~Ningen ni baketa kitsune~
Автор: Hono-cho
Бета: не бечено
Размер: миди
Пейринг: Генма/Эбису и вся их многочисленная Ко
Жанр: потуги на юмор, идиотизмы, местами ангст рефлексирующего Эбису
Рейтинг: PG-13 (местами нецензура)
Статус: закончен
Предупреждение: естественно ООС
Саммари: Одинокого Эбису затащили на празднование Дня Св. Валентина, где он вдруг обнаруживает, что у него есть тайный воздыхатель. Любопытство побеждает осторожность.
Дисклеймер: никаких прав не имею, выгоды не извлекаю
Примечание: Написано для Rinylik - Генма/Эбису с обещанным ХЭ. Хотела сделать к Дню Св. Валентина, но не вышло, поскольку краткость у меня в ближайших родственниках не числится, стало быть и талант, которому она сестрой приходится, тоже отсутствует Но получилось к Дню Защитника, что само по себе тоже неплохо.
Часть 1 здесь www.diary.ru/~klinki/p173252629.htm?oam#more1
часть 2 - Чего дергаешься? - напрямую спросил Ирука, когда они вышли на улицу. Прохладный ночной воздух остудил голову.
- Мне кажется, опять Ширануи прикалывается, - честно признался Эбису. Ируке - можно, он не растреплет, не станет смеяться, он поймет. Он всегда понимал даже без слов.
- С чего ты так решил? - внимательно смотрел на Эбису Умино.
- Ну, вчера в штабе он распинался, что разочарован, что не увидит моего пасадобля, будь он неладен, потом начал приглашать, нес какую-то ахинею про мой отказ… А сегодня пришел ко мне, докопался, как пьяный до радио: «Спой да спой!», в смысле «пошли на праздник, пошли на праздник». Сказал, что меня здесь ждут. А потом эта валентинка со стихами, да еще такими… мало кто из шиноби стал бы читать и цитировать стихи, да еще признаваться ими в любви… Кто у нас вообще способен оценить стихи, тем более стихи женщины-феминистки? - вывалил вдруг все свои сомнения Эбису. Ируке - можно, он поймет. И наверняка сейчас найдет рациональное объяснение.
- Ширануи пришел к тебе, настаивал, чтобы ты пошел с ним сюда, сказал, что тебя здесь ждут, а сам к тебе даже не подошел ни разу за весь вечер, - задумчиво перечислил все пункты Ирука, - А потом тебе приходит валентинка с танка, сочиненной Ёсано… Интересно… Ты позволишь взглянуть? Через меня столько отчетов проходит, может, почерк узнаю?
Эбису протянул валентинку другу. Тот внимательно рассматривал ее в неверном свете уличных фонариков, покачивающихся на ветру, потом поднял глаза на Эбису.
- Ну что? Узнал?
- Почерк знакомый, но чей, не вспомню… - ответил Ирука, но смотрел как-то странно.
- Не знаю, не думаю, что Ширануи прикалывается, - произнес Ирука после паузы, глядя уже в далекое звездное небо, вернув сердечко со стихами, - Не в его духе. Хотел бы поглумиться, просто написал бы «Я тебя люблю», или пошлость какую-нибудь, а стихи… Хм… Мне думается, стихами, да еще такими, не шутят, а на самом деле в любви признаются.
- Да кто может мне признаваться в любви? - раздраженно произнес Эбису.
- А почему это тебе не могут признаться в любви? Почему это ты себя так дешево ставишь? Если один человек, которому ты доверял, тебя подставил, это не значит, что все вокруг подонки, которые только хотят пошутить и посмеяться над тобой! Блин, ну Эбису, ну тебе не пятнадцать лет-то уже! Большой вроде мальчик! - легко толкнул друга локтем Ирука, потом добавил мягче, - Я знаю, что это такое, когда тебя предает тот, кого ты любишь и кому доверяешь все на свете, самого себя доверяешь. Ты сам видел, что было со мной, после того, как Мизуки… - Ирука решительно вздернул опустившуюся было голову, - Эбису, нельзя думать, что каждый раз все кончится одним и тем же. Это когда тебя предают - аномалия, а когда тебя любят - это норма, понимаешь? А не наоборот. Так должно быть, хоть и не всегда бывает. Но так правильно! Иначе, какой смысл в этой жизни?! Позволь хоть кому-то хотя бы приблизиться к себе!
- Но он же не приближается! - воскликнул Эбису, - Неразделенная любовь у него какая-то, видите ли! Хоть бы раз подошел и поговорил, как мужик с мужиком!
- Ага, подойди к тебе поговорить. Ты прям как в том анекдоте - мужчина сидит в баре. К нему подсаживается другой и говорит: «Какой ты красавец!». «Ты тоже катастрофически симпатичный!». «Ты гей?». «Нет, а ты?». «И я нет». Оба сразу: «Какая жалость!».
Эбису уставился на Ируку, потом оглушительно захохотал.
- Вот и подойди к тебе, ты же у нас гордый, ты же не признаешься! - Ирука упер руки в бока, - Еще и возмущаться начнешь: «Да вы что! Да как вы смеете! Да как вам не стыдно!». Что, не так? Та-ак, родной, так! Я тебя хорошо знаю. А он, может, тоже никак не решится - как это мужик мужику признается, а вдруг ты натурал и визжать начнешь, что педерасты атакуют?! Ты ведь иной раз такую ханжескую проблядь из себя строишь, монахам только с тебя картины писать! Удавиться хочется, со стороны глядя!
- Что, все так запущено? - отсмеявшись, спросил Эбису.
- Хуже, друг мой, все гораздо хуже, - похлопал по плечу друга Ирука, - Это я просто твое самолюбие берегу, а то бы сказал я тебе, какой ты бываешь! Ладно, пойдем, холодно. И таинственный поклонник твой, небось, нервничает, подумал, что ты ушел. А сейчас будут танцы!
- Вот только про танцы не надо, ладно? - сморщился Эбису.
- Пошли лучше еще выпьем. Скоро будем Рыцаря и его Валентину выбирать, будет весело. А потом конкурсы начнутся, мы там кое-что забавное придумали, - заговорщицки подмигнул Ирука, - А там, глядишь, твой поклонник тоже нахрюкается, осмелеет и подойдет к тебе. Ты только в этот момент, главное, глаза над очками не выкатывай, а то я седым артритным христопердежником стану, пока найдется, наконец, человек, способный терпеть твое занудство и ханжество, чертов скрытый извращенец!
- Пошли, выпьем, - согласился с улыбкой Эбису, но вдруг резко остановился и уставился на Ируку.
- Ну что еще? - спросил Умино, насмешливо улыбаясь.
Из глубин ресторана раздался голос Котецу, прооравшего что-то голосом глашатая, после чего раздалась громкая музыка - начались танцы. Она становилась на мгновение оглушающей, когда кто-то из выходящих и входящих шиноби открывал входную дверь, и снова заглушалась, когда дверь возвращалась на место.
- А вдруг это не «он», а «она»? - выдавил из себя Эбису, оглядываясь по сторонам и бездумно глядя на нескольких хохочущих шиноби, толкущихся у входа с дымящимися сигаретами.
- И что? Какая разница? Главное, чтобы человек был хороший! Хотя, - задумчиво почесал свой шрам на переносице Умино, - никакие «он» или «она» не перебьют твоего желания быть с тем, о ком ты все время думаешь, ведь так?
- Похоже на то, - вздохнул Эбису, - Но с ним мне никогда не быть.
- Да что ж ты пессимист какой! - всплеснул руками Умино.
- Зато ты неисправимый оптимист, и клопы у тебя пахнут коньяком, а не коньяк клопами! - парировал Эбису. Умино засмеялся, смешно сморщив нос, но потом посерьезнел и сказал:
- Послушай, я знаю, у нас с тобой учителя хорошие были, учили ненавидеть, а любить отучали. Но ведь не доломали же до конца?
- Вот поэтому я вообще никого не хочу. Чтобы до конца не доломали. Я искренне рад, что тебе повезло встретить такого, как Хатаке, хотя поначалу я был уверен, что он именно тот, кто тебя не то, что доломает похлеще Мизуки, а который тебя вообще рано или поздно уничтожит полностью. Но теперь я вижу, что я глубоко заблуждался на его счет, и я рад за вас, правда! Только таких, как Хатаке, единицы. И даже тот, о ком я думаю, далеко не Хатаке, ты сам видишь и знаешь не хуже меня, что он бессовестная сволочь, каких мало. Я знаю, что никогда ничего бы у нас не получилось. Мы можем быть с ним вместе только чисто потрахаться - это да, это он всегда готов и открыт для предложений. Только вот я так не хочу. И не могу. И не хочу я больше никого любить. И не хочу, чтобы меня кто-нибудь любил. Пусть лучше все остается так, как есть.
- Вот, блин… И почему меня это не удивляет? - протянул Ирука, покачав головой, - И все же, я прошу тебя, ну хотя бы сегодня попробуй посмотреть на все другими глазами. Не сворачивайся в колючий клубок, не отвергай сразу. Кто знает, может быть иногда некоторые вещи и люди на самом деле совсем не те, какими кажутся? Или хотят казаться…
- Сдается мне, ты все же что-то знаешь, - настороженно прищурился Эбису. Ирука вздохнул, словно сомневался в чем-то, но тут же просветлел лицом и, честно-честно посмотрев на друга, отрицательно помотал головой и произнес:
- Нет, не знаю.
- Ирука! - шутливо-угрожающе протянул Эбису, вцепившись ему в рукав. Ирука ослепительно улыбнулся:
- Ничего я не знаю! Пошли внутрь, я замерз.
Эбису, нахмурившись, в который раз отругал себя за свою детскую инфантильную доверчивость - поверил, что просто посидит, посмотрит конкурсы и развлечется… Но не будь он элитным сенсеем, если он сдрейфит и сбежит. Он всегда привык смотреть в глаза врагу, опасности и боли. Эбису решительно шагнул вслед за Ирукой внутрь, окунувшись в полумрак, духоту, дымовую завесу, перегар и грохочущую музыку.
- Не хочешь ему валентинку написать? Хоть анонимную? - приблизившись к уху, отчего пришлось прижаться друг к другу плечами, проорал Ирука. Эбису понял, что Умино имел в виду того самого человека, чье имя время от времени вызывало у элитного сенсея странное тоскливое томление в груди. Он резко помотал головой - ну уж нет, такой глупости он никогда не совершит! Эбису даже знал, что бы этот человек сделал с его валентинкой.
Ирука в ответ пожал плечами.
Аккуратно лавируя между танцующими, Эбису и Ирука стали протискиваться к своим местам.
Позволив публике немного потанцевать, Котецу объявил, что пора приступать к основному событию.
Хагане, Камизуки и Умино приготовили маленькие бумажки синего и красного цвета.
- Уважаемые шиноби Листа! А сейчас мы предлагаем вам поучаствовать в беспрецедентном событии! Докажем, что в нашей деревне достаточно доблестных рыцарей и прекрасных дам! Сейчас мы соберем две команды - команду Валентинов и команду Валентин. Выбираться участники команд будут методом жребия, так что, прошу отнестись к этому с юмором. Тот, кто вытащит красную бумажку, становится Прекрасной Валентиной, пишет свое имя на этой бумажке и опускает ее вот в этот кубок. Те, кто вытащат синюю бумажку - становятся рыцарями Валентинами, и тащат красные бумажки из кубка. Валентин обязан весь оставшийся вечер восхвалять, воспевать свою Валентину и оказывать всяческие знаки внимания той, чье имя будет указано на вытащенной им бумажке. Даже если вам достанется партнер идентичного с вами пола. А потом по настоятельной просьбе Гая-сенсея будет турнир рыцарей во имя своих дам.
Шиноби в ресторане раскатисто расхохотались, заранее представляя себе, какой бардак сейчас начнется. Хьюги все так же сидели с непроницаемыми лицами.
- Убедительная просьба, на турнире друг друга не калечить, к дамам своим с грязными предложениями не домогаться, от обязанностей ухаживания не увиливать, дамам ухаживаний не отвергать, даже если рыцарь будет ниже по званию! - добавил так же громко Ирука.
По залу опять прокатился громовой хохот.
- Теперь, все желающие поучаствовать в этом безобразии, могут подойти сюда. Определимся с количеством - рыцарей и дам должно быть поровну, - объявил Изумо, потряхивая каким-то мешочком.
На удивление, эту бредовую идею поддержали довольно активно. Сначала стали выходить в основном молодые генины и чунины. Но когда бесноватая Анко, уже хорошо принявшая на грудь, и заводная Куренай, которые, собственно, и выдвинули эту идею, чуть ли не пинками вытащили Ибики и Асуму, за которыми совершенно охотно выступил Гай, следом Хатаке Какаши, желающий сделать приятное своему любимому Ируке, а затем и Генма подбил всю свою лейб-гвардию, к разноцветным бумажкам потянулись и другие джонины.
Тензо, добродушно посмеиваясь, смотрел на всю эту суету, а потом обратился к Эбису:
- А вы не хотите поучаствовать, Эбису-сенсей?
- Совершенно никакого желания! - ответил Эбису. А может, это Тензо ему валентинку написал?!?! О, Ками, в таком случае юмор твой своеобразен и ирония твоя безгранична…
- Да ладно вам, пойдемте, это обещает быть весело, - без всякой задней мысли предложил Тензо, - Раз уж такие люди, как Хатаке, Ширануи и Намиаши пошли, ой… глядите, даже Хьюга Токума вышел… Ба! Вы только посмотрите, как забавно выглядит, когда Хьюги смущаются… Прямо как Хината… Ну, как хотите, а я пойду!
Тензо подался к толпе, окружившей Котзум и Ируку. Там уже шел пересчет участников.
- Нам для ровного счета не хватает одного человека! - громко крикнул Котецу, - Люди, давайте, спасайте положение!
- Эбису-сенсей! Иди к нам! - заорала Анко.
Эбису улыбнулся и замахал руками, отрицательно качая головой, готовый провалиться сквозь землю от взглядов всех глаз, одновременно уставившихся на него. Он терпеть не мог быть причиной всеобщего внимания.
- Эбису, давай сюда! - махнул рукой Изумо. Эбису покачал головой, отказываясь.
- Да ладно тебе, давай! Ты заставляешь всех ждать себя! - снова крикнула Анко.
- Почему я? Может быть, кто-нибудь… - начал было блеять Эбису, но тут около него вдруг оказался Ирука и выговорил сердитым шепотом:
- Эбису! А ну выходи живо!
- Эмм? - как-то даже испуганно вскинул глаза на друга элитный сенсей.
- Выходи, говорю, не заставляй меня позорно выволакивать тебя под столом за ноги! - яростно прошипел Умино, лучезарно улыбаясь.
- О, Ками-сама! Я знаю, ты посылаешь мне все это за мои грехи в этой и прошлой жизни! - пробормотал Эбису, но понял, что если он не подчинится требованию друга, тот вполне способен вытащить его силком. Меж тем внимание всего зала уже было приковано к нему, и все уже наверняка подумали, что Эбису-сенсей ломается и заставляет себя упрашивать. Это было очень некрасиво, еще хуже, чем участвовать в этом идиотском мероприятии.
