакурских АНБУ, замотал бинтом глаза Химеры и поцепил маску обратно. До Конохи придётся вести. Джоунин молчал.
- Суна, - сказал Ширануи вслух, подтверждая недохранённому дипломату диагноз.
Эбису дёрнул головой, вцепился взглядом в маску, пытаясь разобрать в темноте подробности. Умный мальчик, догадался, помрачнел. После такого Химере придётся месяца два в тёмных очках ходить, а может, и каждое лето. И зиму.
Задерживаться над трупами смысла не имело. Коноха вышлет группу. Генма подставил плечо, Химера также молчаливо и безошибочно обхватил его и возникшего с другой стороны Эбису. Оттолкнулся от земли вместе с ними. Ойнин старался выбирать ветки пошире, толще, которые легко выдерживали троих шиноби. Змеелев ни разу не оступился. Ему и правда сорок. Сколько раз он возвращался вот так в деревню? Вопросов не задаёт. Следов серьёзных ранений нет, но это только лицо и руки выше локтя.
Ровно дышали Химера и Эбису, тихо шелестели в старом лесу дубы и ясени. Ничья больше чакра не пыталась потревожить группу. Ширануи соображал, насколько сильно они провалили миссию. Но вековые дубы шептались сонно и безучастно, гулко вибрировали под синхронными прыжками ветки. Чем ближе к Конохе, тем безопасней. Хатаке догонит к утру.

Какаши нырнул в листья, приник к шершавому стволу. Только Киригакурцев ему и не хватало. Что за миссия проклятая. Суна и Ива у чайной, Кири в стране Огня. Все деревни вдруг решили договориться между собой и поспорили, кому говорить первым?
Атаковал с тыла, рванул вниз, пока враг склонился, разглядывая заботливо оставленные следы. Кунай в спину, второй метнул. Собственные сюрикены резанули по пятам, прикрывая отступление. Какаши обернулся, окатывая Катоном. Замена. И уже с другой стороны - тугая струя воды, способная оглушить своей силой.
От ледяных сюрикенов уклонился, нырнул обратно в листву, создал клона, выкатился, а за его спиной крона великана-дуба оказалась в гигантском шейкере. Одного трупа хватит. Отступил. Хатаке чуть не угробил группу, и теперь должен во что бы то ни стало отвести все подозрения. Направить по ложному следу. Было бы значительно проще убить.
Вернул ледяные сюрикены обратно, закружил яростным режущим вихрем. Противники разделились, атакуя сразу два направления. Клон Какаши ответил огненным фениксом и ушёл из-под обстрела. Наполз туман, сырой, но не ядовитый. Прилип густыми клочьями. Хатаке метнул кунаи со взрывными печатями, не давая врагу расслабиться. Видимо, его клон мыслил аналогично. От двойного взрыва сизая дымка разорвалась, скомкалась и безвольно осела, заползая под ельник.
Последовала хаотичная попытка прорыва через несуществующий кордон. Хатаке самодовольно осклабился, поверили, испугались. Принялся палить катоном, целясь в пятки. Замена. На прежнем месте громыхнул взрыв. Клон бросил дымовые бомбы, Какаши самому стало любопытно, что затеяла его копия, но мешать не решился. Шаринган сам себе самый интересный противник. Банально, едва ли не грустно.
Ночь разразилась надрывным воем, оглушительным режущим свистом. Технику Фуутона такого уровня Какаши не воспроизвести, да и чакры жрёт, судя по размаху, неоправданно много. Ушёл под землю. Вой внезапно оборвался. Шаринган вылез. Оказывается, его славный двойник попросту понаставил ловушек, и вражеским шиноби пришлось ретироваться, растекаясь водой. Хатаке пустил Райтон.
Запах появился сзади. Кого-то прозевал в суматохе. Ушёл от куная, перекатившись, нырнул в кусты, замена. Знали бы враги, кто с ними играется, действовали б решительней. Но Копирующий ниндзя старательно сбивал их с толку, не давая определить своё количество и качество. Конохский лес ополчился на шиноби Тумана. Заметил свою же растяжку, перемахнул. Кажется, клон увлёкся минированием местности. Какаши повёл носом в воздухе. Сырость, гарь, тревога и пряная лиственная кровь. Шорох. Пальнул огнём, стелющимся, тяжёлым, метнул кунай с леской в высокую ветку, прыгнул, потянул, взлетая вверх. Направление, из которого водяное ядро раздробило его насест, заметил, метнул пару сюрикенов. Полыхнуло. Отступил, следуя по следам клона, заманивая в ловушки. Клон развеялся. Зацепило краем, поразмыслят и решат, что ушёл. Что задерживал.
А для этого надо показаться. Райкири высветила бледным дрожащим огнём, рванулась на немыслимой скорости, прыжок в сторону, леска просвистела под ним, не задев, подкравшийся шиноби впился в красный зрачок шарингана гаснущими глазами. Они это видели. Отпрыгнул, развернулся и бросился в лобовую. Нырнул под ещё одно ядро, ушёл в землю, выскочил на секунду позже, давая возможность отскочить. Враг решил погибнуть, как герой. Хатаке ожидало лезвие. Отшатнулся, подставил протектор. С лязгом съехало. Кунай в руке Копирующего ниндзя нырнул под отведённый меч, раскромсал бедро. Какаши оттолкнулся, но воздушная волна опередила его, захватила, тряхнула и шмякнула спиной об дерево. Воздух разом покинул лёгкие. Если бы не нагрудник, прощай, ребро. Сцепил зубы. Герои Киригакурские. Мечники Тумана. Убей или будь убит. Нельзя Какаши убивать их! Вот нельзя, и всё!
Замена. Клон. Хатаке нырнул в листву. Понадеялся, что ночь не доставит больше приключений. Чакры самый мизер. Голова гудела. Полз тихо, прислушивался к отдалённым взрывам. Клон ясно давал понять, что отвёл последнего боеспособного врага. Вскочил на ветку, пронёсся с полкилометра, пока усталость рассеявшейся копии не навалилась на плечи. Ушёл. Какаши усмехнулся. Растрёпанная взрывами лохматая шевелюра сердито топорщилась. Загладил ли свою вину? Те ли это враги, или случайная группа неприятеля? Химера единственный, кто может это знать наверняка.
Злость улеглась, спрятав в густой мех острые лопатки, положила морду на колени старшему шиноби и уткнула в них нос. Какаши очень надеялся, что Химеру ему доверят ещё раз.

Всю ночь мелькали ветки. Монотонно шелестели и ныряли под ноги. Химера не пытался упасть или повиснуть на товарищах, Эбису прекрасно знал, каково это, без глаз. Не смертельно. Но чакру таинственный шиноби, похоже, снова угробил до капли. Даже на то водное дзюцу не хватило.
