Обращение к участникам конкурса сценаристов

[Бабушка Хай-Хай]

С разрешения Администратора я торжественно обращаюсь к сценаристам.
Официально было объявлено, что работы принимаются по 2 июля(включительно), а далее до 17 числа выполняются додзиси...

далее текст обращения

Но я, Бабушка Хай-Хай с 3-го числа не смогу приступить к работе, поэтому предлагаю тем участникам, которые не против, чтобы я рисовала по их текстам, присылать фанфики до утра 12 июля. Бабушка рисует быстро, поэтому гарантирует, что от ускорения процесса качество додзиси не пострадает.
К тому же, времени на написание фиков было мало, а работы то выходят очень интересные! Конечно, можно сказать, что это нечестно по отношению к тем авторам, кто старался дописать ко 2-му числу. Поэтому я прошу прощения.
Далее я хочу сказать:
Товарищи, особенно молодые и начинающие авторы, напишите крошечные драбблики. Даже текста на страничку, а то и меньше, достаточно для нарисования маленькой додзиси. Пишите, прошу вас.

@темы: конкурс, организационное

---

[Lamilla]

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

На конкурс сценаристов. ( Я тоже хочу!)

[Данта]

Название: "Ниндзя-няньки."
Автор: Данта
Бета: Aliona345
Персонажи: Ибики, Анко, Генма, Ибики- младший и др.
Жанр: поэзия, стёб
Статус: закончен.
Дисклеймер: Кисимото Масаси.
От автора: Дабы составить здоровую конкуренцию, на последней минуте вбегает взмыленный автор...

Ибики, глава допросов,
Закуривши папиросу,
Благодушно улыбался,
Мирной жизнью наслаждался:
Птички радостно поют,
Мышки всякие снуют,
Мошки бьются о стекло,
Ками - сама, хорошо!

Вдруг, ворвалась Митараши,
И как мужа ошарашит:
- А! В окошечко глядишь?!
Значит с сыном посидишь!
Видишь ли, сегодня в бане
Будет женское собранье:
На повестке дня вопрос -
Эпиляция волос.

Вот тебе сухой паёк,
Иби-младший и горшок.
Всё, пока, я побежала!
Анко быстренько слиняла,
Предоставивши друг другу
Карапуза и супруга.

На руках дитё сидит -
Подозрительно глядит,
Пузыри пуская носом,
Папа-то - глава допросов!
Почесал мужик макушку:
- Где бы раздобыть игрушки?

Оглядел свой кабинет:
Никаких игрушек нет.
- Во, оковы из титана!
Чем дитёнку не забава?
Самому играть охота
(Хобби - лучшая работа).

-Ой, а что щас папа даст!
Нравится, ну то-то...
- ХРЯСЬ !!! -
Чадо врезало, как раз,
Погремушкой промеж глаз.
- Твою ж мать! - взревел отец,-
Издеваешься стервец?!

А малец себе хохочет
(Что там дяденька бормочет!)
Но, вдруг, резко покраснел
И коварно закряхтел.
- Стой, терпи пока, сынок!
Где тут грёбаный горшок?!
На горшке пацан сидит,
А Морино рядом бдит...

В это время в коридоре,
С размышлением во взоре,
За углом сидел шиноби,
Сам Асума Сарутоби.
В одиночестве молчком
Забавлялся косячком.

Вдруг раздался стук и гром,
Задрожало всё кругом:
Шкет какой-то вылетает,
Голой задницей сверкает,
Следом - Ибики с горшком,
С крепко сжатым кулаком,
В нём помятое чего-то -
Половинка от отчёта.

Крепко ухватив под мышку,
Потащил назад мальчишку.
Оглядел дзенин косяк:
- Надо ж, вроде не взатяг.
Да, забористая дрянь,
Это ж надо- Ибинянь!

В кабинет отец зашёл,
Чадо посадил на стол.
Наложил вокруг печати,
Что б не шлёпнулось дитятя.
- Во, сиди сынок, играй,
Только столик не ломай,
А то возместят утрату
Через папину зарплату!

С папой спорить нет резону,
Оглядев его персону,
От обиды хлюпнув носом,
Сын порвал отчёт допроса;
Сгрыз зелёный карандаш,
Лампу взял на абордаж,
Опрокинул крепкий чай,
Засадив внего кунай.

Ибики, в бессильной злобе,
Вспомнив навыки шиноби,
Сжав в зубах квартальный план,
Подхватил рукой стакан,
Левой пяткой в развороте
Дырокол снял на подлёте,
Баллансируя на стуле,
Цапнул за шкибок сынулю.
И застыл, как статуй Шивы
(Эко, бедного скрутило!).

Вдруг - нежданное везенье:
В кабинет ввалился Генма.
Взглядом весь погром обводит:
- Э-э, а чё тут происходит?
Было рыпнулся слинять.
- Ты куда, а ну стоять!
Видишь: миссия S-класса,
Слушай, ты не знаешь часом,
Как с ребёнками сидят?
И чего они хотят?


На, почувствуй себя папкой!
(Сунул чадушко в охапку)
Поиграйся с дядей сынка,
Вон, подёргай за косынку!
Генма, парня не порань,
Носишь в пасти всяку дрянь!

Поздно. Выплюнув пустышку,
Ухватил сенбон мальчишка,
Потащил в слюнявый рот.
Тут отец как заорёт:
- Ну ка, плюнь скорее каку,
Отдай дяде железяку!

Перепуганный малец
Сделал, как сказал отец:
Ручку быстренько разжал
И сенбон на пол упал,
Впился и торчит себе
В ширануевской ноге!

- Блин, Морино, твой сопляк
Превратил меня в дуршлаг!
Провались семейка ваша,
Прямо копия - папаша!
- Ну чего ты так орёшь?
Небось, к свадьбе заживёшь!
Гля, дитё перепугал!
Генма резко замолчал.

Но зато, на всю катушку,
Из-за брошенной игрушки,
Воздух в лёгкие набрав,
Иби - младший заорал.
От подобного оранья,
Задрожал отдел дознанья.

Заключённые в подвале
Упираться перестали -
Ощущая жуткий страх,
Каялись во всех грехах,
Что-то с ужасом шепча
Про садиста-палача.

Так прошёл, почти что, час,
Дёрнулся у Генмы глаз
(Очевидно, нервный тик).
Юный ниндзя-звуковик,
С перерывами для вздоха
Ставит на уши Коноху.

-Да заткни его, Морино,
Повлияй, прошу, на сына!
- Если ты такой крутой,
Сам дитё и успокой!
Наконец, Морино сдался:
- Может он проголодался?
- А чего они едят? -
Генма отступил назад.

- Да, с питанием напряг,
Молока-то нет в грудях!
- Сам-то понял чё сказал?
Гля какой торчит оскал.
Палец сунь - откусит руку,
Натуральный упырюка!
Может сбегать в "Ичираку"?
- Смыться хочешь? Дуля с маком!

Нехрен тут меня грузить,
Будем кашу щас варить.
Вон, жаровня для клещей,
Раздувай огонь скорей!
Что тут припасла нам мамка:
Растворимая овсянка
Для кормленья малыша,
Пачка сока и лапша.

- А с кастрюлею проблема!-
Протянул уныло Генма.
- Ты тоску не нагоняй,
Прямо в чайник засыпай
Всё что под руку придётся.
В животе не подерётся!

Что ты прячешь в той руке?
А-а, бутылочку саке!
- Ну за нас, за мужиков!
На занюхай рукавом.
- Эй, а где наш обормот?!
- Тапочек в углу жуёт.

- Ну давай, ещё по разу.
- Ух, и крепкая зараза!
- Так, кипит, сейчас поспеет!
- Слышь, а чё она синеет?
- А ты чем её солил?
Это дзюцу-реактив!

Воздух заискрил от чакры,
Лезут с чайника тентакли -
Вот, блин, счастье привалило!
Ибики, взревел Годзиллой,
И по комнате кружит,
Отбиваясь от лапши,

Генма, раздобывши банку,
Ловит шуструю овсянку.
Чадо прыгает на стуле
И болеет за папулю.

А обед всё прёт и прёт,
Вдруг жаровня как рванёт!
Всех накрыло с головой
Оглушительной волной,
И прямейшею наводкой,
Унесло с собой в подсобку.

Там под толстым слоем каши
Обнаружился Какаши:
Он, коварная подлюка,
Караулил здесь Ируку.
Мужики переглянулись,
И к Умино ломанулись.

Ниндзя-няньки хищно скалясь
В двери штаба постучались.
Видят: мирная картина-
У окна сидит Умино.
Бедный парень вжался в стол,
Думая, конец пришёл,
Обнаружив на пороге
Перепачканных шиноби.

Парни в комнату ввалились
И в Ируку уцепились,
Говорят ему:
- Сенсей! Вы, ведь любите детей?
- Я?! Ну, это...
- Молодец!
Вот тебе ещё малец!

Тот - добрейшая душа
Взял на руки малыша:
Присмирел сейчас же кроха,
Понял - с этим шутки плохи!
И за несколько минут
Был умыт, одет, обут,
Перекормлен манной кашей,
Сдан на руки Митараши.

А замученные няньки
Дружно стресс снимали в баньке.
Перебрав слегка саке,
Прикорнули в уголке.

Им приснился страшный сон:
Будто к ним со всех сторон,
Сжав пустышки, как кунаи,
Малышей несётся стая,
На подгузниках (на попах)
Ярко светит знак Конохи,
Знамя реет набегу:
"Ясельный отряд АНБУ"!

@темы: Генма, конкурс, Ибики, разное, Стихи, жанр: юмор

---

Черная пыль. Часть вторая

[Юнис Византия]

Автор: Юнис Византия
Бета: Wvabra
Название: Черная пыль
Часть: вторая
Другие части: первая часть
Жанр: приключения и эротика
Рейтинг: NC-17
Персонажи: Цунаде, Ирука, Ибики, Какаши, Данзо, Ямато, мельком появятся другие дзенины и будет куча вымышленных второстепенных.
Пейринг: треугольник, который чем дальше, тем равнобедренней )))
Дисклеймер: Кисимото Масаси
Статус: пишется третья часть, а всего будет около 16-ти
Размещение: свяжитесь со мной, пожалуйста.
Посвящение: сообществу www.diary.ru/~klinki/


Да. Побережье это тебе не светлые приморские города Луны, где даже нищие вежливы, как принцы, где товары со всего света благоухают под солнцем на открытых прилавках, а ребенок на улице за монетку споет тебе и спляшет. Недавно растеряв доброе имя, западные порты бросились в разврат с неофитским пылом. Детей тут продавали, как горячие пирожки. Да что там! Многоликая индустрия раздражения угасших чувств изобретала такое, что волосы на голове шевелились. Здесь популярны были жестокие забавы. Бои животных, кровавые драки мужчин, женщин, взрослых и невзрослых и даже калек — раз на такое был спрос. За углом все это можно было купить на ночь или на растерзание, если денег хватит. Отсюда, пресытившись насилием, можно было перейти в кварталы опиумокурилен, кальянных и простых ширялок с деревянными топчанами, потом в поблескивающие игорные кварталы, а на рассвете в бани и массажные, которые не были ни тем не другим, потому, что уже на входе тебе предлагали все, что желаешь. Но на всем лежала печать нищеты и морока. Побережье было богачом снаружи и голодранцем изнутри, который, не умея потратить свои деньги на что-то доброе, изощрялся в похоти.


Ирука тихо радовался, что ему не надо надолго смешиваться с толпой, что его обязанности в этом городе были короткими и скоро в обратный путь. Он думать не хотел, как это, прожить здесь полгода... да еще и на самом дне.
Простая свободная темная одежда, трикотажная бандана на голове, при необходимости превращается в маску, сумка через плечо, пристегнута к поясу, никаких знаков отличия. Если столкнуться с ним на улице — просто скромно одетый парень, который идет окраинами в сторону припортовых районов. Ничего особенного. Но Ирука все равно держался пустынных улиц и густых теней. Густых теней тут было сколько угодно, а людей немного. К ночи одни стягивались в центр, а другие расползались по норкам и запирались на засовы. Самое большое — столкнешься с бандой уличных «волков», и хоть против Ируки они не волки, но возня отнимет время, оставит следы. Поэтому будем аккуратными. На миссиях он бывал нечасто, вот и старался все делать «по книжке»: почувствовал, что море близко, свернул в узкий проулок, убедился в отсутствии случайных наблюдателей, раскатал маску, взялся за невысокий карниз и подкинул себя на крышу. Еще один квартал поверху в сторону запаха соли, водорослей и масла. Ага, вот они, старые доки. Пяток больших деревянных сараев вдается с берега в воду, между ними причалы и горстки развалюх, где жили докеры. Кое-где это все подожрано пожарами, но, видимо, тушили быстро — море-то рядом.
Он лег на плоской крыше, намереваясь дважды и трижды проверить территорию, и сразу же убедился, что доки были гораздо люднее кривых улочек в предместьях. Темные тени копошились между рассохшихся строений, иногда осторожно по-крабьи выбираясь к воде, но чаще, держась под прикрытием ветхих стен. По мере того, как густели сумерки, и пляж оживлялся, то тут, то там на нем стали появляться группки людей, которые выбирали прибрежную морскую живность из коротких сеток, которые, как понял Ирука, забрасывали прямо с молов. В одном месте шарился по прибою подросток генинского возраста, собирал плавник. Наконец запылали и крохотные костерки, сложенные в песочных лунках от ветра, — население старых доков готовило себе пищу.
Сумеречный свет обманывал глаза всё больше, среди согбенных фигур не было ничего похожего на гордый разворот опущенных плеч и ни одной пряди белых волос не мелькнуло в поле зрения. Но Ируку это мало тревожило. Сам он видеть чакру не мог, но мог его контактер. Значит достаточно находиться на территории доков и не слишком скрываться. Но для местных оставаться невидимым. В том, что, просто появившись среди бараков или на полосе песка, он наделает шороху, Ирука даже не сомневался. Он так же сильно отличался от здешних обитателей, как и тот, кого безуспешно искал глазами — его выдаст даже силуэт.
Подходящее место он обнаружил довольно быстро. Справа прибрежная терраса сползла вниз, похоронив под собой несколько стоявших на отшибе домишек. Их доски и до сих пор торчали кое-где из-под откоса, а рядом нависал крышей следующий готовый сползти на берег пласт земли — терраса постепенно разрушалась. Вот это и есть самый редко посещаемый уголок доков. Оказаться под тонной песка никто не мечтает.
Он принял решение и осторожно поднялся.
Вблизи берег отчетливо пованивал разлагающейся органикой. Под песчаным карнизом залегла темнота, поэтому ни маска, ни маскирующее дзютцу не понадобились, хватало навыков неподвижности и терпения. Чтобы занять голову, он подыскивал дневное убежище на случай, если ожидание затянется.
Но скрипучие шаги по песку раздались меньше, чем через час. Человек едва заметно прихрамывал. Он прошел мимо, не замечая Ируки, потом развернулся и пошел обратно, теперь он вступил в полосу темноты и должен был неминуемо запнуться о сидящего перед ним человека. Ирука встал, стараясь двигаться не резко, поднял вперед открытые руки. Человек шарахнулся.
– Тьфу ты пропасть! Ты что ли, земляк? Напугал меня.
– Извини, я не здешний, заплутал немного, – Ирука вкладывал в голос максимум растерянности, зная, что лицо его все равно разглядеть невозможно.
– Да нет, ты не заплутал, – неожиданно пришелец успокоился, – там, где надо и сидишь. Одноглазого ты что ли земляк, спрашиваю?
Почему-то такой оборот дела даже не удивил.
– Я.
– Ты смотри-ка, так и есть, дождался он тебя. Ну, тогда пошли.

Женщина была маленькая. Спутанные черные космы падали на лицо, глаза из-под них взблескивали лютой ненавистью. Третий, сидевший у костерка, показался Ируке человеком редкостного здоровья, пока он не поймал блуждающий взгляд и такую же рассеянную, никому не адресованную улыбку. Своего спутника он уже успел рассмотреть получше и подивиться — по изобилию шрамов тот вполне мог выдавать себя за шиноби. Вот только неправильно сросшимися костями и выкрошенными зубами никто в Конохе не щеголял, да и в других деревнях, насколько было известно, тоже. Всю дорогу он не переставая говорил. Ирука оценил остроту мысли дзенина, который не только верно определил место, которое выберет связной, но и озадачившего его поисками вот такого болтуна, сумевшего за пять минут посвятить пришельца в его же собственную легенду. Итак, он был знакомым с родины, расположенной предположительно где-то на севере, пришедшим в город в поисках лучшей жизни.
«Лучшая жизнь» пока обнаружила себя в виде маленького очага, спрятавшегося от ветра в глубокой промоине и двух нищих возле него.
– Подвинься, – сказал щербатый женщине, и она ответила коротким, отменно крепким ругательством, – Не обращай внимания, садись. Она на весь мир злая, а на нашего брата особенно. Понял? Досталось ей. Тебя, я гляжу, жизнь тоже крепко целует.
И он засмеялся, показывая кривым пальцем на переносицу. Ирука улыбнулся в ответ.
– И с обеих сторон, и нос не развалило, – щербатый рассматривал его шрам с видом заправского коллекционера, – Нарочно резали, зуб даю.
Он беспокойно поёрзал, но, получив в ответ еще одну улыбку, отстал. Ирука смотрел в огонь, избегая разглядывать сидевших перед ним людей, но поневоле видел, что они представляют из себя. Обочина жизни здесь была еще более жалкой и неприглядной, чем где бы то ни было. И представить себе дзенина в этой компании он пока не мог, несмотря на очевидный факт.
– Есть будешь?
Спасибо темноте, то, что ему протянули, травмировало только обоняние.
– Я сыт. Когда вы его ждете?
– Одноглазого-то? – отозвался словоохотливый, – Сегодня придет, жди. Так-то его бывает по неделям нет. Но вчера приходил и сегодня явится.
Кусок то ли рыбы, то ли моллюска, от которого отказался Ирука, мгновенно исчез, и теперь они сосредоточенно вытирали пальцы, женщина подолом, мужчина о грудь, дурачок просто обсасывал. И это при том, что до воды было едва ли двадцать шагов. Ирука смотрел в огонь.


Человека, который шел сюда, он знал всю жизнь или не знал совсем. Примерно равнозначно. В детстве он был героем страшной сказки. О нем тогда уже говорили много. Говорили, что один глаз у него «никогда не спит». Что он чуть ли не один из Безликих. Ирука видел на улицах худого, не очень складного от быстрого роста парня в маске, который шел всегда по своим делам, не глядя по сторонам. И думал, что по ночам делает этот неспящий глаз? Наверное, просто смотрит в темноту, следит за полетом ночных бабочек и ждет когда проснется хозяин. Было жутко и еще отчего-то тоскливо.
Позже в речах стало слышаться совсем другое: ордена и награды, копирующий, гениальный, идеальный шиноби, сын Белого Клыка. И это было время, когда у самого Ируки отчаянно не получалось всё, за что ни возьмись. И он отдал бы оба спящих глаза за десятую долю того, чем обладал молодой шиноби. А тот всё так же проходил по улицам, всегда молча и сосредоточенно. И мальчишеская долговязость прилипла к нему навсегда. А взгляд был какой-то навсегда усталый.
Потом Ирука стал и сам понимать многое, и многое умел услышать в речах между слов. Хатаке досталась нормальная чакра. Нормальная для среднего шиноби и даже для хорошего достаточная. Но слишком маленькая для гения и для задач, которые он себе ставил. Он всю жизнь боролся с истощением. Оказывался на госпитальной койке чаще других, вставал с нее и снова прыгал выше головы. Он заработал клеймо аскета, экономя силы на всем, на чем только можно. Но сил все равно не хватало. И Ируке стало ясно, что видит этот взгляд мимо и сквозь. Он видел то, чего не достигнет никогда. Просто не хватит жизни.

Человек, который шел сюда, шел, не скрываясь, поскольку был плоть от плоти этих воняющих рыбой полузаброшенных хутунов, прятаться ему было не от кого, наоборот, при его приближении вжалась в стену какая-то маленькая тень. Женщина или ребенок. Мечтая остаться незамеченной и не зная, что прохожий при желании может увидеть даже то, как бьется сердце и отчаянно сжимается желудок у нее внутри. У этого человека был нож на поясе. Нож ему не нужен, но здесь все их носят, знак претензии на статус хищника, а не жертвы. Здесь он был тем, кого боялись. Как и везде.
Вчера никого. Сегодня крайний срок, завтра он впервые за полгода увидит кого-то из своих.

Ирука долго не понимал разницу между сиротством и сиротством. Пока сам не начал работать с детьми. Потом он снова вспомнил про Сакумо. Когда спросил себя, смог бы он совершить самоубийство, если бы на свете был хотя бы один ребенок, которому надо было бы, чтобы он был жив. А если бы этот ребенок был родным сыном, и если бы у него больше никого не было. Обвинение и позор? Что такое вообще позор, если есть маленький человечек, который любит на всем свете только тебя? Какие силы могут заставить захотеть смерти? Если бы он мог оживить Сакумо, он бы дал ему по морде. А потом положил бы обратно в гроб. Потому что нельзя заставить любить. Даже того, кто похож на тебя. Даже сына.
Сакумо оставил в наследство пустоту, которой его сын принес очень много жертв. Окончательно он понял это перед памятным экзаменом, когда взял из руки Третьего увесистый томик личного досье, в котором жертвы были перечислены через запятую. Третий собственноручно составлял эти записи и определенно знал, кому и зачем их показывает. Ирука закрыл томик и вернул старому хокаге. В списке не было одного имени. Самого Хатаке Какаши.
Он это понял и не сумел скрыть. Когда сказал ему в лицо: «Они не вы», никто этого не услышал. Услышал один Хатаке. Его лицо под маской окаменело, и он стал изысканно вежлив. В эту минуту, когда они стояли и смотрели друг на друга, возникла странная связь. Странная и роковая. Ирука решил, что это вражда. Он был готов теперь к постоянной учтивости и настороженности со стороны дзенина. Но был совершенно не готов, когда его с улыбкой взяли за руку и когда пришли за него умереть. Теперь Ирука знал только то, что ничего не знает.
Во всяком случае, когда исполнителем по миссии «Лотос» назначили Хатаке, Ирука почувствовал себя так, будто на него самого надели орден. Это была очень высокая оценка его труда. И этот орден теперь полгода пригибал голову к земле.