Он вздохнул, натянул на лицо улыбающуюся мину и стал выбираться из-за стола. «Чертов Тензо! Не вышел бы, как раз было бы четное число участников!» - чертыхался себе под нос Эбису, продолжая доброжелательно улыбаться.
В результате собралось пятьдесят четыре шиноби разных рангов и возрастов. Котзумы отсчитали по двадцать семь красных и синих бумажных квадратиков и сунули их в мешочек. Изумо как следует его потряс, выставил раскрытым впереди себя и торжественно провозгласил:
- Жребий!
Шиноби принялись таскать из мешочка бумажки. Рыцари с синими бумажками были согнаны Ирукой, как стадо барашков, в одну сторону, а Дамы с красными - в другую.
Гай-сенсей к своему удовольствию вытащил синюю бумажку - ему страсть как хотелось поучаствовать в рыцарском турнире, он волновался, что может попасть в команду «Прекрасных Дам» и лишиться этого удовольствия. Хатаке Какаши вытащил красную, тупо на нее поглядел и под общий хохот отправился в команду «Дам», посмеиваясь в маску.
- Черт! Какаши! Я так надеялся, что ты тоже вытащишь синюю, и мы с тобой сойдемся в поединке за своих Дам! - расстроено прокричал Гай.
- Не убивайся ты так! Так ты не убьешься! Ничего страшного! Главное, чтобы я не оказался твоей Дамой, это намного страшнее, - флегматично парировал Какаши. Снова раскат смеха.
Анко и Куренай обе вытащили синие бумажки и со смехом отправились к рыцарям. Райдо и Ибики достались красные.
- Бля, Котзумы, вы это точно подстроили! - расхохотался Генма, глядя на растерянных высоченных мускулистых мужчин - мечника и главу отдела допросов - вертящих в загрубевших пальцах красные «дамские» квадратики.
- Все решает жребий! Все по-честному! Претензии не принимаются, - с наслаждением издевался Котецу, - Вместо того, чтобы смуту наводить, Генма-сан, давайте тащите!
Генма решительно сунул руку в мешочек, не роясь там, вытащил первую пойманную бумажку и показал - синяя.
- Я же везучая сука, кто-то про меня сказал, - хмыкнул Генма, задрав победоносно свой сенбон, потом наколол на его кончик синий квадратик и отошел к рыцарям, ущипнув Анко за задницу, тут же легко увернувшись от метнувшегося в печень локтя куноичи.
Асума вытащил красную.
- Точно подстроили, засранцы! - покачал он головой, глядя с ухмылкой на совершенно счастливых и довольных собой Котзум, и отошел к своей команде.
Аобе и Тензо достались синие, Хьюге Токуме тоже. В общей суматохе оставшихся мужчин и нескольких немногочисленных женщин, тянущих жребий под задорные и иногда достаточно откровенные шутки, Эбису сунул руку в мешочек и, решив долго не рыться, отдавшись на волю случая, вытащил красный квадратик. «Ками, милый, добрый Ками, прошу тебя, сделай так, чтобы моим рыцарем не был ни Гай, ни Ибики, ни Анко! Обещаю, я буду хорошо себя вести, пожалуйста, Ками!!!» - помолился про себя Эбису, занимая свое место в команде Дам.
Наконец все были успешно поделены на две команды. Ирука достал синюю бумажку и улыбнулся, увидев, что Какаши облегченно расслабился. Видимо, не очень-то Хатаке нравилась возможная перспектива, что кто-то будет ухлестывать за его Ирукой, пользуясь моментом, если бы он вытащил красную бумажку. Котзумы последними оба вытащили красные.
- Вот теперь вы верите, что мы ничего не подстраивали? - жалобно простонал Котецу, - Если бы подстроили, у нас бы разные цвета были!
Они слезно обнялись, прощаясь, под общий смех, и Котецу снова провозгласил:
- А сейчас свершится чудо! Сейчас у нас образуются двадцать семь пар доблестных рыцарей и их прекрасных дам! Милые Дамы, - обратился он к своей команде кокетливым дурашливым тонким голоском, - Начинаем писать свои имена, и бросаем вооон в ту рюмочку…
Когда милые и не очень милые «дамы» успешно справились с заданием, Ирука предложил Рыцарям начать тянуть из огромной позолоченной «рюмочки» бумажки с именами.
И тут началась потеха. Совершенно невообразимое сочетание пар заставляло и участников игры, и сидящих за столами шиноби просто корчиться от смеха.
Гай был страшно разочарован, когда Какаши в качестве дамы достался не ему, а Куренай. Но Асума и Ирука в отличие от Гая испытали облегчение - за эту пару можно было не волноваться, ничего неприличного старые друзья делать не станут. Оставалось только расслабиться и с наслаждением наблюдать, как невысокая и хрупкая красавица Куренай будет ухаживать за долговязым, жилистым Какаши, воспевая ему дифирамбы и сражаясь за него на турнире, а тот будет строить из себя кокетливую скромняжку и благодушно принимать ухаживания.
Сам же Гай, вытащив бумажку и прочитав имя, позеленел в цвет своей рубашки. Густые черные брови Зеленого Зверя встали почти в вертикальные линии.
- Читайте, Гай-сенсей, не томите! - глумился Котецу, толкая локтем под бок хитро улыбающегося Изумо.
- Морино Ибики, - гордо провозгласил Гай, взяв себя в руки. Громоподобный гогот Цунаде перекрыл взрыв хохота в зале.
Гай гоголем подошел к Ибики, расшаркался ножкой, отвесил поклон и предложил ему ручку калачиком. Главный идейный садист Конохи, суровый глава отдела пыток и допросов лишь прикрыл лицо громадной, как лопата, ладонью, удрученно покачав головой, но плечи его подрагивали от смеха. Однако Гая он все-таки под руку взял, поскольку был озвучен приказ - дамам ухаживаний не отвергать, а Морино привык приказы не обсуждать, а просто молча их исполнять, поскольку это было разумно и правильно.
Молодому, нежноликому, с удивительными прозрачными глазами, похожему на сказочного принца Хьюге Токуме повезло не меньше Гая. Изумо, шутя, запретил ему использовать бьякуган при вытягивании записки, хотя тот вовсе и не собирался. Токума смутился, порозовел, его длинные, изящные, приученные к тонкой технике «мягкой ладони» пальцы нащупали бумажку, достали, развернули, он не хуже своей малолетней родственницы Хинаты залился краской по самые уши и едва различимо произнес:
- Сарутоби Асума…
Сарутоби крякнул, привычно почесав взлохмаченный затылок, и добродушно ухмыляясь и дымя своей вечной папироской, вышел к Токуме. Токума, совсем потерявшись, взял Асуму за руку, глядя на него снизу вверх своими прекрасными, печальными глазами и хлопая огромными ресницами, едва доставая ему макушкой до подбородка. Они так забавно смотрелись - огромный кряжистый медведь Сарутоби и изящный, невысокий, с длинными темными волосами, связанными в три хвоста белыми тесемочками на концах, Хьюга - что шиноби снова засмеялись.
В этот раз даже Хиаши переменился в лице. Наверняка гордый сноб посчитал, что это такое тонко завуалированное, но умело подстроенное оскорбление всему клану Хьюга.
Анко, с каким-то нецензурным возгласом, словно в омут, бросилась рукой в мешок, этим жестом удивительно напоминая своих змей, выскакивающих из рукава, достала бумажку и, донельзя довольная, сексапильно поманила к себе Райдо. Райдо шутливо послал воздушный поцелуй Генме, смахнул мнимую скупую мужскую слезу, пошел к Анко, сграбастал ее и повесил себе на плечо.
- Нет-нет-нет, - замахал руками Котецу, - Райдо-сан, немедленно поставь своего рыцаря на ноги! Это она тебя должна на руках таскать!
- Ну ты, блин, задачки ставишь! - Анко озадаченно смерила от ног до макушки высокого мускулистого Райдо, а затем преспокойно закинула мечника себе на плечо, получив бурю оваций в награду.
Тензо достался почтарь-сокольничий Пятой - Наторе.
Аоба вытащил имя Котецу, досадливо чертыхнувшись про себя - Котзум что одного, что второго ни на что не разведешь - неразлучники!
И тут Котецу аж чуть сам через себя не перепрыгнул, услышав, что один из их приятелей, чунин Риичи, лохматый, с длинной рваной челкой и огромными грустными глазами, вытащил бумажку с именем Изумо. Риичи был хороший парень, спокойный, добрый, но беда была в том, что он давно, издали и молча вздыхал по Изумо. И сегодня он был единственный, кому действительно повезло, и карта легла так, как надо. Котецу занервничал - Риичи, искренне влюбленный в Изумо, вполне способен ухаживать так красиво, что Изумо мог и повестить…
Ирука, ковыряясь в мешке и нарочно дразня Какаши, вытащил бумажку и произнес:
- Инузука Цуме!
Диковатая, чудная, бешеная Цуме при ближайшем знакомстве оказалась довольно веселой и заводной теткой. Ирука галантно взял ее под локоток, показав Хатаке язык. Цуме последовала его примеру и тоже довольно сексуально подразнила Копирующего языком, прищурив сумасшедшие глаза с волчьими зрачками.
Эбису, как ни чувствовал себя несколько не в своей тарелке, но глядя на все это представление, расслабился и хохотал вместе со всеми, глядя, какие чудовищные насмешки совершал Святой Валентин, образуя пары методом жребия. И даже как-то забыл, что его самого вот-вот кто-то выберет. Главное, что Гай и Анко уже выпали, а Ибики сам в «дамы» попал, так что, в принципе, больше и опасаться было нечего. Эбису, посмеиваясь и глядя по сторонам, расслабленно развлекался. Ровно до того момента, когда вдруг увидел подходящего вразвалочку, с руками в карманах штанов, Ширануи. Генма, победоносно задрав сенбон вверх, скаля зубы в самоуверенной и кривоватой ухмылке, сунул руку в мешочек, не роясь, взял первую же бумажку, развернул, едва бросив взгляд на имя, прищурился на Эбису и не предвещавшим ничего хорошего голосом паскудно-сладко произнес:
- Ну, иди сюда, моя королева!
Эбису мелко затрясло. Он сбледнул с лица, нервно дернулся, словно хотел сбежать, но понял, что это бесполезно, трусливо и позорно. Тут кто-то добрый вытолкнул его сзади в спину, и Ширануи мгновенно принял его, повесив на плечи тяжелую руку и собственнически прижав к себе. Эбису дернулся, гневно испепеляя взглядом, но Генма насмешливо чмокнул воздух, обозначив страстный поцелуй.
Эбису сглотнул, осознавая весь ужас своего положения, попытался толкаться и даже осмелился достать локтем все в ту же многострадальную печень Ширануи, но Генма только встряхнул вредного сенсея за плечо, и Эбису был мгновенно обезврежен, прижатый к горячему боку своего «рыцаря».
Учитель еще раз дернулся, но лишь для того, чтобы дать понять, что так легко не сдается и последнее слово, вернее последний дрыг останется все же за ним. Но Ширануи, не больно-то испугавшись, снова притиснул его к себе, чтобы «дама сердца» уж слишком сильно и явно не брыкалась. Эбису вздохнул и понял, что сопротивление бесполезно - он только выглядит дураком и смешит публику, как клоун. «Это просто игра! Всего лишь игра!» - убеждал себя Эбису, натянув на лицо улыбку. К счастью, к мешочку подошел следующий «рыцарь», и внимание от Эбису и Ширануи было отвлечено.
Пока оставшиеся участники разбирали своих Дам, Эбису, все время возился, пытаясь выкрутиться буравчиком из стальных объятий Ширануи. Тот, прекрасно понимая, что выбешивает учителя, снова выставил зажатый зубами сенбон вверх, ужасно довольный собой, и улыбался, задрав горделиво подбородок и чуть откинув голову назад, при этом даже умудрялся смотреть сверху вниз при одинаковом росте, нахально рассматривая свою добычу. Он был невозможно самоуверен, невероятно сексуален и сам себе нравился, и выражение его взгляда было подобно взгляду ребенка, которого усадили в опасной близости от торта, но кусать его пока не позволяли.
«Ну и попал! Вот зараза!» - совсем приуныл Эбису, перестав дергаться - бесполезно, только веселит этого… рыцаря, блин!
Но вдруг Генма дернул его к себе, прижав и снова ослабив хватку, зловеще улыбнулся и произнес:
- Ну что ты дергаешься? Не укушу я тебя!
Эбису мучительно захотелось применить технику перемещения, но он испугался, что Генма слишком крепко держит его в руках, и наверняка переместится вместе с ним. И если Эбису окажется с ним дома, то неизвестно, как такой потаскун, как Генма, воспримет это - как намек или как приглашение к действию. Эбису взгрустнул.
- Я не дергаюсь, больно надо, - пожал плечами Эбису.
- Ну тогда это… сейчас я за тобой ухаживать буду. И петь тебе, кхм… дифирамбы… - довольно сообщил Генма. Если Ширануи надеялся успокоить элитного сенсея, тот тут он промахнулся - вот теперь Эбису стало по-настоящему страшно. Учитель затосковал.
- Не утруждайся, Генма-сан, - горделиво сложил руки на груди элитный сенсей, насколько ему позволили стиснутые крепкой рукой плечи, - А то мне потом всю ночь кошмары сниться будут от твоих ухаживаний..
- Ничего, ты уже большой мальчик, как-нибудь с кошмарами своими справишься, - с наглой улыбкой ответил Ширануи, - Я ж не виноват! Так уж случилось, что ты теперь моя дама, так что нравится, не нравится, терпи, моя красавца!
Эбису злобно засопел, сведя брови к переносице, вскинув глаза на Генму, собираясь по меньшей мере прожечь в нем дыру безо всякого Катона, но не успел ничего сказать, как Генма, вытащив сенбон изо рта, приблизил губы к его уху и сказал:
- Эбису, я не кусаюсь. Честно. И целоваться я классно умею.
Эбису напыжился еще больше, но Генма продолжил:
- Эбисуууу… Ну не будь ты такой падлой! Это же игра! Это же весело! Я обещаю, что руки распускать не буду. Ну? Будешь мои ухаживания принимать? Только не дерись, ладно?
«О, Ками, за что мне все это?», - подумал учитель, тяжело вздохнул, посмотрел на Ширануи поверх темных очков учительским взглядом, в котором читалось: «Ну, смотри у меня!», только что пальцем не погрозил, и медленно и обреченно кивнул.
- Ну, слава Ками! Орел - птица гордая, пока не пнешь, не полетит, - пробормотал Генма, снова засовывая свой сенбон в рот и безмятежно улыбаясь, сияющими глазами глядя искоса на Эбису, как на рождественский подарок. «Ой, не нравится мне все это…», - подумал элитный сенсей.
Наконец, все двадцать семь пар было образовано. Эбису едва ли не с завистью смотрел на гогочущую публику, на «рыцарей», из кожи вон лезущих, чтобы угодить своим «дамам», на «дам», воодушевлявших своих «рыцарей» на подвиги, но ему совсем не было весело.
