Нет той судьбы, что шиноби выбирает сам.

[Guns linger]

Название: Нет той судьбы, что шиноби выбирает сам.
Автор: Guns linger
Бета: Veishe
Размер: мини (2 157 слов)
Категория: слэш
Жанр: драма, романс
Пейринг/Персонажи: Тензо/Какаши, Какаши/Ирука
Рейтинг: NC -17
Статус: закончен
Предупреждения: использование мокутона не по назначению.
Примечание: Исполнено по заявке с кинк феста: Тензо/Какаши, Какаши/Ирука. Какаши мечется между двумя любовниками, ему по-своему нужны оба. Поменьше юмора, побольше псхологии. Не deathfic! И именно с такой расстановкой в слэше.


Какаши не помнит те несколько минут с Итачи. Старается не помнить. Дело не в ударе по самолюбию признанного гения и не в самоуверенности, едва не стоившей жизни – дело в тех трех минутах, что довольно четко обозначили абсолютную беззащитность Конохи перед действительно последним Учихой. Способен ли когда-нибудь Саске убить своего сенсея – вопрос, который Копия себе не задавал, пока мог такое позволить. Но мог ли Итачи убить его тогда у моста? О да, безусловно. Легко. Но не убил. Не убил, но дал осознать, что это вопрос времени. Безопасность в селении – вопрос его настроения. А жизни дорогих Какаши людей это даже не вопрос. Это ничто.
Неуверенность и беспомощность – целых два повода пойти к сенсорам. Добровольно. Но у Конохи нет второго шарингана. У Конохи нет никого, кто может блокировать техники такого уровня. Кроме сына предателя. Легендарного Копирующего. Поэтому слишком рано, слишком легко, слишком просто идти сдаваться к сенсорам. И вообще все, что ощущал Какаши, было «слишком». Попробуй побыть веткой, заслоняющей лист от идущего урагана. Рискни.
Он рискнул, да. И проиграл. В то мгновение он проиграл жизни, десятки, сотни жизней. Для шиноби это непростительная ошибка, для дзенина – невозможная, для Хатаке Какаши – убийственная.
Эта квартира похожа на его собственную. В ней никогда не пахнет едой, только травами, ничего лишнего, только оружие, нет того, что так ценят гражданские – сувениров и безделушек, а конкретно в этой квартире нет даже своих мертвых – они давно похоронены. У бывших АНБУ не остается прошлого, в которое можно смотреть без боли. И поэтому фото здесь тоже нет. Остался человек. Почти человек – поправит кто-то из лаборатории. Кто-то с легендарным именем.
И Какаши ищет его. Этого человека без прошлого, без памяти, без страха. Ямато ничего не боится. После того, что с ним сделали, он действительно ничего не боится. Потому что у него ничего нет. Кроме вечной застывшей осени под самым сердцем. И своего талантливого сэмпая с разноцветными глазами, который приходит к нему ночью, в грозу, словно неприкаянный серый волк, промокший насквозь, замерзший, совсем чужой. Нет той судьбы, что шиноби выбирает сам. Копия никогда не принадлежал себе. Только деревне. Это все, что осталось отнять у него, чтобы он умер. Это то, что смогут отнять, только когда он умрет. Разжать сведенные судорогой пальцы на крепком теплом плече. Какаши никогда не смотрит в глаза, когда приходит. Не говорит и не лезет обниматься. Он ждет, скованный, сжатый словно пружина тем колоссальным прессингом, что ощущает каждый день в неравной борьбе с врагами, с прошлым, с собой. И Ямато оставляет эту руку на своем плече. Не ищет ответов, не задает вопросов. Он просто принимает это напряжение, как дерево – удар молнии. Оно проходит насквозь, но не убивает. Не парализует, не лишает силы воли. И Копия хватается за него, словно за единственную опору в жизни, за живое, такое нужное тепло и излучаемую уверенность. Тензо словно громадный дуб на скошенном поле: его ничто не задевает, не волнует и не тревожит. Пейзажи вокруг меняются словно сезоны, люди уходят или умирают, а этот человек остается рядом и никогда ни о чем не спрашивает, ничего не ждет. Это не зовется бесстрашием или безразличием – эта абсолютная уверенность не навык, полученный в бою, нет, это скорее жажда жизни, но не буйная, яркая, как у сына Минато, это спокойная янтарная страсть, позволяющая весной зацветать каждому дереву, несмотря на самую лютую зиму. И Какаши ощущает ее, чувствует безошибочным, практически звериным чутьем, которое проявилось в нем после контракта со стаей.
Ямато – это жизнь.
И он жаждет ее, ищет, позволяет проникнуть в себя, наполнить. Не хочется нежности, не хочется поцелуев и слов, Ямато стаскивает с него жилет прямо в прихожей, горячий, жилистый, практически такой же сильный. Без шарингана и техник его сэмпай словно тонкое молодое дерево – гибкий, юркий, он уклоняется от захватов, мокрый – практически выскальзывает из рук, но Ямато держит его крепко – в этой игре-проверке он никогда не проигрывает. Потому что никогда не соревнуется. Это не Гай. Он не пытается доказать ни себе, ни Копии что-либо, он просто позволяет серому псу Конохи переждать очередную грозу под своими ветками, под собой.
Какаши прощает отсутствие нежности, это не то, что нужно ему сейчас. Тензо не ждет до кровати, не спрашивает, чего он хочет – он сначала вдавливает его в стену, поднимая на руки, а затем валит на пол. Избавляются они только от штанов Хатаке, срезая обмотки кунаем. Странно, но Ямато все равно, что у него под маской, он никогда не просил разрешения заглянуть. А вот Какаши хотел бы хоть раз посмотреть на то, что происходит внизу, на то, что он позволяет, чтобы происходило. Тензо не хочет этого, он целует скромно, сухими губами, ту часть шеи, где маска задралась, а затем слегка прихватывает зубами за загривок, всем весом прижимая к полу, лишая контроля над ситуацией и ответственности за нее. «Ты ни за что не отвечаешь, Копия, – говорит он языком тела. – Сейчас ты можешь расслабиться. Я хочу, чтобы ты расслабился. Отдай мне то, что ты чувствуешь. Отдай мне себя».