Он прошел через квартал дешевых складов и вошел в давно оставленные доки. Ноги сами шагали по знакомой извилистой тропке к своему кусочку берега. От костра кто-то поднялся навстречу, почувствовав его присутствие раньше других. Против света только черный силуэт. Связной. Сердце остановилось, и он сам остановился прямо перед границей освещенного круга. Подождал, пока оно снова забилось, и шагнул на свет.

«Знакомый. Земляк», – напомнил себе Ирука, вставая. Он увидел в отсветах незнакомое лицо с точеными чертами и сразу узнал его. Взгляд был острый и пристальный. Узнавающий.
– Привет из дома.
Может, следует обнять его, как это делают хорошие знакомые после долгой разлуки? Рука легла на плечо вроде бы приветственным жестом и в то же время, не оставляя сомнений, что держит на расстоянии от себя. Близкое знакомство он разыгрывать не желал.
– Добрался? Ну и молодец. Как там дела?
– Хорошо, – Ирука опустил веки, подтверждая, что говорит правду.
– Не так уж хорошо, если ты пришел сюда.
Не «ты пришел», а «пришел именно ты». Что такое должно было случиться, чтобы связными послали учителей? Вымереть пол-Конохи?
– Нет, все хорошо, – большего он пока сказать не мог.
Хатаке кивнул и обошел его, направляясь к костру. Он снял с плеча простую сумку мешком и бросил, не глядя, в сторону женщины и третьего. Сумку поймали четыре руки, растянули завязки, закопошились внутри. Женщина сразу утащила какой-то кусок за пазуху, дурачок радостно обнюхивал всё, что извлекал. Щербатый сидел неподвижно, и только глаза выдавали жадный интерес. Он тоже охотно принял бы участие в дележке гостинцев, но у него был, пожалуй, статус правой руки в этой ничтожной человеческой стае. И он его удерживал.
– Я его нашел, – сказал он, придвигаясь к Хатаке, как только тот опустился у огня. Ему ответили едва заметным движением головы.
– Завтра будет шторм.
Это известие, похоже, значило много для обитателей берега. Даже возня с сумкой стихла. Глаза женщины тревожно перебежали с одного лица на другое. Ирука смотрел и не верил. Тут были какие-то собственные заботы и радости, и конохский дзенин жил ими, делил их с горсткой изгоев. Хорошо было читать его отчеты, находясь за сотни километров в краю больших лесов и достойных людей...
– Идите. Я сам подброшу, – и песок зашуршал от поднимающихся тел.
Ирука проследил глазами. Три тени скользнули куда-то вниз у стены большого дока. Видимо, землянки были нарыты здесь под всеми строениями. И перевел взгляд на затылок, который вместо хитая перечеркивала узкая повязка на глаз. Теперь их окружала хорошо просматриваемая пустота — идеальное место для переговоров.
– Присаживайтесь, – сказал дзенин, он экономно подкладывал сухой плавник в костер, любой хороший кусок дерева здесь представлял ценность. Ирука невольно вспомнил бревна-великаны, разбросанные по тренировочным площадкам.
– Наше гостеприимство вас не покоробило?
Горькую иронию этих слов чунин проглотил как должное. После того, что видел. А Хатаке серьезно добавил:
– Правильно сделали, что отказались от еды, к ней нужна привычка.
– Как вы догадались?
– Себя вспомнил. У вас слишком непринужденный вид для человека, впервые поужинавшего на этом берегу.
Они рассмеялись, и какая-то неловкость сразу пропала.
– Мне еще предстоит ночевка, я так понимаю, – Ирука кивнул в сторону стены, под которую уходили человеческие норы. – Их там не заваливает?
– Неделя не проходит, чтобы не откапывали кого-нибудь, – равнодушно отозвался дзенин, разгоревшееся пламя плясало у него на лице, – Но вам повезло, вы будете спать со всем комфортом, который здесь возможен. Приди вы на день позже, я бы вам этого обеспечить не мог.
Ирука проследил за направлением его взгляда к небольшой хибарке в отдалении.
– Таким, как вы, тут полагается особняк?
– Нет, просто во время непогоды в нем неуютно, вот там никто и не живет.
Стены у хижины действительно были как решето.
– А вы живете?
Дзенин усмехнулся, наклонив к плечу голову, Ирука впервые видел, как изгибаются во время улыбки его губы.
– Я не люблю насекомых. Качественный представитель рода Абураме бы из меня не получился. А потом, вшивого меня бы в баре не стали бы держать. Не говоря уже о более приличном обществе.
Было бы забавно слушать такие рассуждения, если бы они не подтверждались на практике всем, что чунин видел своими глазами. Приличное общество, кажется, напомнило ему о деловой сути разговора. Он нахмурился.
– Я закончил свою миссию, но в Коноху вернуться не могу. Мне нужно передать с вами некоторые... э... – он поискал обтекаемое слово, – материалы. И быть уверенным, что они попадут в руки лично хокаге.
Вообще-то, он мог просто сунуть свои «материалы» связному и пинком отправить в обратный путь. Но Ирука учтивости не оценил.
– Что значит «закончил», и что значит «не могу»?
Хатаке уставился на собеседника.
– У вас есть полномочия, задавать мне подобные вопросы?
– Я разрабатывал «Лотос». Вы не сообщали, кого изволите видеть в качестве связного, и меня послали к вам.
Если дзенин и не смутился на самом деле, то у него хорошо получалось таковым выглядеть.
– Мне подошел бы любой, способный запомнить дорогу от кабинета Пятой. Ну ладно, надеюсь, я... э... разборчиво пишу?
Ирука знал, что многие взрослые умеют вот так «включать» детскую непосредственность, но всё равно купился на этот прием и фыркнул. Перестраховались, конечно. Но тут же вспомнились изнурительные посиделки у хокаге, последовавшие за вердиктом собираться. В течение нескольких часов они пытались предусмотреть все варианты непоняток, которые могли возникнуть на месте, и принять решение по каждому, так что полдороги он проделал с шумом в голове.
– Ну, так что?
– Сенсей, – теперь это звучало, не как учительское звание, а как признание его верховенства в логике миссии, – Тако не отпустят меня добровольно, будут плакаться и умолять. Они же не дураки, ронять из рук то, что досталось бесплатно и за что завтра придется платить той же Конохе. Они хорошо встали на ноги. Завтра они станут нашими заказчиками и принесут нам деньги, которые за этот месяц успешно сэкономили бы.
Настала очередь Ируке смутиться. В словах дзенина была правда простого солдата, который успевает подумать и про героизм и про кошелек и про угодить начальству. Тактическая правда. Может, как тактик он и правда не очень... Он полез спорить, но Хатаке держал в голове все цифры предыдущего отчета: «восьмая часть в промысле, шестая в легальной торговле, а с другими кланами и вся четверть». Пришлось сдаваться.
– Ладно, – Ирука махнул рукой, – А второй вопрос.
– Это — нет, – сразу же отрезал дзенин, – на это вашего уровня доступа может и не хватить. Прошу меня простить.
Ирука запустил пальцы в волосы, подавляя желание растрепать туго собранный хвост, так почему-то лучше думалось.
– Значит, к вам попали сведения со стороны, и они ставят вопросы... более... глобально?
Дзенин скосил глаза.
– Не испытывайте на мне вашу легендарную проницательность, сенсей. Расскажите, какое ханами было в этом году? Как ребята? Кто-нибудь сдал на спеца?
Ирука почувствовал, что кровь прилила к скулам. Ханами, ханами... Конечно, было какое-то... Ну не письма же писать дзенинам на миссию, тем более, внедренцам. «У нас всё хорошо. Весна была теплая...» Не увеличивают норму риска, просто для того, чтобы где-то у человека на душе было спокойнее, чтобы он помнил, что Коноха ждет его из любой помойной ямы, грязного, чистого — любого...
– Со всеми, про кого могу сказать, все в порядке, – и неожиданно для себя добавил, – Я вас не ставил в эту миссию. Это уже после меня сделали.
Про «уже» не стал уточнять, пусть как хочет понимает. Дзенин рассмеялся. Смех у него был как раньше, тихий. А брови, Ирука заметил только сейчас, раньше их всегда полускрывал хитай, темнее волос.
– Да бросьте вздыхать. У вас своя работа, у меня своя — я всё понимаю.
– Ну не всегда же... здесь...
Он понял правильно.
– Здесь гораздо чище, чем ТАМ. На самом деле. И давайте, я уже вас на ночь устрою. Завтра разбужу рано, чтобы до непогоды вы ушли подальше.
Поднялись одновременно, оставили угли догорать и пошли рядом по вязкому замусоренному песку. На небольшом пригорке уже почувствовался ветер. Щелястые двери хижины смотрели на море и уюта не обещали. Несмотря на это, Ирука почувствовал вдруг такую усталость, что, казалось, только крыша появится над головой, как он упадет и уснет.
Он стоял, привалившись к дверному косяку, уронив тяжелую голову на грудь, и сонно наблюдал, как дзенин переворачивает доски пола. В обширном тайнике оказался сверток с чистой постелью и еще несколько свертков поменьше. Должно быть, он хранил здесь и предметы одежды, более смахивающие на платье «приличного общества» Побережья, чем серая роба, в которую он был одет сейчас.
– Не бойтесь ступать по полу, сенсей, – проговорил он, не отрываясь от своего занятия, – Не смотрите, что он весь в дырах. Доски просолены морем, они вообще не гниют.
– Я смотрю, спать я буду на вашем месте?
– Вам надо выспаться.
– Ложитесь рядом. Как-нибудь переночуем.
– Не очень хорошая идея, – Хатаке устроился спиной к другому косяку, симметрично Ируке, и сложил руки на груди.
– Почему?
– Боюсь, мне не захочется уснуть в вашем обществе. Видите ли, вы пахнете родиной, а это самый сладкий запах для человека. Если, конечно, порядком отвыкнуть.
Ирука подумал, расценивать ли это как шутку и надо ли отшучиваться в ответ или хватит улыбки, но мысли в голове двигались вяло. Поэтому он не сразу обратил внимание, что дзенин уже какое-то время просто стоит и смотрит на него. А когда заметил, то сказанные слова перестали казаться забавными. Взгляд был тяжелый, как свинец, и горячий, хотя на губах играла улыбка. Увидев, как его лицо изменилось, Хатаке перестал смотреть и оторвался от стены.
– Отдыхайте. Я пойду, поброжу, может, не только мы бросили костер. К утру раздует любую искру.
И быстро вышел. Ирука посмотрел ему вслед, но ни сил, ни желания спорить в себе не нашел. Добрел до футона и чуть не уснул, разуваясь. Как его голова коснулась одеяла, он уже не помнил.

@темы: Ирука, Какаши, размер: миди (от 20 до 70 машинописных страниц), жанр: романтика, Цунаде, Тензо, Ибики, жанр: экшн

---

Я счастлива! Вернулась моя "Бета"! Поэтому вот:

[Данта]

Название: "Сон, конечно, не напасть...(не дай Бог туда попасть!)."
Автор:  Данта
Бета:  Aliona345
Персонажи: Много, всяких.
Жанр: поэзия, стёб
Статус: закончен.
Дисклеймер: Кисимото Масаси.
От автора: Встречаются герои других фэндомов.

У Ируки дел немало:
(Как же всё его достало!)
Разбудить Наруто в школу,
«Пятой» отнести рассолу,
Вплоть, до самого обеда,
Проводить с детьми беседы,
Параллельно успевая
Увернуться от куная.
(Дети, в общем-то, цветы,
Но как выкинут финты!)
Взяв под мышку Узумаки,
Пообедать в «Ичираку».

А потом опять сэнсэй,
Словно белка в колесе:
Штаб, архив, гора тетрадей,
Обречённость в карем взгляде.
Тяжело чунин вздыхает,
Но дежурства не бросает-
Бедолага снова ждёт,
Когда гений сдаст отчёт.
Что б случайно не заснуть,
Почитать решил, чуть-чуть,
Сборник по литературе
(Уровень поднять культуры!)

Жизни позабыв банальность,
Погрузился в нереальность.
- Если бы попасть я смог
В сказку, хоть бы на денёк!
На герое там герой,
Плюнуть некуда порой,
Чудеса вокруг вершатся,
Да и я там, может статься,
Был бы рыцарь на турнире,
А не парился б архиве!
Тяжело сенсей вздохнул
И, нечаянно, уснул...

Тишина, башка гудит,
Рядом зеркало стоит.
Подозрительно мигает,
Но лица не отражает,
Вызывая сразу жуть.
Не успел чунин икнуть,
Почесав свой бедный нос,
Как невольно произнёс:
- Кто на свете всех милей?
- Йо, конечно вы, сенсей!

Тут Умино обернулся,
И едва не поперхнулся.
Маска, глаз, хитай-ате
И...репейник на хвосте!
С подоконника на пол,
Спрыгнул серенький козёл.
И Умино подаёт
Свежесжёванный отчёт,
Улыбаясь до ушей.
- Каши?- Тут и сел сенсей.

- Мээ, Ирука, что с тобой,
Ты какой-то не такой,
Только что кошмары снились?
- Зато вы не изменились,-
Говорит ему Умино,-
Всё такая же скотина!
Ну а сам бочком - бочком,
Улыбаясь дурачком,
Потихоньку, понемножку
Пробирается к окошку.

Но нахальнейший козлище,
Вмиг навёл свои рожища
На сенсеевский филей
И к стене прижал, злодей.
- Мэ-э, а с этой точки зренья,
Иру просто объеде-е-енье!-
Каши про себя решил,
И игриво укусил.
От подобного насилья,
Без особого усилья,
Применил Умино вдруг,
Дзюцу-аццкий-ультразвук,
Разнеся весь штаб к чертям
(Где там тем звуковикам!)

Из развалин Иру вылез
(Ну и чем же не Брюс Уиллис?)
И застыл, разинув рот -
Ничего не узнаёт.
- Что же, блин, вокруг творится,
Или всё мне только снится?
Словно призрачный мираж -
Среднесказочный пейзаж!
Превратилась вся Коноха
В вотчину царя Гороха.

Едет печка, пыша жаром,
На лежанке - Шикамару
Дрыхнет по уши в нирване,
Рядом - Шино Абураме
Мух газетой отгоняет
(Видно что-то затевает).
А за печкой со всех ног
Мчится Чоджи -колобок,
Оглушительно визжа:
- Отвали, я не ЛАПША!!! -
Отбиваясь от атаки
Рыжей морды Узумаки.

Гордо высится в сторонке
Куроногая избёнка,
На ней вывеска висит,
Содержание гласит:
"ИЧИРАКУ! Завсегда,
Есть напитки и еда:
Запечёные Ивашки,
Да под "Гжелочки" рюмашку,
Марьюшки под маринадом...
Срочная доставка на дом!"

Дуб стоит перед избушкой,
В небо, уходя макушкой.
С толстой ветки смотрит хищно,
Вниз, элитный спецкотище,
Напевая под гитару
Песню из репертуару:
- Как-то раз с Конохамару,
Мы столкнулись за амбаром.
После этого кошмару
Секс не нужен мне задаром.
Этот гад провёл со мной
Принудительный яой!

С кислой миной на лице
И с иголкою в яйце,
На цепях висит надменно,
Ширануй Бессмертный Генма.
Мимо, бледный словно немочь,
Мчит Джирайя-королевич,
Вслед за ним, истошно воя,
Гамабунта со стрелою.
А Цунаде на полянке
Спит, укрывшись самобранкой.
(Не добралася девица
До хокаговской светлицы!).

Забежал сенсей в кабак -
Там Изумо Брендибак,
Неразлучный рядом друг
Котетсу, который Тук.
Примостившись в уголке,
Хлещут кружками саке.
Издавая много шума,
Залетел дракон- Асума,
Выпуская дым струёю,
(Пережиток мезозою!)
Тащит в лапах Куренай,
Рядом скачут Ли и Гай,
С силой юности в зубах,
В семимильных сапогах -
Прямо двое из ларца,
Одинаковы с лица!

Вытирая хладный пот,
Дал Ирука задний ход.
Выскочив за дверь немедля,
Врезался в живот медведя.
Тот стоит, как истукан,
Держит в лапах ятаган.
На горбу сидит девица
И пискляво матерится.
Поглядел Умино грустно:
- Э-э-э, товарищ, я не вкусный,
Заявляю напрямик!

- Да расслабься ты, мужик.
Слушай, здесь не пробегал
Рыжий вредный натурал?
Загонял меня, собака!
- ПЕЙН?!
- Ичиго Курасаки!
- Не встречал такого что-то,
это фендом Кишимото!
- Во дела, а мы из БЛИЧа.
Тут девчёнка как захнычет:
- Я, Кен-тян, не виновата-а-а-а-а!
- Да заткнись уж, навигатор!
Ну, мужик, тогда бывай,
Лихом нас не поминай!

Только выдохнул Ирука,
Подлетает кобелюка -
Морда фосфором горит
(Выделяет ангидрид).
Зубы - прямо крокодильи.
Ну, в натуре, Баскервилья!
Придавил сенсея лапой:
- Чую, пахнет водной чакрой!
Слышь, ты это, не Герасим?
- Киба, идиот несчастный!
Я учитель твой, Ирука! -
Мигом смылся Инузука.

- Ох, сейчас б валокордину,-
Тихо простонал Умино.
Видит, яблонька стоит,
Сочный фрукт на ней висит.
Так и манит, и зовёт,
Намекая на компот.
Иру, как всегда, купился -
Яблочко сорвать решился,
Уцепился за сучок...
- Осторожней, дурачок,
Понежней давай движенья,
Всё же - орган размноженья!
Ну, чего застыл, красавчик?
- Т-Т-Тензо?
- Нет, блин, мальчик-с-пальчик!

Покраснев, как маков цвет,
Заорал Ирука: «Не-е-е-е-е-е-е-е-ет!
Не хочу я больше сказку,
Сыт я ею под завязку!
Пусть вернётся всё, как было!» -
И Умино тьма накрыла.

Тишина, башка гудит,
Кто-то в ухо прям сопит.
Тихий голос произнёс:
- Йо, а я отчёт принёс!
Тут сенсей глаза протёр:
- Каши-сан?! А-а-а...где козёл?
- Ма-а, пора домой, Ирука,
У тебя похоже глюки!
Раскидав с делами папки,
Он чунина взял в охапку.
И растерянный трофей
Потащил к себе скорей,
Ночь блаженства предвкушая,

Бодро...хвостиком махая!

@темы: размер: драббл (до 1 000 слов), Стихи, жанр: юмор

---

Черная пыль. Часть первая

[Юнис Византия]

Автор: Юнис Византия
Бета: Wvabra
Название: Черная пыль
Часть: первая
Жанр: приключения и эротика
Рейтинг: NC-17
Персонажи: Цунаде, Ирука, Ибики, Какаши, Данзо, Ямато, мельком появятся другие дзенины и будет куча вымышленных второстепенных.
Пейринг: треугольник, который чем дальше, тем равнобедренней )))
Дисклеймер: Кисимото Масаси
Статус: пишется третья часть, а всего будет около 16-ти
От автора: Первые черновики были выложены под именем "Связной" в процессе и их пришлось видоизменить, а всё вцелом превратилось из маленького романса в многостраничный боевичок.
Размещение: свяжитесь со мной, пожалуйста.
Посвящение: сообществу www.diary.ru/~klinki/


Подготовкой операции «Лотос» конохские аналитики занимались полгода. Одних только миссий по сбору оперативной информации больше полусотни. Задача того стоила, а потом, это был госзаказ. Западное Побережье в народе не случайно называли «воровским». Длинная изрезанная береговая линия исключала всякие препоны контрабанде, и через Побережье шел оживленный наркотрафик вглубь страны. Удобные бухты всё чаще чтили устройством перевалочных баз пиратские бандформирования из стран Моря и Луны. Иностранцев в городах жило иногда по четверти населения. А за этим всем тянулись проституция, игорные дома, профессиональное вымогательство и авантюризм. На фоне этого вчерашние рыбаки вообразили себя местными якудза и понеслось. За два десятилетия портовые города Западного полуострова превратились в клоаку, каких поискать. А лотос, как известно, растет только в чистых и спокойных водах…


– А теперь ты, Ирука, мне все нормальными словами расскажешь. Без этих... без «дестабилизации обстановки в регионе» и... без этих прочих слов, как простой бабе, а я пока стопочку пропущу.
– Тсунаде-сама, я вас нижайше прошу, давайте с этим закончим, а потом хоть стопочку, хоть чайничек.
– После общения с этим петухом ощипанным, мне показана релаксотерапия, – ответный тон женщины, давал понять, что на сегодняшний вечер она себя уже оправдала, – я себе как врач прописываю. Кстати, ты зачем правительственному чиновнику руку вывернул?
– Петуху ощипанному... – уточнил Ирука, – Кто сказал?
– Я что, не вижу, как человек сустав бережет? У меня опыт уже лет… много, в общем.
– Не надо было меня за задницу хватать. Никто тут ему мальчиков не припас. Пусть у себя дома отрывается.
– Ты — шиноби, золотце, если твоя задница приглянется нужному человеку, я тебя сама за лодыжки подержу.
– Если он — нужный человек, то вот они, мои лодыжки, – парировал Ирука, выставляя из-под стола бинтованные голени и глядя выразительно, – держите.
– К делу, – сказала миниатюрная женщина, профессионально ловко плеснув «релаксотерапии» в маленький стаканчик-гуиноми.
– Значит так, – Ирука быстро расстелил на столе карту, прижал свитком и выложил сверху еще один документ. – Местных горцев трогать ни в коем случае нельзя. Они там цементом работают. Они сдерживают и пиратов, и иноземцев. Если их кланы подорвать, там такой хаос начнется. Исторически сложившаяся...
– Не надо исторически, географически тоже. В общих чертах.
– Ага. Значит, горцы. Живут они кланами, но города давно освоили. В быту они держаться семьи и вообще люди достаточно традиционные. На них мы ставку и сделаем.
– Насколько мне известно, твои горцы сами по локоть в криминале?
– Иначе и быть не может, хокаге-сама, – в голосе молодого человека звучали терпеливые нотки, и Цунаде лишний раз подумала, что два таланта, педагогический и стратегический сочетаются в нем неслучайно, лет через десять ему цены не будет, – Закон жизни там достаточно скотский: один роняет — другой подхватывает, а упал — вообще сожрали. Конечно, они прибирают к рукам всё что могут, и наркотиками торгуют, и контрабандой, и краденное скупают, а где-то и легальным бизнесом занимаются. Где выгодно. Это не главное. Они чувствуют свою идентичность, и их можно объединить. А объединившись, они станут силой, способной навести порядок.
Годайме задумчиво покивала. Тут-то как раз всё ясно. Среди кланов обязательно найдется один, старейшины которого пойдут на сговор с кем угодно ради власти. Возвышение среди своих, а в перспективе, власть над Побережьем — та еще конфетка.
И вот к ним-то обычно и отправляют «человека для решения всех проблем».
– То есть ты предлагаешь действовать через внедренца.
– Обязательно, Тсунаде-сама. Обязательно, через внедренца. Там будет постоянный контроль нужен.
И с этого момента клан начинает незаметно наливаться силой: куда-то пропадают конкуренты, несогласные становятся уступчивыми, враги предлагают перемирие, и дела неуклонно поднимаются в горку. Как много проблем может решить своим присутствием один человек? Если это, допустим, не обычный человек, а шиноби.
– Но горцев немного и они все друг у друга на виду. Чужака со стороны будет сразу видно.
– Если чужак будет разгуливать в шелковом халате среди оябунов, то конечно. Эта схема нам не годится. Более того, ко всякой власти они страшно недоверчивы и если клан подорвет свою репутацию, связавшись с нами, то за ним никто из своих не пойдет. Можно вызвать гражданскую войну в миниатюре.
– Значит, наш человек обойдется без шелкового халата?
– Без, хокаге-сама, – Ирука улыбнулся, – Это не сложно. Народ там пестрый, и поближе к дну затеряться не сложно. Выберем ему удобную позицию, чтобы и быть на подхвате, когда надо...
– И поводок в руках держать.
– Совершенно верно, хокаге-сама. Поводок у нас на первое время будет короткий и крепкий, а потом постепенно удлинится и ослабнет. Вот взгляните.
Хокаге пробежала глазами один лист, потом другой, на третьем подобралась в кресле и запала надолго. Не глядя, протянула руку, налила, подхватила, опрокинула в рот — и все, не отрывая взгляд от бумаги.
– Хорошо.
– Спасибо.
– Да нет, я про выпивку, но вы тоже молодцы. Дотошно сделано. Всем благодарность общины в денежной форме. Одно «но»... Внедренца мы подберем потщательней. Я сама этим займусь.
– То есть? Меня от дальнейшего планирования вы отстраняете?
– Сенсей! Я тебя детям возвращаю. Руку на пульсе хочешь держать — пожалуйста. Я сама лично буду информировать. Ты свою работу выполнил, теперь проект переходит в руки тактиков. А тактик из тебя никакой.