Луна скрылась, оставляя звёзды дежурить последние предрассветные часы. Химера не мог этого видеть. Эбису старался как можно точнее повторять движения Генмы, чтобы облегчить ему задачу ориентироваться по чужим шагам.
Сколько ни стремись к свету, блестеть не станешь. Будешь тем, кто к нему стремится.*
Ширануи снова остановился. Элитный педагог сам едва удержался на дереве. Химеру чуть занесло. Ойнин повертел сенбоном.
- Свои, - сказал тихо. Своих они тоже пережидают.
Потянуло сыростью, выпала роса.
- Идём, - хрипло велел Змеелев.
Ширануи повёл плечом и продолжил путь. Команда быстро их нагнала, Эбису почувствовал присутствие Аобы и Райдо. Но видимо шиноби спешили по своим делам, обогнали в каких-то двух десятках метров.
- Хатаке, - безразлично прокомментировал Генма, взявший на себя роль лесного радио.
Стремительно, как всегда, чакра Копирующего ниндзя ворвалась в зону ощутимости, пронеслась, тревожная, ослабленная. Эбису машинально захотелось спрятаться.
- Ты не можешь лететь не так, словно у тебя Чидори за спиной? - проворчал дышащему в затылок капитану.
- Что с ним? - резко оборвал Какаши.
Сенбон ткнул в Химеру и дёрнулся. "Сам-видишь-что". Эбису почувствовал перед капитаном вину.
- Суна догнала, а он под совместную подставился.
- Немножко не удержался водный барьер, - засмеялся слепой дипломат.
- Мы тебя в Конохе зрячим получили, - пробубнил Какаши, старательно скрывая досаду. - А ты репутацию нам портишь.
Генма фыркнул.
Эбису удивлённо посмотрел на капитана. Шиноби всех рангов случается быть ранеными на миссиях. Достаточно вспомнить, каким Химера вернулся через полтора суток.
- Сам-то с кем развлекался? - продолжил беззаботно интересоваться Химера.
- Туман, - по-прежнему сердито ответил Шаринган. - Двоих убил, двоих отвёл.
- Ясно. Тумана я не ждал, - решил задобрить его Змеелев. - Как и Скалы.
- Скалы? - опешил Хатаке.
- Скалы, - подтвердил Химера, качнул перевязанной головой. - Предполагались тайные двусторонние переговоры. Песок в последний момент решил поменять сторону. Кто знает, может Скала помыслила аналогично? С Оноки станется.
Генма усмехнулся. Эбису нахмурился. Какаши насуплено молчал.
- Всё удачно, - заверил их носитель легендарной маски, почувствовав напряжение.
Капитан недоверчиво на него покосился. Сенбон и ойнин переглянулись.
Небо над кронами светлело, звёзды молчаливо гасли. Коноха приближалась, тропинки и развилки были сплошь знакомыми. Вывороченные деревья, обгорелые пни, поросшие мхом. Шрамы и знаки на стволах, оставшиеся после многочисленных сражений. Эбису расслабился. Почти дома. В животе образовалась пустота. Красавец-Генма в команде Какаши, как и капитан, чаще всего на одиночных миссиях. Эбису в группе Анко. Если бы Ширануи нравился элитному педагогу... было бы здорово об этом погрустить. Но о Генме точно есть кому грустить. Да и вряд ли он в этом нуждается.
В просвете над дорогой показались ворота. Эбису покосился на Химеру, с ним через стену не попрыгаешь. Генма мыслил так же, направился прямо к дежурным.
- Ма, я думаю, вы свободны, - вздохнул Хатаке.
Элитный джоунин коротко кивнул и скрылся в ближайшем переулке. Вскочил на крышу, помчался к общежитию. Его миссия закончилась. Химера сказал, что удачно. Будет ли ещё? Будет ли снова Генма? Деревня досматривала последние сладкие сны. Эбису вызвал в памяти урок у лесного ручья и снова ощутил горячую благодарность. Он прекрасно понимал, почему Ширануи так нравится всем, откуда взялась репутация Тигра. Но ничего с этим не мог поделать, и если быть совсем честным, не хотел. Генма был красив именно таким как был. Эбису подавил желание оглянуться. Он увидит крыши, одинокие фигуры спешащих шиноби и ничего более.

Тяжесть немаленького шиноби была приятной. Какаши даже улыбнулся тайком. Но Химера перевалил вес обратно на собственные ноги, оставив руку на плече капитана в качестве поводыря. Копирующий сообразил, что таким образом по крышам им не проскакать и неспеша двинулся по улице. Жители деревни выглядывали в окна, оценивали погоду, задерживались взглядами на дух шиноби в масках, испачканных, уставших и искалеченных. Провожали с молчаливым уважением. АНБУ снова заслонили собой селение.
В ноздри пьяняще вливаются гвоздики и лилии, ирисы, сладкие, отцветающие пионы. Лапша и мисо, свинина, разогретый сыр с зеленью. Чай, зелёный, чёрный, с различными специями. Горячие булочки и онигири. Большой киоск с ними скоро откроется, но там не будет таких, как у Химеры. Какаши улыбнулся.
Проспект просыпается фонтанами, угасшие фонарики собирает служащий. Слепые витрины, запертые веранды. Утро сидит на них свежестью и бледными бликами, скользит по столам и полкам, резвится в отсутствие посетителей. Осторожные шаги Химеры сухо шелестят в относительной тишине. Какаши тоже пытается шелестеть, замечает, что товарища это настораживает, и переходит на свой обычный бесшумный шаг. Вдыхает лилии и запах Химеры. Терпкий, мужской запах нагретых солнцем сосны и дуба, скошенной свежей травы.
До резиденции идут долго, почти сорок минут, их обгоняют спешащие на пересменку дежурные различных инстанций. Озираются. Хатаке довольно жмурится. И только тут понимает, что маска со Змеельвом находится на обозрении деревни. Накидывает на голову Химере капюшон. Так кажется, что шиноби не ранен, а слеп. Остался ли хоть один пункт миссии, который Какаши не умудрился нарушить? Мысль о том, что его ушлют подальше, а Химеру отправят с другим капитаном, отравляет жгучей тоской. Шаринган воровато оглядывается по сторонам, хватает пальцами за кунай и почти шёпотом вызывает Паккуна. Делает рукой знак, суммон кивает умной мордашкой и исчезает в подворотне.
Резиденция совсем близко, Хатаке тревожно, как на экзаменах.

В просторном кабинете Хокаге пахнет табаком, свитками, чернилами, чищенными циновками и утренней свежестью. Ирука представляет себе, как выглядит Коноха за огромными окнами. Но перед глазами - тьма. Сандайме мягко ступает старческими ногами в удобной обуви. Хатаке умудряется не стучать форменными сандалиями. О месте его нахождения можно судить по голосу и чакре. Рядом, близко. Усталый, вымотанный, удручённый.