Член у Ямато крепкий, толстый, где-то на периферии сознания Какаши ловит себя на мысли, что насаживается на сук. И сук этот прорастает еще больше внутри, двигается, заполняет. Техники мокутона великая вещь, а как ими пользуются на гражданке – вопрос ситуации. Хатаке стонет болезненно, тихо, затем громче, он изворачивается, вырывается, чувствуя, как нечто двигается внутри, слишком большое, чуткое, наделенное своим разумом, проталкивается дальше, настолько, что кажется – практически выпирает живот. В голову ударяет адреналин, сердце заходится словно безумное, но порыв ярости, привычка контроля и желание спорить – все сметается чужой волей. Теплой, словно древесная смола, горячей, как сухая кора летним днем, приторной, терпкой, жестокой в своем неудержимом желании жить. Ямато поднимает его на колени – «Они сотрутся в кровь», – безразлично думает Копирующий, и давит желание укусить подставленную руку, утыкаясь в нее лбом. Ему плохо, слишком жарко, слишком тяжело. Внутри тянет, давит, движется: словно прорастая в него, Тензо утоляет свое самое подавляемое желание – продолжать жить. А затем отпускает. И дальше обычный, страстный, понятный секс, от которого ноет задница и сладко отдается в простате. Кончая, Копия ложится на пол, у него подламываются руки, сил не хватает на вопросы или сожаления – он слишком много отдает в процессе, чтобы потом думать. А вот Ямато не устает, он поднимает своего сэмпая с пола и несет в ванну, а затем в кровать. Заваривает чай, ищет мазь от ушибов. Какаши не спит, он видит сквозь серые тени ресниц угол старого стола и одинокую белую чашку на нем. Приходит осознание, что надо двигаться дальше. Они никогда не догонят его – самую быструю гончую Конохи, если он встанет сейчас. Они не смогут. Надо просто встать. Техники шарингана… великие техники великого клана… он найдет способ, он еще потягается с этим наследием. Он сможет.
А Тензо приносит имбирный чай с лимоном, когда Копия, морщась, более лохматый, чем обычно, садится на кровати. Ямато опускается на пол у его ног и смазывает колени, бережно залечивает синяки и ушибы, стирая следы своих рук с бедер. Какаши по-прежнему без штанов, он кажется безразличным и уставшим. Пьет чай, приспустив маску, не говоря ни слова. Тензо не смотрит ему в лицо, не смеет, но он ласково прихватывает губами его член, склоняясь, щекоча жесткими темными волосами.
– Нэ… я так до дома не дойду… – бормочет Копирующий, не пытаясь отстраниться. Интонации у него теплые и очень родные, Ямато узнает их и улыбается про себя. В них скрыта его весна, и он бережно носит ее в себе, запоминая такие хрупкие ускользающие минуты.
– Ложитесь сэмпай, вам необходимы медицинские дзюцу, мне очень жаль.
– Тебе не жаль, – язвит Какаши, но ложится, отставляя чашку на стол. Теперь на нем стоят две белые чашки. Рядом. У одной отколот кусочек от ручки, у второй зеленый цветок почти у самого дна. Хатаке тянет расслабиться в этих знакомых руках, выспаться, поворчать на отсутствие еды в холодильнике. Но вместо этого он снова стонет, запрокидывая голову, невольно подаваясь вперед, Ямато ласкает его и лечит, поглаживая, подразнивая, согревая. Эта «кроватная возня» как называет ее Копирующий, похожа на понятную, знакомую игру. Тензо никогда не отпускает его без нее. Без нее и пары оргазмов. Из этой квартиры Копия выходит на слегка подрагивающих ногах. Ни о каком теневом шаге речи не идет. Он бредет домой. Заруливает в булочную, только открывшуюся – самую раннюю в Конохе, набирает целый пакет сладких горячих булок, и жадно вгрызается в них в переулке, не дотерпев до квартиры. Хлеб вкусен, сахарная пудра липнет к губам, рассветное небо после грозы удивительно чистое, оно отражается в лужах на дорогах, как и молодая зеленая листва. Свежий воздух пьянит, жизнь напоминает о себе пением цикад. Какаши идет домой. В то место, что он стал называть домом совсем недавно. А раньше оно было – квартирой Ируки-сенсея. Хатаке щурится от улыбки. Они тогда были такие смешные. Он, гоняющийся за учителем как мартовский… пес. И учитель, выговаривающий ему за грязную обувь и ранения.
«Ирука сейчас, наверное, уже не спит – думал Копия, - а может спит. И говорит во сне. Об Академии, учениках, уроках». На столе оставленный ужин – остывший уже. Для него, Копирующего. Если он придет ночью. А в холодильнике прохладная минералка. Тоже для него. Ирука считал, что так можно заработать ангину. И ворчал. Но минералку покупал. Они недавно стали жить вместе. Умино по понятиям Какаши был святым. Готовил, убирал, любил его псов и секс. Но кроме того, являлся на удивление тактичным, чутким, мягким, словно шелковое полотно – прочное и нежное, когда касалось ран. А ранами Копия был покрыт с ног до головы. И не теми, что лечат в госпитале. С этим сложно было жить самому, а заставлять кого-то принять – практически невозможно. Но Ирука тактично не рвал с него все те заплатки, что наросли. Не поднимал тем, которые обнаруживали под ними зияющие дыры. Он даже закрывал глаза на то, что Копия иногда сбегал в свою холостяцкую квартиру, побыть один. Или переболеть. «Свалил, сволочь», – думал Ирука, но молчал. Слишком много валилось на плечи бывшему АНБУ, и не только в прошлом. Уход Саске тот тоже пережил молча, ушел к себе на сутки-двое, а вернувшись, снова был собой. Прежним, хитрющим, несерьезным, флегматичным гением, который может все. И вернуть Саске тоже. И уберечь Наруто. Ирука подозревал, что не только он видит в Копирующем абсолютный оплот спокойствия, гарант безопасности, этакую страховку для всей Конохи. Умино гордился им. Боялся за него, но все же верил. Это сам Шаринган Какаши – кто может тягаться с ним? Об инциденте с Итачи Ирука не узнал. Не его уровень допуска. Знал, что были нукенины, что Копия спас Асуму и Куренай. Чего еще можно ожидать? Ну да, истощение, обнуление чакры. Как всегда.