Когда дверь за Ирукой захлопнулась, Пятая отдала парочку распоряжений и снова опустилась в кресло. Потягивая напиток мелкими глотками, пробежала глазами всё еще раз и вернулась к началу, думала, мысленно проверяя «на излом» все слабые места пока в дверь кабинета не постучали. Вежливо и осторожно для сильной руки.
– Входи, только не забудь спрятать своё тошнотворное чтиво в карман.
– Прошу меня извинить, Годайме-сама.
– Ну что, гений, есть у тебя шелковый халат?
– Что? Э-э... Нет.
– Это хорошо. Потому что в ближайшее время он тебе не понадобится.

Парень этот был неподходящий, конечно. Во-первых, тощий, а хороший вышибала, как известно, экстерьер должен иметь самый видный. Во-вторых, с придурью - прикармливал собак, любил их что ли. Но все соседские стаи собирались по ночам у кухонной двери заведения дядюшки Асамуры, и седой оборванец, сидя на корточках, кормил их объедками. Иногда он их даже лечил, кажется. Видели нескольких перебинтованных. А бинты-то они денег стоят. В общем, с головой явно было что-то не так. А в остальном обыкновенный босяк, жизнью битый. Глаз один вырван, и пустая глазница спрятана под тряпкой, шрамов куча. Непонятно вообще, зачем дядюшка Асамура взял такого, когда выбор есть. Конечно, болтали про него, что он чуть ли не беглый ниндзя с юга, но покажите мне голодранца, который сам о себе такого не наплетет. Особенно когда есть шанс в хорошее место попасть. Ведь заведение-то не из последних, да и сам Асамура-сан приходится двоюродным племянником жены господина Тако. А Тако они известно кто.

Коноха торгует людьми. Если вы думаете, что это не так, то вы заблуждаетесь, при всем уважении. Цена операции тоже ведь не с потолка берется, есть методы расчета риска, и у каждого шиноби есть своя личная стоимость. Если хотите, я расскажу, хотя это все знают. Знают, но в беседах вы этой тематики не касайтесь — об этом редко говорят. Ведь это просто цифра. Она используется для расчета стоимости операции. Больше ни для чего. Каждый человек для Конохи сам по себе ценен. Община исторически... да, я же обещал рассказать. Большую часть личных стоимостей я наизусть знаю. Память у меня хорошая, я, конечно, глазом не срисую как... некоторые. Но когда в бумагах эти цифры видишь изо дня в день, поневоле откладывается. А еще знаете, в чем секрет — я с детьми работаю. А стоимость начинается с детства. Вернее с рождения. Как функция личных данных отца и матери. Потом в нее постепенно закладывается всё, что община тратит на обучение и воспитание будущего воина. Моя работа, например. Если с ребенком элитные учителя работают, которые дороже меня, то и стоимость его резко повышается. Потом уже проявляются таланты и способности, и каждый экзамен перерасчет. Формулы-то простые, с ними только работать надо уметь. Потому что дети все очень разные. Одни из шкурки вылезут, доказывая, что им еще десяток единиц накинуть не мешало бы, другие прохладно относятся. Ну, это как в семье заведено, я считаю. А есть и такие, как Наруто, про них вообще не разберешь, что они могут. А расчет только по факту. Им ведь свои долги по факту отдавать.
Да, кусочек моей стоимости переходит на каждого ребенка, как кусочек стоимости родителя. Получается, что всем им я немножко отец. Забавно, да? А своих у меня еще нет.
Со взрослыми уже другая ситуация. Если личная стоимость детей друг от друга не сильно отличается, то у взрослых уже в разы. Да. В степени даже. Есть такие, как Хаматсу, который кофе приносил, помните. Так он хоть и замечательный парнишка, но его личная стоимость не высока и высокой уже не будет. Но чем больше чакры, техник, знаний и опыта, тем выше она становится. И каждая удачная миссия повышает этот коэффициент. Есть такие, которые во много раз дороже среднего стоят, как, например... ну, неважно. В общем, очень дорогие шиноби. Если такого даже месяц нет в деревне, это уже замечаешь. Кожей чувствуешь.

Учителя сорвали прямо с уроков. В дверь просунулась встрепанная голова:
– Сенсей, в штаб вас, по текущим делам...
«По текущим с такой рожей не бегают, – подумал учитель, – всю жизнь будешь кофе приносить».
– Тетради открыли, – пока они не сообразили и не расслабились. – Рисуем шесть способов локализации яда в ране. С подписями. До моего возвращения не выходить.
Подмывало рвануть по крышам. Ирука плюнул на белый день и послушался интуиции. Затормозил только перед дверью, чтобы войти подобающим образом, что оказалось нелишне.
Ибики и Человек без лица, Окашира-ойнин негромко переговаривались за креслом. Пятая прислушивалась, перебирая в пальцах нитку жемчужин. Весь малый штабной совет в сборе.
На столе хокаге сидел Паккун. На открывшуюся дверь он обернулся через плечо совершенно по-человечески.
– ... по вашему распоряжению прибыл, – Ирука почувствовал, что взмокает — оба доступных глазу лица были озабоченными, если не сказать больше. Что-то случилось.
Вместо Пятой заговорил Морино:
– Прикройте дверь и садитесь. Наш человек на побережье вызывает связного. Вы занимались разработкой «Лотоса» и мы хотим услышать вашу версию.
Ирука сел на ощупь, перед глазами вставали последние отчеты с миссии, записанные ровным каллиграфическим почерком на обрывках скверной бумаги. Полгода и всё как по маслу. Еще месяц и миссию можно будет сворачивать...
– Человека связного?
Хокаге отбросила бусы, и они раздраженно брякнули.
– Соберись, Ирука. Связной не-человек перед тобой сидит.
– Виноват, хокаге-сама. Я хотел сказать, это вся информация?
– Вся.
Ирука наклонил голову, и Тсунаде заметила блик света на гладкой скуле. Лицо заострилось. В другое время она бы дала ему время подумать. Тем более это почти всегда приносило хорошие плоды.
– Итак?
– Я вряд ли скажу что-то новое, хокаге-сама. Полномочия у нашего человека достаточные, чтобы завершить миссию самому, если потребуется. И отчитаться по факту. Значит... большой блок сведений, который собаке просто не запомнить или... какой-то объект... объекты, которые она унести не в состоянии.
Вообще-то суммонам артефакты и не доверяют, за редкими исключениями. Они на многое способны, но по-настоящему нести и охранять по дороге предмет считалось делом человека. Хотя Паккун был лучшим из призывных, но свои ограничения у него были. Сейчас он отвернул морду, обиделся на «собаку».
– Отличная идея, – проговорил с достоинством, – тем более от тамошней еды я болею. Так меня и потерять недолго.
Ибики бросил быстрый взгляд на фарфоровую маску.
– Объекты это хорошо. Свежая мысль.
– Например? – перебила хокаге.
Ирука сглотнул.
– У меня нет предположений. Случайно попавшие в руки. Они могут к содержанию миссии не относиться, но представлять для нас ценность.
На несколько секунд в кабинете повисло молчание. Потом раздался глухой голос из-под маски.
– Логично. Юноша неплохо соображает.
– Так, – Ибики двинулся вдоль стола. Итого у нас три версии. До вашего прихода было две. Версия первая — сведения, которые нуждаются в осмыслении человеком, вторая версия — объект или объекты, которые должны быть переправлены в Коноху, версия третья...
Ирука почувствовал, что невидимый кунай остановился у его горла, царапая кожу острием.
– Нашему человеку нужен совет на месте, – просто закончил глава допросного отдела.
Кунай воткнулся. Ирука понял, зачем он здесь сидит. В этом случае не все равно кого посылать. Особенно «не все равно», потому что...
Тсунаде застонала, потирая лоб. Всё было ясно без слов: вопрос курьера еще неделю назад не вызвал бы затруднений. Но неделю назад нукенины свели из-под носа заказчика и были основания думать, что заказчика слил кто-то из своих. Внутренние службы стояли на ушах. Обычно так «закидывают удочку», вынуждают сдать какую-нибудь не очень значительную информацию, а потом позволяют предателю, доказавшему свою лояльность новым хозяевам, оставаться среди своих, поджидая случая, когда предательство принесет наибольшую выгоду. Да уж. Если сейчас случайно послать предателя, то большей выгоды и не придумаешь...
– Во всех трех случаях ждать, пока ваши люди закончат работу, мы не можем.
Маска угрожающе медленно повернулась в сторону Морино, но тот не шелохнулся. Руки, сложенные на груди, напоминали удавьи кольца, и так же лениво по ним перекатывались мускулы.
– Поэтому выбор у нас небогатый.
– Я готов пойти, – Ирука приподнялся, но один из удавов в черной коже рукава опустился на его плечо, тяжело придавливая обратно к стулу.
– Ввиду сложившейся ситуации меня ваше мнение интересует гораздо меньше, чем заключение уважаемого Окашира-ойнин.
Маска хранила холодное фарфоровое выражение, но Ируке показалось, что он попал под ледяной душ на ту пару мгновений, когда ее прорези смотрели прямо на него.
– У меня к нему претензий нет.
Пятая отняла кисти от висков и уронила на стол. Скорость, с которой она превращалась из томной Тсунаде-химе в железную Тсунаде-сама, поражала воображение.
– Я точно не предатель, хокаге-сама.
Это прозвучало бы смешно, если бы все не знали один факт — Коноха давно была бы в руках врагов, попади к ним тысячная доля того, что знал Ирука. И «удочка» на него была бы потолще. Нет, предатель был не выше дзенина.
– Собирайся, – резюмировала хокаге.

@темы: Ирука, Какаши, размер: миди (от 20 до 70 машинописных страниц), флудистика, Цунаде, Тензо, Ибики, жанр: экшн

---

на конкурс сценаристов

[Hot_blade]

Название: «Экзамен»
Автор: Древлянка
Фендом: Naruto
Персонажи: Цунаде, Ирука, Гай, пара ОМП, намеки на Какаши/Ирука.
Жанр: экшн
Рейтинг: РG
Размер: мини
Дисклеймер: всё принадлежит Кисимото-сенсею, кроме текста ниже.
Саммари: экзамен порой страшен не содержанием, а личностью экзаменатора, особенно, если он тебе близок…
Статус: завершён.
Предупреждения: возможен ООС персонажей
От автора: Написано специально на конкурс сценаристов на сообществе «Горячие клинки»

Шел уже второй час экзамена на звание «спец-дзенин». Нет, не той его письменной части, которая абсолютно безопасна, а той, которая позволяет выявить боевые навыки. Способность хладнокровно соображать в критической ситуации, возможность реально оценивать свои силы и вырабатывать необходимую стратегию… Глава Конохи и ее приближенные отсмотрели уже огромное количество участников – претендентов, однако негласно многие ждали одного единственного и дружно переживали за исход его еще не начавшейся битвы. И дело было не в том, что кто-то сомневался в возможностях этого человека, нет, дело было лишь в выпавшем сопернике. А этот роковой соперник так никому еще и не достался. Собственно суть данных поединков сводилась к тому, что кандидат должен был сразиться, достойно сразиться с человеком, который заслужил звание дзенина несколько лет назад и с честью носил это звание. И никто, включая Хокаге, не знает, чьи имена выпадут в следующий раз, противники определялись лотерейным образом. Цунаде вытаскивала бумажки с именем из двух корзин поочередно и громко зачитывала имена выпавших.
Вот, очередной бой закончился позорным поражением молоденького чунина, который просто растерялся, увидев перед собой своего наставника. И не спасло его ничего – ни заслуги, ни попытки противника вразумить его.
Хокаге вновь опустила руку в корзину с именами чунинов и, развернув вытащенную бумажку, громко прочитала:
-Умино Ирука.
«Только не Какаши», - пронеслось в голове Умино.
Цунаде вытащила еще одну бумажку и развернула:
-Майто Гай, - облегченно провозгласила она.
В стане экзаменуемых испустил облегченный вздох Ирука, а в стане дзенинов Какаши, Эбису и Анко. Гай, которому все нипочем, быстро несколько раз присел, разминаясь, и пошел на арену.
Ирука сделал несколько шагов навстречу противнику. Ширануи приготовился дать сигнал к началу поединка, как с трибуны раздался крик Цунаде:
-Гай, я надеюсь, ты снял утяжелители?
По краске моментально залившей лицо мужчины, стало понятно, что он забыл. Его руки моментально метнулись к щиколоткам и сняли упомянутые утяжелители.
-И еще, думаю, будет справедливо, если этот поединок мы ограничим тайдзюцу. Об умении Ируки-сенсея четко дозировать и контролировать чакру ходят легенды, думаю, нет нужды проверять это. Гай же в принципе использует только тайдзюцу. Так что проверим способности Умино в не совсем привычной ситуации, - Цунаде улыбалась, однако не долго, через пару секунд после завершения ее слов в трибуне Хокаге оказался Копирующий и вежливо поинтересовался:
-Цунаде-сама, вы хотите, чтобы у вас не было этой арены? Они ее разнесут. Особенно если без нин и гендзюцу будут сражаться.
-Но Умино же не будет использовать взрывные печати, он мне обещал.
-А ему и не понадобится. Гай же не умеет соизмерять силу ударов, а посему, легко разобьет все что угодно.
Однако было уже поздно, противники согласились с условиями Хокаге:
-Есть.
-Есть.
И начали поединок.
Ирука и Гай медленно двигались по кругу, внимательно глядя, друг другу в глаза, заставляя их привыкнуть видеть все и сразу, замечать малейшее движение любой из групп мышц противника. Впервые за последнее время Гай был тих. Он не провозглашал хвалебные речи Силе Юности, не орал просто так – сейчас он был предельно собран, потому что понимал, противник у него серьезный, практически такой же мастер тайдзюцу, как и он сам. Впрочем, Ирука также понимал, что противник ему достался не простой, однако с оптимизмом смотрел вперед. Чтобы проверить внимательность Гая, он слегка двинул мышцами руки, якобы посылая ее в челюсть противника, сам же в этот момент ударил по ногам, подсекая, выбивая их из-под противника. Однако Гай на уловку не повелся и легко устоял на ногах, нанося удар в свою очередь в солнечное сплетение парня. Ирука напряг мышцы, принимая удар, на секунду зажмурился, а в следующее мгновение нанес два быстрых прямых удара в корпус, чуть переместился в сторону, ударил в печень костяшками пальцев, и сразу же с разворота в голову. Из четырех Майто отразил три удара, четвертый он заметил лишь в последнее мгновение и ничего не успел сделать и получил чувствительный удар по носу. Ирука в боевой стойке замер, давая противнику время прийти в себя после неожиданного удара, не желая бить деморализованного временно противника. Дзенин тряхнул головой, выдал шикарную улыбку и показал Ируке поднятый вверх большой палец, оценивая провернутый маневр. Однако в следующее мгновение ринулся в атаку и налетел на ногу, которой Умино собирался нанести удар, но не успел. Сейчас уже оба стояли и удивленно хлопали глазами, пытаясь понять, что же получилось.
-Посерьезнее! – крикнула Хокаге с трибуны.
Противники переглянулись и одновременно кивнули. Гай пошел в наступление, нанося удар за ударом, без пауз – в бедро, в живот, в голову, с разворота в грудь. Несколько ударов парень не смог заблокировать и теперь слегка прихрамывал на левую ногу, которой пришлось принять на себя более пятнадцати сильных ударов. Ирука немного растерялся и начал отступать под градом ударов, однако он все же искал брешь в защите противника и таки нашел ее – руки Гай держал непростительно низко, они не закрывали его головы. Ирука сконцентрировался, позволяя Гаю временно безнаказанно наносить удары, а когда тот слегка расслабился, внезапно подпрыгнул и нанес сильный удар в челюсть ногой, приземлился и нанес несколько быстрых ударов в солнечное сплетение. Первый удар едва не стоил дзенину сломанной челюсти, а последний попал на выдох и пробил уязвимое место, заставив Гая всхлипнуть. Ирука в ту же секунду замер , готовый продолжать, однако одной рукой он растирал левую ногу и слегка морщился. Гай же озадаченно хлопал глазами и старался вернуть себе дыхание. Потом он подумал и вместо того, чтобы подняться самому, поднял руку в жесте «Сдаюсь».
Трибуны взорвались аплодисментами, заглушая возглас Умино:
-Так не честно!
Однако Гай услышал и ответил:
-Честно, честно именно потому, что меня никто не заставлял сдаваться, я сдался сам, потому что уже понял – ты если не сильнее меня как противник, то изощреннее. Ты умело комбинируешь простые удары, достигая результата, а я используя сложные приемы не могу добиться полноценного эффекта, потому что ты успеваешь заметить все атаки и заблокировать. Бой был интересен, но я уже сейчас вижу результат, так зачем выматывать тебя и себя? Кроме того, челюсть у меня болит достаточно сильно, чтобы я мог игнорировать боль, а значит полностью сконцентрироваться на поединке я не смогу. Так, что ты победил. И победил честно, поздравляю!
С трибуны донесся голос Хокаге: «Ну вот, а ты боялся!». А затем она встала и во всеуслышание объявила сначала победу Ируки, а затем и имена сдавших экзамен. В списке прозвучало и имя Умино Ируки.

@темы: Ирука, конкурс, Цунаде, Гай, жанр: экшн

---

Чисто поржать )))

[Юнис Византия]

Автор: Юнис Византия
Жанр: авторский стебный арт
Пейринг: Гай/Какаши
Нарисовано: На блестящую идею поданную мне  Akuma4 и на сакраментальную фразу "я смотрю, мое мнение для тебя ничего не значит" из аниме.
Дисклеймер: Кисимото Масаси
Предупреждение: Не будьте такими пофигистами и не позволяйте друзьям слишком много )))

любовацца

@темы: Какаши, Гай, жанр: юмор, авторский арт

---

на конкурс сценаристов

[Hot_blade]

Название: Look! Look!
Автор: Meleth78
Переводчик: Lamilla
Ссылка на оригинал: www.fanfiction.net/s/2329033/1/Look_Look
Герои/Пейринги: Какаши, Ирука, Генма, Райдо(подразумевается ГенРай).
Жанр: юмор-романс
Рейтинг: PG за мат и тему секса.
Краткое содержание: В очереди в штаб Генма проявляет изощренную наблюдательность.
Предупреждение: ООС. Ирука-гроза старшего командного состава, Райдо матерится направо и налево, Генма сует свой нос куда не просят.
Disclaimer: Герои принадлежат законным владельцам, мы только играем.
Примечание переводчика: у фиклета есть продолжение, цикл не завершен.