Старик Хирузен молчит, не перебивая, курит и слушает. Ируке хотелось бы видеть его лицо. Прочитать мысли. Конечно, Хокаге понимает, что Какаши преувеличивает свою вину. Гиперответственность сведёт Шарингана в могилу, если продолжит так убиваться из-за каждой миссии. Никакое сердце не выдержит острого самоедства.
- Можешь идти, - тихо говорит Хокаге.
- Да, Хокаге-сама, - отвечает Хатаке, и со вспышкой чакры его присутствие обрывается.
Сандайме ждёт его отчёт. Ирука наощупь открывает рюкзак, достаёт нужное и протягивает перед собой.
- Ууоо, - впечатлённо тянет старик. - Оригинал.
- Копировать было некогда, - оправдывается Ирука. - Как сказал Какаши, Баки решил от нас избавиться и даже договорился о переговрах с Цучикаге.
- Самоуверенный, - в голосе Хокаге весь богатый жизненный опыт.
- На данный момент уверен, что целью миссии были переговоры, на легенду о Дайсуке купился. В пустыне была буря, мы поспешно дошли до укрепления на границе с Туманом и пережидали там вместе с пятью-шестью группами. У них на этом участке оживление. Больше не успел разузнать, сбежал, прикрывшись штормом.
- В песочную бурю вышел? - возмущённо повысил голос Хокаге.
- Баки говорил о сенсорах.
Сарутоби промолчал. Запах табачного дыма усилился.
- В ночь добрался до деревни, в качестве прототипа использовал самого Баки. У него с концентрацией и сопротивлением плохо. Один на один, полагаю, этих проблем нет. Опознали по жилету и вооружению, отнесли в больницу, кто-то из дежурных вероятно. Я притворился без сознания. Поменял прототипа на врача, под её личиной проник в Резиденцию Кадзекаге. У них там какой-то монстр за неделю двоих разорвал. Шиноби боятся на улицу поодиночке соваться. Я сделал вид, что иду к нему с транквилизатором, мне поверили.
Потребовал у дежурного чунина отнести Кадзекаге в кабинет отчёты, проследил за ним, усыпил, устроил в кресле Кадзекаге с этими же документами. Он прямо на меня выходил. Обнаружил под картой фальшивый свиток, оригинал находился за настольной фотографией молодой светловолосой женщины. Возможно жена?
- Покойная, - подтвердил Сандайме.
- На обыск ушло много времени, хотел сбежать пока буря, схватил и ушёл. На воротах велел искать потерпевших шторм. Прототип, правда, хрупкая, но выносливая. Через пустыню прошла за день. Вышел на группу Хатаке без проблем.
- На счёт усыпления, он правду сказал? - сухо уточнил Хирузен.
- Да, Хокаге-сама, Какаши счёл, что моё состояние задержит группу, у нас вышел спор, и он вывел меня из сознательного состояния.
- Вывел, - фыркнул Хокаге.
- В результате чего Генме пришлось снять с меня маску.
- Вот как? - в голосе Сандайме прозвучала тревога.
- Да, Ширануи не доложил капитану.
Запах дыма усилился, Ирука едва удержался, чтоб не кашлянуть.
- Перед сражением с отрядом из Суны Ширануи привёл меня в чувство. Эбису караулил. Водяная стена не выдержала, атака была комбинированной, обожгло лицо и глаза.
- Не выдержала, - рассеянно пробормотал Хокаге. - И сколько ты был без сознания?
- Несколько часов, точно не знаю, не успел сориентироваться.
- И тебе всё равно не хватило чакры на стену, - продолжал бормотать Сандайме параллельно своим размышлениям. - В каком же виде ты дополз до Какаши?
Ирука пожал плечами.
- Второй раз Генма оказывал мне медицинскую помощь. Дальше прошло без проблем.
Тихие шаги направились к нему и затихли совсем рядом. Нос защекотала струйка дыма.
- Были бы твои глаза - остался б слепым, - подытожил Хокаге жёстко. - Не бережёшь прототипов.
- Катон, Хокаге-сама, - тихо сказал Ирука. - А при мне документ.
- Документ?
- И Генма за спиной, - признался.
Сандайме тяжело вздохнул.
- И вся деревня за спиной, - пробормотал сам себе. - Какие вы все ответственные. Увлекаетесь. Всех жалко, кроме себя. А вас никому?
- Простите, Хокаге-сама, - извинился Умино, сам не понимая, за что.
- Ладно, - смягчился Сарутоби.
- Технику снимать? - спросил Ирука натянуто.
- Клона сделай, - велел Хокаге, - и обратно в эту форму. Клон сейчас с миссии придёт, а ты денёк в больнице поваляешься. На случай, если Генма явится с апельсинами.
- Он не явится, - Ирука судорожно пытался понять причину раздражения Хокаге.
- Хатаке явится, - заверил его Сандайме. - Начнёт переворачивать больницу сегодня же. Прошлый раз всю деревню перевернул.
- Так не нашёл же, - Умино всё пытался понять ход мыслей Хокаге.
- Шарингану хватит ума сложить твои миссии с миссиями Химеры, - наконец, разъяснил Сарутоби.
- Хотите, чтобы он видел меня в двух местах?
- И чтобы сам убедился, никакой подмены. Генма может случайно заверить своего капитана, что среди знакомых ему шиноби, в том числе АНБУ, Химеры нет. Проверить весь состав вдвоём с них станется. А у Какаши интуиция, как у собаки.
Ирука подумал, что у Хокаге интуиция гораздо лучше, и именно она сейчас настойчиво подавала голос. И Сарутоби не мог понять, почему. И нервничал. Чакра Третьего обожгла плечи. Ирука постарался расслабиться, ему предстояло два превращения и сама по себе непростая техника клонирования. Жжение проникло глубоко внутрь. Горели мысли, наполняясь огнём и землёй, тяжестью, обречённостью и сгоранием. Всего через несколько часов его копия нырнёт в привычную жизнь, уснёт сладким спокойным сном штабного чунина. И будет считать самым большим счастьем шумную ребятню.

Толпы спешащих на работу шиноби Какаши счастливо избежал, пока отчитывался перед Хокаге. Улицы шумели, витрины оживились, открылись магазинчики и забегаловки. Цветные вывески заняли свои места, помигивая, улыбаясь, всячески демонстрируя счастье от приобретения продукции и услуг.
Шаринган дошёл до общежития, остановился у ограды.
- Ну?
Мопс вылез из-за куста сирени, отряхнулся и гордо отрапортовал:
- Нашёл.
- Рассказывай, - нетерпеливо велел Какаши.
- Показался на четвёртом этаже левого крыла, восьмая дверь по правой стороне. Я потом возвращался, проверил, оттуда запах. Вот из-за этой двери он ушёл в больницу.