И зачем он только послушался этого мерзавца Ширануи и поперся на эту вечеринку? Сидел бы дома, почитал бы книгу, посмотрел телевизор… И никто бы его сейчас не унижал, не позорил и не издевался над ним и его гордостью.
Последующие события он помнил смутно. Опять пили, только теперь он сидел рядом с Ширануи, да и вообще все перепуталось - шиноби расселись теперь согласно распределению шутника-Амура, или злого случая - кому как. Эбису склонялся к последнему.
Генма уже давно оттащил учителя на место, не выпуская его из своих стальных объятий, разогнав свою компанию и усадив его рядом с собой. Эбису покорно сидел, прижатый к Ширануи, ловя на себе ехидные издевательские взгляды друзей Генмы. Генма ему наливал, и он так же равнодушно пил, стараясь не глядеть на приятелей Ширануи, чтобы совсем уж не чувствовать себя клоуном или ширануевской игрушкой. Однако, отношение Генминой компании к нему вскоре изменилось, поскольку сам Генма, нужно отдать ему должное, перед друзьями не выдрючивался, показухой не занимался и Эбису перед ними не принижал, клоуном и своей сучкой не выставлял, и никоим образом похабно себя не вел, за что учитель был ему премного благодарен. Наоборот, Генма обращался с ним так, словно одни давно и близко были знакомы, словно они были на равных, словно их связывало что-то… И Эбису вдруг начал расслабляться. Генма, словно почувствовав, что напряженная спина и плечи элитного сенсея обмякли, тоже ослабил свою хватку, просто мягко и ненавязчиво обнимая Эбису, однако, из рук не выпуская.
Эбису помнил, как орал Гай свои «дифирамбы» прекрасному Ибики, как Куренай приняла его приглашение на турнир, чтобы доказать, что ее дама сердца Хатаке Какаши прекраснее, чем дама сердца Гая - Морино Ибики. Они соревновались, кто быстрее надует воздушный шарик, чтобы он лопнул. Силой своей Юности, или силой своих легких, но Гай победил, оглушительно лопнув шарик и получив порванной резинкой по губам. Анко же выиграла у Ируки бутылку саке для своей «прекрасной дамы» Райдо, метая заостренные деревянные палочки в надутые разноцветные шары.
Прекрасный, как сказочный принц, и нежноликий словно ангел, с бездонными глазами будто две чаши молока, слегка подкрашенного черникой, несчастный краснеющий Токума сидел, держа длинными пальчиками огромную лапу Асумы, едва улыбаясь и через раз забывая, как дышать, что-то негромко говорил, лаская Асуму затуманенным взглядом, а широкоплечий мощный Сарутоби, склонившись ухом к самым губам Хьюги, внимательно слушал, улыбаясь, дымя папироской и заботливо разгоняя дым перед носом своего такого тонкого и изящного по сравнению с ним самим «рыцаря».
Аоба глядел, как Котецу сходит с ума, наблюдая за Изумо, уютно устроившимся рядом с Риичи. Лохматый чунин нежно держал в своих ладонях пальцы Камизуки и что-то нашептывал в ухо, и Аоба подумал о том, что Изумо или действительно поплыл, или нарочно дразнит Котецу. Страшный в своей ревности Хагане заставил Аобу вызвать несчастного Риичи на поединок. Аоба как-то даже и не знал, что ему в этой ситуации делать - честно выполнять правило «ухаживать» применимо к Котецу ну никак не представлялось возможным. И Ямаширо пришлось пойти на поводу у своей неугомонной дамы - Хагане - и вызвать Риичи на дуэль, которая заключалась в битве на деревянных столовых приборах, то бишь на палочках. Риичи, зараза влюбленная, оказался таким злобным, что отбил Аобе все пальцы, и Ямаширо, уже изрядно навеселе, готов был просто один раз зарядить с плеча Риичи в морду, чтобы тот скопытился и оставил уже, наконец, Изумо в покое, а Котецу вернулся в хорошее расположение духа. Однако, пока Аоба безуспешно пытался спасти честь себя и своей «дамы» в бою, Котецу подхватил Изумо и утащил его в темный уголок.
Когда два горе-рыцаря обнаружили, что их дамы давно уже целуются, не обращая ни на кого внимания, они оба расхохотались. Глядя на печальные глаза Риичи, Аоба в знак поддержки обнял его за плечи, и губы их оказались так близко, что Аоба сам не понял, как так вышло, что он поцеловал Риичи. Тот, распахнув огромные телячьи глаза, сопротивления не оказал, и вдруг стал отвечать, да с такой страстью, что Аоба даже растерялся под таким напором. Но когда две ветреные «дамочки» Котецу и Изумо вернулись к своим рыцарям, они обнаружили их самозабвенно целующимися и страшно таким положением дел довольными. Котзумы противно похихикали и смылись от своих неверных рыцарей подальше, наслаждаясь тем, что их, наконец, вернули друг другу.
Генма снова сидел рядом, обнимая Эбису за плечи, в то же время переговариваясь о чем-то с присевшими рядом Райдо и Анко. Он вроде бы и внимания на Эбису не обращал, но подливать саке не забывал, и рука его постоянно прижимала Эбису к мускулистому горячему телу в черной футболке - в зале стояла жара и духота, и свитер свой Генма снял и бросил рядом. И было ощущение, как будто так и надо, как будто всегда так было, и всегда так будет - тепло, спокойно, уютно… И хоть и музыка орет, и уже очень хорошо подогретые саке шиноби тоже орали и громко ржали, ничего не имело значения, главное, пусть Генма не оборачивается, не обращает и дальше на Эбису внимания, не говорит ничего, просто обнимает. И тогда кажется, будто все хорошо.
Эбису постепенно напивался, хоть и старался не лакать всю чашку сразу, а лишь пригубить одним глотком и отставить, потому что опустошать чашку до дна с бдительным Генмой было просто опасно - он тут же наполнял ее до краев снова, а Эбису и так уже наблюдал за всем происходящим вокруг, словно сквозь пелену.
Генма никуда от себя его не отпускал, и даже когда Эбису попытался вырваться в туалет, Генма последовал за ним. Толи издевался, толи так буквально воспринял приказ «ухаживать». «Ты бы так на работе приказы выполнял с таким рвением!», - скрипел зубами Эбису, облегчаясь в писсуар и слыша рядом журчание у соседнего писсуара, издаваемое его «рыцарем», будь он неладен. «Только попробуй что-нибудь по этому поводу спошлить, утоплю в том же толчке!» - злобно думал сенсей, стряхивая, пока совершенно не подозревавший о поджидавшей его участи Генма совершал те же действия.
Когда они молча мыли руки, Эбису случайно встретился глазами с Генмой в зеркале. Похоже, проклятому спец-джонину игра весьма нравилась, и мучениями несчастного сенсея он просто наслаждался. Генма подмигнул в зеркало Эбису, тот только вздохнул и, закончив с мытьем и высушиванием бумажными полотенцами рук, обреченно повернулся к Генме.
- Пошли? - спросил он у своего «рыцаря».
- Знаешь, я должен сейчас выполнять любые твои желания, поскольку уж я твой рыцарь на сегодня, но вижу, единственное твое желание сейчас, чтобы я отвалил, да? - спросил вдруг серьезно Генма.
Эбису удивленно поднял глаза на Ширануи - во взгляде Генмы не было ни тени насмешки. И такого поворота Эбису совершенно не ожидал. Он с чего-то вдруг решил, что Ширануи обрадовался подвернувшейся так удачно возможности вдосталь поглумиться над сенсеем, а оказывается, Генма и не собирался над ним издеваться, пользуясь сложившейся ситуацией.
- Нет, я… - замялся Эбису.
- Да ладно, я же вижу, что тебя от моего присутствия корежит. Ты даже сидишь и пьешь с таким видом, как будто тебя геморрой мучает, - дернул углом рта с сенбоном Генма.
- Ты неправильно понял, - возразил растерянный Эбису.
- Да как же тебя еще понять, если ты шарахаешься от меня, как юная девственница от Орочимару?! - пожал плечами абсолютно спокойный Генма.
- Я тебе не девственница! - вспылил Эбису и прикусил язык.
- А я тебе не Орочимару! - отшутился Генма, вопреки ожиданиям Эбису никак не среагировав на его реплику и не начав развивать эту скользкую тему дальше.
- Слушай, объясни мне, почему ты меня боишься? - вдруг напрямую спросил Генма.
- С чего ты взял, что я тебя боюсь? - взъерепенился Эбису. Генма поднял обе руки, примирительно показав ладони:
- Ну не боишься, ладно. За что ты меня ненавидишь?
- Генма, что за пьяные выяснения отношений в общественном сортире? Ты еще спроси: «Ты меня уважаешь?», - съязвил Эбису.
- Я тебя когда-нибудь чем-нибудь обидел? - заглянул ему в глаза Ширануи. Эбису вдруг задумался.
А ведь действительно, Генма ни разу не обидел его, ни разу не сделал чего-то такого, чтобы оскорбить сенсея. Ну шутил, бывало, но не так, чтобы объявлять крестовый поход… А чаще просто даже внимания на него не обращал…
- Знаешь, Эбису, давай ты прикажешь мне от тебя отвалить, и я отвалю, - сказал Генма без улыбки.
- А сам отвалить не можешь? - усмехнулся Эбису. Видать, Ширануи и самому этот затянувшийся фарс с рыцарями и дамами наскучил, ему хотелось добрать до положенной кондиции, зацепить какого-нибудь парня, потискаться, а тут Эбису ему навязали…
- Не-а, - нахально ответил Генма, - Я ж должен весь вечер только твои приказы выполнять и все такое…
- А если я не скажу, чтобы ты отвалил? - вдруг отчего-то спросил Эбису, сведя брови к переносице.
- Тогда пошли отсюда, там вон гогот какой-то, что-то опять наши милые Котзумы придумали, - так же спокойно ответил Генма.
- А ты сам чего хочешь? - вдруг спросил его Эбису, уставившись на Генму. И Генма не ответил насмешливо, не съязвил, не спошлил. Он вообще ничего не ответил. И лишь спустя несколько мгновений молчаливого разглядывания Эбису Генма произнес:
- Тебя.
Эбису вздрогнул в третий раз за вечер. «Становится похожим на нервный тик!», - подумал Эбису-сенсей.
- Все правильно. Каков вопрос, таков и ответ, - хмыкнул он, - Ничего другого я от тебя и не ожидал.
- Очень жаль, Эбису-сенсей, - к Ширануи вернулся его привычный насмешливо-издевательский то, - очень жаль.
- Ладно, довольно паясничать! Я же понимаю, что ты надеялся, что тебе кто-то другой попадется, и я тебя только раздражаю своим присутствием. Я тебе мешаю отдыхать. Давай, я отпускаю тебя, выполняй мое желание! Вали! - устало произнес Эбису, снял очки и двумя пальцами помассировал уставшие от плотно висящего в зале табачного дыма глаза.
- Какой же ты трудный, Эбису! Просто пипец какой-то! - так же устало сказал Генма, - Да не раздражаешь ты меня! И не хочу я такое дурацкое желание выполнять! И вообще, раз попались мы сегодня друг другу, значит… значит, я весь твой. Пошли, хватит тут…
Генма вдруг взял его за плечи, заглянул в его лицо и осторожно спросил:
- Эбису, ты что, плачешь что ли?
- Да сдурел ты?! Чего мне плакать?! - Эбису отнял пальцы от глаз и посмотрел на Генму злыми и какими-то тоскливыми глазами.
- Короче. Дифирамбы! Исполняются впервые! - вдруг зычно произнес Генма, - Эбису-сенсей, у вас самые красивые глаза из всех, которые я когда-либо видел! Ради такого взгляда я готов сражаться насмерть! И за улыбку такую я готов залезть на Гору Хокаге и написать на лбу Первого ваше имя. Вы самый умный и интересный собеседник! И педагог вы от бога. И дети вас любят! И, кстати, Катоном ты умеешь пользоваться, а я нет…
Эбису долго стоял с вывалившимися глазами и приоткрытым ртом, потом прикрыл лицо ладонью, и плечи его затряслись от хохота.
- Твою мать, Ширануи! Дифирамбы! Да еще такие изысканные! Впервые! В мужском сортире! Охренеть ты романтик! - трясясь от смеха, выдавил Эбису.
- Зато ты перестал на меня смотреть, как монах на вошь! - довольный собой, сложил руки на груди и прислонившись задницей к раковине, ответил Генма.
- Ладно, пойдем! - отсмеялся Эбису, нацепив очки на нос, - Кстати, за дифирамбы спасибо…
- Хочешь, сейчас на весь ресторан то же самое скажу? - предложил Генма, отталкиваясь от раковины и снова обнимая за плечи Эбису.
- Да хорош, прекрати! - отмахнулся Эбису. Генма красиво изогнул бровь, королевским пинком распахнул дверь из туалета, повел Эбису через зал к их местам, и ровно посередине неожиданно заорал во всю мощь своих легких:
- У Эбису-сенсея самые прекрасные глаза! Он самый красивый, самый умный и самый лучший сенсей в Конохе! И самый сексуальный!
Эбису едва не присел, пошел пятнами, подавился воздухом, закашлявшись, и со всей силы ущипнул Генму за бок, скрутив в пальцах зажатую кожу. Генма взвыл, дернувшись от злобного сенсея, и вонзил ему пальцы в плечо. Однако, его возмущенного вопля никто не услышал - зал одобрительно засвистел и заулюлюкал - Генма честно выполнял задания игры. Из другого конца зала послышался хрипатый вопль Анко:
- Нет, самые красивые глаза у моего Райдо!
- На что спорим? - заорал Генма, вертя головой в поисках Анко.
«Ками, пожалуйста, пусть он заткнется, пожалуйста!» - молился прижатый стальной хваткой к горячему боку элитный сенсей, дергая Генму за руку.
- На что хочешь! - раздался голос Митараши уже где-то рядом.
Шиноби начали подстрекать их, и Митараши взревела:
- Давай на локотках, кто выиграл, тот целует свою Валентину?
- Анко, сдурела? Я ж тебе кости переломаю, - более трезвый Ширануи попытался остановить невменяемую уже куноичи, переглянувшись с Райдо. Тот пожал плечами. Девчонка нарезалась, но его это только развлекало.
- Посмотрим! - вызывающе бросила Митараши, усевшись за стол, поставив одну руку на локоть и стукнув по столу кулаком другой руки.
- Вот, блин… - вздохнул Генма и уселся напротив, устанавливая жилистую руку с тонким красивым запястьем локтем на стол. Эбису коснулся его плеча и тихо произнес:
- Генма, не надо. Она же женщина…
- Я шиноби! - заревела, как пароходный гудок, Анко, услышав сенсея, и вцепилась в руку Генмы, переплетая с ним пальцы.
- За Райдо, самого прекрасного и неповторимого!
- За Эбису, единственного и обожаемого! - ответил ей в тон Генма, а у Эбису сердце кровью облилось. Да на хрен такие игры, в самом деле! Как можно просто так словами такими бросаться! Даже в шутку, даже играя?!