– Как всегда! – ругался Ирука. – Ну почему ты всегда сбегаешь, когда тебе плохо?! Я что, не шиноби? Помочь не смогу?
А Какаши только молчал, щурился в улыбке и лез обниматься. Умино понимал, что Копия недоговаривает, таится, но разговорить бывшего АНБУшника было практически невозможно. Нужно было время, много времени и сил. А Коноха воевала. Угрозы зримые и незримые кружили у самых границ, поднимая смерть краями черных, в алых облаках, плащей. Ирука не знал этого, но он чувствовал, что времени нет. Нет возможности остановить Шарингана Какаши, остановить, чтобы спросить его – ты в порядке?
Потому что он должен был быть в порядке. Это его работа.
И Ирука обнимал в ответ, позволял себя целовать, сам лез, ласкался, тянул с волос резинку, он видел, как блестят у гения глаза, когда он смотрит на эту роскошь. Какаши давал чувство безопасности. У него в руках Умино ощущал себя важным, нужным, цельным. Этот бродяга прижился в его доме, уютном, тихом, спокойном, отвоевал часть книжной полки и уголок в холодильнике для собачьих котлет. Их секс, мягкий, вдумчивый, страстный, контрастировал с жестокостью будней на миссиях высокого ранга дзенина. Как Какаши добивался этого, он не знал. Но полагал, что блистательный ученик Минато ищет островок мира рядом с ним, на своей постоянной войне. Ирука лишний раз в прошлое старался не заглядывать и не расспрашивать. Слишком рано, слишком задевало гения нечто, что таилось и молчало в глубине памяти. И, целуя Какаши, Умино каждый раз вспоминал о том, как удивился Копия, когда Ирука попросил снять маску.
– Я не буду спать с человеком без лица, – категорично заявил учитель и умолк. Какаши промолчал о том, что это был первый человек, который его попросил об этом, которому было важно не какое у него лицо, а эмоции, обычно скрываемые маской. Отчаяние? Удовольствие?
Стягивая маску тогда, Хатаке осознал, что это не на один раз. Эмоциональный, чувствующий, порывистый Ирука стал его сердцем. Тем, что замерло, когда он прощался с Обито, хоронил сенсея и убивал Рин. Тем, что не билось вот так со страхом и надеждой очень давно. Тем, что никому не верило со времени смерти отца.
А ведь без сердца жить нельзя.
Обнимая своего милого учителя, Какаши молчал. Он слушал это будничное «тук-тук-тук» и старался запомнить. Оно понадобится завтра, когда он встанет против врагов Конохи, разделяя свою жизнь с боевыми товарищами, а смерть отдавая этому человеку, который никогда не смирится и не простит. А значит умирать никак нельзя. Не сегодня. Не потом. Любящее сердце не прощает таких измен. Других – да. Но не этих.
Да и были ли другие? Ямато в его жизни очень давно. Еще с малолетства в АНБУ. Оставить его Какаши не мог. Но и жить без Ируки дзенин тоже не мог. Эти двое держали его мир своими руками тогда, когда он разваливался на части. Словно день и ночь, связывающие в единое целое синее небо над Конохой в разноцветных глазах Копирующего. И он готов был драться за это небо. Снова. И снова. Пока жив.

@темы: Ирука, Какаши, размер: мини (до 20 машинописных страниц), Тензо

---

Новичок. Вступительный подарок - клип Обито, Какаши,Гай,

[wozhyk]

Добрый день всем!
Отличное у вас сообщество. Пару дней читала фанфики, некоторые весьма порадовали и содержанием и стилем. Чтобы пообщаться по теме, даже завела дайрик специально Мне с вами по пути. Фехтую много на чем, пишу фанфики, монтирую клипы, очень люблю старшее поколение Конохи, особенно Какаши.
Вот мой вступительный подарок Тут недавно был день рождения Владимира Высоцкого, и я смонтировала клип по песне, которая мне всегда казалась про Какаши и Гая. Вернее, про Обито, Какаши и Гая.
Приятного просмотра!
Название:Пошли мне второго
Автор(ы):wozhyk
Указание на использованный материал: Музыка и слова - Владимир Высоцкий. Аниме: Naruto Shipuuden
Дисклеймер: (отказ от прав) фанарт, все принадлежит Масаси Кисимото

@темы: Какаши

---

Оборотень

[Guns linger]

Название: Оборотень
Автор: Guns linger
Бета: Древлянка
Персонажи: Какаши, Ирука
Рейтинг: NC-17
Жанр: экшн, херт/комфорт, АУ в каноне
Статус: закончен
Размещение: ну хоть спросите)
Предупреждения: принуждение
От автора: можно под НГ без критики, а?) Спасибо)
Всех с праздниками наступающими)

Ируке часто снился один и тот же кошмар. Его снова держал под собой оборотень. Нестерпимо пахнущий псиной, серый, всклоченный, злой.
После того, как Коноха стала отступать, оставляя позади себя руины, почти не считая потери в этой чудовищной мировой войне, Ирука забыл, что такое спокойно спать. Их группа уводила детей и стариков с места атак массированных техник. Его маленький, когда-то совсем не смышленый, ученик дрался на передовой, силой своих техник удерживая противника. Хотя Ирука думал про себя, что силой своего сердца. Еще такого молодого и наивного. Для него его деревня была всем. Возможно, именно это сохранило ему жизнь. А не то, что он был сыном Четвертого Хокаге. Дайме до сих пор не принимали его, но уже ничего сделать не могли. Его учителями были один из трех прославленных саннинов Джирайя-сама и Шаринган Какаши. Легенды в мире шиноби. А с легендами спорят только после смерти. Копия же был еще жив.