- Сам? - удивился Хатаке.
- Нет, не сам, Ирука увёл.
- Ирууука, - протянул Какаши.
Нин-пёс уставился на скрытое маской хозяйское лицо. Каким бы ни был спокойным голос, вот это протяжное не обещало объекту интереса здоровья и процветания.
- В больницу? - продолжил расспрашивать Шаринган.
- Угу, там и остался.
- Спасибо, - Копирующий ниндзя рассеянно кивнул, складывая печати.
- Ты чего? - встревожился Паккун, глядя на армию Какаши, способную растащить многоэтажное общежитие по брёвнышку. - Это, конечно, не моё дело...
Каждый Какаши сделал по Райкири, наполняя воздух озоном и треском. Любопытные шиноби повысовывались из окон. Клоны пропали. Бледный Хатаке шатался, под глазами пролегли глубокие тёмно-синие тени.
- Мне просто надо в больницу, - прошептал Какаши. Угольный глаз лихорадочно блестел. Хатаке озадаченно оглядел себя, сжал правую руку в кулак и с силой треснул предплечьем по забору. Кость хрустнула. - И обязательно надо первым.
Рука Копирующего ниндзя повисла. Паккун предпочёл не вмешиваться. Исчез, оставляя хозяина разбираться с очередным психозом. Какаши давно уже не маленький мальчик, хотя он и маленьким советы иначе как в штыки не воспринимал.

В больничной палате не так уж плохо. Краем незабинтованного глаза Ирука видел размытое пятно окна, синее небо за ним, белые тени потолка и стен. Рядом на тумбочке примостился пакет с яблоками, кроссворд и карандаш. Всего один день. Какая разница, где его провести? Удобно подмостил подушку под спину. Мазь колола лицо. Ириопрецедуры по восстановлению глаза довольно болезненные, но прикрытие есть прикрытие. Умино расслабился на миссии, позволил вывести себя из игры, и теперь должен отыграть свою тайну обратно.
Шаги оборвались за дверью, в палату вошла медсестра, за ней, сияя над маской прищуренным глазом - Хатаке Какаши в белой больничной пижаме с перевязанной рукой. Ирука подавился яблоком, закашлялся.
- Ты чего? - выдавил, отплевавшись.
- Дзюцу репетировал, - вздохнул Хатаке, занимая вторую кровать - скопировал на свою голову.
Умино недоверчиво покосился на бледное, практически прозрачное лицо и покалеченную руку.
- Яблоко? - предложил.
- Можно, - усмехнулся Хатаке. - Не думаю, что мы друг друга потревожим.
Химера переставил пакет на тумбочку Копирующего, посредине.
- Это точно, я в ближайшее время дальше своего носа нихрена не увижу, а ты не будешь в состоянии шаринганить.
- Красавцы! - Какаши с удовольствием стащил маску и захрустел угощением.
- И пусть попробуют доказать нам обратное, - захохотал Ирука.
- В упор не вижу, - гений Райтона махнул перед собой яблоком.
- А у меня пара тапок завалялась, довольно метательных с виду.
- Держим оборону, - согласился Шаринган.
- Кроссворд? - Ирука поднял газету и карандаш. - Я не могу разобрать ни иероглифа.
- Давай, - согласился Хатаке. Зажал недогрызенное яблоко в зубах, протянул здоровую руку.
- Ма... детский!
- Больше ничего нет, - развёл Умино руками.
- Я сам составлю, - пробубнел сквозь яблоко, черкая на полях. - Какой вид данго носит звание капитана АНБУ?
- Митараши! - радостно завопил Ирука, зажал рот рукой и испуганно оглянулся. Джоунины прислушались. Медперсонал не спешил их проведать.
- Рыба, которая выдаёт миссии, - продолжил блистать гениальностью Копирующий.
- Дельфин!
- От них можно скрыться только в пропорции литр саке на одного шиноби.
- Абураме!
- Главная обезьяна деревни.
- Хокаге!
- Секс-символ Конохи.
- Ээээ... - Ирука запнулся. - Жена Иноичи?
Какаши фыркнул.
- Харуно-сан?
Хохотнул. Копирующего явно забавляли ассоциации Химеры. Ирука задумался. Кто же? Симпатичный, и чтобы знаменитый.
- Хатаке?
Шаринган щёлкнул челюстью, яблоко откусилось, и огрызок скатился на простынь. Угольно-чёрный глаз округлился в немом удивлении. Умино засмеялся.
- А что? Самый главный гений, капитан-серебряная-молния, таинственный и высокомерный. Подходит.
- Я вообще-то про Генму... думал, - пробормотал Шаринган.
- Аааа, - замычал Химера. - Секс-символ, значит. Ну-ну.
Какаши потянулся за огрызком, убрал. Некоторое время оторопело смотрел в газету и молчал.
- Суммон, который носит звание джоунина, - взял на себя инициативу Ирука.
- Паккун?
- У него самая большая катана.
- Гамабунта.
- АНБУ-позывные Котэцу.
- Чего?
Ирука заржал низким голосом Умино-старшего.
- Забавно, - простонал сквозь смех, - он на такое отзовётся?
Какаши тоже смеялся.
- Вполне возможно. Проверим?
- Как? - заинтересовался Умино.
- Я проверю, - заявил Шаринган. - А на следующей миссии скажу.
- Хорошо, - согласился Химера.
Лицо Копирующего ниндзя немного просветлело. Он взял ещё одно яблоко и весело захрустел.
- Чья моча воняет сильнее всего?
- Акамару! - заголосил Ирука.
- Кто знает о цветах больше всех?
- Тензо, - уверенно заявил Химера.
- Ты знаешь? - удивился Какаши.
- Знаю, конечно.
- Хм.
- Что?
- Выходит, ты был на миссиях с Тензо.
- Ну...
- Что?
- Роюсь иногда в личных делах.
- Ааа... тогда ты знаешь?
- Что? - Ирука тоже потянулся в пакет.
Какаши коснулся рукой подбородка. Умино фыркнул.
- Ты там в маске.
Копирующий хмыкнул. Проверял? Чёрт, вся игра - сплошная проверка. Ирука задумался над своими ответами. Нет, вроде равномерно покрыл вниманием население деревни. Или это ему так кажется?
Съехал на подушку головой, зевнул.
Какаши пристально посмотрел на него, словно через все эти бинты и мази можно много увидеть.
- Поспишь?
- Угу, - сказал Ирука. - И тебе надо. После дзюцу.
Какаши не ответил. Ируке казалось, что Копирующий ниндзя украдкой на него смотрит, но ощущение было размытым, слабым, и вовсе не тревожило. Умино решил не открывать глаз, блаженно подремать на чистой мягкой подушке после всех своих приключений. Сунагакуре казалась нереальной, как сон, далёкой и совсем не опасной. Химера даже не успел побеспокоиться о том, с каким лицом проснётся, когда мягкая, словно лесной мох, темнота поглотила его.