- Райдо, смотри-смотри, он опять, - прошептал Генма и ткнул локтем соседа. Тот спокойно занимался своими делами, не замечая, что Генма весь извелся, выглядывая кого-то или что-то рядом с ними.
- Что? - рявкнул Райдо. Он пытался дописать отчет о миссии, стоя в очереди, при этом пытаясь скрыть, что дописывает отчет прямо на месте. Меньше всего ему нужен был недовольный взгляд молодого чунина, сидящего в данный момент в штабе. Незадолго перед этим Ирука послал ему взгляд, в котором читалось “Спроси любого – я лапочка, но день в окружении пятилеток делает из меня зверя, лучше не связывайся”. И пусть Райдо был настоящим мужиком, перед учителем он чувствовал себя сущим ребенком. Он уже дописывал, и если бы только Генма перестал шептаться и толкать его локтем...
- Да смотри же! - снова прошептал Генма, длинная игла в уголке губы беспокойно дернулась, и опять ткнул Райдо в бок.
- Я серьезно, недоумок. Ты прекращаешь или получаешь по морде. Сегодня Ирука на приеме, а мне и прошлого раза хватило!
- Да-да, на приеме И-ру-кааа... - как дитя захихикал Генма.
- И что, бля?! - завелся Райдо, но тут же замер и быстренько проверил, что Ирука не смотрит в их сторону. К счастью, внимание Ируки было сосредоточено на отчете Асумы, в который он с насмешливой улыбкой тыкал пальцем. У Асумы был тот же затравленный вид, что и у Райдо в их последнюю встречу с Ирукой. Если начистоту, в этом взгляде стоял глубокий ужас, но еще теплилась надежда и искреннее вожделение. Кто бы мог подумать, что улыбающийся учитель сможет выглядеть таким... неумолимым.
- Да смотри... - заныл Генма, и с намеком кивнул в угол штаба.
Райдо глубоко вздохнул, понимая, что это будет продолжаться, пока Генма не получит свою порцию внимания. Три джонина в очереди перед ними торопливо пролистывали листки отчетов, сверяясь, что все заполнено правильно и время от времени кидая взгляды на сцену, разворачивающуюся у стола по распределению заданий. Райдо нужно было только заткнуть Генму и заняться своим отчетом. Ирука ничего не узнает. Генме повезло, что в постели он был бешеным - в ином случае Райдо бы его не вытерпел. Райдо повернулся и тут же почувствовал, как его тащат назад.
- Не пялься! - сквозь зубы бросил Генма.
- Че? Ты сам сказал...
- Я имел в виду – посмотри незаметно. Райдо, хочешь, чтобы все узнали?
Генма отличался гибкостью, умелым владением языком и был способен на многое, повторял про себя Райдо, сдерживая желание проделать в упомянутом Генме дыру карандашом. Так и быть, он посмотрит незаметно. Незаметно повернувшись и незаметно осмотревшись он так же незаметно повернулся обратно и незаметно прошипел:
- Че? И какого хрена я должен был на него смотреть? Ирука уже с Асумой закончил, перед нами всего три человека. Нужно дописать, хоть ты тресни! От него добра не жди, если... - его взволнованную тираду о том, как ужасен Ирука в гневе перебил шепот Генмы:
- Какаши.
- Ну и? Большое дело. Стоит себе в углу, уткнувшись в свое порево. Как и всегда. Не пытается стянуть маску или устроить порно-сессию. А мне нужно дописать! - Райдо занервничал еще сильнее, увидев что еще один джонин с облегчением отошел от стола. В его отчете обнаружилась всего одна неточность. Минус один, осталось двое.
- Он смотрит на Ируку
- И? Все смотрят на Ируку! В ярости он - что надо.
- Какаши никогда не смотрел так! По крайней мере, обычно. Приглядись.
- К Ируке? - пробормотал Райдо, ничего не понимая. Он повернулся – то есть, незаметно повернулся – и посмотрел на Ируку. В тот же момент Генма фыркнул и пояснил:
- К Какаши, болван. Посмотри на его глаз.
- Глаз?
- Тот, что со шаринганом.
- Шаринган не ви... - Райдо снова замер. Постойте-ка. Он повернулся, на этот раз действительно стараясь не привлекать внимания. И увидел как Хатаке Какаши, Шаринган-Какаши, печально известный Копирующий со своей обычной ленцой склонился над “Ича Ича Парадайз”, чуть наклонив голову к чтиву. Но только если присмотреться – например, как Райдо – можно было заметить, что его хитай-ате чуть смещено из обычного положения. Ровно настолько, чтобы открылся глаз с шаринганом. И в данный момент этим самым глазом Какаши буравил некоего темноволосого учителя.
- Он смотрит на Ируку шаринганом, - удивленно сказал Райдо. - Генма, не, ты видел, он смотрит шаринганом...
- А я о чём.
- Постой. Хочешь сказать, он не в первый раз так делает? - спросил Райдо, вспомнив их разговор перед полным провалом с незаметным наблюдением.
- Нет, не в первый. Я уже видел его раньше, еще подумал, может в глаз что-нибудь попало – знаешь, это же не совсем его глаз, да и кто проверял, мыла ли Рин руки... А на прошлой неделе я заметил, что он подглядывал так за Ирукой и Наруто, когда они пошли есть. И сегодня, - зачастил Генма, довольный, что наконец может поделиться волнующими наблюдениями.
- И к чему это всё, как думаешь? - спросил Райдо, раздираемый любопытством. Какаши был, мягко говоря, странным товарищем. Хрен знает, что творилось у него в голове, а теперь еще зачем-то стал подглядывать шаринганом за Ирукой! За этим должно что-то скрываться.
- Думаю, Копирующему захотелось заполучить Умино.
- Что? - взвизгнул Райдо. Какаши и Ирука? Что за бред? - Этого ни за что...
Закончить фразу ему помешали.
- Райдо-сан, - с улыбкой обратился к нему Ирука. - Подойдите, пожалуйста. Как ваши дела? Надеюсь, все в порядке?
Райдо в третий раз за день застыл на месте. Твою мать.

@темы: Ирука, Генма, Какаши, конкурс, Райдо, жанр: юмор

---

Раз пошла у нас такая мода на Тензо...

[Юнис Византия]

Автор: Юнис Византия
Бета: Wvabra
Название: Цветы и тернии капитана Ямато
Рейтинг: NC-17
Жанр: романтическая драма, эротика
Предупреждение: ООС
Дисклеймер: Кисимото Масаси
Посвящается: возвращению в строй драгоценного друга и единственной беты )) Wvabra

Он вздрогнул, когда понял, что кто-то стоит за дверью уже с минуту, и приподнялся на локте.
– Входи... те.
Но на пороге стоял Сай. Со связкой палочек из туши в правой руке и стопкой шелковой бумаги, которую он прижимал локтем к телу.
– Капитан, можно я у вас посижу? Они с утра собачатся, покою нет.
Тензо был в курсе этого обстоятельства. Тонкие перегородки почти не мешали звукам распространяться, и если вслушиваться, то можно было слышать каждое слово. «Ты его всегда ненавидел, а я дура...», «Ладно, а теперь-то что я сделаю, рожу я его тебе, что ли?» Если вслушиваться, конечно...
– Заходи, я не сплю. Просто... – он откинулся на спину, соображая, что бы сказать, – просто старые раны тянет чего-то. Дождь, наверное, все-таки будет.
Солнце третий день поливало Коноху огнем. На крыше, куда обычно сбегал Сай, сейчас пекло, как на сковородке. Но лучше там, чем быть свидетелем нескончаемой маяты этих двоих, их перепалок, следующих одна за другой обвинений и самообвинений, в которых слишком ощутимо присутствовал еще кто-то третий, чье имя никогда не произносили вслух.
Сай деликатно обошел разбросанные по полу предметы одежды и устроился у окна в полосе света. Палочки положил у коленей, разгладил ладонью лист и сразу начал рисовать. Тихий шорох наполнил комнату, прогоняя призраков бурной ночи. Тензо сел, обернул вокруг пояса простыню и затянул узлом на бедре, получилось что-то вроде юбки, какую носят крестьяне в стране Рисовых Полей. Не стоило разгуливать перед младшим по званию с голой задницей — это раз, и озадачивать проницательного Сая на тему, почему он оказался в постели без белья, тоже не стоило. То, что он не поднимал головы от бумаги, еще ничего не значило, юноша обладал тренированной внимательностью шиноби помноженной на цепкость взгляда художника. И это было в данную минуту неудобным обстоятельством. Догадавшись, как проводит свои ночи старший командный состав, парень мог вылепить это вслух в любую минуту. Сай плохо понимал, о чем в человеческих взаимоотношениях следует помалкивать. А хуже того, Тензо и сам не знал, придется ли о событиях прошлой ночи «помалкивать». Скорее всего, придется. Вчера он не успел... или не захотел об этом подумать.
Он встал, сложил футон пополам, подхватил с пола одежду. Потом отодвинул оконную раму, чтобы больше света проникало в комнату, и засмотрелся сверху на набросок. Абрис барсовой фигуры был угловатым и четким, лопатки зверя поднимались над спиной. Легкое движение руки и набросок исчез, взвившись облаком чернильной пыли, а палочка уже наносила новые линии, и через мгновение они сложились в танцующего журавля. Сай нервничал. Его бесстрастие могло обманывать кого угодно, кроме человека, прошедшего ту же самую выучку.
– Как рука?
В ответ мальчишка пошевелил пальцами изящной кисти и бесцветно констатировал:
– Нормально.
Похоже, что недавнее ранение, чуть не закончившееся плохо для правой руки, его мыслей больше не занимало. Значит, переживает за команду. Здесь капитан был бессилен помочь. Сам биджу ногу сломит...
«Не думай об этом, – мысленно обратился он к склоненному затылку, – не наши завалы, не нам разгребать».
И вышел, чтобы одеться. Когда вернулся, всё было по-прежнему, так же тихо шуршала палочка из туши каракатицы, так же быстро исчезали неоконченные наброски, за стеной один из голосов отчетливо всхлипывал, другой на время стих — ссора близилась к финалу.
– Я сейчас ненадолго уйду, ты можешь оставаться здесь сколько хочешь, дверь я оставлю...
– Не ходите.
– Сай?
Юноша молчал, палочка летала над бумагой.
– Я не понял тебя.
– Не ходите к нему, капитан.
Палочка остановилась, и вдруг стало видно, что она отчетливо колеблется от дрожи в пальцах. Нехорошая, отвратительная догадка сковала слабостью колени Тензо. Он шагнул вперед, чтобы приподнять за подбородок склоненное лицо, заглянуть в него, даже руку протянул, но вместо этого вдруг тяжело опустился на пол рядом со своим гостем.
– Вот так ты умеешь, да?
– Да, – сказал Сай, и палочка сломалась.

Ему показалось в первую минуту, что Хатаке пьян. Он стоял, прислонившись к косяку, и улыбался ничего не значащей хмельной улыбкой, глядя на Тензо. Но он не был пьян. Не мог человек нажраться до блаженного состояния за десять минут. А десять минут назад он в совершенно ясном сознании дал понять, что все между ними давно кончено и восстановлению не подлежит. В своей мягкой и беспощадной манере.
Десять минут назад Тензо снимал бинты. Последний раз осмотрел глубокий порез под лопаткой. Какаши сидел на крыльце, поставив локти на колени, чтобы не мешать. К бумажному фонарю слетались первые ночные твари. Края раны были сухие и чистые, и надоевший Копии бинт через грудь можно было смело отменять. Закончились домашние перевязки, дававшие Тензо безупречный повод несколько минут в день находиться близко, смотреть и касаться, почти обнимать, перешучиваясь и забывая, что тот далекий день, в котором они делили всё пополам, далеко позади. Он смахнул в последний раз нитки и чешуйки отмершей кожи с белеющего в сумерках плеча и помедлил сказать: «Одевайся». Рука задержалась на секунду раскрытой ладонью на выступах ребер прямо под отведенной рукой. Какаши накрыл её своей и снял с себя.
– Я много раз ошибался и больше не хочу, – твердые пальцы задержали широкую кисть Тензо, потерлись о грубую кожу над основанием большого пальца, «мозоль мечника», – Нас с тобой всегда будет связывать очень много. Много хорошего, кохай.
И отпустил.
Вот и все. Слова сказаны и поняты правильно. Почти полгода надежды неизвестно на что закончились вместе с перевязками. Школьный учитель победил. Тебе — дружба, ему — все остальное. Дружба больше, чем ничего. «Всё хорошо», – подумал Тензо. Даже хорошо, что он сказал. Теперь поболит и перестанет. Все раны заживают, если их не тревожить.
– Хорошо затянулось, – сказал он легко, – и рука у Сая работает. Можешь брать миссию. Пойду спать.

И вот теперь он стоял в дверях, улыбаясь бездумной «иди-ко-мне-улыбкой». Тензо не стал делать вид, что ничего не понял, не стал торопливо начинать разговор о делах. Улыбка была не о делах.
– Ты не хотел больше ошибаться. Так не ошибайся.
Не доверяй моменту. Заговори с ним, и ты убедишься: улыбка лишь случайное напряжение лицевых мускулов. Он принял решение, и он его не изменит, ты очень хорошо знаешь это...
Но Какаши шагнул навстречу, а навстречу был один только шаг, и то небольшой для высокого мужчины. И... не бежать же от него — завел руку за спину капитана. Осторожно. Чуть склоняясь вперед, словно был сильно выше ростом. Рука невесомо скользнула вверх и удобно легла. Медленно ненастойчиво нажала, притягивая к себе.
И Тензо перестал думать. Совсем. Дал своему телу ожить, обвить, прислониться всем собой. И сердце тут же требовательно застучало в чужую грудь, как будто просило впустить его, лишенного крова. Он просто неправильно понял его слова. Они вместе и это естественно, как то, что вода течет вниз, как-то, что небо краснеет на закате и как-то, что люди хотят друг друга.
Вот он и здесь, что может быть лучше. Отросшие пряди серых волос, колючие, а под ними шея с длинной голубой дорожкой артерии, теплой и пульсирующей. Долго же ты шел до моей двери, собака серая... А под ними твердые губы. Не знавшие усталости в их прежние ночи, они раскрылись сразу, ответили силой на силу.
Ну, держись теперь... Мышцы на руках вздулись, когда Тензо вцепился в его пояс, подался вперед, потянул на себя. Дать почувствовать свой и почувствовать его... Какаши всегда было нетрудно почувствовать — будто металлическая отливка уперлась в пах. Копия вздохнул и тут же засмеялся тихо, устыдившись чувственного вздоха.
– Торчим как надо, брат. Закрой двери пока детвора не сбежалась.
Точно, двери пора было закрыть и даже замкнуть. Тензо потянулся у него под рукой, защелкнул замок. Определенность этого звука заставила хотеть еще сильнее. Ягодицы сжал, стиснул яростно, обещая расплатиться за долгое ожидание. Какаши вдруг расслабил всё тело, повис на плече. Это было... было... слишком хорошо. От быстрого прилива желания чуть-чуть закружилась голова. Сказал прямо в ухо, не ослабляя хватки:
– Дашь мне... сейчас...
Какаши молчал, кожей чувствовалась его полуулыбка, позволял ласкать себя грубо и отрывисто, позволял хватать и лапать, впечатать лопатками в стену, рывками сдергивать одежду. Только жмурился:
– Давай, давай, разошелся...
Запах вливался в ноздри, родной и возбужденный. Влажный запах. Влажные выступы бедренных суставов, шелковистый живот — все эти горы и низины его тела, так хорошо знакомые — Тензо путешествовал по ним ладонями — стали острее и глубже — Какаши похудел. Рот быстро охватывал рот и отпускал. Взгляд пил покорность опущенных век, кожа на них поблескивала, от движения глазных яблок под ними вздрагивали белёсые ресницы. Неужели вот так и шел сюда, желая отдаться прямо сейчас? Разложу, как девочку... Тензо приходил в неистовство от собственных мыслей.
Какаши не был уке по природе. Уступал, потому что считал нужным уступать, и всё. Иногда в последний момент. Иногда его требовалось скрутить перед этим. В конце концов, он умел подавить себя и потерпеть, но лишних манипуляций не любил. Поэтому Тензо решил пользоваться неожиданной податливостью, пока она есть.
– Куда тебя?
– Да хоть вон к окну.
Свет в комнате погас. Длинные ладони Хатаке вцепились в край подоконника. Освобождая его от остатков одежды, Тензо касался губами спины, оставляя то там, то здесь по паре легких поцелуев. Какаши поежился. Щекотно ему, что ли? Прогнул в пояснице, жалея, что света слишком мало, чтобы полюбоваться открывшимся видом. Так долго ждать... годами дрочить на воспоминания, и вот она узкая крепкая задница с такими угловатыми очертаниями и таким мягким, почти женственным изгибом посередине. Тензо провел по расселинке ребром ладони, задевая склеенные от пота мягкие волоски. Какаши втянул воздух.
– Кончай играться.
– Погоди.
Отшагнул вправо, расстегиваясь и вынимая готовый к бою ствол с обнажившейся головкой. Сгреб жесткие пряди на затылке, подтягивая голову к себе и, бесцеремонно оттянув пальцами подбородок, втолкнул в рот.
– Хорошенько смажем для начала...
Нежная, обильно смоченная слюной мягкость обожгла наслаждением. Какаши не сопротивлялся и Тензо зашелся в серии коротких судорожных толчков. С каждым ударом бедер пылающая головка входила в глотку. Далекая еще оргаистическая волна позвала Тензо к себе. Он обхватил себя за основание, забывая обо всем, толкался еще глубже, еще грубее. Струйка слюны потекла по подбородку дзенина. Он вдруг вскинул веки и посмотрел прямо в глаза. И этот колючий взгляд вышибал дух почище удара в солнечное сплетение. А потом подтянул губы, показывая ряд ровных белых зубов.
Тензо с хохотом оттолкнул косматую башку. Хатаке оставался самим собой в любой ситуации.
– Что ты мне спину трешь? Не в онсене. Забыл где погладить надо?
– Не ворчи.
Одной рукой и правда погладил «где надо». Пока еще совсем легко, едва касаясь кончиками пальцев. Чувствуя, как подрагивает от ласки взбудораженный член, как Какаши пошире расставляет ноги, другой рукой направил себя вперед. Надавил бедрами потихоньку, как можно мягче... Еще разок посильнее. Входило туго, но дзенин только покряхтывал, низко уронив голову. Лопатки, вставшие торчком, намокли от пота.
Тензо провел рукой вдоль выступающих косточек позвонков и снова вернул ее в пах друга. Разгладил потерявший твердость от боли член, прошелся по нему вверх-вниз, успокаивающими движениями, Какаши, похоже, стало повеселее, он задышал чаще и раскованней, разогнул плечи. Но стоило Тензо нажать, как дыхание опять пресеклось.
– Давай я подожду немного...
– Отставить болтовню, – хрипло высказался Хатаке, – Выебать и кончить.
– Есть выебать и кончить!
Оттянул бедра назад и надавил сильнее. Какаши замычал, подавляя рвущийся из горла вой. Подоконник затрещал в крепких пальцах. Но Тензо больше не отвлекался. Еще раз вперед и наконец-то приходит что-то похожее на скольжение. Крепко стиснул бока, не давая вихлять тазом — все равно теперь уже не соскочишь, даже не пытайся... Большими пальцами надавил вниз по обе стороны от позвоночника. И снова налег, теряя чувство времени вместе с остальным рассудком... Когда Какаши стало совсем хорошо, он пропустил. Только когда тот дернулся, вскидывая зад, Тензо вспомнил. Анальный оргазм у Хатаке резкий, неожиданный для него самого. То-то он так подался вдруг назад, насаживаясь до упора ёкающим очком. И только через секунду ноюще застонал и уткнулся лбом в подоконник.
Тензо перехватил его за плечи, потянул на себя, вынуждая безвольно прогибаться. Теперь уже не долго. Мышцы живота свело судорогой от напряжения, а внутри, мешая дышать, все туже скручивался комок огня. Он жарко и размашисто втискивался в обмякшее тело друга. Начало сводить и ноги. Скорее бы. Да вот уже и оно... Последний раз глотнул воздух открытым ртом и замер. Разряд прошил все тело, заставляя трепетать самую мелкую мышцу, на мгновение обращая в жидкий огонь, в расплавленную лаву... и отступил. Тензо упал лицом на мокрую спину.
Хотелось полежать так подольше, выскальзывая вместе с теплой струйкой и ловя приятное послевкусие. Но его уже подхватили, чуть не крутанув в воздухе и – «Да погоди ты, я же еще не отошел» – брякнули на футон. Какаши навалился сверху неожиданно свежий и сильный, сорвал с ног штаны и отбросил куда подальше. Засмеялся, щекоча лицо жесткими седыми прядями, кусанул за ключицу. Ему явно нравился такой Тензо. Тензо, раздавленный в лепешку, Тензо, который до десяти не сосчитает не сбившись. Он чуть не мурлыкал, притираясь горячим, скользким от пота телом.
– Давай пока не остыло, кохай...
– Да какого остынет-то? Дай минуту отдышаться.
– По дороге отдышишься.
Мелькнула мысль, что мстительный Хатаке, да еще и на игривой волне, может задвинуть так, что не отдышишься никогда. А тот уже задирал ему ноги, подхватив под колени...
– Стой, стой... иди ближе, я хочу...
И обхватил ладонью так, как любил Какаши, низко, надавливая пальцами на корень члена. Облизал губы. Тот понял и притих, отпуская ноги. Переступил коленями ближе, опустился на грудь вздрагивающими бедрами, поднес ко рту.
– Возьмешь? – голос дрогнул от страсти.
– Еще как возьму, – Тензо приподнял голову, на затылок сразу же легла рука, готовая поддержать, если надо.
Но он уже и сам извернулся в удобную позу. От светлых волос в паху несло спермой и мускусной горечью. Поцеловал головку так, как целуют в уста невинных девушек. Медленно, сладко. Какаши застыл. Наступило мгновение нежности, когда ему хочется говорить «мой Тензо», длинные пальцы погладили скулу.
– Тензо... мой Тензо.
Ночь утех была только в самом начале, только набирала обороты...