Под крики шиноби и громогласные вопли Гая в поддержку смелых рыцарей, вступивших в поединок, Генма, чтобы уж совсем не принижать способности Анко, дал ей пару-тройку минут помять его руку, после чего, обманчиво расслабив кисть и поддавшись, резко вернул руку назад и уложил Анко на стол. Они поклонились друг другу в знак уважения, и Генма встал, поворачиваясь к Эбису.
- Я выиграл твой поцелуй! - весело сообщил он. У Эбису потемнело в глазах. «Нет. Не здесь. Не при всех… Я же учитель! Нельзя!!!» - билось в голове Эбису. «Нет. Отказывать нельзя. При всех ему нельзя отказывать! Обидится!» - билось в сердце.
Он сделал шаг навстречу Генме и, мысленно приказал себе: «Спокойно!». Потом для верности немножко поубеждал себя, что это всего лишь игра и пообещал себе, что ни один нерв внутри не дрогнет. Затем положил руки на плечи Ширануи и коснулся губами его губ в совершенно невинном поцелуе. Шиноби недовольно завыли - ну что это за поцелуй! Не серьезно. Генма слегка ткнулся губами в его губы в ответ, провел кончиком языка по нижней губе и отпустил Эбису.
Это что, все? Эбису выдохнул и… расстроился? Да нет, конечно, чего ему расстраиваться… И все же…
Генма снова усадил его рядом с собой, но теперь Эбису сам сел рядом, касаясь плечом плеча. Что-то было между, неуловимое, едва осязаемое, отчего сердце билось быстрее. И рука на плече уже не казалась такой тяжелой, и ощущения неловкости больше не было. Эбису привалился к надежному крепкому плечу. Генма улыбался уголками губ, поглядывая на сенсея, и Эбису вдруг поймал себя на том, что улыбается в ответ. И что улыбка Ширануи ему очень нравится. Очень добрая улыбка, и такая сексапильная, заставляющая чувствовать томление внизу живота. Почему он раньше никогда не замечал, какая потрясающая у Генмы улыбка? «Э-э-э, Эбису-сенсей, да вы нарезались!», - вдохнул про себя учитель.
В зале опять раздались вопли - неугомонный Гай мучил какого-то джонина, соревнуясь с ним в «петушки» - в прыжках на одной ноге с руками, спрятанными за спину, стараясь выпихнуть соперника из нарисованного мелом круга. При этом он громогласно сообщал, что его Ибики - самая прекраснейшая дама из всех прекраснейших дам, и глава отдела допросов едва ли не умиленно рыдал, пытаясь спрятать красное от смеха лицо в ладонях, а уже изрядно пьяная Цунаде орала ему, что готова предоставить Морино убежище от его рыцаря у нее под столом.
Затем Куренай во имя своей дамы Хатаке исполнила какую-то хвалебную песнь очень красивым глубоким контральто. Что-то там хорошо поставленным голосом прочувствованно продекламировал Ирука в честь Инузуки-старшей.
И вот уж Эбису никогда бы не подумал, что сам будет настолько непристойно себя вести, когда орал и размахивал руками во время «конного сражения». Он всеми фибрами души поддерживал своего «рыцаря» Генму, оседлавшего Аобу в качестве коня, когда они во имя своих «прекрасных дам» бились с Анко, под которой бил копытом Тензо. Генма и Аоба, слыша, как Эбису и Котецу болеют за них, сокрушительно разнесли в пух и прах противника.
Какое-то время было относительно спокойно - гостям вечеринки позволили потанцевать, и хотя Гая все равно было слышно, но из-за музыки его было не разобрать, поэтому слишком сильно его крики в общем шуме не напрягали.
- Ну что, пригласишь меня на танец? - спросил вдруг Генма, и в янтарных его кошачьих глазах кувыркались искорки. Эбису вытаращил растерянно глаза, пытаясь придумать, что бы такого остроумного ответить, чтобы уж наверняка отбить у Генмы желание глумиться над бедным сенсеем, но не успел.
- А теперь настало время следующего конкурса! - заорали Котзумы.
- Все желающие выстраиваются в цепочку. Давайте, давайте, вставайте, не стесняйтесь, - агитировал Ирука.
- Ками, что они еще удумали? - простонал Эбису, когда Генма за руку потащил его в собирающуюся вокруг Котзум толпу.
- Будем играть в игру «Люблю-не люблю», все просто, каждый говорит, какую часть тела он любит и не любит у соседа справа. Постарайтесь запомнить, что вы сказали, - возвестил Котецу, - Начали.
- У Какаши я люблю правый глаз и не люблю левый локоть, - начала Куренай.
- У Гая я люблю правую бровь и не люблю левую бровь, - подхватил Хатаке.
- У Ибики я люблю левую коленку и не люблю правую коленку, - соригинальничал Гай.
- У Цуме я люблю лоб и не люблю правую кисть, - сказал Ибики.
- У Анко я люблю нос и не люблю хвостик на макушке! - рассмеялась Цуме.
- У Райдо я люблю шею и не люблю большой палец на правой руке, - сказала Анко.
- У Эбису я люблю левый глаз и не люблю правое ухо, - Райдо.
- У Генмы я люблю пальцы рук и не люблю нос, - выдал Эбису, подозревая, что какую-то гадость Котзумы все-таки придумали, явно что-то слишком простое задание.
- У Асумы я люблю губы и не люблю бороду, - сказал Генма.
Когда вся цепочка высказалась в своих предпочтениях, Котецу довольно провозгласил:
- Все запомнили, кто что говорил? А теперь вы должны поцеловать ту часть тела у своего соседа справа, которую вы любите, и укусить ту, которую вы не любите.
- Вот скотина! - сквозь общий хохот заорал Аоба, который сказал, что ему нравится задница Риичи, понявший, что целовать его придется, видимо, туда.
Цепочка поцелуев и укусов, начиная с Куренай, волной покатилась к хвосту. Какаши смиренно подставил подруге сначала свой глаз для поцелуя, а потом локоть для укуса, после чего весьма артистично чмокнул одну бровь Прекрасного Зверя и укусил за вторую. Кусать Гая за бровь было забавно. Это вызвало овации в зале. Когда Гай звонко поцеловал одну коленку главы отдела допросов и смачно укусил вторую, Ибики издал какой-то мучительный полу-всхлип, полу-смех - оказалось, главный мучитель и палач Конохи до ужаса боялся щекотки на коленках. Затем Морино по-отечески облобызал лоб тетки Инузуке и очень аккуратно куснул ее за кисть. Цуме, хохоча, влепила звонкий чмок Анко в нос и укусила за хвост на макушке, после чего долго отплевывалась от волос. Анко довольно сексуально облизала шею Райдо, за что была награждена суровым взглядом Морино, и так же сексапильно сначала облизала, а потом укусила большой палец руки мечника. Тот остался ее действиями весьма доволен, после чего повернулся к Эбису, взял его лицо в огрубевшие от постоянной работы с мечом ладони, чуть не высосал левый глаз и нежно прикусил мочку уха. Эбису накрыла горячая волна, он повернулся к Генме, взял его за руку и прижал по очереди подушечки его пальцев к своим губам, целуя каждый палец. Затем наклонил голову Генмы за шею и грызанул его за нос.
- Ёп… - схватился за нос Генма и шутливо пригрозил, - Ну, берегись, Эбису, теперь ты мне должен!
Затем обратился к Асуме, взявшись ему за воротник и наклоняя высоченного Сарутоби к себе:
- Прости, брат, ты не в моем вкусе, но приказ есть приказ! Да простит мне Куренай! - после чего впился в губы Асуме хорошим таким поцелуем.
«А меня он так не поцеловал, когда выиграл!», - вдруг почему-то с обидой подумал Эбису, глядя на то, как втянулись от усердия щеки Генмы и вылезли из орбит глаза Асумы.
Такой поцелуй был встречен воплями одобрения. Генма разорвал поцелуй, и Асума, отплевываясь, утираясь и смеясь, сказал:
- Вот блядина, а!
- Ну а теперь я сделаю, наконец, то, что меня всегда подмывало сделать - терпеть не могу бородатых мужиков! - хищно ухмыльнулся Генма и хряпнул Асуму за подбородок с острой черной бородкой.
- Твою мать, больно же! - взвыл Сарутоби, под общий смех схватившись за бороду. Но все ждали гвоздя программы - как Ямаширо будет целовать Риичи.
- Блин, Эбису, может я тебя в прошлой жизни чем обидел, что ты мне так мстишь? - обиженно проворчал Генма, потирая нос и глядя на Эбису.
- Что, больно? - спросил сенсей.
- Нет, блядь, охрененно приятно! Чуть не кончил!
Эбису поднял виноватые глаза на Генму, но было совсем не похоже, чтобы Ширануи на самом деле злился. В зрачках его янтарных кошачьих глаз плясали черти.
- Прости, я не хотел, я… - начал было извиняться Эбису, но Ширануи его перебил:
- Ладно, забей. Зато я теперь знаю, что ты страстный, кусаешься ты первоклассно… А пальцы у меня до сих пор от твоих поцелуев горят и мурашки по спине бегают!
- Мне вот только твоих мурашек тут не хватало! - буркнул Эбису, едва не покраснев. Ну право слово, что за удовольствие мучить и смущать людей?!
- Глянь, Ямаширо все-таки его поцеловал! - толкнул локтем элитного сенсея уже отвлекшийся Генма, увидев, как Аоба вышел из своего положения, и садистски добавил, - Надо было его туда лучше укусить…
После небольшого перерыва на танцы неугомонные Котзумы снова стали подбивать людей на подвиги, снова выстраивая желающих поучаствовать в цепочку.
- Если надо опять кого-то кусать и целовать, я не выдержу! - пробормотал Эбису.
- Не бойся, ты от меня никуда не отходи, тогда никто тебя кусать и целовать не посмеет, - успокоил его Генма, и добавил через мгновение, - Кроме меня.
Эбису поперхнулся и кивнул. А что ему еще оставалось делать? До конца вечеринки время было еще предостаточно, а Генма был не настолько пьян, чтобы где-нибудь свалиться и избавить страдальца-сенсея от своих ухаживаний.
- А теперь, - снова заорал неутомимый Котецу, и у Эбису от нехорошего предчувствия засосало под ложечкой, - мы совершим круговорот спичек. Передавать спичку друг другу можно только губами без помощи рук! Главное не уронить спичку! Впрочем, кому я это говорю, уважаемые шиноби! Поехали!
Ну, с таким заданием справиться легко. Эбису успокоился, и когда до него дошла очередь, он ловко принял кончиками губ спичку у Райдо и передал ее Генме. Пронесло!
- А теперь пускаем спичку в обратный путь! Только чуть-чуть ее укоротим! - приказал Котецу. «Я так и знал!» - подумал про себя Эбису.
Когда спичка пошла в пятый поход, от нее почти ничего не осталось. Игрокам приходилось вплотную соприкасаться губами, чтобы не потерять и не уронить спичку. Только вот когда Эбису передавал спичку Генме и их губы на мгновение прижались друг к другу, это было совершенно иное ощущение, чем когда он принимал спичку от Райдо…
На обратном пути два миллиметра несчастной спички доводили некоторых особо чувствительных игроков до экстаза, а зрителей до восторженных воплей и подбадривающих криков.
Генма, с трудом получив огрызок спички от Хатаке, повернулся к Эбису и кое-как пристроив коротенькую щепочку на нижней губе, потянулся к Эбису. Сенсей попытался этот кусочек снять, но едва не уронил, поймал языком, да вот беда, случайно отправил ее обратно Генме. И в ответ получил очень нежный, но ударивший в голову поцелуй. Губы у Генмы были горячими, мягкими. Язык скользнул в рот, и Эбису даже не задумываясь принял его, лаская своим языком в ответ, ища огрызок спички, не находя его, да черт с ней, со спичкой этой! И Генма, втянув язык Эбису в свой рот, обвивал своим языком, то жадно, то неспешно, доводя Эбису до головокружения.
- Ну, вы чего там, эй?! Не заставляйте других ждать! Ширануи, хватит пользоваться моментом! Отдай уже Эбису спичку, и погнали дальше! - стали раздаваться возмущенные крики, пересыпанные смехом.
- А я ее, кажется, проглотил! - нагло заявил Генма, неохотно разорвав поцелуй.
- Твою мать, Ширануи! Сам нацеловался, а всех обломал! - последовали негодующие голоса.
- Ну, вот такое я говно, - пожал плечами Генма, блаженно ухмыляясь, сунув обратно в рот свой сенбон.
«Ками, я целовался с парнем на виду у всего гарнизона! На глазах Хокаге! Да еще с Ширануи!!!» - ужаснулся Эбису, придя в себя. Тяжелая рука на плечах отвлекала бедного учителя от горестных мыслей. Однако, надо как-то выпутываться из положения - поцелуй с Ширануи не прошел даром для изголодавшегося по ласке, претерпевшего два года вынужденного воздержания Эбису. Он чувствовал, что штаны его спереди начинают недвусмысленно топорщиться, и слава Ками, что стоял он к Генме лицом, и никто этого безобразия не видел.
Но кто бы мог подумать - он, такой скромный и интеллигентный, старающийся всегда вести себя прилично и держать лицо, так легко завелся, целуясь с мужчиной прилюдно!
Эбису попытался взять себя в руки, стараясь вспомнить что-нибудь такое, что сразу бы сняло напряжение в паху. Например, Заджи. Тот момент, когда он увидел его с другим… Пффф, фигня какая. Не берет больше… Возбуждение проходить не хотело. Генма был слишком близко. И хоть Ширануи и улыбался беспечно, дыхание его стало более тяжелым, и такая же упругая, твердая плоть, вроде бы случайно коснувшаяся бедра учителя, говорила о том, что и Генма с поцелуем без последствий не справился.
- Классно целуешься, - подсыпая соли на раны Эбису, признался Ширануи.
- Правда? - почему-то обрадовался Эбису. Генма кивнул.
К огромному облегчению Эбису снова приглушили свет, загрохотала музыка, шиноби потянулись на танцплощадку.
Мимо Генмы и Эбису протиснулись какой-то молодой длинноволосый блондин-чунин, прижимавший к себе совсем юного мальчишку-генина, запустив ему руку под рубашку. Обоих штормило от выпитого, и они завалились на Эбису.
- Э-э-э! - угрожающе оттолкнул малолетних поганцев Генма, возвращая им вертикальное положение. Парни извинились и попетляли дальше.
- Пошли на воздух, а то у меня мозг сейчас взорвется, - предложил Генма.
- Пойдем, только свитер свой надень, там холодно, - предупредил Эбису.
- Заботливая ты моя крошка! - расплылся в довольной улыбке Генма.
- Слушай, да пошел ты… - вспылил Эбису, сбивая с плеч руку Ширануи, - Какого черта я должен все это терпеть от тебя?!
- Ну извини, не знаю, что меня все несет, - перестал лыбиться Генма, - Не уходи никуда, я сейчас свитер только возьму.