Чувствительность Гекко Хаяте покорила Генму. Прикасаешься к плечам, проводишь по шее от затылка кончиками пальцев, тёмные глаза становятся глубокими. Словно не кожи касаешься, а глубоко внутри, самого мягкого и непреклонного мечника. Читаешь желания, написанные на бледном лице тёмным жаром. Откровенно, открыто. Увлекаешься, завороженный смелостью и грацией. Хаяте мог бы быть артистом, если бы не расцветал, подобно ночной лилии, только на ладонях Генмы.
Мечник перевернулся ловким настороженным движением, опёрся на ладонь и колени, повёл плечами. Хищный. Выгнулся. Тёмные глаза впились в Ширануи горячей страстью. Белые зубы закусили губу. Едва только не рычит. Беззвучно. Ойнин поманил лунного зверька, притаившегося за плотными шторами его жилища. Перетёк, уставился в самое лицо. Скользнул в сантиметре от носа, от шеи, груди. Будто знакомился. Генме показалось, что стальной нагрудник - тонкая шёлковая ткань. Ничего не скрывает, никого не разделяет. Металлические щитки Гекко блестели, отражая случайно пойманный свет. Белый и гибкий в чёрной форме элитного убийцы. Сильный, смертоносный Хаяте.
Ойнин первым потянулся к губам, прикусил, разжал, проник глубоко и уверенно. Положил ладони на колени Гекко. Провёл вдоль языка, пощекотал, заскользил в дурманящей близости. Поднял руки на бёдра. Хаяте никогда не скажет, что ничего не было. Хаяте не пятится и не увиливает, прямой и сильный, как катана. И от него не увернёшься, если острое лезвие попало в сердце. Остаётся истекать кровью в яростных объятиях, отдавать хриплое дыхание и горящую кожу его губам, рукам в чёрных перчатках с металлическими пластинами.
Холодные пальцы ползут под нагрудник, греются на животе, настойчиво вжимаются, и Ширануи дрожит. Прижимает, стискивает своего любовника. Гекко, от которого невозможно отказаться, никогда не сможет принадлежать. Даже ему, Генме, способному пробудить в мечнике животную чувственность. Хаяте - это навылет.
Золотистые глаза вспыхивают, замедляя его полёт, удерживая в руках ойнина долгие жаркие мгновения. Мгновения, когда летит катана, выброшенная твёрдой рукой. А Хаяте выгибается, постанывая от удовольствия, от каждого касания тёплых пальцев Ширануи. И Тигр священнодействует, создаёт из тихих вздохов и вскриков, нетерпеливых, неистовых, одному ему понятную композицию.
А потом прижимает к себе, растворяясь в отголосках, и думает о том, что не сможет отказаться от Хаяте, пока тот сам не уйдёт, закроет однажды за собой дверь навсегда.

Умино бодрым шагом вошёл в комнату распределения миссий. Толпа шиноби гудела, сновала, облепив два столика дежурных. Голоса Котэцу и Изумо возвышались над общим галдёжем, поясняя, желая удачи, требуя медицинские карточки. Допуск до миссий после госпитализации.
Ирука пристроился в одну из очередей, хитро подмигнув Куренай. Куноичи сделала нейтральное лицо, заслонила чунина и продолжила ждать своей очереди. Котэцу быстро справлялся, одной рукой вырывал бланк у Токумы, другой махал перед носом Гая. И уже улыбался Юхи.
Куренай протянула аккуратно заполненный формуляр, Ирука отметил стандартную форму проверки на наличие гендзюцу. Кого опять осматривала? Сунул голову через её плечо, пытаясь прочитать имя.
- Добрый день, - сердито приветствовал его Хагане, пряча бумажку и предлагая перейти к делу. Умино вроде помылся. Побрился. Волосы завязал и форму напялил. И даже пообедал. И немного раньше пришёл, к одиннадцати.
- Котэцу-кун, - прогавкал сердито, - Вы обещали мне экзамен на Хокаге в понедельник. Так вот к Вашему сведению, - сунул в удивлённое заклеенное пластырем лицо листок, - я его сдал. Где моя большая красная шляпа и десять тысяч шиноби на побегушках? И Кадзекаге хочу к обеду, да. Выполняйте.
- Я передам Кадзекаге-сама Ваши пожелания с первым же орлом, - заржал Котэцу. - Как поживают ржавые кунаи?
- Обретают силу юности, - ляпнул Ирука, затем огляделся в поисках Гая, но тот как раз хлопнул за собой дверью.
- Тогда будьте любезны пройти за трибунку, - Котэцу широким жестом указал на рабочее место Умино. - И раздать автографы жаждущим фанатам.
Каштановый хвост величественно кивнул, на потеху ожидающим чунин важно прошествовал за столик, обмакнул в чернила кисточку и напыщенно спросил:
- Ну?! И что вы сегодня сделали во имя духа огня, сыновья и дочери Конохи?
- Грядки пололи, - пискнул Аоба, имитируя генина.
- Да благословит тебя Кишимото-шести-путей, - Ирука попытался попасть в сенсора каплями чернил.
- А можно вместо него булочку?
- Булочку? - нахмурился Умино. - Да, конечно, вот к Котэцу за булочками, скажешь, от Хокаге.
Пока Хагане и Умино шутливо гоняли Аобу за различными подтверждениями и справками, толпа значительно поредела, к обеду полностью рассеявшись. Изумо прошил последний листок, устало плюхнулся на стул.
- Я бы лучше пять кругов вокруг Конохи сделал, - признался Камидзуки.
- Меньше пятидесяти не принимается, - строго отозвался Ирука, выныривая из шкафа вместе с норовящей вывалиться папкой. - Место, место, сидеть! Фу!
- Предложи ей печенье, - посоветовал Изумо.
Ирука нырнул в стол, достал пачку с песочным печеньем и подложил одну штуку под корешок папки. Та, наконец, смирилась со своей участью.
- Хм, - многозначительно произнёс Умино.
- Я же говорил.
- А мне печенье? - немедленно потребовал Котэцу.
- А ты из шкафа не выпадаешь, - возразил хвостатый дрессировщик.
Хагане, не долго думая, подскочил к стеллажу, подпрыгнул, схватился рукой за верх, подтянулся и вместе со всей громадой ринулся падать.
Товарищи подоспели вовремя. Шкаф удалось поставить на место, а выпавшие с верхней полки свитки сложить обратно. Ирука снулу Котэцу в руки всю пачку.
- На! И не трогай мебель.
Довольный Хагане сначала сунул одну штучку в рот Изумо, потом взял сам.