Тензо взъерошил волосы, мгновенно взмокшие у корней, и уронил руку.
– Ты нарисовал человека.
– Данзо говорил...
– Я знаю, что говорил Данзо. Послушай меня.
Как бы с мыслями собраться-то? Хатаке не было здесь вчера. Этот порог переступил не он, а один из рисованных фантомов Сая. Но этого быть не может. Не может этого быть, потому что это был Какаши собственной персоной, от и до... Тензо не мог ни с кем его спутать...
– Ты нарисовал человека...
– Капитан, простите меня. Или нет, не прощайте... Я сам себя не прощу.
Сай выхватил вакидзаши и положил его перед собой, рукоятью к Ямато и снова сел обхватив себя руками, опустил голову. Древний жест не потерял своего величия за много лет и в исполнении юноши был первозданно трагично красив.
Сай нарушил запрет. Но человек, нарисованный его рукой, не убил его, как того опасался Данзо... искренне или ложно.
«Сай владеет исключительной техникой, и мы слишком мало о ней знаем. Но мы знаем, что и более сильные погибали от руки своих созданий». И это правильно, контролировать мыслящее существо, нужна очень большая сила.
Стоп. Данзо еще не исключал, что любой нарисованный Саем человек будет просто его клоном, независимо от внешности. Другими словами, что рисуя человека, мальчик всегда будет рисовать только самого себя. До сих пор случая проверить не было.
– Сай, он был твоим клоном?
– Нет, – он вскинулся, алебастр щек тронул яркий румянец, – Клянусь, я ничего не знаю о том, что было... что было дальше.
– Спокойно, я тебе верю.
Конечно не был. Потому что это был Какаши. Но все-таки Тензо облегченно выдохнул про себя. По крайней мере, он не сидел в одной комнате с подростком, с которым ночь напролет пробовал все, на что хватало воображения. И это уже хорошо. А иначе парня просто надо было бы привлечь за изнасилование старшего по званию... Тензо тихо засмеялся. Сай глянул изумленно.
– Убери свой ножик. Мы не будем резаться из-за всякой ерунды.
Юноша молча подчинился.
Тензо осторожно прикоснулся к тому месту в своей душе, где должно было быть разочарование. Напомнил себе вчерашние слова Хатаке. Слова, которые означали, что все в прошлом. Слова, которые теперь вернули себе прежнюю силу. Он провел ночь не с ним. Разочарования не было. Странно, но факт. Только тревога за Сая, который, оказывается, обладал большей силой, чем можно было представить.
Чего греха таить, Сай был его любимцем. Это можно было не демонстрировать всем, но не скрыть от себя. Команда Хатаке, вернее ее остатки, мальчик и девочка, несмотря на всю их взаимную приязнь, оставались для него командой Хатаке. Никогда ему не принять в свое сердце по-настоящему те беды и горести, что связали их вместе. А Сай был своим. Даже больше чем своим, потому что они росли от одного «корня», и теперь, глядя, как он собирает шишки за свою бестактность, Тензо видел самого себя. Их судьбы были похожи. Оба слишком уникальные, чтобы позволить им расти, как растут все дети, ходить в обычную школу, жить с приемными родителями. Они еще в детстве оказались заложниками самой закрытой из всех закрытых военных организаций мира. Они усваивали субординацию, когда другие дети учились правильно здороваться с соседями, они учились конспирации, пока другие дети запускали бумажных змеев. А что? Сыт, одет и в безопасности. И вдобавок, есть еще билет в будущее. В составе той же самой АНБУ. А куда тебе еще деваться?
В детстве Ямато бывали дни, когда никто не сказал тебе ни одного слова. И в детстве Сая они бывали. Может это нормально, что у детей должны быть такие дни? О, конечно, нет! Когда речь идет об обычных детях. А не о маленьких уникумах, которым повезло служить отечеству чуть ли не с пеленок. Словом это были «издержки производства»...
- У тебя получилось.
– Он... был собой?
– Да, Сай. Он был собой. В этом я ошибиться не могу.
Сай смотрел перед собой распахнутыми, невидящими глазами. За стеной сквозь звуки приглушенных рыданий голос решительно произнес: «Ладно, не реви, я всё поправлю. Сказал, поправлю, значит так и будет», «Да молчи уж, – откликнулись с надрывом, – только башку свою дурную потеряешь. И как я без тебя потом...» И снова всхлипы.
– Выходит ты знал его в лицо. Если не должен, не говори.
Сай покачал головой.
– Не знал. Я его в маске рисовал, – и быстро взглянув на онемевшего от шока Тензо, – ну значит, на свете не может быть больше одного Хатаке, а у одного Хатаке не больше одного лица.
Тензо задумался. Не только владеет, но и понимает гораздо больше, чем кажется на первый взгляд. Он прохлопал тот момент, когда его любимец встал вровень с ним по изощренности умений. Но ему могло не хватить силы или ума, вот что плохо. Тревога не ослабевала.
– Ладно. Расскажи мне, как ты додумался до этого.
– Я не мог смотреть, как он... А вы все равно надеялись. Я не мог... Это несправедливо и неправильно и лишает вас чести. Потому что вы... вы... лучше вас ведь... а он выбрал его. Я не знаю. Я был не в себе, наверное. Только потом сообразил, что натворил. Когда он ушел уже.
Выходит у их вчерашнего разговора был свидетель и свидетель неравнодушный. Тензо вдруг почувствовал, что подошел к чему-то главному. Ну да, Сай любит посидеть на крыше и там они вполне могли его не заметить. Нет, не это. Сай спускается с крыши и рисует Хатаке, скорее всего, на стене... И нарисованный фантом сразу идет сюда... Десять минут. Почему?
– Почему он пошел ко мне?
Миндалевидные глаза моргнули раз, другой...
– Не знаю. Он для этого был создан. Я подумал, у меня получится, если я захочу. Если я очень хочу, всегда получается.
Вот и главное. Звери Сая оживают от его чакры, но они бросаются на врага движимые его собственной яростью. То, что он в них вкладывает. Это и есть их цель. Он нарисовал подлинного Какаши, и Какаши ожил под действием чакры до того момента, как вышел из этой комнаты и растекся лужицей туши где-нибудь в саду. Но двигал им не его собственный импульс. Собственные желания не влекли его к Тензо. Но вчера здесь был человек любивший Тензо. Чьей любовью? «вы... лучше вас ведь... а он выбрал его». Тензо опустил лицо в ладони. Ками, ками, мальчик мой, что же мне теперь с тобою делать?
Рыдания за стеной стихли совсем. Второй голос бубнил что-то умиротворяющее. Уговаривал, обнадеживал, обещал.
Сай сидел, окаменев, с маской безразличия на лице. И только глаза были живыми. Глаза страдали глубоко и безнадежно.
Можно всех убедить в том, что чувства в тебе убиты навсегда, можно убедить в этом даже себя самого. Но не чувства. Они проявятся там, где ты их не ждешь. Полный дурак тот, кто делает ставку на обращение человека в бездушную машину. Полный дурак, и обязательно проиграет.
– Ты не думай обо мне, – Тензо положил руку на напряженное плечо, – мне не стало хуже.
Удивительным образом это было правдой. Прошедшая ночь вылечила его от бесконечной и неотступной погони за тем, чего нет. Он думал, что без него не может быть счастлив. Но он был счастлив, а Хатаке в это время преспокойно дрых у себя или даже гулял по крышам с учителем — какая разница. Хатаке он может любить и просто так. Без всякого секса. Как друга. Почему нет?
Был бы цел сосуд, а что налить в него рано или поздно найдется. А его сосуд цел. Более того... Все, о чем раньше он запрещал себе думать, вдруг начало стремительно обретать форму. И складываться в образ сильного и гибкого, как клинок юноши.
– Забудь об этом. Ничего не произошло. Дело в другом. Ты теперь достиг мастерства, границ которого не знаешь. И я их не знаю. Ты создал не абстрактную жизнь, а жизнь, которая уже существует. Теперь включай голову, Сай, и обдумывай каждый шаг. А я буду рядом, на всякий случай...
Плечо едва заметно оттаяло под тяжелой рукой.
– А еще я скажу тебе кое-что, – Тензо передвинулся ближе, подался вперед прямо к белеющему среди темных прядей аккуратному ушку, – Тебе надо немного повзрослеть. Год-два. Это недолго. А я тебя подожду...
И отстранился, желая взглянуть на реакцию. Но Сай вдруг двинулся следом, потянулся не задумываясь. Тонкая рука юноши обвилась вокруг шеи. И Тензо вдруг обнаружил, что целомудренного расстояния между ними след простыл.
С темными разметавшимися прядями, с полуоткрытыми по-детски губами и с глазами, распахнутыми и тревожно-счастливыми, — Сай был ошеломляюще красив. Так красив, что Тензо испугался до дрожи. Теперь он знал, какая сила стоит за этой хрупкой красотой, и от этого внезапно жар разлился по телу, и сердце пропустило удар.
– Вы это правда... вы мне обещаете?
Если ты не оторвешь его от себя, то и ждать будет особенно незачем. И так уже кровь хлынула в низ живота и руки, мгновение назад собравшиеся мягко отстранить, начинают скользить бережно и жадно по стройному телу. Еще не решаясь прижаться плотнее, но уже хоть подушечками пальцев желая ощутить каждый изгиб. Сай наклонился, неумело касаясь губ губами. «Не открывай рта, – приказал себе Тензо, – Не открывай рта. Ты не сможешь остановиться». Он не мог открыть рта, но мог закрыть глаза. И с закрытыми глазами продолжал видеть кусочек темной челки, изогнутую бровь и линию длинных глаз, опушенных какими-то уж совсем нереальными девичьими ресницами — всё, что составляло отныне, и теперь он точно это знал, — его бесценное сокровище и его самую большую тайну.
– Я очень хорошо умею ждать, – он медленно приоткрыл глаза и улыбнулся, – Это лучшее из того, что я умею.
Он потянул юношу к себе на грудь, и Сай, словно этого только и ждал, свернулся на ней калачиком, тоже улыбаясь. Кольцо крепких рук, в которое его заключили, казалось, давало ему всё, что нужно на данный момент.
А Тензо вдруг вспомнил себя в детстве. На том перевале, где они были вдвоем с сенсеем. Прямо перед ними расстилалась долина, незнакомая, большая — целый мир. Прямо от ног сбегала вниз тропа, и учитель присматривался к следам на ней, а Тензо просто стоял и смотрел на долину. Среди леса кое-где высились скалы, по ним сбегали маленькие водопады. Вдали на опушку леса вышло стадо оленей с рогатым вожаком. Речка несла свои воды мимо длинных песчаных плесов. И хотелось просто спуститься туда, рассмотреть всю эту красоту, разведать ее, впустить в свое сердце и остаться навсегда.
Белая кисть с тонкими пальцами поднялась и легла на его скулу, и он взял ее своей рукой. Чернильные пятна темнели на молочной коже, ладонь была доверчиво распахнута. И самую серединку этой ладони он поднес к губам...
Раздался резкий свист. Голос за стеной сказал: «Э, погоди-ка... и это... утрись уже». Хлопнула, отодвигаясь, оконная рама.
– Гы, командир, я гляжу, ты с раздачи. Нет, ну тебя там это причесало кем-то... кто-то причесал. Ничё, мне нравится. Так лучше, ага.
– Куда бы тебя послать, чтоб тебя там причесало, – раздался на улице голос Хатаке, – Собирайтесь. Путевка в кармане.
Сакура панически пролетела мимо двери умываться.
Сай поднял голову.
– Я наверх, наверное? Оттуда спущусь?
Тензо почувствовал, как краснеет самым настоящим образом.
– Ну да. Так лучше.
Сай легко вспрыгнул на подоконник. Улыбнулся оттуда и что-то быстро начертил прямо на стекле. Тензо подставил ладонь, и на миг в ней оказалась узкая босая ступня. И тут же исчезла — юноша быстро выбрался на второй этаж. От нее в ладони остался ветерок и быстро исчезающее тепло, как от взлетевшей птицы. Два года это долго. Может быть, год... или меньше....
На стекле перед собой он увидел очертания необычного цветка. Лепестки были широкие и заостряющиеся к концу как у лилии, но окружали серединку широким венчиком. Синие. А серединка была трогательно маленькая, желтая. Почему желтая, ведь у Сая были только черные палочки из туши? Но цветок был как живой... Он и был живой и уже легко заскользил вниз, падая на пол — капитан едва успел подхватить. Так и стоял с цветком без названия. Откуда знать ему, Тензо, которому никто никогда не дарил цветов.

Какаши торчал на крыльце, поставив одну ногу на ступеньку и разглядывая свиток вводной. Увидев сощурившегося на солнце Ямато, свернул и протянул ему. Тензо взял и пробежал глазами. Мимо проскользнула Сакура с красными глазами, на ходу затягивая потуже хитай. Какаши заглянул через плечо, пальцем отчеркнул рядок кан. Тензо вчитался — да, ничего себе задачка.
– Ну и что ты думаешь?
– На месте разберемся, – ответил Тензо, пряча свиток в нагрудный карман.
На лестнице показался Сай.
– Чего это с ним? – спросил Какаши.
Ямато поднял голову. Солнце нарисовало вокруг головы юноши светящийся ореол, несколько прядей подброшенных ветром, сияли в нем, как мазки невысохшей туши.
Как и несколько минут назад он казался очень красивым. Ослепительным.
– Не припомню, чтобы он так улыбался, – оказалось, что Хатаке смотрит уже на него, на Тензо и смотрит удивленно.
– Я не в курсе, – сказал Ямато, усилием сгоняя с лица такую же точно шальную улыбку.

@темы: Какаши, размер: мини (до 20 машинописных страниц), жанр: романтика, Тензо, жанр: ангст

---

Болиголов

[Melemina]

На конкурс сценаристов.

Название: Болиголов.
Автор:  Melemina
Бета: baba_gulka
Пейринг: Kakashi|Tenzo, Tenzo/ОЖП
Рейтинг: PG-15
Жанр: drama
Дисклеймер: Kishimoto
Размер: ваншот.
Размещение: мое разрешение.



Болиголов – ядовитое лекарственное растение. Парадокс.
Расширенные зрачки, тягучая слюна, судорожное прерывистое дыхание. Почти секс. Вместо тягучей слюны – теплая сперма, тянущаяся нитками из полуоткрытых губ. Зрачков не видно – ночь. Дыхание горит в легких.
Сказать кому, что раз в месяц – в полнолуние, когда вялый обескровленный кус светила пахнет ядом, Тензо умирает от головной боли – не поверят.
Именно – умирает. Ему ломали руки на миссиях, его опаляло огнем и душило в водяных потоках, его било о камни и скалы – терпел. Жизнь такая – синоби. Деньги, опять же. Статус. Работа.
А в полнолуние изнемогал. Какой больной, муторный, мертвенный свет... Тензо придумывал тысячи названий: стерва, убийца, ненавистная... Вспоминалось: в детстве как-то перевернул трухлявую корягу, и из-под нее внезапно выпала толстая, в запястье толщиной, личинка. Тонкокожая, бледная, словно наполненная гноем, она поволокла свое пухлое сокращающееся тело прямиком к застывшему Тензо.
Он не выдержал – кинулся прочь, в ужасе от собственного ужаса.
Полная луна была такой же. Она волоклась за Тензо ночами, преследовала и вползала в окно.
Тензо закрывал руками лицо и стонал. Головная боль была страшнее любой пытки. Легкие через рот, вмятые в мозг осколки костей – все легче.
Тошнило.
Утром он казался чуть утомленным, а кожа приобретала цвет ненавистной луны. На полянах цвел болиголов.
Коноха быстро смывала воспоминания о боли. Круговорот миссий, разговоров, ответственности. В напарниках – Хатакэ Какаси, пример для подражания и просто нормальный мужик.
В личной жизни – незатейливая миляга, уже умеющая подсчитывать оплату за сложность выполненных миссий. Что там еще у хорошего синоби? Уверенность в себе, терпкое, как отвар коры, чувство юмора, неплохая внешность, разворот плеч, форма АНБУ и некоторая тяга к философии.
Философией Тензо увлекался отдельно ото всех. Думал: жизнь не настолько хороша, как хочется, но не настолько плоха, как видится.
Вдуматься в эту фразу не удавалось. Априори. Все хорошо до следующего полнолуния.
У Какаси была выматывающая манера наблюдать. С сонным спокойным видом он оценивал бледность напарника, и Тензо злился – не твое дело. Озвучить мысль не получалось – Какаси ничего не говорил и не спрашивал. Смотрел.
Когда же он стал избавлением?
Тензо часто пытался вспомнить этот момент. Когда впервые положил руку на измученный, в каплях пота лоб? Когда научил дышать глубоко и ровно? Когда стянул свой хитай-атэ и заставил завязать им глаза?
И все – молча, ни о чем не спрашивая.
Так получалось – вместе. Ночами ли, днями ли, под светом юного колючего месяца или под блеклой тушей полной луны. Куда спрячешься?..
Миляга доперла до истинного положения вещей много позже, чем Какаси.
- Голова болит? – у нее удивленно расползлись губы. – А нельзя... чакрой остановить?
Чакрой погасить луну, насколько знал Тензо, никому еще не удавалось.
Она принесла баночку с пахнущей болотом мазью и долго втирала мазь в виски Тензо. Глаза блестели – она ухаживала. Любила, что ли... Тензо не был уверен, что любовь существует. По его мнению, любовь – это когда без слов и не лезут грязными лапами в душу.
Чисто вымытыми, пожалуй, тоже не надо – все равно прилипнет, потянется и лопнет, как мыльный пузырь.
Незатейливая миляга вызывала нежные самцовые чувства. Ее хотелось мять и слушать тонкие взвизгивания, а потом оглаживать упругий гладкий бочок и мягковатую грудь.
Знать – она любит рассказывать подругам о сексе с настоящим синоби. Льстило.
Дело неуклонно шло к обычной свадьбе. Какаси узнал об этом первым. Подумал и сказал:
- Удачи я тебе потом пожелаю.
- Спасибо, - сказал Тензо и умолк.
Поля белели болиголовом. Какаси месяц пропадал на каких-то заданиях, а Тензо, из-за ранения оказавшийся не у дел, сидел дома и смотрел на прозрачный нитяной дождь.
Серебрилось. Серебряные нити – намотать бы на палец, потянуть...
И позже – не складывалось. Какаси решил уйти из АНБУ.
- Повожусь с малышней, - объяснил он. – Когда свадьба, Тензо?
Тензо тянул, придумывая тысячи отговорок. Рана. Люблю, да, но... Ты уверена, что все должно быть настолько серьезно?
Миляга поджимала губы и опускала голову. В ее глазах отражалась деятельная женская мысль. Оформилась.
- У нас будет ребенок.
Ее руки невинно прикрывали еще плоский живот. Щеки пылали. Прелестная картина из серии «Материнство».
Тензо молча усадил ее и угостил зеленым терпким чаем. Подложив руку под голову, смотрел на ресницы сеточкой и изогнутые красивые брови.
У Тензо не могло быть детей. Опыты, проведенные на нем Орочимару, лишили его шансов на отцовство.
Тензо об этом знал, миляга – нет.
В груди расползалась жгучая обида. Боль была настолько сильной, что Тензо решил – да, он ее любит. Любит эту аппетитную упругую дуру, за ее мазь, за ее неловкий обман и желание быть с ним.
Он страдал – упиваясь своими страданиями. Всей душой. Злился, терзался, проклинал.
Сказал ей:
- Конечно, поженимся.
Хотелось – потом, как-нибудь потом, через много-много лет кинуть ей в лицо слова обвинения, прижать глотку правдой, чтобы поняла...
Какаси поймал его за руку на оживленной улице.
- Поговорим?
До полнолуния оставалось несколько дней. Под подрезанным белым диском Тензо рассказал Какаси все, что знал и о чем думал. Прижимался виском к шершавой коре, закрывал глаза, выплевывал свою обиду в тяжелых обвиняющих словах. Рассказал – надо же, любовь есть, я-то не знал, а сейчас люблю ее, потому что обманула... Иначе бы и не понял.
Какаси пожал плечами:
- Это не любовь.
Тензо скрипнул зубами и кинулся в драку. А луна все наполнялась своей мертвенной силой...
Какаси не сопротивлялся. Лежал под Тензо, чуть морщась от боли. Под его плечами и головой смялась пряная трава. Болиголов...
- Не смей так говорить, - отчеканил Тензо. – Иначе – зачем мне все это?
- Не знаю, - сказал Какаси. – Зачем тебе это, Тензо?
Миляга шила пеленки. Брала квадратные куски разноцветной ткани и обстрачивала их по краям. Она мечтательно смотрела куда-то в стену, и ее руки при этом складывались лукошком. Она хотела девочку.
- Будет похожа на меня, - старательно повторяла она. – Красавица.
Тензо прижимался лбом к оконному стеклу и смотрел на серебряные струи дождя.
В полнолуние он выбирался из общей с женой кровати, чтобы не тревожить ее округлившийся живот и уходил на крыльцо. Сжимал пальцами виски и стонал. Луна лилась.
Какаси занялся молодняком – за ним теперь бегали генины, которых нужно было защищать, оберегать, учить. Какаси было не до Тензо. Встречались пару раз, пытались перекинуться словами, но неизменно кто-нибудь сбоку орал:
- Какаси-сенсей!
Тензо отступался. Он не мог смотреть на детей – таких, подросших, с немым обожанием в глазах. Он знал, что сам никогда не сможет ответить на такой взгляд.
А потом – вдруг. Все силы на границы. Дзеннины, АНБУ, особо отличившиеся чуунины. Жена провожала Тензо до ворот. Ах. Ох. Не погибни. Я буду ждать.
Тензо прятал глаза. Он знал – Какаси смотрит на все это со своим обычным равнодушным видом.
Бывших напарников резонно сомкнули в пару. Какаси раскатал на коленях карту. Помянул черта.
- Сегодня полная луна, - сказал он, поднимая голову.
Тензо сделал вид, что не расслышал.
Ночь его чуть не убила. Губы кривились, веки подрагивали, руки тряслись. Боль стала невыносимой. Каждый шаг отдавался в самом центре мозга. Поддевал крючьями виски. Тензо еле стоял на ногах. Черный дышащий лес не приносил облегчения. Было только одно желание – чтобы кто-нибудь прикончил его и дело с концом. Луна издевалась над Тензо.
А ведь приходилось драться... Рассчитывать, проверять, красться, нападать, использовать чакру, убивать...
Он выжил. Утром умывался у ледяного до хруста ручья. Подумал – не погиб. Вернусь назад. К семье.
И почему-то заплакал, роняя слезы в быстротечную воду.
Какаси подошел сзади неслышно, остановился за спиной.
- Обошлось, - сказал он. – Ты хорошо держался.
- Откуда ты знаешь?
- Я за тобой присматривал, - пожал плечами Какаси и оставил Тензо одного – ушел по неприметной тропинке назад, к стоянке.
Она родила мальчика. Возилась с ним ночами, с красным, ни на что не похожим пищащим комком. Ластилась к Тензо, мурлыкала свое, любовное, важное. Тензо внутренне холодел. Время ушло сквозь пальцы и ничего не изменить – что сказать ей теперь? Уже не просто болтливой миляге, а счастливой матери, взрослой женщине? Сказать – уходи?
Тензо представлял себе ее недоумевающие губы и наливающиеся слезами глаза, представлял, как она заворачивает этот комок в пеленки и медленно уходит... Становилось тошно.
Жизнь стала невыносимой. Тензо не знал, что с собой делать. На что обижаться? Сам во всем виноват... Хотелось умереть. Красиво, ярко, чтобы всем запомнилось. Хотелось, чтобы потом на могилу пришел Какаси и вспоминал его не как запутавшегося дурака, а как друга.
Какаси не стал ждать могилы. Пришел раньше. Посмотрел на округлившегося малыша, поздравил зардевшуюся милягу и вытащил Тензо на улицу.
Сильным толчком прижал его к стене.
- Соберись, - жестко сказал он.
Тензо повалился на его плечо и закрыл ставшие сухими и горячими глаза. Какаси спокойно обнял его одной рукой. Так же спокойно, как и все, что он делал.
Ядовитое лекарственное растение. Тензо вычитал о нем в какой-то книге и сразу понял, о чем идет речь. Тот самый белый невзрачный цветок, который заполнял поля.
Он стал свидетелем неуклюжего первого секса. Ни у Какаси, ни у Тензо такого опыта прежде не было. Поэтому долго целовали сомкнутые губы друг друга, гладили то плечи, то спину...
Тензо думал – любовь. Это когда без слов.
Их и не было. Были хриплые стоны – больно, так очищающе-больно... Тензо знал его руки, его тело – столько лет вместе. Не знал его ласки. Грубоватой, почти небрежной. Пропускал между пальцев серебристые волосы, касался губами вплавленной в плоть татуировки. Упирался коленями в сырую ночную траву, кусая свои запястья.
Жадно ощупывал член Какаси, сумел прикоснуться языком и не пожалел – ему на затылок легла широкая ладонь. Поцелуи стали другими – с пряным вкусом, со стекающими по подбородку мягкими струйками.
Вкус друг друга обжег губы до вызывающего красного цвета.
Спали вместе – накрывшись одной курткой, обнявшись. Как дети, сбежавшие из дома. Потерянные дети.
Утро расправило розовые лепестки, вольфрамовой нитью раскалило волнистый горизонт.
- Я скажу ей, - твердо решил Тензо.
Какаси натянул маску, размял затекшее плечо.
- Уверен?
- Да.
- Удачи.
Попрощались у ворот. Почти не смотрели друг другу в глаза, но руки разомкнули неохотно, нарочито медленно.
Тензо шел по просыпающимся улицам, наслаждаясь крепким звуком собственных шагов, своей набравшейся новой свежей любви душой, своей усталостью. Как на заказ – небо вывалилось чисто вымытое, по-детски нежное.
Она сидела на крыльце, держа завернутого в шерстяное одеяльце сонного ребенка.
Подняла голову. Задрожали-запрыгали губы, глаза налились слезами, бледное личико скривилось от боли.
Тензо прислонился к ограде. Ноги ослабли.