Бета: не бечено
Размер: миди
Пейринг: Генма/Эбису и вся их многочисленная Ко
Жанр: потуги на юмор, идиотизмы, местами ангст рефлексирующего Эбису
Рейтинг: PG-13 (местами нецензура)
Статус: закончен
Предупреждение: естественно ООС
Саммари: Одинокого Эбису затащили на празднование Дня Св. Валентина, где он вдруг обнаруживает, что у него есть тайный воздыхатель. Любопытство побеждает осторожность.
Дисклеймер: никаких прав не имею, выгоды не извлекаю
Примечание: Написано для Rinylik - Генма/Эбису с обещанным ХЭ. Хотела сделать к Дню Св. Валентина, но не вышло, поскольку краткость у меня в ближайших родственниках не числится, стало быть и талант, которому она сестрой приходится, тоже отсутствует Но получилось к Дню Защитника, что само по себе тоже неплохо.
Часть 1 здесь www.diary.ru/~klinki/p173252629.htm?oam#more1
часть 2 - Чего дергаешься? - напрямую спросил Ирука, когда они вышли на улицу. Прохладный ночной воздух остудил голову.
- Мне кажется, опять Ширануи прикалывается, - честно признался Эбису. Ируке - можно, он не растреплет, не станет смеяться, он поймет. Он всегда понимал даже без слов.
- С чего ты так решил? - внимательно смотрел на Эбису Умино.
- Ну, вчера в штабе он распинался, что разочарован, что не увидит моего пасадобля, будь он неладен, потом начал приглашать, нес какую-то ахинею про мой отказ… А сегодня пришел ко мне, докопался, как пьяный до радио: «Спой да спой!», в смысле «пошли на праздник, пошли на праздник». Сказал, что меня здесь ждут. А потом эта валентинка со стихами, да еще такими… мало кто из шиноби стал бы читать и цитировать стихи, да еще признаваться ими в любви… Кто у нас вообще способен оценить стихи, тем более стихи женщины-феминистки? - вывалил вдруг все свои сомнения Эбису. Ируке - можно, он поймет. И наверняка сейчас найдет рациональное объяснение.
- Ширануи пришел к тебе, настаивал, чтобы ты пошел с ним сюда, сказал, что тебя здесь ждут, а сам к тебе даже не подошел ни разу за весь вечер, - задумчиво перечислил все пункты Ирука, - А потом тебе приходит валентинка с танка, сочиненной Ёсано… Интересно… Ты позволишь взглянуть? Через меня столько отчетов проходит, может, почерк узнаю?
Эбису протянул валентинку другу. Тот внимательно рассматривал ее в неверном свете уличных фонариков, покачивающихся на ветру, потом поднял глаза на Эбису.
- Ну что? Узнал?
- Почерк знакомый, но чей, не вспомню… - ответил Ирука, но смотрел как-то странно.
- Не знаю, не думаю, что Ширануи прикалывается, - произнес Ирука после паузы, глядя уже в далекое звездное небо, вернув сердечко со стихами, - Не в его духе. Хотел бы поглумиться, просто написал бы «Я тебя люблю», или пошлость какую-нибудь, а стихи… Хм… Мне думается, стихами, да еще такими, не шутят, а на самом деле в любви признаются.
- Да кто может мне признаваться в любви? - раздраженно произнес Эбису.
- А почему это тебе не могут признаться в любви? Почему это ты себя так дешево ставишь? Если один человек, которому ты доверял, тебя подставил, это не значит, что все вокруг подонки, которые только хотят пошутить и посмеяться над тобой! Блин, ну Эбису, ну тебе не пятнадцать лет-то уже! Большой вроде мальчик! - легко толкнул друга локтем Ирука, потом добавил мягче, - Я знаю, что это такое, когда тебя предает тот, кого ты любишь и кому доверяешь все на свете, самого себя доверяешь. Ты сам видел, что было со мной, после того, как Мизуки… - Ирука решительно вздернул опустившуюся было голову, - Эбису, нельзя думать, что каждый раз все кончится одним и тем же. Это когда тебя предают - аномалия, а когда тебя любят - это норма, понимаешь? А не наоборот. Так должно быть, хоть и не всегда бывает. Но так правильно! Иначе, какой смысл в этой жизни?! Позволь хоть кому-то хотя бы приблизиться к себе!
- Но он же не приближается! - воскликнул Эбису, - Неразделенная любовь у него какая-то, видите ли! Хоть бы раз подошел и поговорил, как мужик с мужиком!
- Ага, подойди к тебе поговорить. Ты прям как в том анекдоте - мужчина сидит в баре. К нему подсаживается другой и говорит: «Какой ты красавец!». «Ты тоже катастрофически симпатичный!». «Ты гей?». «Нет, а ты?». «И я нет». Оба сразу: «Какая жалость!».
Эбису уставился на Ируку, потом оглушительно захохотал.
- Вот и подойди к тебе, ты же у нас гордый, ты же не признаешься! - Ирука упер руки в бока, - Еще и возмущаться начнешь: «Да вы что! Да как вы смеете! Да как вам не стыдно!». Что, не так? Та-ак, родной, так! Я тебя хорошо знаю. А он, может, тоже никак не решится - как это мужик мужику признается, а вдруг ты натурал и визжать начнешь, что педерасты атакуют?! Ты ведь иной раз такую ханжескую проблядь из себя строишь, монахам только с тебя картины писать! Удавиться хочется, со стороны глядя!
- Что, все так запущено? - отсмеявшись, спросил Эбису.
- Хуже, друг мой, все гораздо хуже, - похлопал по плечу друга Ирука, - Это я просто твое самолюбие берегу, а то бы сказал я тебе, какой ты бываешь! Ладно, пойдем, холодно. И таинственный поклонник твой, небось, нервничает, подумал, что ты ушел. А сейчас будут танцы!
- Вот только про танцы не надо, ладно? - сморщился Эбису.
- Пошли лучше еще выпьем. Скоро будем Рыцаря и его Валентину выбирать, будет весело. А потом конкурсы начнутся, мы там кое-что забавное придумали, - заговорщицки подмигнул Ирука, - А там, глядишь, твой поклонник тоже нахрюкается, осмелеет и подойдет к тебе. Ты только в этот момент, главное, глаза над очками не выкатывай, а то я седым артритным христопердежником стану, пока найдется, наконец, человек, способный терпеть твое занудство и ханжество, чертов скрытый извращенец!
- Пошли, выпьем, - согласился с улыбкой Эбису, но вдруг резко остановился и уставился на Ируку.
- Ну что еще? - спросил Умино, насмешливо улыбаясь.
Из глубин ресторана раздался голос Котецу, прооравшего что-то голосом глашатая, после чего раздалась громкая музыка - начались танцы. Она становилась на мгновение оглушающей, когда кто-то из выходящих и входящих шиноби открывал входную дверь, и снова заглушалась, когда дверь возвращалась на место.
- А вдруг это не «он», а «она»? - выдавил из себя Эбису, оглядываясь по сторонам и бездумно глядя на нескольких хохочущих шиноби, толкущихся у входа с дымящимися сигаретами.
- И что? Какая разница? Главное, чтобы человек был хороший! Хотя, - задумчиво почесал свой шрам на переносице Умино, - никакие «он» или «она» не перебьют твоего желания быть с тем, о ком ты все время думаешь, ведь так?
- Похоже на то, - вздохнул Эбису, - Но с ним мне никогда не быть.
- Да что ж ты пессимист какой! - всплеснул руками Умино.
- Зато ты неисправимый оптимист, и клопы у тебя пахнут коньяком, а не коньяк клопами! - парировал Эбису. Умино засмеялся, смешно сморщив нос, но потом посерьезнел и сказал:
- Послушай, я знаю, у нас с тобой учителя хорошие были, учили ненавидеть, а любить отучали. Но ведь не доломали же до конца?
- Вот поэтому я вообще никого не хочу. Чтобы до конца не доломали. Я искренне рад, что тебе повезло встретить такого, как Хатаке, хотя поначалу я был уверен, что он именно тот, кто тебя не то, что доломает похлеще Мизуки, а который тебя вообще рано или поздно уничтожит полностью. Но теперь я вижу, что я глубоко заблуждался на его счет, и я рад за вас, правда! Только таких, как Хатаке, единицы. И даже тот, о ком я думаю, далеко не Хатаке, ты сам видишь и знаешь не хуже меня, что он бессовестная сволочь, каких мало. Я знаю, что никогда ничего бы у нас не получилось. Мы можем быть с ним вместе только чисто потрахаться - это да, это он всегда готов и открыт для предложений. Только вот я так не хочу. И не могу. И не хочу я больше никого любить. И не хочу, чтобы меня кто-нибудь любил. Пусть лучше все остается так, как есть.
- Вот, блин… И почему меня это не удивляет? - протянул Ирука, покачав головой, - И все же, я прошу тебя, ну хотя бы сегодня попробуй посмотреть на все другими глазами. Не сворачивайся в колючий клубок, не отвергай сразу. Кто знает, может быть иногда некоторые вещи и люди на самом деле совсем не те, какими кажутся? Или хотят казаться…
- Сдается мне, ты все же что-то знаешь, - настороженно прищурился Эбису. Ирука вздохнул, словно сомневался в чем-то, но тут же просветлел лицом и, честно-честно посмотрев на друга, отрицательно помотал головой и произнес:
- Нет, не знаю.
- Ирука! - шутливо-угрожающе протянул Эбису, вцепившись ему в рукав. Ирука ослепительно улыбнулся:
- Ничего я не знаю! Пошли внутрь, я замерз.
Эбису, нахмурившись, в который раз отругал себя за свою детскую инфантильную доверчивость - поверил, что просто посидит, посмотрит конкурсы и развлечется… Но не будь он элитным сенсеем, если он сдрейфит и сбежит. Он всегда привык смотреть в глаза врагу, опасности и боли. Эбису решительно шагнул вслед за Ирукой внутрь, окунувшись в полумрак, духоту, дымовую завесу, перегар и грохочущую музыку.
- Не хочешь ему валентинку написать? Хоть анонимную? - приблизившись к уху, отчего пришлось прижаться друг к другу плечами, проорал Ирука. Эбису понял, что Умино имел в виду того самого человека, чье имя время от времени вызывало у элитного сенсея странное тоскливое томление в груди. Он резко помотал головой - ну уж нет, такой глупости он никогда не совершит! Эбису даже знал, что бы этот человек сделал с его валентинкой.
Ирука в ответ пожал плечами.
Аккуратно лавируя между танцующими, Эбису и Ирука стали протискиваться к своим местам.
Позволив публике немного потанцевать, Котецу объявил, что пора приступать к основному событию.
Хагане, Камизуки и Умино приготовили маленькие бумажки синего и красного цвета.
- Уважаемые шиноби Листа! А сейчас мы предлагаем вам поучаствовать в беспрецедентном событии! Докажем, что в нашей деревне достаточно доблестных рыцарей и прекрасных дам! Сейчас мы соберем две команды - команду Валентинов и команду Валентин. Выбираться участники команд будут методом жребия, так что, прошу отнестись к этому с юмором. Тот, кто вытащит красную бумажку, становится Прекрасной Валентиной, пишет свое имя на этой бумажке и опускает ее вот в этот кубок. Те, кто вытащат синюю бумажку - становятся рыцарями Валентинами, и тащат красные бумажки из кубка. Валентин обязан весь оставшийся вечер восхвалять, воспевать свою Валентину и оказывать всяческие знаки внимания той, чье имя будет указано на вытащенной им бумажке. Даже если вам достанется партнер идентичного с вами пола. А потом по настоятельной просьбе Гая-сенсея будет турнир рыцарей во имя своих дам.
Шиноби в ресторане раскатисто расхохотались, заранее представляя себе, какой бардак сейчас начнется. Хьюги все так же сидели с непроницаемыми лицами.
- Убедительная просьба, на турнире друг друга не калечить, к дамам своим с грязными предложениями не домогаться, от обязанностей ухаживания не увиливать, дамам ухаживаний не отвергать, даже если рыцарь будет ниже по званию! - добавил так же громко Ирука.
По залу опять прокатился громовой хохот.
- Теперь, все желающие поучаствовать в этом безобразии, могут подойти сюда. Определимся с количеством - рыцарей и дам должно быть поровну, - объявил Изумо, потряхивая каким-то мешочком.
На удивление, эту бредовую идею поддержали довольно активно. Сначала стали выходить в основном молодые генины и чунины. Но когда бесноватая Анко, уже хорошо принявшая на грудь, и заводная Куренай, которые, собственно, и выдвинули эту идею, чуть ли не пинками вытащили Ибики и Асуму, за которыми совершенно охотно выступил Гай, следом Хатаке Какаши, желающий сделать приятное своему любимому Ируке, а затем и Генма подбил всю свою лейб-гвардию, к разноцветным бумажкам потянулись и другие джонины.
Тензо, добродушно посмеиваясь, смотрел на всю эту суету, а потом обратился к Эбису:
- А вы не хотите поучаствовать, Эбису-сенсей?
- Совершенно никакого желания! - ответил Эбису. А может, это Тензо ему валентинку написал?!?! О, Ками, в таком случае юмор твой своеобразен и ирония твоя безгранична…
- Да ладно вам, пойдемте, это обещает быть весело, - без всякой задней мысли предложил Тензо, - Раз уж такие люди, как Хатаке, Ширануи и Намиаши пошли, ой… глядите, даже Хьюга Токума вышел… Ба! Вы только посмотрите, как забавно выглядит, когда Хьюги смущаются… Прямо как Хината… Ну, как хотите, а я пойду!
Тензо подался к толпе, окружившей Котзум и Ируку. Там уже шел пересчет участников.
- Нам для ровного счета не хватает одного человека! - громко крикнул Котецу, - Люди, давайте, спасайте положение!
- Эбису-сенсей! Иди к нам! - заорала Анко.
Эбису улыбнулся и замахал руками, отрицательно качая головой, готовый провалиться сквозь землю от взглядов всех глаз, одновременно уставившихся на него. Он терпеть не мог быть причиной всеобщего внимания.
- Эбису, давай сюда! - махнул рукой Изумо. Эбису покачал головой, отказываясь.
- Да ладно тебе, давай! Ты заставляешь всех ждать себя! - снова крикнула Анко.
- Почему я? Может быть, кто-нибудь… - начал было блеять Эбису, но тут около него вдруг оказался Ирука и выговорил сердитым шепотом:
- Эбису! А ну выходи живо!
- Эмм? - как-то даже испуганно вскинул глаза на друга элитный сенсей.
- Выходи, говорю, не заставляй меня позорно выволакивать тебя под столом за ноги! - яростно прошипел Умино, лучезарно улыбаясь.
- О, Ками-сама! Я знаю, ты посылаешь мне все это за мои грехи в этой и прошлой жизни! - пробормотал Эбису, но понял, что если он не подчинится требованию друга, тот вполне способен вытащить его силком. Меж тем внимание всего зала уже было приковано к нему, и все уже наверняка подумали, что Эбису-сенсей ломается и заставляет себя упрашивать. Это было очень некрасиво, еще хуже, чем участвовать в этом идиотском мероприятии.