- Котэцу двоечник, яд так быстро не действует, - возмутился Умино. - Полчаса и полпачки для уверенности.
- Полпачки так уж и быть, - согласился лохматый товарищ, - но полчаса отказываюсь. Пошли уже, а? Я есть хочу.
- Я поел, - сообщил Ирука.
- Тогда идём, оставим его тут без печенья, - решил Изумо, подхватываясь.
Товарищи скрылись за дверью. Чунин прислушался к удаляющимся шагам, голосам, увлечённо обсуждающим меню. Убедился, что остался один, выскользнул из комнаты, запер на ключ и бегом спустился вниз. Добежал до раменной, обошёл с тыльной стороны, постучал.
Ичираку был полон, запахи горячей еды и специй наполнили воздух, заставляя оглядываться не только пробегающих кошек, но и шиноби.
- Привет, - поздоровался с удивлённой Аяме. - Заказы на доставку ещё принимаете?
- Привет, принимаем, - подтвердила девушка.
- В больницу, передай медсёстрам, в левое крыло, палата пять, - Ирука достал деньги. - Вот. Рамен с курицей, две порции, и рис с овощами.
Аяме удивлённо посмотрела на чунина, механически принимая оплату.
- Не успеваю друга проведать, - объяснил Ирука.
- В отделении АНБУ?
- Туда вообще посетителей не пускают. Всё через медсестёр, контроль и бла-бла-бла.
Избегая дальнейших вопросов, чунин махнул рукой и скрылся. Прихватил по дороге новую пачку печенья, со сладкой прослойкой. Понимал, что теневого клона не заподозрят. Понимал, что чакры у него столько всегда и есть. И всё же было не по себе с нарисованным шрамом. Вот это могут заметить. Ирука нырнул обратно в здание, напоминая себе не трогать руками нос.

Какаши сидел на постели и разглядывал наложенные бинты. Химера дышал глубоко и ровно, слабая чакра с примесью ириониндзюцу стабилизировалась, очистилась. Снова стала тёплой, спокойной и глубинно-синей. Цвета летнего полдня. Голова вся перебинтована, исключая рот и левый глаз. Именно он, прикрытый подрагивающим веком, виден из-под повязок.
Он не может просто исчезнуть, растаять, как сон. Хатаке помнил сны совершенно смутно, единственное, что было чётким - осознание их нереальности и тоски. Что снилось ему в детстве? Обито, сенсей. Потом сны прекратились под воздействием техник шиноби. Отдыхать, а не парить в воспоминаниях. Химера не может рассеяться дымкой под утренними лучами, резануть по сердцу, наполнить глухой пустотой. В жизни Какаши сплошная пустота, если её станет ещё больше - за что держаться? Ради чего жить? Он опустит руки.
Пахнет лекарствами и стерильностью, неживой, противный запах. Противная неестественная белизна. Будто в банке со спиртом сидишь. Вокруг - больные, травмированные, изувеченные. Слабые чакры и звук катящихся, дребезжащих капельниц. Хриплое дыхание. Бинты, бинты и бесконечность часов наедине с потолком и стенами.
Химера дышит ровно, грудь поднимается высоко. Смуглые руки сложены на белой простыни, и отчётливо виден каждый волосок, следы заживающих порезов. Какаши нарушает миссию S-класса и прямые приказы Хокаге, находясь тут. Он слишком многих отпустил, позволяя тоскливой пустоте завладеть собой. Разжимал пальцы в ледяной воде и просто держался. Судьба шиноби. Угольный глаз горит упрямой решительностью, и, будь он чуть сильнее, воздух обязательно наполнился бы озоном, задрожал от самой мощной в деревне чакры. Какаши не отпустит Химеру. Не сейчас.
В окно настойчиво поскреблись. Снова. Хатаке вздохнул, натащил маску, свесил ноги с кровати и с трудом поднялся. Прокрался к белой занавеске, отдёрнул.
Теучи-сан махал ему собственным накрахмаленным колпаком. Копирующий ниндзя приподнял оконную раму.
- Пятая? - уточнил повар.
- Угу, - проворчал Какаши.
- Заказ от Умино Ируки, - засиял довольный владелец Ичираку, передавая в окно плотный пакет. - Пока горячий, ешьте быстрее.
Какаши с трудом удержал упаковку, осторожно поставил на стол. Теучи грузно шлёпнуся на землю. Шаринган высунулся, созерцая его с высоты третьего этажа. Повар потёр руки, отряхнулся и радостно махнул.
Какаши вернулся к упаковке, которая отчётливо пахла раменом с курицей. Умино Ирука, значит. Имя вызвало глухую злость. Тяжёлые мрачные клубы вскипели в глубине угольного глаза, бледное лицо стало серьёзным, как в бою. Потянул носом воздух. Посмотрел на спящего Химеру. Пока горячий.
Тихо подошёл, тронул за плечо. Джоунин немедленно открыл глаз.
- Теучи рамен принёс, от Ируки, - сказал вполголоса. - Съешь, пока всё отделение не унюхало.
Больной вскочил, щеголяя такой же белой хлопковой пижамой, потянулся к упаковке, снял картон. Какаши вернулся на своё место, так как долго стоять, не дрожа коленками, получалось пока плохо.
- Палочки одни! - сказал Химера с досадой. - Где бы взять?
- Ма? - удивился Какаши.
- Палочки нужны, - повторил джоунин настойчиво. - Мммм! У меня же чехол с собой.
Шиноби нырнул под кровать, порылся и торжествующе извлёк два сенбона.
- Ты собираешься ими есть? - уточнил Какаши.
- Угу, - Химера уже распаковывал вторую тарелку рамена. - А ты палочками.
- Ты же видишь плохо.
- Если я не смогу без помощи зрения собственный рот найти, - засмеялся джоунин, - выбрасывайте меня на свалку, детишкам сказки рассказывать.
Какаши промолчал, наблюдая, как горячая ароматная тарелка устраивается у него на коленях, на заботливо подложенной картонке.
Химера взял вторую порцию и аналогичным образом примостился с ней на своей кровати.
- Итадакимас! - возвестил радостно, сверкая парой сенбонов. Шаринган усмехнулся, надеясь, что, вотличие от игрушек Генмы, они ничем не отравлены. Снял маску, пристроился есть левой рукой, что при его навыках сложности не представляло. Рамен был вкусным. Сосед увлечённо сербал и причмокивал, кряхтел, сопел, будто катил весь Ичираку вместе с недельным запасом продуктов и посетителями на большой телеге на гору с ликами. Это веселило. Паккун совсем беззвучно ест, даже Булл так громко языком не шлёпает.