В тот вечер Ирука об этом пожалел. Была «вечеринка», как называли ее дзенины. И когда она шла после недель непрекращающихся убийств, у ее участников отключались не только внутренние блоки, страхи и боль, у них уходил на задний план самоконтроль и человечность. Коноха отходила с рубежей, оставляя селение. Гражданские шли потоком вглубь страны, окруженные тонкой сеткой патрульных АНБУ. Надо сказать, Ирука уважал эти маски. Их изнурительное дежурство началось почти два месяца назад. Измотанные бойцы никогда не бросали свой пост по периметру идущей колонны. Люди шли медленно, было много раненых. Но на гражданских не жаловались – не принято, старались поставлять продовольствие и медицинскую помощь, помогать. Шиноби для них сейчас были спасением, безупречные солдаты на страже родной деревни. Им уважительно кланялись и помнили по позывным.
Однако в лагере самих шиноби, живущих в палатках возле живой колонны, все было совсем не так. Это был другой мир. Здесь выживали, теряли себя, умирали и забывали о потерях, чтобы идти дальше. Людей не хватало. Все силы были отправлены к местам боев. Защищать гражданских от мародеров, беглых, диверсантов приходилось кучке измотанных шиноби и безучастному отряду АНБУ. Чуунины следили за поставками продовольствия, воды, лекарств, дзенины охраняли подводы, путь следования, были в дозоре. Гражданские, идущие в центре колонны, порой даже не знали, сколько атак, подрывов устраняли их проводники за ночь. Дисциплина держалась благодаря навыкам и страху. Дети слишком устали, а взрослые боялись, это ощущалось как нечто липкое в воздухе, что-то, что было постоянно. Вместе с промозглым холодом поздней осени, проливными дождями, разбитыми дорогами. Обозы часто ломались, люди болели, костры по-прежнему жгли только поздно вечером строго для ужина. Дорога превратилась в бесконечный адский переход, а группа людей в длинную замерзающую гусеницу, от которой рвали куски учуявшие кровь хищники. В преступном мире война была наживой, легкими деньгами, людьми, которых можно угнать, как стадо и продать на опыты, пытки, органы. Любой прохожий был вероятной угрозой. АНБУ убивали не задумываясь, вычищая весь тракт, зачастую уничтожая случайных путников, отказавшихся сдать оружие или выказавших сопротивление при обыске. Ирука знал об этом. Он видел обезображенные тела в канавах, не присыпанные, не похороненные, просто сваленные с дороги, чтобы колонна могла идти дальше. Все знали. Но молчали. Потому что у каждого были родственники и дети в сердце людского потока, и страх, что рванет случайно брошенная печать или техника.
Это все должно было иметь выход: постоянное напряжение, бессонница, усталость. Ирука видел, как растет агрессия между самими АНБУ, между старшим составом, который принимал сложные решения и практически жил на препаратах, потому что некогда было нормально есть и спать. Добредая в свои холодные палатки, дзенины спали по два часа, чтобы затем выйти в патруль. Их в группе было всего двенадцать. И шестеро из них носили маску АНБУ. Охраняли они колонну из тысячи шестиста трех человек. Это требовало практически постоянного движения – с головы до хвоста колонны, на разведку вперед пути следования, для предотвращения внезапных атак – позади. Словно жалящие опасные осы, забрызганные грязью с головы до ног, злые, голодные и уставшие они выводили людей к тылу армии. Одним из таких носивших маску был Копирующий – Шаринган Какаши. Ирука видел, как он выносил детей из горящего дома в Конохе, когда они отходили, видел, как этот человек один остановил отряд противника, используя одну из чудовищных техник своего алого глаза, но также он знал и другую сторону этой маски. Копия, как и все АНБУ, был оборотнем. Не в смысле, что у него отрастали хвост и уши, нет.
Но он был зверем, чудовищем, которое было создано для войны и выросло на войне. Это никогда не касалось гражданских, строящих ему глазки, обожающих истории о бравых подвигах и мечтающих увидеть, что у него под маской. Это касалось узкого круга избранных, тех, перед которыми Какаши свою маску снимал. Не ту, что скрывала лицо, а ту, на которой скалилась песья морда.
Вечеринку Ирука помнил, хотя старался забыть. Он был на полевой кухне, когда пришел приказ явиться в дзенинскую палатку. Сегодня кого-то убили. Кого-то из этих измазанных кровью и грязью масок. И там пили. Мешали препараты и снова пили. Быстро, на ходу. Чтобы через два часа снова встать в дозор. Трахали там тоже быстро. Не церемонясь, не спрашивая. Чуунины проходили это все, но никто не заикался о жалобе в Штаб командования. Не до жалоб было сейчас, когда Коноха проигрывала в войне, и люди умирали тысячами. Не до маленьких чуунинских задниц. Это было пошло, жестоко, не правильно. Но был внутренний распорядок – сохранение боевой единицы любой ценой. Элитные солдаты имели преимущества, и имели этими преимуществами весь нижестоящий состав. Однако, не трогая генинов, как детей. В итоге, доставалось чуунинам. Их было больше в отряде, порядка тридцати человек. Но они не спорили со старшими. Кто-то пытался, его просто пустили по кругу. Говорили, он потом повесился где-то. Никто не помнил где и что было дальше. Колонна шла дальше, грузно оседая в липкую холодную грязь.
В тот вечер его выбрал Хатаке. Облокотил о деревянный ящик и оттрахал. Жестко, без слов и эмоций. Из-под маски несло саке, Копия не раздевался, только расстегнул ширинку. Даже псиную маску не сдвинул. После предложил саке и, на молчаливый отказ, пожал плечами. Вложив в обвес пару взрывных печатей, Какаши снова вызвал призыв и ушел с собаками следить за периметром. На чуунина он не оглянулся. Ирука вышел из палатки на подкашивающихся ногах, заляпанный кровью, грязью, одуревший от едкого запаха взрывных печатей, наркотиков, которые ему кто-то услужливо дал под язык, и ощущения нереальности происходящего. Все было примитивно, просто, грязно. Ныла задница, но мыться не хотелось, было слишком холодно. Волосы давно спутались, Ирука собирал их в хвост, хотя думал, что вскоре придется обрезать, если не обрить. Руки немели, пальцы были синими. На жилете, сзади, отпечаталась грязь с формы Копирующего и, его или чужая, кровь. Умино долго рвало у канавы, отливающий рядом АНБУ на него даже не посмотрел.