Он вздохнул, натянул на лицо улыбающуюся мину и стал выбираться из-за стола. «Чертов Тензо! Не вышел бы, как раз было бы четное число участников!» - чертыхался себе под нос Эбису, продолжая доброжелательно улыбаться.
В результате собралось пятьдесят четыре шиноби разных рангов и возрастов. Котзумы отсчитали по двадцать семь красных и синих бумажных квадратиков и сунули их в мешочек. Изумо как следует его потряс, выставил раскрытым впереди себя и торжественно провозгласил:
- Жребий!
Шиноби принялись таскать из мешочка бумажки. Рыцари с синими бумажками были согнаны Ирукой, как стадо барашков, в одну сторону, а Дамы с красными - в другую.
Гай-сенсей к своему удовольствию вытащил синюю бумажку - ему страсть как хотелось поучаствовать в рыцарском турнире, он волновался, что может попасть в команду «Прекрасных Дам» и лишиться этого удовольствия. Хатаке Какаши вытащил красную, тупо на нее поглядел и под общий хохот отправился в команду «Дам», посмеиваясь в маску.
- Черт! Какаши! Я так надеялся, что ты тоже вытащишь синюю, и мы с тобой сойдемся в поединке за своих Дам! - расстроено прокричал Гай.
- Не убивайся ты так! Так ты не убьешься! Ничего страшного! Главное, чтобы я не оказался твоей Дамой, это намного страшнее, - флегматично парировал Какаши. Снова раскат смеха.
Анко и Куренай обе вытащили синие бумажки и со смехом отправились к рыцарям. Райдо и Ибики достались красные.
- Бля, Котзумы, вы это точно подстроили! - расхохотался Генма, глядя на растерянных высоченных мускулистых мужчин - мечника и главу отдела допросов - вертящих в загрубевших пальцах красные «дамские» квадратики.
- Все решает жребий! Все по-честному! Претензии не принимаются, - с наслаждением издевался Котецу, - Вместо того, чтобы смуту наводить, Генма-сан, давайте тащите!
Генма решительно сунул руку в мешочек, не роясь там, вытащил первую пойманную бумажку и показал - синяя.
- Я же везучая сука, кто-то про меня сказал, - хмыкнул Генма, задрав победоносно свой сенбон, потом наколол на его кончик синий квадратик и отошел к рыцарям, ущипнув Анко за задницу, тут же легко увернувшись от метнувшегося в печень локтя куноичи.
Асума вытащил красную.
- Точно подстроили, засранцы! - покачал он головой, глядя с ухмылкой на совершенно счастливых и довольных собой Котзум, и отошел к своей команде.
Аобе и Тензо достались синие, Хьюге Токуме тоже. В общей суматохе оставшихся мужчин и нескольких немногочисленных женщин, тянущих жребий под задорные и иногда достаточно откровенные шутки, Эбису сунул руку в мешочек и, решив долго не рыться, отдавшись на волю случая, вытащил красный квадратик. «Ками, милый, добрый Ками, прошу тебя, сделай так, чтобы моим рыцарем не был ни Гай, ни Ибики, ни Анко! Обещаю, я буду хорошо себя вести, пожалуйста, Ками!!!» - помолился про себя Эбису, занимая свое место в команде Дам.
Наконец все были успешно поделены на две команды. Ирука достал синюю бумажку и улыбнулся, увидев, что Какаши облегченно расслабился. Видимо, не очень-то Хатаке нравилась возможная перспектива, что кто-то будет ухлестывать за его Ирукой, пользуясь моментом, если бы он вытащил красную бумажку. Котзумы последними оба вытащили красные.
- Вот теперь вы верите, что мы ничего не подстраивали? - жалобно простонал Котецу, - Если бы подстроили, у нас бы разные цвета были!
Они слезно обнялись, прощаясь, под общий смех, и Котецу снова провозгласил:
- А сейчас свершится чудо! Сейчас у нас образуются двадцать семь пар доблестных рыцарей и их прекрасных дам! Милые Дамы, - обратился он к своей команде кокетливым дурашливым тонким голоском, - Начинаем писать свои имена, и бросаем вооон в ту рюмочку…
Когда милые и не очень милые «дамы» успешно справились с заданием, Ирука предложил Рыцарям начать тянуть из огромной позолоченной «рюмочки» бумажки с именами.
И тут началась потеха. Совершенно невообразимое сочетание пар заставляло и участников игры, и сидящих за столами шиноби просто корчиться от смеха.
Гай был страшно разочарован, когда Какаши в качестве дамы достался не ему, а Куренай. Но Асума и Ирука в отличие от Гая испытали облегчение - за эту пару можно было не волноваться, ничего неприличного старые друзья делать не станут. Оставалось только расслабиться и с наслаждением наблюдать, как невысокая и хрупкая красавица Куренай будет ухаживать за долговязым, жилистым Какаши, воспевая ему дифирамбы и сражаясь за него на турнире, а тот будет строить из себя кокетливую скромняжку и благодушно принимать ухаживания.
Сам же Гай, вытащив бумажку и прочитав имя, позеленел в цвет своей рубашки. Густые черные брови Зеленого Зверя встали почти в вертикальные линии.
- Читайте, Гай-сенсей, не томите! - глумился Котецу, толкая локтем под бок хитро улыбающегося Изумо.
- Морино Ибики, - гордо провозгласил Гай, взяв себя в руки. Громоподобный гогот Цунаде перекрыл взрыв хохота в зале.
Гай гоголем подошел к Ибики, расшаркался ножкой, отвесил поклон и предложил ему ручку калачиком. Главный идейный садист Конохи, суровый глава отдела пыток и допросов лишь прикрыл лицо громадной, как лопата, ладонью, удрученно покачав головой, но плечи его подрагивали от смеха. Однако Гая он все-таки под руку взял, поскольку был озвучен приказ - дамам ухаживаний не отвергать, а Морино привык приказы не обсуждать, а просто молча их исполнять, поскольку это было разумно и правильно.
Молодому, нежноликому, с удивительными прозрачными глазами, похожему на сказочного принца Хьюге Токуме повезло не меньше Гая. Изумо, шутя, запретил ему использовать бьякуган при вытягивании записки, хотя тот вовсе и не собирался. Токума смутился, порозовел, его длинные, изящные, приученные к тонкой технике «мягкой ладони» пальцы нащупали бумажку, достали, развернули, он не хуже своей малолетней родственницы Хинаты залился краской по самые уши и едва различимо произнес:
- Сарутоби Асума…
Сарутоби крякнул, привычно почесав взлохмаченный затылок, и добродушно ухмыляясь и дымя своей вечной папироской, вышел к Токуме. Токума, совсем потерявшись, взял Асуму за руку, глядя на него снизу вверх своими прекрасными, печальными глазами и хлопая огромными ресницами, едва доставая ему макушкой до подбородка. Они так забавно смотрелись - огромный кряжистый медведь Сарутоби и изящный, невысокий, с длинными темными волосами, связанными в три хвоста белыми тесемочками на концах, Хьюга - что шиноби снова засмеялись.
В этот раз даже Хиаши переменился в лице. Наверняка гордый сноб посчитал, что это такое тонко завуалированное, но умело подстроенное оскорбление всему клану Хьюга.
Анко, с каким-то нецензурным возгласом, словно в омут, бросилась рукой в мешок, этим жестом удивительно напоминая своих змей, выскакивающих из рукава, достала бумажку и, донельзя довольная, сексапильно поманила к себе Райдо. Райдо шутливо послал воздушный поцелуй Генме, смахнул мнимую скупую мужскую слезу, пошел к Анко, сграбастал ее и повесил себе на плечо.
- Нет-нет-нет, - замахал руками Котецу, - Райдо-сан, немедленно поставь своего рыцаря на ноги! Это она тебя должна на руках таскать!
- Ну ты, блин, задачки ставишь! - Анко озадаченно смерила от ног до макушки высокого мускулистого Райдо, а затем преспокойно закинула мечника себе на плечо, получив бурю оваций в награду.
Тензо достался почтарь-сокольничий Пятой - Наторе.
Аоба вытащил имя Котецу, досадливо чертыхнувшись про себя - Котзум что одного, что второго ни на что не разведешь - неразлучники!
И тут Котецу аж чуть сам через себя не перепрыгнул, услышав, что один из их приятелей, чунин Риичи, лохматый, с длинной рваной челкой и огромными грустными глазами, вытащил бумажку с именем Изумо. Риичи был хороший парень, спокойный, добрый, но беда была в том, что он давно, издали и молча вздыхал по Изумо. И сегодня он был единственный, кому действительно повезло, и карта легла так, как надо. Котецу занервничал - Риичи, искренне влюбленный в Изумо, вполне способен ухаживать так красиво, что Изумо мог и повестить…
Ирука, ковыряясь в мешке и нарочно дразня Какаши, вытащил бумажку и произнес:
- Инузука Цуме!
Диковатая, чудная, бешеная Цуме при ближайшем знакомстве оказалась довольно веселой и заводной теткой. Ирука галантно взял ее под локоток, показав Хатаке язык. Цуме последовала его примеру и тоже довольно сексуально подразнила Копирующего языком, прищурив сумасшедшие глаза с волчьими зрачками.
Эбису, как ни чувствовал себя несколько не в своей тарелке, но глядя на все это представление, расслабился и хохотал вместе со всеми, глядя, какие чудовищные насмешки совершал Святой Валентин, образуя пары методом жребия. И даже как-то забыл, что его самого вот-вот кто-то выберет. Главное, что Гай и Анко уже выпали, а Ибики сам в «дамы» попал, так что, в принципе, больше и опасаться было нечего. Эбису, посмеиваясь и глядя по сторонам, расслабленно развлекался. Ровно до того момента, когда вдруг увидел подходящего вразвалочку, с руками в карманах штанов, Ширануи. Генма, победоносно задрав сенбон вверх, скаля зубы в самоуверенной и кривоватой ухмылке, сунул руку в мешочек, не роясь, взял первую же бумажку, развернул, едва бросив взгляд на имя, прищурился на Эбису и не предвещавшим ничего хорошего голосом паскудно-сладко произнес:
- Ну, иди сюда, моя королева!
Эбису мелко затрясло. Он сбледнул с лица, нервно дернулся, словно хотел сбежать, но понял, что это бесполезно, трусливо и позорно. Тут кто-то добрый вытолкнул его сзади в спину, и Ширануи мгновенно принял его, повесив на плечи тяжелую руку и собственнически прижав к себе. Эбису дернулся, гневно испепеляя взглядом, но Генма насмешливо чмокнул воздух, обозначив страстный поцелуй.
Эбису сглотнул, осознавая весь ужас своего положения, попытался толкаться и даже осмелился достать локтем все в ту же многострадальную печень Ширануи, но Генма только встряхнул вредного сенсея за плечо, и Эбису был мгновенно обезврежен, прижатый к горячему боку своего «рыцаря».
Учитель еще раз дернулся, но лишь для того, чтобы дать понять, что так легко не сдается и последнее слово, вернее последний дрыг останется все же за ним. Но Ширануи, не больно-то испугавшись, снова притиснул его к себе, чтобы «дама сердца» уж слишком сильно и явно не брыкалась. Эбису вздохнул и понял, что сопротивление бесполезно - он только выглядит дураком и смешит публику, как клоун. «Это просто игра! Всего лишь игра!» - убеждал себя Эбису, натянув на лицо улыбку. К счастью, к мешочку подошел следующий «рыцарь», и внимание от Эбису и Ширануи было отвлечено.
Пока оставшиеся участники разбирали своих Дам, Эбису, все время возился, пытаясь выкрутиться буравчиком из стальных объятий Ширануи. Тот, прекрасно понимая, что выбешивает учителя, снова выставил зажатый зубами сенбон вверх, ужасно довольный собой, и улыбался, задрав горделиво подбородок и чуть откинув голову назад, при этом даже умудрялся смотреть сверху вниз при одинаковом росте, нахально рассматривая свою добычу. Он был невозможно самоуверен, невероятно сексуален и сам себе нравился, и выражение его взгляда было подобно взгляду ребенка, которого усадили в опасной близости от торта, но кусать его пока не позволяли.
«Ну и попал! Вот зараза!» - совсем приуныл Эбису, перестав дергаться - бесполезно, только веселит этого… рыцаря, блин!
Но вдруг Генма дернул его к себе, прижав и снова ослабив хватку, зловеще улыбнулся и произнес:
- Ну что ты дергаешься? Не укушу я тебя!
Эбису мучительно захотелось применить технику перемещения, но он испугался, что Генма слишком крепко держит его в руках, и наверняка переместится вместе с ним. И если Эбису окажется с ним дома, то неизвестно, как такой потаскун, как Генма, воспримет это - как намек или как приглашение к действию. Эбису взгрустнул.
- Я не дергаюсь, больно надо, - пожал плечами Эбису.
- Ну тогда это… сейчас я за тобой ухаживать буду. И петь тебе, кхм… дифирамбы… - довольно сообщил Генма. Если Ширануи надеялся успокоить элитного сенсея, тот тут он промахнулся - вот теперь Эбису стало по-настоящему страшно. Учитель затосковал.
- Не утруждайся, Генма-сан, - горделиво сложил руки на груди элитный сенсей, насколько ему позволили стиснутые крепкой рукой плечи, - А то мне потом всю ночь кошмары сниться будут от твоих ухаживаний..
- Ничего, ты уже большой мальчик, как-нибудь с кошмарами своими справишься, - с наглой улыбкой ответил Ширануи, - Я ж не виноват! Так уж случилось, что ты теперь моя дама, так что нравится, не нравится, терпи, моя красавца!
Эбису злобно засопел, сведя брови к переносице, вскинув глаза на Генму, собираясь по меньшей мере прожечь в нем дыру безо всякого Катона, но не успел ничего сказать, как Генма, вытащив сенбон изо рта, приблизил губы к его уху и сказал:
- Эбису, я не кусаюсь. Честно. И целоваться я классно умею.
Эбису напыжился еще больше, но Генма продолжил:
- Эбисуууу… Ну не будь ты такой падлой! Это же игра! Это же весело! Я обещаю, что руки распускать не буду. Ну? Будешь мои ухаживания принимать? Только не дерись, ладно?
«О, Ками, за что мне все это?», - подумал учитель, тяжело вздохнул, посмотрел на Ширануи поверх темных очков учительским взглядом, в котором читалось: «Ну, смотри у меня!», только что пальцем не погрозил, и медленно и обреченно кивнул.
- Ну, слава Ками! Орел - птица гордая, пока не пнешь, не полетит, - пробормотал Генма, снова засовывая свой сенбон в рот и безмятежно улыбаясь, сияющими глазами глядя искоса на Эбису, как на рождественский подарок. «Ой, не нравится мне все это…», - подумал элитный сенсей.
Наконец, все двадцать семь пар было образовано. Эбису едва ли не с завистью смотрел на гогочущую публику, на «рыцарей», из кожи вон лезущих, чтобы угодить своим «дамам», на «дам», воодушевлявших своих «рыцарей» на подвиги, но ему совсем не было весело.