Болиголов – ядовитое лекарственное растение. Так написано в книгах. Отравление расширяет зрачки, горчит слюну, разрывает дыхание. Лечит – успокоительное, болеутоляющее...
Любовь к Какаси топит зрачки в украденных ночах, оставляет пряный теплый вкус, выжигает легкие.
Успокоительно. Болеутоляюще.

@темы: Какаши, конкурс, Тензо

---

В поддержку конкурса! (гимн не гимн, а петь можно...)

[Данта]

Название: "Песенка фикрайтера".
Автор: Данта
Бета: Aliona 345
Жанр: Поэзия, юмор.
От автора: А песенку можно петь на мотив "Аты-баты"!


Родные и друзья, опять
Качают головой.
Мол, всё, абзац, бригаду вызывайте!
А мне на это наплевать,
Я день и ночь (порой)
Сижу в своём родном - яойном сайте!

Большое множество реклам:
Ищу- продам- куплю,
Сияет на просторах Интернета!
Я тоже объявленье дам -
Мол, автор (есть ч. ю.)
Устал писать один, откликнись, "Бета"!

Забыв проблемы и дела,
Смотрю я в монитор,
Ваяя лихорадочно страницы.
Эх, захватил меня сюжет,
Конец ещё не скор,
А значит, мне покой лишь только снится!

Лавстори про «любовь-морковь»
Приелись мне давно,
Где мачо валит хрупкую блондинку.
Я разминаю пальцы вновь,
А в голове одно -
Хатаке и Умино спят в обнимку!

Врагов на голову разбив,
Израненный герой
Падёт к ногам очаровашки – друга.
А после, нагло завалив,
Покажет, что яой -
Первейшая обязанность супруга!

Ночь пролетела, как кунай,
В рассветной тишине
Сопит себе замученный фикрайтер.
И видит сон про Рай - кавай,
Где с нимбом на главе
Владыка всемогущий - Модератор!

И только сис. админа взор
Не видит сладких снов.
И день и ночь пахая, аки пчёлка,
Он круглосуточный дозор
Несёт без лишних слов,
Поглубже надвигая треуголку!

---

[Hot_blade]

Свет. Микрофон. Массовка. Первая камера готова. Вторая камера готова. Кадр такой-то, дубль такой-то... начали!
Есть ли среди наших авторов те, кто мечтает, чтобы его тексты ожили и превратились в изобразительный ряд? Если они есть, то специально для них Клинки открывают сегодня необычный конкурс. Конкурс авторов-сценаристов, способных создавать сюжеты для манги в жанре додзинси. Опыта проведения подобных забав у нас нет, поэтому мы готовы столкнуться со всяческими непонятками и решить их к обоюдному удовольствию и вообще настроены оптимистически. А посему предлагаем вам правила конкурса:

1. Идея конкурса.
Состоит в том, что у нас есть два автора, готовых рисовать на ваш сюжет. Представляем их вам:  Бабушка Хай-Хай и  Юнис Византия. Эти авторы ознакомятся со всеми присланными на конкурс произведениями и выберут из них по одному для воплощения в технике додзи. Никому они о своем выборе не скажут и сразу примутся за работу. И ровно через две недели после окончания приема работ сообщество будет иметь удовольствие увидеть две додзи, нарисованные на два сюжета, а может и на один, если их вкусы совпадут.

2. Прием работ.
Будет продолжатся в течение двух недель с 18 июня по 2 июля. Подавать тексты на конкурс можно двумя способами. Способ первый "открытый" - опубликовать в сообществе с пометкой перед шапкой "На конкурс сценаристов". Способ второй "анонимный" - переслать по u-мейлу администратору сообщества под темой "На конкурс сценаристов". В этом случае ваше имя останется тайной для всех, до окончания конкурса.

3. Содержание работ
Должно прежде всего соответствовать правилам сообщества: фэндом "Наруто", взрослые люди, яой, любые рейтинги, любые пейринги.
Произведения должны быть небольшими от 100 до 3000 слов, что позволит авторам уложиться в несколько (от одной до восьми) рисованных страниц. И законченными. Внимание, это важно: сценаристы предоставляют на конкурс художественный текст. Не сценарный план, не раскадровку - фанфик. У нас есть еще читатели и они тоже будут знакомиться с вашими произведениями и даже выбирать из них лучшее на свой вкус. Если есть желание поработать над своим сценарием, как режиссер, вы можете приложить к фанфику отдельный текст с любыми рекомендациями, но будьте готовы к тому, что автор может даже вообще не захотеть с ним знакомиться. Всё таки это конкурс сценаристов.

4. Фаворит читателей.
Будет избран всеобщим голосованием (с 3 по 17 июля) за те две недели, которые наши исполнители будут трудиться над отрисовкой ваших сюжетов. Читатели будут также задаваться вопросом, какой сценарий я выбрал бы, если бы мне предстояло его нарисовать.
Победителю этого соревнования ничего не причитается кроме славы, но он будет обязательно назван в числе победителей.

5. Победители конкурса.
Узнают о том, что они ими стали, только 17 июля. Это будут те два (или один) автора, чьи сценарии выбраны авторами и чьё имя стоит в шапке додзи рядом с именем ее создателя.

@темы: конкурс, организационное

---

Не место красит человека )))

[Юнис Византия]

Я всегда мечтала рисовать додзи. С тех пор как увидела самую первую из них. Сердечно благодарю сообщество  Обзоры Наруто, где я нашла потрясающий источник вдохновения - Немного правды от Странных личностей - всем рекомендую!!!
Ну а теперь соло Юнис )))

Автор: Юнис Византия
Название: Волшебная шляпа
Пейринг: Какаши/Ирука
Жанр: ён-кома
Дисклеймеры: мир и герои - Кисимото Масаси, стиль - команде аниматоров.
Критика: приветствуется
Посвящение: обещала себе, что первую работу посвящу Minoka и делаю это с удовольствием.

смотреть дальше

@темы: Ирука, Какаши, жанр: юмор, авторский арт

---

АМВ

[El Ninno]

Название: АНБУ
Автор: Сауле
Указание на использованный материал: аниме Наруто, музыка: lacrimosa choir
Дисклеймер: отказываюсь



Название: нет
Автор: Сауле
Указание на использованный материал: аниме Наруто, музыка: Hans Zimmer - requiem for a dream и requiem for a dream - summer overture
Дисклеймер: отказываюсь

@темы: Асума, Котецу, Изумо, авторское видео, АНБУ, Ибики

---

Как Какаши и Ирука вышли на борьбу со скукой

[Данта]

Название: "Как Какаши и Ирука вышли на борьбу со скукой."
Автор:  Данта
Бета: Срочно нужна!
Персонажи: Много.
Жанр: поэзия,юмор.
Статус: закончен.
Дисклеймер: Кисимото Масаси.
От автора:Продолжение фика "Как лихой Умино-сан обломал злодейский план".


Новый Год в Конохе скоро,
А Ируке - только горе!
Выдала ему хокаге
На подписанной бумаге
Высочайший свой указ -
Инсценировать рассказ.
Мол, подымет представленье
Боевое настроенье.

Тут отчётов под завязку,
А ей пофигу отмазки!
Видит парень - дело туго
И решил припрячь супруга:
- Ты же гений, так давай,
Нам убогим помогай!
Надо сценку по приличней,
Только не по Ича-иче!
Ни яоя, ни хентая,
Я, понятно объясняю?

Каши репу почесал,
Перебрал свой арсенал -
Ни одной приличной сказки,
Зыркнул на Ру-ру с опаской.
А тот мрачно так глядит,
Прям потомственный шахид!
Передёрнулся Хатаке
От психической атаки
И поплёлся в библ...кабак
Поразмыслить что и как.

В баре Эбису и Генма
Взяли в оборот мгновенно,
Оба Каши утешают,
Потихоньку подливают.
В голове всё зашумело,
На душе похорошело -
Плещется саке в бутылке,
Огурец торчит на вилке,
Генма лыбится сенбоном,
Падают очки со звоном...

И Какаши осенило -
(Две поллитры, это сила!)
Палка, круглые очки -
Гарри Поттер, блин, почти!
А сыграть смогёт любой,
Кто захочет стать "звездой"!
И от радости такой
В творческий ушёл запой.

Протрезвев к утру немножко,
Он с трудом залез в окошко,
Где настиг его в момент
Злой кулачный аргумент.
Иру бедного скрутил
И работать засадил,
А потом молчал, как рыба,
Потому что... не фиг ибо!

Каждый день у них скандал:
- Ты чего понаписал? -
Выл Ирука сатанея -
Сдали нервы у сенсея.
- Это что ещё за фраза:
" Сам себя (PG-17), зараза!"
И Какаши прямо в харю
Тычет яростно сценарий.

- Вы, товарищ, не встревайте
И мне рот не затыкайте! -
Тут Хатаке сдалал вид,
Будто гений в нём храпит,
А конкретный индивид
Их обидеть норовит.
И сенсей рассвирепел,
Словно коршун налетел,
Отобрал у Каши книгу
И ехидно кажет фигу.

Узумаки с интересом
Наблюдает за процессом,
Разобравшись что почём,
Впился в мужиков клещём:
- Я хочу героем быть,
Всех злодеев победить,
Чтобы, значит, на коне,
Кладенец чтоб у мене...

Еле-еле монолог
Оборвать Ирука смог.
Взял Наруто за кадык:
- Вякнешь - оторву язык,
Что-то, братец, размечтался,
Упор лёжа и отжался!
Главный, говоришь, герой?
Я согласен, хрен с тобой!
Остальных, там поглядим,
Добровольно принудим!

Наконец-то день премьеры!
За закрытою портьерой
"Звёзды" носятся в испуге,
Натыкаясь друг на друга,
Лбы генинские трещат,
Слышится отборный мат -
То Ирука всех гоняет
И цветасто проклинает
Этот весь идиотизм
И Какашин пофигизм.

В зале собралось шиноби,
Словно хвороста в чащобе.
Прячут в сумках самогон,
Пиво, чипсы и попкорн.
А Шизуне, вся в напряге,
Тычет в бок саму хокаге.
Та в сторонку отвернувшись,
Чем-то булькает пригнувшись,
Игнорируя тычки.
Слышны чьи-то шепотки:

-На, огурчиком зажуй!
-Сало пожалел, буржуй!
-Слышь-ко, лапу-то прими,
Мы ведь тута не одни!
-По последней и хорош!
-Ты кому коленку жмёшь?
Я тебе не гомосек,
Как какой-то древний грек!
-Мужики, здесь гомофоб!
-Дай ему кунаем в лоб!

Наконец-то свет погас,
Все притихли в тот-же час,
Ожидая с нетерпеньем
Дармового развлеченья.
Заиграл музон и вот,
Занавес наверх ползёт.
Видят - Хогвартс на картине,
Перед ним поют генины:

- Знает каждая собака,
Мы адепты МАГИКфака!
Книжки умные читаем,
Всяки зелья изучаем,
Дружно палками махаем
И на вениках летаем!
Только злой Волан-де-Морт
Нам покою не даёт -
Насылает всяких тварей,
Убивать желает Гарри!

Следуя сюжету сказки,
Вылезает мрачный Саске:
- Я - злодей Волан-де-Морт!
(Шёпот Нару:"Вот урод!")
Узум...Поттер ты достал!
Час возмездия настал!
Выходи на честный бой,
Я разделаюсь с тобой!

Не прошло и полминуты,
Появляется Наруто.
Скачет, как сайгак, по сцене,
Машет палкой от рамена:
- Сгинь! Авада-Ичирака!
(Мол, магическа атака.)
Но увлёкшись колдованьем,
Он прицельным попаданьем
Засадил один кулак
Прям в Учиховский пятак.

Саске сразу озверел,
И начался беспредел!
С криком бешенной слонихи,
К Нару кинулся Учиха,
В волоса ему вцепился;
Зритель в зале оживился,
Котетсу вскочил на лавку
Принимать скорее ставки.

"Звёзды", что на сцене были,
Мигом роли позабыли,
Принимая в одночастье
В драке личное участье.
Самой первой, глядя хмуро,
Кинулась в неё Сакура:
-Узумаки,твою мать!
Нефиг Саске обижать!
-Я ему щас тоже двину! -
Поддержала её Ино.

-Обломайтеся, девчата! -
Злобно рыкнула Хината,
Тут и Нейджи в дело влез
За сестрёнкин интерес,
В общем каждый слово вставил
И пошли бои без правил.
(Только спящий Шикамару
Всех послал к Орочимару!)

По гримёрке в это время
Иру рассекал в волненьи,
А Хатаке как обычно
Развалился с Ича-ичей.
Ру его с досады пнул,
Но ударился о стул,
Проклиная Ками-саму,
Послал Каши к чёрта маме!
Рассудив, что для героя
Наглость - счастие второе,
Каши взял Ру-ру в охапку,
Посрывал с обоих тряпки...

Но продолжить им не дали,
Наглым образом прервали -
В это время до гримёрки
Докатился шум разборки.
Мигом Иру и Хатаке
В гущу кинулись атаки,
Чтоб пресечь скорей террор
И... произвели фурор!

Прибежали, как и были -
В чём их матери родили!
И застыли монументом,
В зале шквал апплодисментов.
(Всех обрадовал сюрприз-
Какаирувский стриптиз)
Сотворив трусы из чакры,
Парни смылись со спектакля.

Видя эдакий шабашь,
Зрители вошли в курраж.
С сцены в зал, из зала в сцену
Полетели сюрикены,
Хищно гранями сверкая,
Свищут в воздухе кунаи,
Прям в Цунадевский балкон
Смачно врезался сенбон!

Издавая запах браги,
Поднялась сама хокаге.
Отловила бедолагу,
Растерявшего отвагу
И, к стене его прижав,
Объяснила, что не прав!
После дзюцу-монтировкой
Разогнала всю тусовку.
(Показала, так сказать,
Какова япона-мать!)

Не остыв ещё от драки,
Все свалили в Ичираку -
Сил набрать перед сраженьем,
(Вдруг спектакль с продолженьем!)
Долго шёл из темноты
Рёв восторженной толпы.

А Шизуне и Цунаде
Совещались вслед им глядя:
-Эх, отправить труппу, что ли,
К Акацукам на гастроли?!

@темы: Ирука, Генма, Какаши, Цунаде, Эбису, Стихи, жанр: юмор

---

[Shining-Wings]

Автор: Shining-Wings
Персонажи: Какаши
Рейтинг: нет
Разрешение на публикацию: с разрешения.

@темы: Какаши, авторский арт

---

Будьте моей Валентиной,Ирука-сенсей!!

[Akuma4]

Название: Будьте моей Валентиной, Ирука-сенсей!!
Автор: Akuma4
Пейринг: Какаши\Ирука, намёк на Райдо\Генма.
Рейтинг: Скорее PG.
Жанр: Юмор, романтика..
Размер: mini
Дисклеймер: Кисимото Масаси.
Предупреждение: лёгкое ООС персонажей.
Размещение: разрешено


Ирука-сенсей вошёл в класс, когда все уже подозрительно тихо сидели на своих местах. Даже Наруто не носился как обычно за Кибой с рулоном туалетной бумаги, а молча прятался за последней партой, надёжно прикрытый широкой спиной Чоджи.
14 февраля всегда начиналось для Ируки с какой-то подлости. В прошлом году весь класс неожиданно ринулся к нему обниматься, стоило ему переступить порог школы. И только переодеваясь ко сну, сенсей понял, почему целый день за его спиной раздавалось глупое хихикание и недвусмысленные присвистывания. На самой заднице брюк сияли белые отпечатки чьих-то бесстыжих рук. При том следы каждой из рук отличались как в размере, так и по форме. Следовательно, особо злостных шутников было двое.

Умино остановился у первой парты, хмуро посмотрев на Хинату. Уж она то расколется. Хьюга заёрзала на сидение, ярко покраснела, но ни больше. В принципе, так она вела себя при любом человеке, который излишне заострял на ней внимание. Ирука понял, что словить её на сговоре не получится.
Следующим на передней парте сидел Шино. Умино прошёл мимо, не задерживаясь ни на шаг. Сомнительно, что даже силами Морино удастся выбить из этого друга всех жуков хотя бы слово.

Шикамару сидел, по обыкновению скучающе пялясь в окно. Нет. Для Шики слишком «мендоксе» участвовать в разного рода шалостях. Хотя он определённо всё знает. Нара широко зевнул. И ему определенно по фиг.

Взгляд сенсея пал на задние ряды. Сакура жалась к Саске. Саске жался к стенке. Не то. Чоджи ел. Это и было его главное алиби. Если бы он не жевал, то точно попал бы под подозрение. Ино делала вид что красится, но сама недовольно наблюдала в зеркало за домогательствами к Учихе.

Киба. Хм.. Киба? У Инудзуки по-щенячьи горели глаза, губы то и дело вздрагивали, сковывая улыбку. Наруто приметив лишнее волнение, перегнулся через Чоджи и треснул Кибу, чуть не сорвав с головы того хитай.
- Ах ты, маленький засра...
- Киба! Наруто! - голос сенсея, казалось, заряжал электричеством воздух. Инузука тут же заткнулся и сел на место. Ирука, окинув обоих колючим взглядом, отвернулся к доске. И от неожиданности выронил мел.

Круглые глаза несколько раз пробежались по написанному. Широкими крупными буквами на всю доску было по-детски расчерчено «Будьте моей Валентиной, Ирука-сенсей!!», а в конце за восклицательными знаками гордо красовалось огромное уродливое сердце, намалёванное чьей-то кривой рукой.
Перед тем как стать пунцовым, Ирука про себя отметил, что почерк на доске ему смутно знаком.

- Кто... - Умино глубоко дышал через нос, выдыхая ртом. Это вроде помогало успокоится. Кому-то помогало. Не Ируке. - Кто_написал_этот_бред? - отдышавшись, громко отчеканил на весь класс.
Класс замер. Слышен был полёт мухи, пока её ловко не спрятал в рукаве Шино. А потом все сделали именно то, чего Ирука боялся больше всего

Первым зашёлся смехом всё тот же проклятый Инудзука. За ним взорвался Наруто. Ну а после... От безудержного хохота учеников затрясло парты и плакаты на стенах.
Сенсей, красный как редис, пулей вылетел вон и понёсся по улице. Вокруг, словно за окном кареты мелькали деревья, магазины, лица... Кстати, знакомые лица..