С тех пор иногда возникали эти пугающие сны. Про громадного пса, который трахал его, подминая под себя, часто до крови, иногда до смерти. Убивая, перегрызая горло, не давая вздохнуть и закричать. Просыпался Ирука в холодном поту, кутался в спальнике и лежал с открытыми глазами всю ночь. Он ненавидел Какаши за то, что тот научил его бояться своих. Это были законы войны, о которых не говорили в Академии. Никогда.
Не осталось сил плакать, жалеть себя или думать о мести. Ирука слишком устал.
Но были другие, те, кто приходил в ту палатку чаще, и даже те, кому приходилось бывать там через день. Они люто ненавидели эти маски, вынужденные вежливо кланяться и выполнять приказы. Ируку, правда, больше не выбирали. Он фактически был единственным, кто больше таких приказов не получал. Говорили это Копия. Копия его выбрал и оставил для себя после войны. Умино мечтал, чтобы он до ее конца не дожил. Мечтал ровно до тех пор, пока снова не видел бредущего с дозора дзенина, едва передвигающего ноги после постоянного теневого шага, с громадных дистанций, которые приходилось сканировать в патруле. Дзенины со своей задачей справлялись, как и их старший, однако, то ли действительно кого-то припекло то, что творилось ночами в командной палатке, то ли это была личная месть, но кто-то отправил рапорт в Штаб с описанием творившихся беспорядков. Главным фигурантом жалобы был Хатаке Какаши, дзенины озверели в тот день, но автора «доноса» так и не нашли. Многих избили, кого-то даже пытали, чуунины забились ближе к гражданским, надеясь, что при них АНБУ будут держать себя в руках. Это мало помогало. Искали, но не нашли.
Сказать, что Хокаге разозлилась, значило ничего не сказать. Для нее поражение в войне было равносильно смерти. И она не рассматривала ни тот, ни другой варианты. А когда пришли такие вести из тыла - это показалось ей предательством. Да, она знала, что ее элитные дзенины все немного не от мира сего, и на многое закрывала глаза, но, в состоянии войны, трибунал не теряет времени на суд и разбирательства. Преступления, в военное время приравнивающиеся к измене, караются смертью. Но Какаши спасло от этого его легендарное прошлое. Шаринган Какаши не мог быть убит на войне своими же. Назначили расследование, а его отправили под временный арест. Это значило, что на дежурства он выходил, но находясь в лагере, был обязан проводить время в тюремном блоке – созданном техникой из дерева. Временная постройка которую едва смогли сделать потому что Тензо до последнего тянул, пока не получил одобрительный кивок своего сэмпая.
Таким образом, АНБУ лишились своего командира. «Вечеринки» как ни странно прекратились. Просто потому что теперь все свободное время искали того кто написал этот рапорт. Ирука часто просыпался от ночных проверок. На него зыркали голодными пустыми глазами мертвецки бледные маски и уходили не трогая. По-прежнему не трогая. Будто Копия еще имел право отдавать им приказы.
Иногда Умино, как дежурный по кухне относил еду в камеру допроса. Данзо проверял ее лично, часто практически полностью съедая. Ирука молчал, опасаясь даже смотреть на опасного и жутковатого типа, который занял место Какаши во главе отряда.
Однако, Данзо не грубил чуунину, намекая, что ему нужны показания свидетелей. Записка немного стоила без человека. А дзенины явно были готовы убрать любого, кто подтвердит ее правильность. Так что Данзо обещал безопасность и премию «за честность». Но Умино делал вид, что слишком боится. Он вообще освоился с ролью апатичного замученного учителя, она позволяла больше видеть и слышать.
В тот вечер, когда он вошел в камеру Хатаке, Данзо только ушел. Дзенин стоял на коленях, руки были сведены назад и связаны в запястьях и локтях. И, в таком положении, подтянуты веревкой наверх, заставляя арестованного, фактически, склонить голову до земли. Якобы опасались его шарингана. Жилета не было, оружие было свалено в углу. Утром дзенин должен был выйти в патруль. Это было сродни издевательству «Мы тебе не доверяем, но дозоры это не отменяет». Отряду был нужен шиноби, владеющий тысячью дзюцу. Ирука спрашивал себя, насколько нужны этому шиноби те люди в колонне, насколько его хватит вот так. Его не били, не пытали, но, простояв ночь на коленях в сырой земле, шиноби поднимался все тяжелее. Полуголодный, тративший чакру быстрее, чем она восполнялась, дзенин выглядел измотанным и больным. Он повернул голову, изучая заляпанную грязью обувь Ируки, и спросил:
- Мясо есть?
Голос был абсолютно спокойным, глухим, Какаши даже сейчас оставался собой. Опасным, непонятным, несломленным. Умино вежливо кивнул:
- Да, Хатаке-сан.
- Открой.
Ирука послушался и открыл железную банку с холодным мясом, покрытым беловатым жиром. Разогреть получалось редко, после всех дел в колонне, у чуунина не хватало времени. Но сейчас ему было немного стыдно за это. Все-таки этот дзенин, своей шкурой днем, защищал его, ирукиных, учеников.
- Простите, Хатаке-сан. Сегодня не хватило сухих дров, а чакру тратить запретили.
- Чей запрет? – хрипло спросил дзенин.
- Данзо-сана.
- Бойцам нужна горячая еда, - пробормотал Какаши и мотнул головой в сторону обмундирования. - Достань мой свиток призыва и дай сюда.
- Но…
- Немедленно, - отчеканил Хатаке.