Химера едва тарелку не вылизал, вскочил, полез в оставшийся свёрток, высыпал себе половину риса, а саму миску поставил перед Какаши, старательно скользнув глазами по простыне. Хатаке усмехнулся. Шальное желание приблизить лицо к внимательному карему глазу обожгло изнутри, прокатило электричеством по пальцам. Это больше, чем раздеться. Отдать всё накопленное, чего и себе не позволял.
Шаги в коридоре прервали размышления, Какаши замер с тарелкой на коленях. Медсестра прошла мимо. Ещё один шиноби АНБУ оказался в больнице. Копирующий ниндзя старательно заработал палочками, спеша доесть прежде, чем их застукают и по всему этажу усилят безопасность.
- Чаю бы... - протянул Химера, собирая посуду. - Схожу попрошу у сестры. Ты не против, если я окно открою? Проветрить.
- Открывай, - безразлично отозвался Хатаке, заложив руки за голову и наблюдая его движения.
Шиноби подтянул вверх лёгкую раму, закрепил иглой. Спихал картон обратно в бумажный пакет, задержался перед дверью и вышел.
Запах ирисов затопил палату вместе с тёплым ласковым ветерком. Какаши прислушался. Под окном ходили по одному и двое, женщина увлечённо пересказывала мужу всё, что говорила о беременности врач, скакали и хохотали дети, пыталась приструнить их нянька. Жизнь Конохи прежде была не для него. Какаши наблюдал за ней в окна и из-за заборов, читал в книгах, вздыхал и по-доброму завидовал. И обходил стороной, упрямо сторонился.
Знакомая чакра плавно взобралась вверх по стене, на подоконник ступила лёгкая нога.
- Семпай? - прошелестел шёпот.
- Заходи, Тензо, - радостно велел Хатаке, чувствуя себя совсем уж по-домашнему. Даже обжигающая дыхание стерильность перестала раздражать.
Кохай ступил на пол, встревоженным взглядом из-под маски обвёл пустую кровать и сидящего на своей Хатаке.
- Всё хорошо, проходи, садись, - усмехнулся Шаринган. Вспомнил, что без маски. Замер и не решился надевать её прямо при Тензо. Жизнь менялась стремительно, в важных мелочах находился другой смысл.
Тензо неуверенно шагнул к стулу, выдвинул, сел.
Тихие шаги Химеры раздались в коридоре, он заглянул в окошко и исчез обратно. Хатаке нахмурился. Решил, что важное посещение? Оставил поговорить? Какаши капитан, да. Но сегодня желание разделить с таинственным джоунином все нюансы своей жзни так и одолевало его. К тому же, за компанию с Тензо показывать Химере лицо гораздо проще. И приятнее.
- Только вернулся?
- Нет, вчера вернулся, - уточнил носитель мокутона, - сегодня узнал, что Вы в больнице. Сложная миссия?
- Угу, вот этого умника ото всех прятали, - кивнул на пустую кровать. - А его таки все и решили рассмотреть поближе.
Кохай неуверенно посмотрел на койку, лишённую капельниц и креплений для гипса. Потом снова, неуверенно, на довольного жизнью, бледного до синевы Какаши с практически чёрными широкими кругами под каждым глазом.
Дверь приоткрылась, пропуская Химеру с тремя ароматными горячими чашками.
- Я решил, что мы любим зелёный, - заявил забинтованный джоунин. Подошёл и, так же старательно глядя в простынь, передал одну Какаши. Бледные пальцы сжали рукав больничной пижамы. Химера удивлённо взглянул в угольный улыбающийся глаз.
- Спасибо, - поблагодарил Шаринган.
Шиноби моргнул. Хмыкнул, моргнул ещё раз. На миг Какаши показалось, что воздух вокруг него повело дымкой, даже чакру уловил. Химера затряс головой и поспешил к Тензо, протягивая вторую чашку. Судя по удивлённым глазам разувающего маску кохая, он это тоже заметил.
- Значит, Тензо-кун собственной персоной, - довольно констатировал официально не существующий дипломат, усаживаясь с ногами на свою кровать. Залез носом в чашку.
Мокутонщик кивнул. Вопросительно посмотрел на семпая, но Какаши не имел права называть это имя вслух.
- Химера, - вдруг представился сам джоунин.
Тензо встрепенулся, распахнул глаза и недоверчиво уставился на забинтованного шиноби. Потом на Какаши. Капитан коротко кивнул. Тензо опять перевёл взгляд на легенду в белой пижаме.
Количество откровений, стремительно обрушившихся на кохая, потрясли его. Карие глаза оставались рассредоточенными, невнимательными. Тензо старательно хлебал чай и, судя по виду, не мог составить в картину разбросанные мысли.
- Я, наверное, пойду, - заявил наконец, поставил чашку на стол и оказался на подоконнике. - Выздоравливайте, Какаши-семпай. И Вы тоже, Химера-сан.
Лёгкий шорох свидетельствовал о том, что Тензо приземлился мимо клумбы.
- Хороший мальчик, - сказал ему вслед Химера.
- Хороший, - согласился Какаши. - А у тебя команда есть?
- Уже нет, - запросто сказал шиноби. - Давно нет.
Никого нет. Какаши понимал это чувство. Хотел сказать, что есть - он. Седой, решительный и привязчивый. Какой есть. Но вот нужен ли он Химере? Может, джоунин сам выбирает своё одиночество, держится дружелюбия и дистанции одновременно и намеренно. Может, ему и не нужен никто.
Это не помешает Какаши ждать, глядя вдаль, в страницы Ичи и шелестящие листья. Ждать следующей миссии. Возвращения и следующего дня.

@темы: Ирука, Генма, Котецу, Изумо, Какаши, размер: миди (от 20 до 70 машинописных страниц), жанр: романтика, Тензо, Эбису, Хаятэ, жанр: экшн

Comments

[Шекспира]

Сходить с Ирукой и Котзумами развеяться казалось хорошей идеей. Эбису переоделся в гражданское, нацепил новые очки и выглядел совсем мирно, только лёгкие движения и подтянутая фигура выдавали шиноби. Длинные слегка волосатые ноги торчали из коротких шортов, синяя рубашка держалась на двух средних пуговицах.
Изумо оглядел его от сандалей до макушки и заявил:
- Конохамару не узнает.
- Удачная маскировка, - улыбнулся элитный наставник.
- Ирука! - крикнул Котэцу, надеясь, что его слышно через стенку.
- Я двадцать лет как Ирука, думаешь, новость мне сообщил? - раздалось из коридора.
Шиноби вытолкались туда же, пронаблюдали за попытками Умино провернуть непослушный замок.
- Починить некому? - иронично заметил Изумо.
- Угу, к Хатаке отнеси, - порекомендовал Котэцу.
- Чего? - замок от удивления провернулся и щёлкнул.
- Боится, - заключил Камидзуки.
- Да ну тебя!
Ирука спускался первым, изображая крайнюю сердитость.