Протягивавший розовую открытку Генме, Райдо тихо матюкнулся, снова пряча её в карман, когда издалека завидел, как ошалевший чуунин бежит прямо в их сторону.
Не добежав десяти метров, сенсей слабо им помахал и перешёл на шаг.
- Добрый день. - Ирука глухо закашлялся, держась за грудную клетку. Он не курил, но долгий бег всё же не был его коньком.
- Добрый... наверно. - Генма скептически посмотрел на растрёпанный хвост сенсея и перевёл взгляд, на всё ещё смущённо мнущего открытку в кармане, Райдо.
- Вы что-то хотели, Ирука-сенсей? - Ширануи нетерпеливо прикусил сенбон.
У Ируки был такой вид, будто он не ожидал этого вопроса. Ширануи запыхавшийся сенсей нравился всё меньше. Намиаши, окончательно от волнения превративший открытку в то, от чего остерегают на уроках оригами, лихорадочно думал, что ещё подарить Генме. Его настроение так-же стремительно мрачнело.
- Я... это самое... - Ируку перекосило от усилий связно говорить, - Вы, сегодня случайно, нигде Хатаке-сана не видели?
Не ожидая, что их разговор «мягко» вырулит на тему о Копирующем, Ширануи принеприятно поцарапал иглой десну.
- С утра он вроде был у Хокаге, а дальше не следил. - Генма опять уставился на взлохмаченный хвост сенсея. Ширануи жутко не любил бардак на голове.
- А вы, Райдо-сан?- Умино понимал, что мешал обоим своими глупыми вопросами, смущался, но не мог не расспросить до конца.
- Я вообще его не видел,- буркнул под нос Райдо, выбросив за ворота мятый-перемятый клочок розовой бумаги. Не прощаясь, он уныло затопал в центр Конохи, купить что-нибудь ещё.
- Удачных поисков, Ирука-сенсей, - бросил на ходу Генма и не медля отправился за напарником.

Умино нервно почесал переносицу, переминаясь с ноги на ногу. А может не прав, может ошибся? Пальцы плотно вцепились в портфель с отчётами джонинов и школьными домашними заданиями. Надо ещё раз проверить. Ирука выше застегнул жилет. Погода стояла сухая, солнечная, но ветер леденил, как и в январе.

Возвращаясь назад в класс, сенсей клял себя самыми грязными словами. Зачем только раздул из мухи слона? Всего лишь розыгрыш. Мог ведь и отшутиться, а потом взять тряпку и стереть всю ересь к чёртовой матери. Ан нет. Ирука-сенсей же самый гордый, самый-присамый поборник морали и нравственной чистоты, обладатель наичистейшей репутации и наипустейшей головы.. Умино остановился и злобно пнул ногой камень. Больно. Дальше захромал уже ничего не пиная. Юркнув в давно опустевший класс, Ирука быстро заперся и с облегчением прислонился спиной к двери.

Глаза, как бы не старался чуунин, отказывались смотреть куда-либо ещё, кроме издевательской надписи. Умино недобро улыбнулся. Теперь точно. Почерк знакомый до скрежета в зубах. Сколько раз именно из-за этого «шедеврального» образца каллиграфии, Ируке приходилось до поздней ночи засиживаться в штабе, переписывая всё заново, исправляя ошибки и придавая кандзи их исконную форму. Ирука подошёл к столу и вытряхнул на его поверхность всё содержимое портфеля. Множество листков веером посыпались вниз. Умино бросив сумку, как опытная ищейка, ринулся искать нужный клочок пергамента.

Домашние задания... Яманако, Нара, Узум..
- ...уу, Наруто-двоечник! Опять та же ошибка,сколько ещё объяснять!.. Ага, отчёты... Куренай, Шикаку, Анко.. Хатаке Какаши, нашёлся-таки...
Умино быстро пробежался взглядом по отчёту и побагровел.
Опять переписывать... Нет, он специально! Сволочь, нарочно издевается! Ирука хлопнул кулаком об стол. Даже стараясь, нельзя придумать такое. Написать в отчёте вместо того, сколько военных стоят на страже ворот деревни Тумана и в каком вооружении, о какой-то... Умино снова раскрыл смятый в порыве листок, и не верящими глазами заново перечитал:

«Отчёт. Нынешнее положение деревни Тумана. Докладывает, Хатаке Какаши.

9 февраля. 5 утра. Отправился в сторону деревни Тумана. Дико хочу спать.

9 февраля. Полдень. Поспал на дереве. Отлежал ногу, зато спать больше не хочется. Держу путь, как и до этого, в деревню.

9 фев.. в общем, день выдался длинный. 19 часов. Смотрю на деревню сверху, сидя на ветке ели. Вспомнил прошлый Новый год. Хорошо отпраздновали. Наверно.. Было много сакэ. Помнится всё смутно..

9-ое.. этот день не закончится никогда.. Болит зуб. Болит нога, которую отлежал. Болит зад, который отсидел. Дерево, не перина, как говорил Тензо. Уж он точно знает.

10 февраля. 8 утра. Аллилуйя. Я дожил до следующего дня. У ворот деревни как всегда унылая охрана, уныло вышагивая по кругу, уныло что-то сторожит. Не понимаю, что я тут делаю?

10-ое.. 15 часов. Всё так-же. Мне херово.

Стоп! А сейчас - вопрос! Угадайте - какой_сегодня_день? 10-е? Точно ?Вы уверены? Бинго! Поздравляю! Вы выиграли путёвку до райской деревни Тумана. Вас ждёт шикарная гостиничная комната на ветке и интереснейший вид из окна на грязные рожи охранников. Не упустите шанс увидеть всё своими глазами и... отпустите беднягу Хатаке домой!

11 февраля. 1 ночи. Миссия выполнена. Зад успешно навсегда онемел. Возвращаюсь.»

Дочитав, Ирука мог только недоуменно хлопать ресницами. Мда.. Хатаке далеко продвинулся в искусстве марания бумаги с прошлого раза. Он заметно и упорно деградировал.
Гений совсем потерялся в понятиях «отчёт» и «личные записи».
Умино запихнув все листы обратно в сумку, со стоном начал массировать занывшие виски.

- Вижу, мой отчёт снова выше всяких похвал, Ирука-сенсей. - Умино резко обернулся на голос, чуть не упав со стула.. На карнизе окна мирно сидел Копирующий, беззаботно болтая ногами в воздухе.
- Хатаке-сан?- Ирука опешил. Внутри скопилось столько всего, что он хотел бы, в не самой вежливой форме, сказать рассевшемуся шиноби.. Но он смог выдавить только его имя.
- Не похож?
- Что?- Умино непонимающе уставился на Какаши.
- Вы вопросительно назвали моё имя, вот я и спарашиваю - я так не похож на Хатаке?- лицо под маской добродушно улыбалось, с наслаждением наблюдая за растерянным сенсеем.
- Н-нет. Извините, я просто удивился. - Ирука снова перевёл взгляд на доску, побледнел. - Ваши художества?
Какаши спрыгнул с окна, взял мел и начал дорисовывать кривому сердцу более округлые формы.
- Ну. Обычно я рисую более сносно. - Пробормотал Копирующий, напоследок проткнув сердце длинной, на пол-доски, стрелой.
- Значит, всё-таки не вы. - Умино рассеяно распустил хвост и снова скрутил его жгутом на затылке.
- Не свой рисунок я бы так нагло править не стал. - Невозмутимо ответил Копирующий, вытирая перепачканные белой пудрой пальцы. - Просто тогда я спешил, вот и попросил дорисовать сердце Наруто. Он и дорисовал.. - Какаши скорбно покачал головой. - Больше не попрошу.
- Издеваетесь? - Холодно просипел Ирука. Сжав кулаки до белых костяшек, вскочил на ноги. -Думаете, если я всего лишь чуунин, то всё можно, да? Думаете..
- Я просто думал, что в такой день, вам будет грустно сидеть в штабе одному, Ирука-сенсей. - Хатаке, насупившись смотрел в пол.
Умино, который минуту назад был готов всерьёз подраться даже с гением Конохи, неожиданно почувствовал себя жутко уставшим. Злость испарилась, подобно спирту из открытой бутылки. Ирука обессиленно опустился на стул.
- Ступайте домой, Хатаке-сан. - Бесцветно прошептал Умино, поднимая портфель, с намерением проверить все домашние задания, начиная с работы «талантливого художника», Узумаки.
- Давайте так, Ирука-сенсей, - узкая ладонь Копирующего, мягко легла на плечо чуунина. - Пойдёмте вместе выпьем, а?- Какаши, не обращая внимание на удивление Ируки, продолжил - Поговорим о том-о сём. Нам то уж точно есть что друг другу рассказать, разве нет?
Умино молчал.

- Ирука-сенсей? - Какаши придвинулся ближе. Маска едва ли не касалась лица Умино, когда тот произнёс его имя. Рука сжала плечо чуть крепче.
- Хорошо. - Чуунин наконец сдался.
- Отлично! - Хатаке чуть ли не вилял хвостом от радости, - Ирука-сенсей, у меня как раз осталось пару бутылочек такого расчудесного..
- Подождите минутку. Мы к вам идём? - Умино непонимающе поднял брови.
- Конечно. - не менее удивлённо, в тон сенсею сказал Хатаке. - Вы что, забыли какой сегодня день? Да все злачные места ещё с утра забиты, нигде уже спокойно не посидеть.
- Ааа.. - Ирука опять выглядел расстроенным.
- Знаете, я тут подумал, - Какаши облокотился о стену и слабо засмеялся, - хоть я это дело и не люблю, но после того как немного отдохнём, я самолично, под вашу диктовку, даже перепишу отчёт. -Хатаке немигающим взглядом впился в Ируку - Ну, теперь пойдём?
- Точно перепишите? - сенсей недоверчиво снизу-вверх смотрел в единственный открытый глаз Копирующего.
- Да чтоб мне в паре с Майто пойти на миссию, если я этого не сделаю.
- Уж это я вам, в случае чего, устрою, Хатаке-сан. - Мстительно пообещал Ирука.
Какаши пригласительно шире открыл окно, пропуская Умино вперёд.
- Только дома, обойдитесь без ваших сальных шуточек, пожалуйста. - Предупредил сенсей, исчезая в проёме.
- Да мне вовсе и не до шуток, Ирука-сенсей... - хрипло прошептал Копирующий, прыгая в окно следом.

@темы: Ирука, Генма, Какаши, размер: мини (до 20 машинописных страниц), жанр: романтика, Райдо, жанр: юмор

---

Вот такой у них яой!

[Данта]

Название: "Отчёт на тему:"Схема взаимоотношения некоторых идивидумов в Конохе.""
Автор:  Данта
Персонажи: Много.
Жанр: поэзия,юмор.
Статус: закончен.
Дисклеймер: Кисимото Масаси.

Вот перед вами деревня Коноха,
В которой шиноби живётся неплохо.

А это Цунаде-хокаге Конохи,
В которой шиноби живётся неплохо,
Которая держит деревню в руке,
Которая в шкафчике прячет саке.

А это санин-извращенец Джирайя,
Что порнороманы клепает вздыхая,
В мечтах о Цунаде с деревней в руке,
Которая в шкафчике прячет саке.

А это Какаши,под маскою гений,
Который читает без страха и лени
Романы,что пишет влюблённый Джирайя,
За шатким столом непрерывно вздыхая,
В мечтах о Цунаде с деревней в руке,
Которая в шкафчике прячет саке.

А это Асума,сигаркой дымит
И вечером в баре за кружкой сидит
С Какаши,который под маскою гений,
Который читает без страха и лени
Романы,что пишет влюблённый Джирайя,
За шатким столом непрерывно вздыхая,
В мечтах о Цунаде с деревней в руке,
Которая в шкафчике прячет саке.

А это Ямато,АНБУ-капитан,
Имевший с Хатаке случайный роман,
Который за стопкой саке с Намиаши
Всегда вспоминает под маской Какаши,
Читающий порнороманы Джирайи,
Который их пишет,всё так же вздыхая,
В мечтах о Цунаде с деревней в руке,
Которая в шкафчике прячет саке.

А это вот Генма с привычным сенбоном,
Который он на пол роняет со звоном,
Когда видит Эбису,Райдо,Хаяте,
Которые тоже знакомы с Ямато,
Который отважный АНБУ-капитан,
Имевший с Хатаке случайный роман,
Который за стопкой саке с Намиаши
Всегда вспоминает под маской Какаши,
Читающий порнороманы Джирайи,
Который их пишет всё также вздыхая,
В мечтах о Цунаде с деревней в руке,
Которая в шкафчике прячет саке.

А это Ирука,учитель бесстрашный,
Которого любит несчастный Какаши,
Который закрытый под маскою гений,
Который читает без страха и лени
Романы,что пишет влюблённый Джирайя,
За шатким столом непрерывно вздыхая,
В мечтах о Цунаде с деревней в руке,
Которая в шкафчике прячет саке.

А это Котзумы,не знавшие скуки,
Что шутками лихо изводят Ируку,
Дружат с которым Генма с Хаяте,
Эбису,Райдо,что знают Ямато,
Который отважный АНБУ-капитан,
Имевший с Хатаке случайный роман,
Который за стопкой саке с Намиаши
Всегда вспоминает под маской Какаши,
Читающий порнороманы Джирайи,
Который их пишет всё также вздыхая,
В мечтах о Цунаде с деревней в руке,
Которая в шкафчике прячет саке.

А это Наруто,любитель рамена,
Хокаге мечтающий стать непременно,
Которого любит(как сына)Ирука,
Жертва Котзумов не знающих скуки,
Что потчует чаем Генму с Хаяте,
Эбису, Райдо и даже Ямато,
Которого любит под маскою гений,
Который читает без страха и лени
Романы,что пишет влюблённый Джирайя,
За шатким столом непрерывно вздыхая,
В мечтах о Цунаде с деревней в руке,
Которая в шкафчике прячет саке.

А это кавайный и мрачный Учиха,
С Наруто у них только неразбериха,
И это ужасно волнует Ируку,
Жертву Котзумов не знающих скуки,
Которого любит несчастный Какаши,
Сидящий за стопкой саке с Намиаши,
Читая вновь изданный опус Джирайи,
Который их пишет всё так же вздыхая,
В мечтах о Цунаде с деревней в руке,
Которая в шкафчике прячет саке.

-Ну,хватит сегодня,закончен отчёт!
И Ибики вытер задумчиво пот.

@темы: Стихи, жанр: юмор

---

Autumn Insomnia.

[Akuma4]

Название: Autumn Insomnia
Автор: Akuma4
Пейринг: Орочимару/Дзирайя
Рейтинг: NС-17
Жанр: Юмор, Эротика.
Размер: mini
Дисклеймер: Кисмото Масаси.
Предупреждение: лёгкое ООС, нон-кон, местами мат.
Размещение: разрешено

- От тебя несёт саке, как от старой проститутки. Отвернись к стенке. - Орочимару нервно передёрнуло. Завтра мерзостный запах обещал усилится в разы. С похмелья Дзирайя представлял из себя на редкость вонючую субстанцию.
Никогда в жизни Орочимару не позволил бы себе хотя бы на одну ночь остаться в компании этой вечно пьяной скотины, если бы только..
- Если бы только Сарутоби-сенсей не соскряжил бы деньги на ещё одну комнату, хрен бы я с тобой валялся на этом футоне, змеерожая ты зануда. - Дзирайя еле ворочал языком, но продолжал, - что-то не по вкусу - вали к Цунадэ, к Сарутоби, или к чертям собачьим.. Мне поху... эээй!..
В следующий секунду Дзирайя уже летел через окно третьего этажа, аккурат на крышу гостевой конюшни. Услышав испуганное конское фырканье и отборный, уже трезвый мат жабьего саннина, Орочимару сладко потянулся под одеялом.

Через пару минут у карнизa окна показалась ненавистная мохнатая голова, после чего, подтянувшись на руках, саннин окончательно забрался в комнату.
- Сука... - Дзирайя шипел от злости не хуже своего бледного соседа. Орочимару же, в свою очередь, сделав вид, что видит Дзирайю впервые за вечер, да и в жизни вцелом и плотнее завернувшись в одеяло, спокойно закрыл глаза.
Седоволосый раздражённо потёр красную полосу на щеке. Если и под действием алкоголя спать бок о бок с этой змеёй казалось ему малопривлекательной перспективой, то теперь, протрезвев, он окончательно понял, насколько этого не хочет.
Вот Цунадэ - другое дело... на её груди он и умереть был бы рад. И непременно бы умер, наверно. Уж кто-кто, а Цунадэ умела избить Дзираю до получения путёвки в реанимацию даже за мимолётный взгляд в вырез её кофты, не то, что за попытку до неё дотронуться.

Бр-р. Знобит. Ночной холод колюче лизал шершавым языком любой открытый участок тела. Дзирайя посмотрел на свои руки, пальцы которых приобрели серый оттенок. Ещё чуть и начнёт колотить до лязга в зубах. Саннин украдкой посмотрел на занятый футон и зло нахмурился. Орочимару, ощутив постель своей суверенной территорией, нагло разметался по всей её поверхности, широко раскинув руки и разложив длинные пряди волос сразу на две подушки.
«Сука...» - в который раз взвыл про себя саннин.
Медленно подойдя к футону, Дзирайя с сомнением посмотрел на дверь. Нет. Завалится сейчас к Цунадэ с предложением разделить ложе, это не то, чтобы плохая идея... скорее - тупая. Ведь она разорвёт саннина на бинты за одно то, что он её разбудил. К Сарутоби тоже не вариант. Лишний раз показать собственному сенсею, что он настолько мягкотел, что не в состоянии отвоевать клочок спального места у одногруппника? Ууу... Нельзя-нельзя. Ни в коем случае. Ксо...

Вернутся в местный бордель тоже нет шансов. Во-первых, он просадил на тех двух рыжих шалав всю зарплату с прошлой миссии, а в салунах пустые карманы не жалуют. А во-вторых, перед уходом Дзирайя, изрядно нажравшись с восьми глубоких чашек сакэ, дабы оставить о себе память, как о лихом эро-саннине, решил эффектно прикурить трубку от разэнгана... после чего, от трубки сохранилась только та часть, что была у Дзирайи во рту, а у перепачканной сажей проститутки, сидевшей рядом, ещё и задымился парик... Дзирайя точно не помнил, но, кажись, он вылетел из салуна тем же путём, каким его выставил из комнаты Орочимару.

Саннин сел на самый краешек матраса и неуверенно подёргал одеяло на себя. Орочимару не пошевелился. Движение его грудной клетки в такт дыханию, было едва заметно. Чужому человеку могло бы показаться, что на кровати лежит труп. Кожа белела даже на фоне кипельно белой простыни, а под глазами глубоко залегли тёмные полумесяцы.
Дзирайя горько сглотнул, но неприятный комок рыбьей костью всё-таки застрял где-то посредине глотки. Он снова дёрнул одеяло, на этот раз сильнее. Материя в руках подалась вперёд, обнажив левую ногу змеиного саннина.
«Ещё чуть, и можно будет накрыть плечи и наконец заснуть!» - Дзирайя радостно потёр ладони и снова потянул одеяло. Оголилось молочно белое бедро и редкие тёмные паховые завитки. Стоп! Эт что такое? Дзирайя шёпотом чертыхнулся. «Какого хрена змеёныш решил скинуть шкуру перед сном? Неужели он разделся в момент, когда я оправлялся после полёта из окна? Хотя... какая-разница. Не интересно...» Седоволосый состроил в темноте самую постную незаинтересованную мину, но тянуть одеяло дальше не стал. И этого хватит. Отодвинув пару тёмных прядей ближе к их владельцу, Дзирайя, наконец, с наслаждением уткнулся лицом в подушку..

Пара минут прошла для жабьего саннина в отчаянном самогипнозе, что ночь выдалась очень даже тёплая и его мелко трясёт с похмелья, а не с озноба. Наконец, остаточные крупицы тепла унесли с собой и последние крохи страха разбудить напарника. Развернувшись к Орочимару лицом, Дзирайя юркнул к нему под бок и сжался калачиком.
По тому как напряглись мышцы живота саннина, седовласому стало ясно, что Орочимару наверняка сейчас решает, какой из своих змей его скормить. Но тепло тягучей смолой разливавшееся по телу, вогнало Дзирайю в состояние глубокой апатии. «Пусть делает, что хочет... ноги моей за пределами футона не будет...»
Неожиданно горячая рука Орочимару крепко ухватила ладонь седовласого. «Сейчас сломает... или выдернет локоть из сустава...» Дзирайя крепко зажмурился, в ожидании сильной боли, когда неожиданно ощутил тёплую влажность на подушечках пальцев захваченой руки.
- Чую, мне сегодня не уснуть... - Привычно растягивая слова, с хрипотцой прошептал Орочимару.
- Думал снова выкинуть тебя, уже подальше... да вот, столкнулся с небольшой проблемой... точнее, наверное, всё-таки с большой проблемой... как думаешь, Дзирайя-чан? - Низкий смех подсказал жабьему саннину, что проблема всё-таки действительно большая. А его правая ладонь насильно уложенная прямо на стоящий член напарника ещё и добавила опасениям Дзирайи лишних весомых аргументов.
Орочимару снова обхватил кисть седовласого и с её помощью начал с чувством себе отдрачивать. Между пальцев Дзирайи стекала густая липкая смазка. В тишине комнаты мерное хлюпанье под одеялом звучало просто сверхнепристойно. Саннин покраснел до такой степени, что красные полосы на его щеках стали даже не особо и заметны.

Орочимару всё это время не сводил вертикальных зрачков с лица Дзирайи, старательно смотрящего в потолок. Уголки его губ снова дрогнули в кривой улыбке. Его согруппник никогда не нравился ему настолько, насколько нравился прямо сейчас. Не каждый день увидишь Дзирайю испуганным, смущённым.
Каким бы идиотом другие его не считали, Орочимару всё равно про себя уважал своего лохматого шумного напарника. Уважал за силу. Не за физическую, а именно за то, что называют внутренним стержнем. В любом бою плечом к плечу именно с Дзирайей Орочимару любил бывать больше всего. С другими людьми, даже с Цунаде, мнительность змеиного саннина не позволяла оставлять свою спину под защиту союзника по войне. Он был словно один против всех, и своих и чужих. И другие отвечали ему взаимностью, ограничиваясь только уважением перед статусом «одного из великой троицы». Ничего личного.
Чем меньше людей вокруг, тем меньше желания греться у костра. Орочимару не раз подмечал это, особняком сидя у огня, в другом конце военного лагеря. Даже чай в кружке стынет быстрее. И не то чтобы это всё настолько угнетало, нет. Но ведь любому станет слегка грустно от осознания, что все люди разбили свои палатки южнее, только потому, что твоя одиноко стоит на севере. Лишь бы быть подальше от молчаливого, бледного саннина. Хоть и всеми уважаемого, но такого вцелом неприятного. И тишина вокруг, словно сгущается ещё плотней, когда поодаль слышен звонкий смех чей-то молодой компании... Компании, в которую его никто никогда добровольно не пригласит.
Вдруг тишина взрывается прямо над ухом Орочимару, уничтоженная громким пьяным голосом:
- Оро-чан! Будешь сидеть тут без движения дальше, голуби примут тебя за статую и нагадят прямо в..
- Заткнись... идиот. - И внутри полегчало, оттаяло. Вечер более не кажется таким промозгло сырым. Рядом присаживается знакомый с детства человек и смотрит на тебя абсолютно трезвыми глазами, в радужке которых пляшут шаловливо-ребячьи искорки. Становится понятно, что этот напускной пьяный тон был лишь для того, чтобы вызвать у него, Орочимару, улыбку. И он улыбается, не растягивая губ. Улыбкой, которую никто не увидит, зато самой искренней.
Кто-бы подумал, что именно в этой комнате Орочимару решит его, наконец, так своеобразно отблагодарить... спасибо, опять же, сенсею.