И зачем он только послушался этого мерзавца Ширануи и поперся на эту вечеринку? Сидел бы дома, почитал бы книгу, посмотрел телевизор… И никто бы его сейчас не унижал, не позорил и не издевался над ним и его гордостью.
Последующие события он помнил смутно. Опять пили, только теперь он сидел рядом с Ширануи, да и вообще все перепуталось - шиноби расселись теперь согласно распределению шутника-Амура, или злого случая - кому как. Эбису склонялся к последнему.
Генма уже давно оттащил учителя на место, не выпуская его из своих стальных объятий, разогнав свою компанию и усадив его рядом с собой. Эбису покорно сидел, прижатый к Ширануи, ловя на себе ехидные издевательские взгляды друзей Генмы. Генма ему наливал, и он так же равнодушно пил, стараясь не глядеть на приятелей Ширануи, чтобы совсем уж не чувствовать себя клоуном или ширануевской игрушкой. Однако, отношение Генминой компании к нему вскоре изменилось, поскольку сам Генма, нужно отдать ему должное, перед друзьями не выдрючивался, показухой не занимался и Эбису перед ними не принижал, клоуном и своей сучкой не выставлял, и никоим образом похабно себя не вел, за что учитель был ему премного благодарен. Наоборот, Генма обращался с ним так, словно одни давно и близко были знакомы, словно они были на равных, словно их связывало что-то… И Эбису вдруг начал расслабляться. Генма, словно почувствовав, что напряженная спина и плечи элитного сенсея обмякли, тоже ослабил свою хватку, просто мягко и ненавязчиво обнимая Эбису, однако, из рук не выпуская.
Эбису помнил, как орал Гай свои «дифирамбы» прекрасному Ибики, как Куренай приняла его приглашение на турнир, чтобы доказать, что ее дама сердца Хатаке Какаши прекраснее, чем дама сердца Гая - Морино Ибики. Они соревновались, кто быстрее надует воздушный шарик, чтобы он лопнул. Силой своей Юности, или силой своих легких, но Гай победил, оглушительно лопнув шарик и получив порванной резинкой по губам. Анко же выиграла у Ируки бутылку саке для своей «прекрасной дамы» Райдо, метая заостренные деревянные палочки в надутые разноцветные шары.
Прекрасный, как сказочный принц, и нежноликий словно ангел, с бездонными глазами будто две чаши молока, слегка подкрашенного черникой, несчастный краснеющий Токума сидел, держа длинными пальчиками огромную лапу Асумы, едва улыбаясь и через раз забывая, как дышать, что-то негромко говорил, лаская Асуму затуманенным взглядом, а широкоплечий мощный Сарутоби, склонившись ухом к самым губам Хьюги, внимательно слушал, улыбаясь, дымя папироской и заботливо разгоняя дым перед носом своего такого тонкого и изящного по сравнению с ним самим «рыцаря».
Аоба глядел, как Котецу сходит с ума, наблюдая за Изумо, уютно устроившимся рядом с Риичи. Лохматый чунин нежно держал в своих ладонях пальцы Камизуки и что-то нашептывал в ухо, и Аоба подумал о том, что Изумо или действительно поплыл, или нарочно дразнит Котецу. Страшный в своей ревности Хагане заставил Аобу вызвать несчастного Риичи на поединок. Аоба как-то даже и не знал, что ему в этой ситуации делать - честно выполнять правило «ухаживать» применимо к Котецу ну никак не представлялось возможным. И Ямаширо пришлось пойти на поводу у своей неугомонной дамы - Хагане - и вызвать Риичи на дуэль, которая заключалась в битве на деревянных столовых приборах, то бишь на палочках. Риичи, зараза влюбленная, оказался таким злобным, что отбил Аобе все пальцы, и Ямаширо, уже изрядно навеселе, готов был просто один раз зарядить с плеча Риичи в морду, чтобы тот скопытился и оставил уже, наконец, Изумо в покое, а Котецу вернулся в хорошее расположение духа. Однако, пока Аоба безуспешно пытался спасти честь себя и своей «дамы» в бою, Котецу подхватил Изумо и утащил его в темный уголок.
Когда два горе-рыцаря обнаружили, что их дамы давно уже целуются, не обращая ни на кого внимания, они оба расхохотались. Глядя на печальные глаза Риичи, Аоба в знак поддержки обнял его за плечи, и губы их оказались так близко, что Аоба сам не понял, как так вышло, что он поцеловал Риичи. Тот, распахнув огромные телячьи глаза, сопротивления не оказал, и вдруг стал отвечать, да с такой страстью, что Аоба даже растерялся под таким напором. Но когда две ветреные «дамочки» Котецу и Изумо вернулись к своим рыцарям, они обнаружили их самозабвенно целующимися и страшно таким положением дел довольными. Котзумы противно похихикали и смылись от своих неверных рыцарей подальше, наслаждаясь тем, что их, наконец, вернули друг другу.
Генма снова сидел рядом, обнимая Эбису за плечи, в то же время переговариваясь о чем-то с присевшими рядом Райдо и Анко. Он вроде бы и внимания на Эбису не обращал, но подливать саке не забывал, и рука его постоянно прижимала Эбису к мускулистому горячему телу в черной футболке - в зале стояла жара и духота, и свитер свой Генма снял и бросил рядом. И было ощущение, как будто так и надо, как будто всегда так было, и всегда так будет - тепло, спокойно, уютно… И хоть и музыка орет, и уже очень хорошо подогретые саке шиноби тоже орали и громко ржали, ничего не имело значения, главное, пусть Генма не оборачивается, не обращает и дальше на Эбису внимания, не говорит ничего, просто обнимает. И тогда кажется, будто все хорошо.
Эбису постепенно напивался, хоть и старался не лакать всю чашку сразу, а лишь пригубить одним глотком и отставить, потому что опустошать чашку до дна с бдительным Генмой было просто опасно - он тут же наполнял ее до краев снова, а Эбису и так уже наблюдал за всем происходящим вокруг, словно сквозь пелену.
Генма никуда от себя его не отпускал, и даже когда Эбису попытался вырваться в туалет, Генма последовал за ним. Толи издевался, толи так буквально воспринял приказ «ухаживать». «Ты бы так на работе приказы выполнял с таким рвением!», - скрипел зубами Эбису, облегчаясь в писсуар и слыша рядом журчание у соседнего писсуара, издаваемое его «рыцарем», будь он неладен. «Только попробуй что-нибудь по этому поводу спошлить, утоплю в том же толчке!» - злобно думал сенсей, стряхивая, пока совершенно не подозревавший о поджидавшей его участи Генма совершал те же действия.
Когда они молча мыли руки, Эбису случайно встретился глазами с Генмой в зеркале. Похоже, проклятому спец-джонину игра весьма нравилась, и мучениями несчастного сенсея он просто наслаждался. Генма подмигнул в зеркало Эбису, тот только вздохнул и, закончив с мытьем и высушиванием бумажными полотенцами рук, обреченно повернулся к Генме.
- Пошли? - спросил он у своего «рыцаря».
- Знаешь, я должен сейчас выполнять любые твои желания, поскольку уж я твой рыцарь на сегодня, но вижу, единственное твое желание сейчас, чтобы я отвалил, да? - спросил вдруг серьезно Генма.
Эбису удивленно поднял глаза на Ширануи - во взгляде Генмы не было ни тени насмешки. И такого поворота Эбису совершенно не ожидал. Он с чего-то вдруг решил, что Ширануи обрадовался подвернувшейся так удачно возможности вдосталь поглумиться над сенсеем, а оказывается, Генма и не собирался над ним издеваться, пользуясь сложившейся ситуацией.
- Нет, я… - замялся Эбису.
- Да ладно, я же вижу, что тебя от моего присутствия корежит. Ты даже сидишь и пьешь с таким видом, как будто тебя геморрой мучает, - дернул углом рта с сенбоном Генма.
- Ты неправильно понял, - возразил растерянный Эбису.
- Да как же тебя еще понять, если ты шарахаешься от меня, как юная девственница от Орочимару?! - пожал плечами абсолютно спокойный Генма.
- Я тебе не девственница! - вспылил Эбису и прикусил язык.
- А я тебе не Орочимару! - отшутился Генма, вопреки ожиданиям Эбису никак не среагировав на его реплику и не начав развивать эту скользкую тему дальше.
- Слушай, объясни мне, почему ты меня боишься? - вдруг напрямую спросил Генма.
- С чего ты взял, что я тебя боюсь? - взъерепенился Эбису. Генма поднял обе руки, примирительно показав ладони:
- Ну не боишься, ладно. За что ты меня ненавидишь?
- Генма, что за пьяные выяснения отношений в общественном сортире? Ты еще спроси: «Ты меня уважаешь?», - съязвил Эбису.
- Я тебя когда-нибудь чем-нибудь обидел? - заглянул ему в глаза Ширануи. Эбису вдруг задумался.
А ведь действительно, Генма ни разу не обидел его, ни разу не сделал чего-то такого, чтобы оскорбить сенсея. Ну шутил, бывало, но не так, чтобы объявлять крестовый поход… А чаще просто даже внимания на него не обращал…
- Знаешь, Эбису, давай ты прикажешь мне от тебя отвалить, и я отвалю, - сказал Генма без улыбки.
- А сам отвалить не можешь? - усмехнулся Эбису. Видать, Ширануи и самому этот затянувшийся фарс с рыцарями и дамами наскучил, ему хотелось добрать до положенной кондиции, зацепить какого-нибудь парня, потискаться, а тут Эбису ему навязали…
- Не-а, - нахально ответил Генма, - Я ж должен весь вечер только твои приказы выполнять и все такое…
- А если я не скажу, чтобы ты отвалил? - вдруг отчего-то спросил Эбису, сведя брови к переносице.
- Тогда пошли отсюда, там вон гогот какой-то, что-то опять наши милые Котзумы придумали, - так же спокойно ответил Генма.
- А ты сам чего хочешь? - вдруг спросил его Эбису, уставившись на Генму. И Генма не ответил насмешливо, не съязвил, не спошлил. Он вообще ничего не ответил. И лишь спустя несколько мгновений молчаливого разглядывания Эбису Генма произнес:
- Тебя.
Эбису вздрогнул в третий раз за вечер. «Становится похожим на нервный тик!», - подумал Эбису-сенсей.
- Все правильно. Каков вопрос, таков и ответ, - хмыкнул он, - Ничего другого я от тебя и не ожидал.
- Очень жаль, Эбису-сенсей, - к Ширануи вернулся его привычный насмешливо-издевательский то, - очень жаль.
- Ладно, довольно паясничать! Я же понимаю, что ты надеялся, что тебе кто-то другой попадется, и я тебя только раздражаю своим присутствием. Я тебе мешаю отдыхать. Давай, я отпускаю тебя, выполняй мое желание! Вали! - устало произнес Эбису, снял очки и двумя пальцами помассировал уставшие от плотно висящего в зале табачного дыма глаза.
- Какой же ты трудный, Эбису! Просто пипец какой-то! - так же устало сказал Генма, - Да не раздражаешь ты меня! И не хочу я такое дурацкое желание выполнять! И вообще, раз попались мы сегодня друг другу, значит… значит, я весь твой. Пошли, хватит тут…
Генма вдруг взял его за плечи, заглянул в его лицо и осторожно спросил:
- Эбису, ты что, плачешь что ли?
- Да сдурел ты?! Чего мне плакать?! - Эбису отнял пальцы от глаз и посмотрел на Генму злыми и какими-то тоскливыми глазами.
- Короче. Дифирамбы! Исполняются впервые! - вдруг зычно произнес Генма, - Эбису-сенсей, у вас самые красивые глаза из всех, которые я когда-либо видел! Ради такого взгляда я готов сражаться насмерть! И за улыбку такую я готов залезть на Гору Хокаге и написать на лбу Первого ваше имя. Вы самый умный и интересный собеседник! И педагог вы от бога. И дети вас любят! И, кстати, Катоном ты умеешь пользоваться, а я нет…
Эбису долго стоял с вывалившимися глазами и приоткрытым ртом, потом прикрыл лицо ладонью, и плечи его затряслись от хохота.
- Твою мать, Ширануи! Дифирамбы! Да еще такие изысканные! Впервые! В мужском сортире! Охренеть ты романтик! - трясясь от смеха, выдавил Эбису.
- Зато ты перестал на меня смотреть, как монах на вошь! - довольный собой, сложил руки на груди и прислонившись задницей к раковине, ответил Генма.
- Ладно, пойдем! - отсмеялся Эбису, нацепив очки на нос, - Кстати, за дифирамбы спасибо…
- Хочешь, сейчас на весь ресторан то же самое скажу? - предложил Генма, отталкиваясь от раковины и снова обнимая за плечи Эбису.
- Да хорош, прекрати! - отмахнулся Эбису. Генма красиво изогнул бровь, королевским пинком распахнул дверь из туалета, повел Эбису через зал к их местам, и ровно посередине неожиданно заорал во всю мощь своих легких:
- У Эбису-сенсея самые прекрасные глаза! Он самый красивый, самый умный и самый лучший сенсей в Конохе! И самый сексуальный!
Эбису едва не присел, пошел пятнами, подавился воздухом, закашлявшись, и со всей силы ущипнул Генму за бок, скрутив в пальцах зажатую кожу. Генма взвыл, дернувшись от злобного сенсея, и вонзил ему пальцы в плечо. Однако, его возмущенного вопля никто не услышал - зал одобрительно засвистел и заулюлюкал - Генма честно выполнял задания игры. Из другого конца зала послышался хрипатый вопль Анко:
- Нет, самые красивые глаза у моего Райдо!
- На что спорим? - заорал Генма, вертя головой в поисках Анко.
«Ками, пожалуйста, пусть он заткнется, пожалуйста!» - молился прижатый стальной хваткой к горячему боку элитный сенсей, дергая Генму за руку.
- На что хочешь! - раздался голос Митараши уже где-то рядом.
Шиноби начали подстрекать их, и Митараши взревела:
- Давай на локотках, кто выиграл, тот целует свою Валентину?
- Анко, сдурела? Я ж тебе кости переломаю, - более трезвый Ширануи попытался остановить невменяемую уже куноичи, переглянувшись с Райдо. Тот пожал плечами. Девчонка нарезалась, но его это только развлекало.
- Посмотрим! - вызывающе бросила Митараши, усевшись за стол, поставив одну руку на локоть и стукнув по столу кулаком другой руки.
- Вот, блин… - вздохнул Генма и уселся напротив, устанавливая жилистую руку с тонким красивым запястьем локтем на стол. Эбису коснулся его плеча и тихо произнес:
- Генма, не надо. Она же женщина…
- Я шиноби! - заревела, как пароходный гудок, Анко, услышав сенсея, и вцепилась в руку Генмы, переплетая с ним пальцы.
- За Райдо, самого прекрасного и неповторимого!
- За Эбису, единственного и обожаемого! - ответил ей в тон Генма, а у Эбису сердце кровью облилось. Да на хрен такие игры, в самом деле! Как можно просто так словами такими бросаться! Даже в шутку, даже играя?!