- Вот возьму и лишу привилегии заваривать мне чай, отдам Котэцу.
Чёлка жалобно скуксилась и прорыдала:
- Ирука, как ты мог!
- Вот так, - продемонстрировал носитель вздорного хвоста, обнимая за ею Хагане.
- Осиротили! - продолжал сверкать артистизмом Изумо под весёлое фырканье товарищей. Заложил руки на груди, и до самого Барсука шагал на метр правее, мешая встречным. Душный вечер плавил энергию и выпивал по капле. Хотелось плюхнуться в ближайшую достаточно глубокую лужу и сидеть там, скрывшись ото всех и вся под хенге лягушки.
Жители деревни разделись кто как горазд, обмахивались веерами, прятались в тени широкополых шляп, но низкое атмосферное давление находило их и там, превращая в ленивых разноцветных опят, которыми обросли столики чайных и кафешек.
В Барсуке, с наглухо завешенными окнами, освежающим напитком в руке и троицей активных болтунов было гораздо легче.
- Почему он так называется? - поинтересовался Эбису вслух.
- Кто? Барсук?
- Угу.
- А как ему называться? - удивился Котэцу.
- Ну, - задумался спец-наставник, - как-то, чтобы было связано с шиноби.
- Отдыхают тут шиноби, поэтому "Нин-барсук". Мне чем-то бурундуков напоминает, - Изумо распахнул проказливые глазки, завилял задом, на котором долженствовал находиться невидимый роскошный хвост, и тоненьким детским голоском пропел, - Оооооууууоооо... ооооууууооо...
Эбису засмеялся.
- Как миссия с Генмой? - поинтересовался Ирука.
- Нормально, - ответил спец-джоунин без энтузиазма.
- Вижу, живой, - усмехнулся Умино. - Сенбонами больше не тыкал?
Эбису припомнил урок сенбонолюбия и приуныл. Он бы не помешал. Ещё один.
- Не тыкал, - сказал рассеянно.
Изумо и Котэцу переглянулись.
- А чего он раньше бесился? - спросил Камидзуки.
Эбису помолчал, сомневаясь, отвечать ли.
- У нас разные взгляды на некоторые вещи...
- Ага, на секс, - тут же расставил точки настырный Умино.
Элитный педагог спрятал глаза под стойку.
- Знаешь, что я тебе скажу, Котэцу? - медленно проговорил Камидзуки
- Нет!
- Знай, наш Эбису запал.
- На Генму?
Спец-джоунин смерил товарищей возмущённым взглядом.
- Беспокоиться мне больше неочем!
В этот самый момент Ширануи вошёл в зал в сопровождении ещё одного шиноби. Эбису поспешил умолкнуть и спрятаться в свой стакан. Мог бы - залез бы с ногами. Потом вспомнил, что в гражданском его Генма не видел, и немного успокоился.
Ширануи и его компаньён устроились совсем близко, Эбису мог свободно наблюдать, как грациозно и уверенно облокотился на стойку Гекко Хаяте. Жгучая обида заполнила изнутри, отчего коктейль едва не пошёл горлом обратно. Эбису так не мог. Не позволяло воспитание и принципы. Но ведь так хотелось. Стоять сейчас там, с Генмой, и чтобы сенбон ещё раз прочертил по губам. Острого успокаивающего ощущения безопасности перед кончиком стальной иглы. Беспомощности. Доверия. Эбису никогда не доверял так, как в тот момент. Шиноби не полагается. Но тогда Генма показал себя достойным.
Несмотря на всё то, что о нём правда. Эбису постарался представить себе завтрашний день, гуляющую по деревне сплетню, что Ширануи совратил последнего в Конохе образцового джоунина. И... всё. И Генма* на другой миссии, с другими людьми. Такой же красивый и располагающий. Ширануи не виноват в том, что он такой. Но ведь надо же иметь гордость, не опускаться до животных реакций при одном только виде.
Эбису решительно сжал стакан в руке и прислушался к беседе товарищей.
- Вот такая мы банда, - завершил Котэцу какую-то мысль.
Ирука выглядел крайне задумчивым. переспрашивать и привлекать внимание к своей персоне рядом с Генмой и Гекко не хотелось.
- Меня Хокаге попросил, но... Какаши не должно было там быть! - заявил Умино.
- О, а я-то подумал, - фыркнул Изумо.
- Да я бы тоже подумал, - согласился Ирука. - Может, Теучи перепутал. Завтра узнаю.
Стаканчик в смуглой руке вертелся, едва не расплёскиваясь.
За спиной хвостатого чунина Хаяте как раз шутливо крался по шее Генмы пальцами. Глаза ойнина сияли мистическим золотом, завороженные, невыносимо увлечённые спутником. Эбису сам не понял, как его рука оказалась над головой Ируки и опрокинула коктейль вместе с кубиками льда на голову мечника. Опомнившись, вперил в Ширануи непроницаемый решительный взгляд. Гекко оглянулся в удивлении. Тряхнул испачканными волосами. С них текло за ворот рубашки. Спец-наставник лихорадочно пытался понять, что он сделал и почему. Мысли замерли, онемели, налипли на черепную коробку с таким же непроницаемым упрямством.
Эбису развернулся на носках, медленно вышел, ожидая, что его догонят, остановят, потребуют объяснений, которых у него не было. Прикрыв за собой дверь, вскочил на крышу и во весь дух понёсся к общежитию, не глядя под ноги, перепрыгивая улицы. Бег сдерживал мысли. Они висели, вцепившись в карнизы, покачивались на бегу, замирали между толчком и приземлением.
Взлетел по лестнице, преодолел коридор и хлопнул дверью. Ударил по ней изо всех сил. Сдёрнул матрас и принялся колотить по деревянной раме кровати, пока она не треснула. Костяшки саднили. Когда мальчик разучивается плакать, переполняющая его душу боль и обида находит выход через кулаки.
Эбису не такой, как Генма, и ничего не может с этим поделать. Чувствует в коридоре чакру Ширануи и не выйдет. Зачем? Посмотреть в жёлтые глаза, выворачивающие наизнанку душу, чёрными стёклами очков? Но это честно. Элитный наставник взял себя в руки, снял очки и открыл дверь.
Спина уже собравшегося уходить Ширануи остановилась. Ойнин обернулся. Эбису чувствовал пустоту в своих глазах. Бездну между собой и Генмой. Бездну, которая устраивала Эбису больше, чем Генма. Репутация. Честь.
Дверь закрылась. Шиноби часто вырывает из себя с корнем трепетное и живое, подчиняясь правилам. Чтобы впоследствии не жалеть. И всё больше превращается в бездушное оружие. Надрывно пели соловьи в лесу вокруг деревни, в скверах и парках внутри неё. Эбису не мог покривить душой. Он такой, как есть, даже когда это больно.