Сарутоби, как третий хокаге, может взять себе всего четыре дня официального отдыха. По одному дню на каждый сезон. Осень была излюбленным временем года хокаге. Временем, когда можно наблюдать сразу три природные метаморфозы. Когда природа в сентябре цветёт особенно ярко своими последними оставшимися красками. Стремительно блёкнет и облетает в октябре. И в конце концов, совершенно исчезает, оставив лишь гнилые листья под первым снегом, в ноябре.
Разговорам о том о сём Сарутоби и хотел посвятить весь свой свободный день наедине с учениками. И чтобы всё прошло как можно более приятно, он даже повёл всех на горячие источники, расположенные близ Конохи, с отличным домом для гостей и восхитительной кухней. Конечно же, за свой счёт...
Думая о финансовой стороне отдыха, хокаге вздыхал особенно горько. Его ученики. Уже далеко не дети, а тройка здоровых, сильных... придурков, которые вряд ли когда-нибудь изменятся.
Орочимару. Безупречно ответственный, способный, с огромной жаждой к новым знаниям и без вредных привычек. Хотя, одна вредная привычка таки-есть.. Его страсть к убийствам пугающе непреодолима. Завалил прошлую миссию из-за своей неспособности поймать шпиона чужой деревни живым, для дальнейшей передачи его АНБУ. Плату за проваленную миссию, естественно, не получил. Естественно, распсиховался. Естественно, после этого в лесу обнаружили трупы ещё пары шпионов.
Цунадэ. Сильна, как биджуу. Врач от Бога. Не обделена, как умом, так и красотой. Обделена, разве что, везением в азартные игры. О чём ей твердили абсолютно все, с кем Цунадэ доводилось играть, и даже те, с кем не доводилось. Бесполезно. Деньги с миссии для неё всего лишь корм для игрового автомата. Только вот трёх семёрок ей не видать, как своего пупка под пятым размером груди.
Дзирайя. Дзирайя... обычно после этого имени у хокаге, при всём его целомудрии, следовал отборнейший мат. Безответственный, хамоватый, шумный... извращенец и пьяница. Правда, в бою хорош. И сердце большое и доброе, как и положено придурку.

На горячие источники горе-троица отправилась без копейки, поэтому халяве бурно обрадовались все. Ели и пили так, будто бы про запас на зиму. А потом отвалившись на спинки стула, долго молчали, наслаждаясь послевкусием. Молчали до тех пор, пока Сарутоби не начал говорить о расположении их комнат на ночь.
- Сарутоби-сенсей! Да чтоб я сдох! - Дзирайя резко вскочил со стула, по пути смахнув со стола пару тарелок с объедками на пол. - Я даже тут сижу на противоположном от него конце стола, а вы хотите, чтоб я спал с этой рептилией под одной крышей?!
- Скорее даже на одном футоне, ибо каждая комната тут рассчитана только на одного гостя, - Цунадэ открыто с наслаждением подливала масла в огонь, - да и спального мешка я у тебя за плечами что-то не заметила. Орочимару, может у тебя есть лишний спальник, нэ?
Змеиный саннин сидел, скучающе подперев рукой щёку.
- А мне и не нужен спальник... неужели у кого-нибудь здесь возникают сомнения, кто будет спать на футоне? - Орочимару в упор посмотрел на Дзирайю и неожиданно громко клацнул зубами. Дзирайя вздрогнул и заматерился. Цунадэ сиво заржала, одобрительно хлопнув Орочимару по плечу.
Демонстративно повернувшись к товарищам задом, седой саннин пошёл на выход, в сторону близлежащего борделя. В отличие от тех двоих, ещё чуть денег у него имелось. А тратить их на комнату, когда всю ночь можно прокутить в салуне глупо... это была последняя мысль саннина, перед тем как он напился и за фокус с разэнганом был со скандалом вышвырнут вон из публичного дома.
И теперь..

Рука скользила вверх-вниз, постоянно убыстряясь, и секунду спустя Дзирайя услышал негромкий всхлип, после чего Орочимару резко убрал его руку с паха и часто задышал.
- Я слишком увлёкся... чуть не пропустил момент, когда надо остановиться. Было бы очень грустно, вот так вот закончить, не начав... Дзирайя... - Орочимару поднялся на локте и пристально посмотрел сверху на лицо напарника. - Мне нравятся эти полосы у тебя под глазами, - тонкий указательный палец провёл по одной из красных дорожек у Дзирайи на щеке, - красиво... будто бы высохшая нить от кровавой слезы. - Орочимару нагнулся и лизнул её - нет... на вкус всё-таки не кровь... скорее лёгкий привкус мёда. Ты сладкий на вкус. Действительно, сладкий... - Он лизнул Дзирайю ещё раз. Медленнее. Будто бы сверяя первое вкусовое ощущение со вторым. Ещё разок. Прошёлся языком по нижней губе Дзирайи и, наконец, проник внутрь его рта.
В схватке языков седовласый очевидно проигрывал. Орочимару вёл поцелуй плотно, горячо, втягивал язык Дзирайи в свой рот и отпускал обратно, врываясь следом. Он поступательно обвивал и отпускал язык напарника, одновременно посасывая поочерёдно верхнюю и нижнюю губу. Слегка прошёлся острым кончиком по нёбу и снова крепко стиснул его язык своим. Так крепко, что Дзирайя, чуть приоткрыв рот, не смог удержать тонкую струйку слюны сползшую с уголка губ вниз на подбородок.
Открыв, до этого плотно зажмуренные глаза, Дзирайя едва не закашлялся от неожиданности. Лицо Орочимару было на расстоянии одного сантиметра от его собственного, его глаза были широко распахнуты и не мигая взирали на каждое малейшее изменение в мимике согруппника. Продолжая не сводить взгляда, Орочимару запустил язык глубже, и поиграв с языком Дзирайи, ещё немного, звонко его чмокнув напоследок, отстранился.
- Хсс... Внутри ещё слаще. Друг мой, ты ведь далеко не женщина, чтобы так капать жидким сахаром. Внешне уж точно ничем не похож... - Голова Орочимару опустилась вниз, после чего Дзирайя почувствовал, как через ткань рубашки, зубы напарника сомкнулись вокруг его соска.

Острый,подобный сенбону, болевой импульс от укуса, вывел Дзирайю из коматоза. Схватив Орочимару за волосы, он что есть силы отбросил его на пол. Орочимару глухо ударился плечом о стену и тут же вскочил на ноги. Жёлтые глаза ярко блестели голодным азартом, будто бы он с напарником только что сидел за игрой в сёги. Седовласый так же встал, вскинув кунай, быстро оттирая липкую руку об рубашку.
- Убью, ублюдок! Ещё шаг и точно убью! - Дзирайя чуть ли не паром выдыхал от бешенства. Как? Его?! Разложили, чуть ли не как девочку... да ещё и собственный согруппник!
- Не вопи так, Дзирайя-чан. Ведёшь себя, как трахнутый чуунин. - Орочимару обхватил себя за худые плечи и затрясся в немом смехе, - Всё мальчик, не бойся. Дядя просто хотел поиграть... - Бледный саннин развёл руками и шутливо подмигнул.
То, как последняя капля рассудка звонко упала, переполнив чашу терпения, Дзирайя, кажись, услышал самолично. С низким рыком он прыжком покрыл разделяющие их метры, и прижав Орочимару к двери, подпёр его горло кунаем.
- Мальчик?! - Взревел, -Ты где здесь мальчика увидел, мразь? Чтобы решить натянуть эро-саннина Дзирайю, нужно, по меньшей мере, спятить! И кого ещё после этого называют извращенцем? Ха! Меня от тебя воротит, подойдёшь после этого снова и я...
Дзирайя подавился последним предложением. Саннин вдруг понял, почему Орочимару особо не сопротивляясь, всё-таки извивался в его руках, натурально, как змея. Он не вырывался. Он тёрся об него. Твёрдый член Орочимару елозил из стороны в сторону по бедру напарника, оставляя за собой тёмный мокрый след на серых штанах.
Змеиный саннин, запрокинув голову, высунул невероятно длинный язык и мягко лизнул Дзирайю в шею. Седовласый выронил кунай. Будучи, словно во власти гендзюцу, он не мог оторвать глаз от белой гибкой фигуры, в каждом движении которой сквозила мольба о касании. Дрожащие в коленях ноги широко расставлены, на щеках алеет влажный лихорадочный румянец, пряди волос чёрной паутиной прилипли к спине и груди. Орочимару...

Дзирайя решительно шагнул вперёд. Руки опустились и сжали в тисках пульсирующее от напряжения тело. «Ближе.. ещё ближе... до хруста в костях, до крови под ногтями...» Орочимару неистово забился, словно в эпилептическом припадке и горячо задышал. Дзирайя чувствовал, как с каждым толчком чужого тела, по-началу лёгкая тяжесть внизу перетекала в дикий зуд от желания засадить поглубже. Он разжал руки и подхватил Орочимару под ягодицы, грубо лаская, тиская пальцами. Указательный палец всухую, без слюны, Дзирайя нетерпеливо впихнул в сжатое кольцо мышц. Орочимару протяжно заскулил и дёрнулся, пытаясь избавится от того, на что его насаживают. Седовласый вскинул свободную руку ему на плечо и заново принудил опуститься вниз.
- Дзирайя... не так...
- Всё так. Просто заткнись и расслабь дырку. Я и двух пальцев пропихнуть не могу, целка ты узкозадая.
- Скот! - Орочимару заскрипел зубами.- Хватит... - Белые тонкие пальцы привычно сложили печать в воздухе, - я сказал, хватит! - И после звонко отвесили Дзирайе пощёчину.
Беловолосый саннин замер. Скулу от пощёчины свело, закололо словно нано-иглами. Пол-лица онемело в считанные секунды, после чего онемение добралось до ключицы, живота, спустилось к щиколоткам и Дзирайю, как подкошенного, свалило на пол. Зрачки его сильно расширились, поглощая собой радужку и стали пронзительно чёрными. Орочимару выпрямился и отошёл от стены, нависая над оцепеневшем телом.
- Мало времени... сс... у меня мало времени, скоро сковывающее дзюцу перестанет действовать. Будет жаль, если не успею... придётся теперь действовать, как минимум, вдвое быстрее. - Дзирайя ошалело вскинул брови и некрепко сжал кулаки — да-да, ты всё правильно понял, Дзирайя-чан, ключевое слово «вдвое»... - Орочимару снова вскинул руки, рисуя печать - кагебуншин-но-дзюцу!

На дощатом полу, рядом с худой длинной тенью выросла вторая. Клон спокойно скрестил руки, взглянул вниз на Дзирайю и ухмыльнулся. Дзирайя пропустил момент когда клон опустился рядом и начал наспех освобождать его от одежды, не особо заботясь о сохранности молний и пуговиц. Холод снова окутал уже раздетое тело седовласого. Бёдра и плечи покрыло «гусиной кожей», грудь с животом мелко защипало. Орочимару кивнул клону, и тот наотмашь ударил Дзирайю по лицу, в кровь разбив нижнюю губу.
- Не отвлекайся, Дзирайя. Всё внимание сейчас должно уделяться только мне, как бы холодно тебе не было. - Орочимару лёг сверху на задубевшего напарника и впился в кровоточащую губу. Дзирайя взвыл, поджав колени. Змеиный саннин отпустил саднящую губу седовласого, начиная вылизывать заляпанный бурыми пятнами подбородок. Уже в который раз прошёлся языком вдоль красной полосы, и засунув два пальца в рот клона, Орочимару резко воткнул их меж ягодиц Дзирайи. Седовласый дико взревел и тут же замолк, испуганно глядя на дверь и прислушиваясь в ожидании быстрых шагов. Орочимару так же замер, широко улыбаясь.

Но никто ничего не услышал либо не обратил внимания. На улице какая-то пьянь витиевато выругалась и от души рыгнула, а вдали из публичного дома слышался фальшивый смех и тихая музыка.Так и есть. Всем плевать.
- Я так понимаю, впредь ты будешь тише, лохматый. - Орочимару вынул пальцы и приложил их к губам в знаке молчания, после чего раскинув ноги Дзирайи ещё шире, одним движением толкнулся в него до упора. Слёзы брызнули из глаз и потекли по вискам, прячась в белые волосы. Вопль боли, проиграв страху быть услышанным, горькой таблеткой рассасывался в горле. Между ног влажно хлюпало. Орочимару раз за разом, выходил почти полностью, оставляя внутри лишь головку, и снова засаживал по самые яйца. Бледные руки крепко стиснули загорелый таз, не давая ему сместиться даже на сантиметр. Дзирайя почувствовал, как с него медленно начало стекать на пол. Но Орочимару ещё не кончил. «Значит качественно порвал, ублюдок..» Дзирайя от злобы слабо дёрнулся, ощущая, как онемение постепенно отпускает. Клон, всё это время молча сидевший рядом, приметил движение и слегка, кончиком пальцев, дотронулся до своего насквозь потного, беснующегося в чужом теле, оригинала.

Орочимару откинул с лица прилипшие волосы и понимающе хмыкнул. Пора закругляться. Ещё пару раз толкнувшись так глубоко, насколько возможно, змеиный саннин нехотя вышел и встал. Клон тут же схватил Дзирайю за седые волосы, заставляя сесть, а после толкнул того лицом вперёд, одновременно, перехватывая за живот и ставя на руки. Дзирайя понял, что его загибают раком, ещё до того, как клон толкнул его лицом в пол. Всё-таки кличка эро-саннина была дана не с проста. Колени больно ударило об доски и запекло, обещая крупные синяки. Орочимару положил ладонь седовласому на спину, прогибая того в пояснице. Зад Дзирайи задрался чуть выше и Орочимару удовлетворённо причмокнул, взглянув на хорошо открытую, растраханную дырку из которой вязко стекали капли из густой смеси смазки и крови. В губы седого саннина уткнулась солёная головка. Клон провёл членом по нижней губе и нетерпеливо повозил им от одного края рта до другого, призывая впустить внутрь. Дзирайя с отвращением сморщился и отвернулся, после чего очередная звонкая пощёчина повторно рассекла разбитые губы. Не дожидаясь пока саннин придёт в себя, клон схватил того за подбородок, оттягивая вниз, и тут же вошёл во влажный, перепачканный кровью рот, глубоко тыкаясь в глотку. Дзирайя согнулся от рвотных позывов, с ужасом ощущая, как настоящий Орочимару входит в него сзади. Минуту спустя саннин понял, что в какой-то степени даже рад тому, что берёт в рот у клона. Ведь это единственное, что удерживало его не вопить в голос на весь дом. Орочимару продолжил с тем же остервенением иметь его, как и в первый раз. Острая тазовая косточка змеиного саннина, неизменно впивалась в ягодицу Дзирайи с одинаковым интервалом, давая понять, что Орочимару не снижает скорости ни на йоту. Но вдруг всё резко остановилось. Орочимару крепче сжав бёдра напарника, поднял их ещё выше и снова вошёл, слегка изменив угол проникновения. Дзирайя вздрогнул. В глазах взорвались красные фейерверки. Крепкий предоргазменный спазм скрутил всё тело, ослабшие руки не выдержали и Дзирайя упал, тяжело выдыхая в пол. Клон недовольно нагнулся. Холодные пальцы сомкнулись вокруг горла саннина, вынуждая подняться. Лицо вновь уткнулось в мокрый горячий пах.
Оставшееся время Дзирайя провёл, как в состоянии наитяжелейшего передоза. Его качало из стороны в сторону и сильно мутило. Четыре руки раскладывали его на полу. Переворачивали со спины на живот и обратно. Дзирайю снова и снова били острые спазмы. Колени клеило к доскам собственное семя. Что-то брызнуло ему на лицо, стекая через губы вниз на кадык. На вкус пресно-горькое, вязкое. Мгновение спустя, плоть внутри Дзирайи напряглясь, холодные бёдра прижались ещё крепче и Орочимару сдавленно зашипев, наконец выпустил всё до капли, в уже переживающего четвёртый оргазм, напарника.

Орочимару, лежавший рядом, молча смотрел в разбитое окно. Уже утро. Прозрачный свет, намекал на скорое появление жёлтых лучей на горизонте. В небе ещё неуверенно протянула: «Ахо-ахо!» первая проснувшаяся птица. Дзирайя сощурился и закрыл глаза рукой, но услышав, как Орочимару встал и затопал в сторону, открыл их снова.Тонкая, сотканная из белого, фигура опустилась рядом со своей походной сумкой, и достав бинты, направилась к тазику для умывания. Орочимару, оторвав кусок бинта, окунул его в водуи начал тщательно оттирать молочные подтёки с низа живота и бёдер. Закончив со всем, он обернулся к Дзирайе, критически окинув того взглядом. Дзирайя весь сжался, прекрасно понимая, как ужасно выглядит со стороны. Губы саднило. Про то, что творилось между ног, Дзирайя старался не думать. Каждое движение отдавалось болью внутри, будто Орочимару трахал его при помощи сюрикена. Металлический звон, опустившегося рядом тазика, вернул седовласого в реальность. Дзирайя вытаращился в воду, на мутной поверхности которой плавало его перепачканное кровью и спермой лицо. Саннин подавил желание отшвырнуть таз подальше, чтобы снова себя не увидеть.Только не таким.
- Лучше бы ты меня убил,- прохрипел Дзирайя, пряча лицо в ладонях. Рядом присел Орочимару, смачивая новый отрезок бинта.
- Убью ещё. Опусти руки. - Руки послушно свесились вниз. Мокрая тряпка легла на лоб и вода закапала с ресниц, смывая собой слёзы. Добравшись, наконец, до подбородка и отмыв часть шеи, Орочимару невесомо погладил Дзирайю по щеке.
- В какой-то момент мне показалось, я смогу их смыть. - Орочимару посмотрел в таз, на уже розовую воду, - Хотя, без этих полос, я пожалуй забыл бы твоё лицо. Они тебе странно идут, Дзирайя.
Седой саннин промолчал, но глаза потеплели. Орочимару продолжил стирать с тела напарника, каждый мельчайший след прошлой ночи. Когда дошла очередь до ягодиц, Дзирайя дёрнулся в попытке вырвать тряпку у Орочимару и закончить всё самому. Тот лишь ехидно хмыкнул и снова уложил седовласого на спину.
Местами действительно что-то стирая, местами незатейливо лаская, ладонь Орочимару продвинулась глубже. Дзирайя ойкнул и напрягся. Вытащив бинт, насквозь пропитанный кровью, Орочимару побледнел ещё сильней, чем обычно. Он сменял бинты ещё несколько раз, выбрасывая использованные красные лоскуты в пакет. Дзирайя скрипел зубами, тихо скулил в плечо, но не вырывался. Когда уровень гемоглобина в воде таза, стал ничем не уступать самой крови, Орочимару вынул из сумки пузырёк с вонючей зеленоватой смесью и смазал ей воспалённый проход. Нос седого саннина брезгливо сморщился.
- Пахнет, как дерьмо. - В итоге констатировал.
- В состав мази входит мумиё, а это и есть дерьмо. - Невозмутимо ответил Орочимару, убирая пузырёк обратно в сумку. - Благодаря ей, через час сможешь встать на ноги.
- Лучше бы ты ей воспользовался до ебли, а не хвастался после, умник.
- Я как раз об этом сейчас и подумал. - Змеиный саннин хмыкнул и чмокнув Дзирайю в нос, пошёл одеваться. Позже, уже одетый, Орочимару собрал с пола потрёпанные вещи Дзирайи и медленно помог тому в них залезть. Спустя час, заметно шатаясь, Дзирайя всё-таки встал. Между ног резало и тянуло, но уже не так остро.
- Если спросят, что не так, скажем опять подрались, - Дзирайя вопросительно посмотрел на согруппника - ты меня слышал?
- Они не спросят. - Орочимару завязал шнуровку на обуви и выпрямился - Пошли?
Седовласый кивнул и захромал к двери.

Внизу стол уже был накрыт для завтрака. Сарутоби с внучкой Первого, успев поесть, покуривали трубки, вяло о чём-то разговаривая.
На скрип лестницы никто не обратил внимания, и только, когда два серых с недосыпа парня уселись напротив, Сарутоби удивлённо выпустил дым в потолок. Цунадэ же вовсе отложила трубку в сторону и во все глаза вылупилась на Дзирайю.
- А хорошо он тебя приложил. Эт какой техникой-то? - Куноичи придирчиво осмотрела седого саннина с головы до ног. - Выглядишь херово. Призвать Кацую, чтоб тебя подлечила?
Дзирайя, в этот момент жующий сэндвич с тунцом, чуть не выплюнул его обратно на тарелку. Кацуя с точностью рентгеновского снимка смогла бы понять причину его плохого самочувствия.
- Нет! - Саннин понял, что крикнул слишком громко и густо покраснел. Краем глаза заметил, как Орочимару закашлялся, пытаясь унять глупый смех.
Сарутоби снова приложился к трубке и задумался. Орочимару в хорошем настроении - не к добру.
- Следующий раз подселю тебя к Цунадэ,- глубокомысленно выдохнул хокаге.
- Следующий раз я буду уже далеко за пределами Конохи. - Пообещал Дзирайя.

@темы: размер: мини (до 20 машинописных страниц), Джирая, жанр: эротика, жанр: юмор