Тон не принимал возражений, и Ирука поневоле выполнил приказ. Он обычно развязывал Копию перед едой и уходил не задерживаясь, сегодня они заговорили в первый раз.
Какаши еще растирал онемевшие пальцы, когда псы наполнили камеру. В нос Умино ударил стойкий запах псины. Собаки выглядели такими же уставшими, как их хозяин. Его кошмар, такой затертый и забытый днем, вывернулся из захвата обычного психологического блока, и Ирука попятился, прижался спиной к стене, силясь вздохнуть. Нин-доги нервно рычали, поглядывая на мясо у него в руках. Чуунин зажмурился и застыл, не в силах разжать руку и заставить себя сделать хоть что-то, чтобы сбросить оцепенение. Выручил его Паккун.
Поглядев на молчащего хозяина, который, кажется, догадался о причинах поведения учителя, и на самого сенсея, такого жалкого с этой одной банкой тушенки в руках, пес важно чихнул и протопал к Ируке.
- Мясо опусти. Я сказал, мясо опусти. Вот так. А теперь, иди отсюда на воздух.
На негнущихся ногах выходя из камеры, Умино услышал:
- Спасибо, Ирука-сенсей.
Уже выйдя на воздух, Ирука смог вздохнуть, поглядел на серое тяжело нависающее небо и понял, что половину своего пайка Копия отдает собакам.
- Он так загнется, - пронеслась мысль, и исчезла, понукаемая тяжелыми буднями и бесконечной, физически изнуряющей, работой.
Но утром Какаши снова ушел со своим отрядом, и Ирука слышал, как впереди тяжело ухнул катон. Значит, там снова убивали.
Однако Данзо своих мыслей не оставил. Ему нужны были свидетели, и он подначивал чуунинов отомстить.
Чтобы вывести Хатаке из себя, заставить использовать шаринган, доказать, что он не устойчивый психопат, способный убить своих. К этому блюду отлично шли алкоголь и наркотики.
К Ируке в палатку ночью как-то попросились, сбивчивым шепотом спрашивая, идет ли он «туда». Сонный Умино помотал головой и снова провалился досматривать черное полотно без сновидений. Кошмары, как ни странно, отпустили после того инцидента. И запах псины страхов больше не будил. Наутро он понял, что имели в виду, говоря «туда». Маскируя чакру, несколько чуунинов, с молчаливого согласия Данзо, прошли в камеру. Они накинули Копии мешок на голову и, видимо, били. Умино посмотрел на часы, обычно до завтрака заканчивалось действие блокирующего чакру дзюцу, и Какаши освобождался от веревок, но сейчас он также оставался связанным и не пытался встать.
- Хатаке-сан… - Ирука не решался прикоснуться к лохматой голове, поэтому ограничился медицинским жестом, проверил пульс.
- Развяжите, - внезапно выдохнул Копия, тяжело судорожно выдыхая.
Когда Умино разрезал веревки, Какаши мешком повалился на бок. Ноги его не держали, руки слишком затекли. Ирука всегда заставал дзенина за разминкой, и не видел того, как он выглядел до нее. Оказалось, встать самостоятельно Копия уже не мог. Чакры у него не было. Ощупывая бок, руку, предплечье Хатаке молчал. Руки его плохо слушались, Ирука видел их мелкую дрожь, однако Какаши ни о чем не спрашивал. И чуунин, поймав его холодный взгляд, понял – он знает, кто это был. Видимо на это и был расчет Данзо.
- Есть вода?
Стакан удержать не получалось, и Ирука поил его с рук.
Данзо предусмотрел вроде бы все, желание отомстить у чуунинов, беспомощность Какаши, бессмысленность маскировки, дальнейшую месть дзенина. Но, даже если дзенин догадается, и не будет мстить, то в таком состоянии его просто убьют в дозоре. Не сегодня, так завтра. Закрывать его камеру или сообщать его друзьям о ситуации, Данзо явно не собирался. Умино понимал это, потому что уже освоился быть серой тенью себя прежнего, а еще, потому что его показатели по спец подготовке диверсий и шпионажа были лучшими в группе.
- Разрешите, я помогу вам?
Получать Данзо вместо Какаши, была совсем плохая идея, тот не заботился о выживании группы, поэтому Ирука рискнул.
- Нужен массаж, у меня чакра в порядке. Вам выходить в патруль через час, Хатаке-сан, вы не встанете за это время.
Какаши хмуро посмотрел на него и кивнул. Он казался нелюдимым и отстраненным, в конце концов, спросил:
- Ты знал?
- Нет, - честно ответил Ирука.
Дзенин посмотрел на него внимательно и кивнул.
- Хорошо.
Водолазку они снимали вдвоем, плечи у Копии явно были травмированы.
Осторожно пропуская чакру к ладоням, Ирука сам встал на колени, чтобы помассировать затекшие плечи и спину в кровоподтеках. Под его руками Какаши повел плечом, пытаясь расслабить мышцы. Болезненно поморщившись, дзенин снова ощупал бок.
- Мне нужен медицинский свиток.
- Все поставки под личным контролем Данзо-сана, - тихо заметил Ирука.
Какаши глянул через плечо, поймал его настороженный взгляд, а затем посмотрел на пальцы в царапинах на своем плече. Они выглядели лучше, чем его собственные, сбитые в костяшках, ободранные, совсем холодные. Ощущая тепло чужих ладоней, Хатаке понял, как на самом деле замерз. Ласково сощурив глаз в улыбке, он буднично улыбнулся:
- Но вы же окажите мне услугу, Ирука-сенсей?
И так много в этом было от того Хатаке Какаши, которого знали в Конохе, что на сердце Ируки невольно потеплело.
- Я постараюсь, - строго отрезал Умино, и Какаши удовлетворенно кивнул.
После массажа дзенин осторожно потянулся, далеко не такой гибкий, как раньше, проверил, как сгибаются руки, повел кистями, не замечая, что на запястьях содрана кожа от веревок, и принялся, есть, сев прямо на пол, подогнув ноги под себя. Явно голодный, торопливо проглатывая уже остывшую еду, не поднимая головы от консервы. Не наелся, облизнулся и оглянулся на застывшего чуунина в углу, который во все глаза смотрел на шиноби, который в первый раз перед ним снял маску.