Под крики шиноби и громогласные вопли Гая в поддержку смелых рыцарей, вступивших в поединок, Генма, чтобы уж совсем не принижать способности Анко, дал ей пару-тройку минут помять его руку, после чего, обманчиво расслабив кисть и поддавшись, резко вернул руку назад и уложил Анко на стол. Они поклонились друг другу в знак уважения, и Генма встал, поворачиваясь к Эбису.
- Я выиграл твой поцелуй! - весело сообщил он. У Эбису потемнело в глазах. «Нет. Не здесь. Не при всех… Я же учитель! Нельзя!!!» - билось в голове Эбису. «Нет. Отказывать нельзя. При всех ему нельзя отказывать! Обидится!» - билось в сердце.
Он сделал шаг навстречу Генме и, мысленно приказал себе: «Спокойно!». Потом для верности немножко поубеждал себя, что это всего лишь игра и пообещал себе, что ни один нерв внутри не дрогнет. Затем положил руки на плечи Ширануи и коснулся губами его губ в совершенно невинном поцелуе. Шиноби недовольно завыли - ну что это за поцелуй! Не серьезно. Генма слегка ткнулся губами в его губы в ответ, провел кончиком языка по нижней губе и отпустил Эбису.
Это что, все? Эбису выдохнул и… расстроился? Да нет, конечно, чего ему расстраиваться… И все же…
Генма снова усадил его рядом с собой, но теперь Эбису сам сел рядом, касаясь плечом плеча. Что-то было между, неуловимое, едва осязаемое, отчего сердце билось быстрее. И рука на плече уже не казалась такой тяжелой, и ощущения неловкости больше не было. Эбису привалился к надежному крепкому плечу. Генма улыбался уголками губ, поглядывая на сенсея, и Эбису вдруг поймал себя на том, что улыбается в ответ. И что улыбка Ширануи ему очень нравится. Очень добрая улыбка, и такая сексапильная, заставляющая чувствовать томление внизу живота. Почему он раньше никогда не замечал, какая потрясающая у Генмы улыбка? «Э-э-э, Эбису-сенсей, да вы нарезались!», - вдохнул про себя учитель.
В зале опять раздались вопли - неугомонный Гай мучил какого-то джонина, соревнуясь с ним в «петушки» - в прыжках на одной ноге с руками, спрятанными за спину, стараясь выпихнуть соперника из нарисованного мелом круга. При этом он громогласно сообщал, что его Ибики - самая прекраснейшая дама из всех прекраснейших дам, и глава отдела допросов едва ли не умиленно рыдал, пытаясь спрятать красное от смеха лицо в ладонях, а уже изрядно пьяная Цунаде орала ему, что готова предоставить Морино убежище от его рыцаря у нее под столом.
Затем Куренай во имя своей дамы Хатаке исполнила какую-то хвалебную песнь очень красивым глубоким контральто. Что-то там хорошо поставленным голосом прочувствованно продекламировал Ирука в честь Инузуки-старшей.
И вот уж Эбису никогда бы не подумал, что сам будет настолько непристойно себя вести, когда орал и размахивал руками во время «конного сражения». Он всеми фибрами души поддерживал своего «рыцаря» Генму, оседлавшего Аобу в качестве коня, когда они во имя своих «прекрасных дам» бились с Анко, под которой бил копытом Тензо. Генма и Аоба, слыша, как Эбису и Котецу болеют за них, сокрушительно разнесли в пух и прах противника.
Какое-то время было относительно спокойно - гостям вечеринки позволили потанцевать, и хотя Гая все равно было слышно, но из-за музыки его было не разобрать, поэтому слишком сильно его крики в общем шуме не напрягали.
- Ну что, пригласишь меня на танец? - спросил вдруг Генма, и в янтарных его кошачьих глазах кувыркались искорки. Эбису вытаращил растерянно глаза, пытаясь придумать, что бы такого остроумного ответить, чтобы уж наверняка отбить у Генмы желание глумиться над бедным сенсеем, но не успел.
- А теперь настало время следующего конкурса! - заорали Котзумы.
- Все желающие выстраиваются в цепочку. Давайте, давайте, вставайте, не стесняйтесь, - агитировал Ирука.
- Ками, что они еще удумали? - простонал Эбису, когда Генма за руку потащил его в собирающуюся вокруг Котзум толпу.
- Будем играть в игру «Люблю-не люблю», все просто, каждый говорит, какую часть тела он любит и не любит у соседа справа. Постарайтесь запомнить, что вы сказали, - возвестил Котецу, - Начали.
- У Какаши я люблю правый глаз и не люблю левый локоть, - начала Куренай.
- У Гая я люблю правую бровь и не люблю левую бровь, - подхватил Хатаке.
- У Ибики я люблю левую коленку и не люблю правую коленку, - соригинальничал Гай.
- У Цуме я люблю лоб и не люблю правую кисть, - сказал Ибики.
- У Анко я люблю нос и не люблю хвостик на макушке! - рассмеялась Цуме.
- У Райдо я люблю шею и не люблю большой палец на правой руке, - сказала Анко.
- У Эбису я люблю левый глаз и не люблю правое ухо, - Райдо.
- У Генмы я люблю пальцы рук и не люблю нос, - выдал Эбису, подозревая, что какую-то гадость Котзумы все-таки придумали, явно что-то слишком простое задание.
- У Асумы я люблю губы и не люблю бороду, - сказал Генма.
Когда вся цепочка высказалась в своих предпочтениях, Котецу довольно провозгласил:
- Все запомнили, кто что говорил? А теперь вы должны поцеловать ту часть тела у своего соседа справа, которую вы любите, и укусить ту, которую вы не любите.
- Вот скотина! - сквозь общий хохот заорал Аоба, который сказал, что ему нравится задница Риичи, понявший, что целовать его придется, видимо, туда.
Цепочка поцелуев и укусов, начиная с Куренай, волной покатилась к хвосту. Какаши смиренно подставил подруге сначала свой глаз для поцелуя, а потом локоть для укуса, после чего весьма артистично чмокнул одну бровь Прекрасного Зверя и укусил за вторую. Кусать Гая за бровь было забавно. Это вызвало овации в зале. Когда Гай звонко поцеловал одну коленку главы отдела допросов и смачно укусил вторую, Ибики издал какой-то мучительный полу-всхлип, полу-смех - оказалось, главный мучитель и палач Конохи до ужаса боялся щекотки на коленках. Затем Морино по-отечески облобызал лоб тетки Инузуке и очень аккуратно куснул ее за кисть. Цуме, хохоча, влепила звонкий чмок Анко в нос и укусила за хвост на макушке, после чего долго отплевывалась от волос. Анко довольно сексуально облизала шею Райдо, за что была награждена суровым взглядом Морино, и так же сексапильно сначала облизала, а потом укусила большой палец руки мечника. Тот остался ее действиями весьма доволен, после чего повернулся к Эбису, взял его лицо в огрубевшие от постоянной работы с мечом ладони, чуть не высосал левый глаз и нежно прикусил мочку уха. Эбису накрыла горячая волна, он повернулся к Генме, взял его за руку и прижал по очереди подушечки его пальцев к своим губам, целуя каждый палец. Затем наклонил голову Генмы за шею и грызанул его за нос.
- Ёп… - схватился за нос Генма и шутливо пригрозил, - Ну, берегись, Эбису, теперь ты мне должен!
Затем обратился к Асуме, взявшись ему за воротник и наклоняя высоченного Сарутоби к себе:
- Прости, брат, ты не в моем вкусе, но приказ есть приказ! Да простит мне Куренай! - после чего впился в губы Асуме хорошим таким поцелуем.
«А меня он так не поцеловал, когда выиграл!», - вдруг почему-то с обидой подумал Эбису, глядя на то, как втянулись от усердия щеки Генмы и вылезли из орбит глаза Асумы.
Такой поцелуй был встречен воплями одобрения. Генма разорвал поцелуй, и Асума, отплевываясь, утираясь и смеясь, сказал:
- Вот блядина, а!
- Ну а теперь я сделаю, наконец, то, что меня всегда подмывало сделать - терпеть не могу бородатых мужиков! - хищно ухмыльнулся Генма и хряпнул Асуму за подбородок с острой черной бородкой.
- Твою мать, больно же! - взвыл Сарутоби, под общий смех схватившись за бороду. Но все ждали гвоздя программы - как Ямаширо будет целовать Риичи.
- Блин, Эбису, может я тебя в прошлой жизни чем обидел, что ты мне так мстишь? - обиженно проворчал Генма, потирая нос и глядя на Эбису.
- Что, больно? - спросил сенсей.
- Нет, блядь, охрененно приятно! Чуть не кончил!
Эбису поднял виноватые глаза на Генму, но было совсем не похоже, чтобы Ширануи на самом деле злился. В зрачках его янтарных кошачьих глаз плясали черти.
- Прости, я не хотел, я… - начал было извиняться Эбису, но Ширануи его перебил:
- Ладно, забей. Зато я теперь знаю, что ты страстный, кусаешься ты первоклассно… А пальцы у меня до сих пор от твоих поцелуев горят и мурашки по спине бегают!
- Мне вот только твоих мурашек тут не хватало! - буркнул Эбису, едва не покраснев. Ну право слово, что за удовольствие мучить и смущать людей?!
- Глянь, Ямаширо все-таки его поцеловал! - толкнул локтем элитного сенсея уже отвлекшийся Генма, увидев, как Аоба вышел из своего положения, и садистски добавил, - Надо было его туда лучше укусить…
После небольшого перерыва на танцы неугомонные Котзумы снова стали подбивать людей на подвиги, снова выстраивая желающих поучаствовать в цепочку.
- Если надо опять кого-то кусать и целовать, я не выдержу! - пробормотал Эбису.
- Не бойся, ты от меня никуда не отходи, тогда никто тебя кусать и целовать не посмеет, - успокоил его Генма, и добавил через мгновение, - Кроме меня.
Эбису поперхнулся и кивнул. А что ему еще оставалось делать? До конца вечеринки время было еще предостаточно, а Генма был не настолько пьян, чтобы где-нибудь свалиться и избавить страдальца-сенсея от своих ухаживаний.
- А теперь, - снова заорал неутомимый Котецу, и у Эбису от нехорошего предчувствия засосало под ложечкой, - мы совершим круговорот спичек. Передавать спичку друг другу можно только губами без помощи рук! Главное не уронить спичку! Впрочем, кому я это говорю, уважаемые шиноби! Поехали!
Ну, с таким заданием справиться легко. Эбису успокоился, и когда до него дошла очередь, он ловко принял кончиками губ спичку у Райдо и передал ее Генме. Пронесло!
- А теперь пускаем спичку в обратный путь! Только чуть-чуть ее укоротим! - приказал Котецу. «Я так и знал!» - подумал про себя Эбису.
Когда спичка пошла в пятый поход, от нее почти ничего не осталось. Игрокам приходилось вплотную соприкасаться губами, чтобы не потерять и не уронить спичку. Только вот когда Эбису передавал спичку Генме и их губы на мгновение прижались друг к другу, это было совершенно иное ощущение, чем когда он принимал спичку от Райдо…
На обратном пути два миллиметра несчастной спички доводили некоторых особо чувствительных игроков до экстаза, а зрителей до восторженных воплей и подбадривающих криков.
Генма, с трудом получив огрызок спички от Хатаке, повернулся к Эбису и кое-как пристроив коротенькую щепочку на нижней губе, потянулся к Эбису. Сенсей попытался этот кусочек снять, но едва не уронил, поймал языком, да вот беда, случайно отправил ее обратно Генме. И в ответ получил очень нежный, но ударивший в голову поцелуй. Губы у Генмы были горячими, мягкими. Язык скользнул в рот, и Эбису даже не задумываясь принял его, лаская своим языком в ответ, ища огрызок спички, не находя его, да черт с ней, со спичкой этой! И Генма, втянув язык Эбису в свой рот, обвивал своим языком, то жадно, то неспешно, доводя Эбису до головокружения.
- Ну, вы чего там, эй?! Не заставляйте других ждать! Ширануи, хватит пользоваться моментом! Отдай уже Эбису спичку, и погнали дальше! - стали раздаваться возмущенные крики, пересыпанные смехом.
- А я ее, кажется, проглотил! - нагло заявил Генма, неохотно разорвав поцелуй.
- Твою мать, Ширануи! Сам нацеловался, а всех обломал! - последовали негодующие голоса.
- Ну, вот такое я говно, - пожал плечами Генма, блаженно ухмыляясь, сунув обратно в рот свой сенбон.
«Ками, я целовался с парнем на виду у всего гарнизона! На глазах Хокаге! Да еще с Ширануи!!!» - ужаснулся Эбису, придя в себя. Тяжелая рука на плечах отвлекала бедного учителя от горестных мыслей. Однако, надо как-то выпутываться из положения - поцелуй с Ширануи не прошел даром для изголодавшегося по ласке, претерпевшего два года вынужденного воздержания Эбису. Он чувствовал, что штаны его спереди начинают недвусмысленно топорщиться, и слава Ками, что стоял он к Генме лицом, и никто этого безобразия не видел.
Но кто бы мог подумать - он, такой скромный и интеллигентный, старающийся всегда вести себя прилично и держать лицо, так легко завелся, целуясь с мужчиной прилюдно!
Эбису попытался взять себя в руки, стараясь вспомнить что-нибудь такое, что сразу бы сняло напряжение в паху. Например, Заджи. Тот момент, когда он увидел его с другим… Пффф, фигня какая. Не берет больше… Возбуждение проходить не хотело. Генма был слишком близко. И хоть Ширануи и улыбался беспечно, дыхание его стало более тяжелым, и такая же упругая, твердая плоть, вроде бы случайно коснувшаяся бедра учителя, говорила о том, что и Генма с поцелуем без последствий не справился.
- Классно целуешься, - подсыпая соли на раны Эбису, признался Ширануи.
- Правда? - почему-то обрадовался Эбису. Генма кивнул.
К огромному облегчению Эбису снова приглушили свет, загрохотала музыка, шиноби потянулись на танцплощадку.
Мимо Генмы и Эбису протиснулись какой-то молодой длинноволосый блондин-чунин, прижимавший к себе совсем юного мальчишку-генина, запустив ему руку под рубашку. Обоих штормило от выпитого, и они завалились на Эбису.
- Э-э-э! - угрожающе оттолкнул малолетних поганцев Генма, возвращая им вертикальное положение. Парни извинились и попетляли дальше.
- Пошли на воздух, а то у меня мозг сейчас взорвется, - предложил Генма.
- Пойдем, только свитер свой надень, там холодно, - предупредил Эбису.
- Заботливая ты моя крошка! - расплылся в довольной улыбке Генма.
- Слушай, да пошел ты… - вспылил Эбису, сбивая с плеч руку Ширануи, - Какого черта я должен все это терпеть от тебя?!
- Ну извини, не знаю, что меня все несет, - перестал лыбиться Генма, - Не уходи никуда, я сейчас свитер только возьму.
@темы: размер: миди (от 20 до 70 машинописных страниц), жанр: юмор