Какаши усмехнулся, пожал плечами, мол, что такого, и стал одеваться.
- Как вы пронесли еду, Ирука-сенсей? – он вернулся к традиционному обращению то ли стараясь проявить вежливость к своему неожиданному союзнику, то ли следуя старым привычкам.
Умино сделал вид, что не понял. Какаши постоял с минуту рядом, уже одетый в боевую форму АНБУ, поглядел на него, склонив голову на бок, как большой умный пес и вышел.
Ирука, сегодня, действительно нарушил внутренний регламент, он принес два пайка. Один унес Данзо, якобы дегустировать, подследственному он ничего не передавал, как обычно. Второй Умино пронес под максирующим дзюцу. Хатаке понял это, сказался опыт.
Оставалось надеяться, что Данзо не так сильно присматривался к чумазому скромному учителю, который вежливо ему кланялся и не перечил.
Какаши пошел прямо к чуунинским палаткам, нашел вчерашних ребят и…
Ирука шел следом, едва поспевая, опасался гнева дзенина, тот слыл человеком с непростым характером. Он видел, как Копия вежливо здоровался с пятью смертельно побледневшими чуунинами. Здоровался громко и отчетливо, командный голос вызывал желание вытянуться по струнке. Возникший рядом, АНБУ с сембоном невыразительно изучал этих пятерых. АНБУ ничего не сделали чуунинам, ничего больше не сказали, но Ирука понял, что Какаши предупреждал. Надо ли говорить, что желающих еще раз наведаться к нему в камеру больше не нашлось. Данзо злился. Умино молчал.
Хатаке не собирался разносить пол-лагеря своим чидори за пару синяков. Может быть, в другое время и в другом месте. Но сейчас все, что ему было нужно, это дотянуть до соединения с основной Армией. Хокаге могла вытащить его из лап Данзо. Он знал ее силу и слабости. Она могла его простить, нужны были только показания свидетеля. Нет, его не было в дзенинской палатке той ночью, когда по отношению к пропавшему чуунину были применены действия насильственного характера. Нет, он не виновен и не при чем. Да, он был со мной всю ночь. Примерно это должен был сказать свидетель. Но это не должен был быть человек из его отряда. Скажут, подчинялся приказам старшего. Хатаке сидел на дереве, сканируя дорогу и меланхолично перебирая в памяти всех знакомых, готовых под присягой рискнуть и солгать.
Он ведь был в той палатке. Был. Только ничего не помнил. Кроме растрепанного хвостика…
На следующее утро чуунин принес медицинский свиток. Какаши всегда знал, что штабные могут достать все, что угодно.
Ирука растирал ему плечи снова, на этот раз дзенин его сам попросил:
- Нэ… Ирука-сенсей, пожалуйста?
Умино сдался, еще вероятно потому, что после вчерашнего дня без медицинского свитка, бок дзенина заливала багряно-черная полоса. Как он отходил дозор с переломом, оставалось загадкой. Ирука понял, что все те не реальные показатели, которые требуются для вступления в отряд АНБУ, оправданы. По сути, эти двенадцать человек заменяли маленькую армию. Чуунин вздохнул. Их миры были такими разными и вращались так далеко, что, вероятно, если бы не та вечеринка, Хатаке Какаши никогда бы не подпустил его так близко.
- Сегодня пребывает Хокаге.
- Знаю, - кивнул дзенин.
Ирука закончил массаж и не стал смотреть, как Копия одевается. Отошел, выглянул в коридор. С некоторых пор, у входа постоянно маячил АНБУ с сембоном. Вероятно, для встреч с нежелательными гостями. Но его помощь не требовалась. Переходить Копирующему дорогу дважды не рисковал никто.
- Я хотел извиниться, Ирука-сенсей.
Умино не слышал в голосе раскаяния, он знал, что обычно после этой дежурной фразы следует еще одна дежурная просьба. Так было всегда. Поэтому чуунин повернулся, посмотрел на абсолютно закрытого дзенина, старающегося казаться дружелюбным, и сказал:
- Мне передали суть вашей просьбы, Хатаке-сан.
Ирука умолчал о том, что дзенины приперли его к стенке и провели инструктаж о том, что нужно сказать Тцунаде-саме.
Какаши слушал этот нервный тон с прохладными интонациями, совсем не похожий на вчерашний и молчал. Он выживал иногда только потому, что хорошо разбирался в людях. Поэтому он предугадал ответ, который оформлялся в категоричное «нет».
- Я хотел сказать, - перебил его Какаши, - что вы не обязаны исполнять мою просьбу, Ирука-сенсей. Просто примите мои извинения, - он улыбнулся тепло видимым глазом, - пока я жив.
И отвернулся, подбирая обмотки и кунаи. Спокойный, уверенный в себе, не спешный Шаринган Какаши поставил на это решение свою жизнь.
Его должны были судить сегодня вечером. Утром казнить, если не найдутся доказательства его невиновности.
Ирука тяжело посмотрел в упрямый затылок. Как он мог думать, что в этом шиноби осталось хоть немного человечности, Какаши им явно манипулировал. Еще бы сказал – «передавайте привет Наруто». Гребаный гений.
Умино молча вышел. Полный мстительной надежды, что хотя бы его молчание заставит дзенина помучиться.
Тот не раскаивался, не сожалел. Но, пожалуй, был прав в одном. Его жизнь стоила дороже одного траха. И одного чуунина. Ирука знал это. Также, как и сам Какаши.
Вечером он дал показания. Бдительный взгляд Тцунаде уловил нервно закушенную губу и откровенно злой взгляд чуунина. Но она сделала вид, что поверила. Шаринган Какаши ей был нужен в строю.
Но Хатаке явно заносило, и она решила, что урок гению тоже не повредит.
Вечером Хокаге вызвала своего лучшего АНБУ.
- Миссии будешь получать во временном Штабе, Какаши. Сдавать отчеты Ируке-сенсею.
Посмотрев на ласковое лицо Шизуне, подозрительную улыбку Тцунаде, дзенин вздохнул. Обычно, привилегированный гений отчитывался лично перед Каге, устно, без свидетелей. Что ж, теперь его ждали очереди, злые, носящиеся туда-сюда, штабные, а главное то, что он очень не любил. Рукоблудие.
Как иначе назвать это извращение - «описать ход миссии в трех экземплярах»? Да там только на пять страниц, как дошел в страну Волн, выйдет. Какаши еще раз тяжело вздохнул. Но Тцунаде и глазом не моргнула.
- Свободен!
Вечером в Штабе был небольшой праздник. По случаю соединения с пришедшей группой. Ирука организовывал угощение. Удалось помыться, выстирать форму. Страстный любитель порядка и чистоты Умино уже просто от этого улыбался. Входящим надлежало вытирать ноги у входа. О чем свидетельствовал надпись. Об нее спотыкались чаще, чем о порог.
Большая светлая комната, отстроенная Ямато, радовала куда лучше сырых палаток. На столе в углу были закуски и сладости. Выпить не наливали. Все-таки работа. Когда появился Копирующий, в Штабе притихли. Штабом сейчас называлось три стола, куда стекалась информация с передовой и тыла. Объем работы был громадным, но Ируке нравилось. Возможно, потому что больше не было чувства зависимости от беспринципных убийц в керамических масках. Или чувства безнадежности. Умино вздохнул, поглядев на Хатаке, который был заляпан грязью, явно замерз и сильно осунулся за все то время, пока вел колонию. Он был оперативником, полевым дзенином. По своему печальному опыту, Ирука знал, что выбить из таких отчеты очень тяжело. А тут Копию еще и «прикрепили» приказом Хокаге к его столу.
- Какаши-сан, вы за бланками?
Шиноби иногда делали так, брали бланки на миссию и, в свободное время, вели ее ход, чтобы потом не тратить время на макулатуру.
Парой минут раньше.
- Ну что, ты подмылся? - кольнул Генма, встречая промокшего Копию у входа в лагерь. - Я слышал, тебя приписали к Ируке. Знаешь, как он лютует у себя во владениях?
Какаши стрельнул серым взглядом и усмехнулся. Такое событие, как отчет знаменитого Копирующего перед штабным чуунином, явно никто не собирался пропускать. Дзенины толклись у временного штаба, шутя, ерничая и скуривая маленькие сигаретки из чьего-то н.з. Все помнили суд, историю, отношение Хатаке к бумажкам и Ируки к самому дзенину. Это был нонсенс, такая власть отдана в маленькие руки какого-то штабного паренька.
- Совсем опустился, Какаши, - ехидно встретили знакомые маски, - дальше ты к генинам пойдешь?
Это разделение на касты было всегда не внешнее, а внутреннее. Считались равными друг другу шиноби только тогда, когда стояли у камня Памяти, провожая друзей. Все остальное время чуунины были отдельно, дзенины сами по себе, АНБУ вообще никто не смел остановить или спросить о миссии. А теперь Шаринган Какаши, с малолетства воспитанный в АНБУ, будет носить бумажки какому-то чуунину, которого еще и трахал не так давно. Все знали обо всем. Это было сродни методу, как держать себя в форме. Сплетни - штука интересная. Даже для шиноби.
Спины расступились, и Копия, чуть ссутулившись, шагнул в теплый пахнущий свежими пирогами штаб. Пироги были тыквенными, как подсказал ему нос и, голодный с миссии, желудок. Позади замолчали. Чуунины подняли головы, двое из них мысленно порадовались, что Хатаке пришел не к ним. А один даже не поднял головы.
- Присаживайтесь, Хатаке-сан, - мельком окинув взглядом. – Вы за бланками?
- Нэ… - Какаши сел на стул, скучающе огляделся, взял бланк и вытащил из набора на столе ручку. Написав два слова, отдал Ируке и улыбнулся, тем самым теплым, немного домашним взглядом, на который велись все штабные девочки.
- Что это? – Умино смотрел на лист, как на подозрительного жука.
- Отчет, - поделился гений.
- «Миссию выполнил»?
- Ага.
Ирука посмотрел в лицо Копии, разрываясь между желанием улыбнуться и дать по морде. Но приличные штабные чуунины всегда могут распознать увертки, а приличные учителя Академии - подавно.
Умино спокойно вернул лист:
- Простите, Какаши-сан, я не могу его принять.
В приемной раздался такой хохот, что казалось, затряслись деревянные стены самого штаба.
Какаши и ухом не повел:
- Почему?
Чуунин, готовившийся к таким номерам дзенина, заранее протянул ему инструкцию по написаю отчета. Ее он писал этой ночью, вместо того, чтобы спать. Она включала в себя двадцать три обязательных пункта и сорок семь на усмотрение. Хатаке оперся рукой о стол, читая. С него капала вода, несло взрывными печатями и пахло псиной. Грязь под стулом быстро превратилась в маленькую лужу. Ирука заметил покрасневший видимый глаз, усталость и экономность движений. Но, видимо, гордость или дурацкие дзенинские понты мешали Копирующему выйти, не сдав отчета с первого раза. Еще бы, коноховская гордость, тысяча и одно дзюцу, а тут листик и не приняли. Так что он сидел и читал инструкцию, разморенный теплом, выразительно поглядывая на пироги и, иногда, на чуунина.
- Давит на жалость, - думал стойкий Ирука, еще в Академии успевший узнать и, вероятно, помнящий наизусть тысячу и один способ, который применяли, чтобы его разжалобить перед контрольной. Что ж, у него тоже были свои достижения против техник противника.
Хатаке откровенно заскучал, отложил листок и снова посмотрел на Ируку.
- Там очередь, Какаши-сан, возьмите бланк и приходите позже.
Дзенин подумал и приписал на лист с отчетом еще три слова.
Умино бросив взгляд, мотнул головой:
- Нет, Какаши-сан.
Тогда Копия свернул лист и, молча, вышел.
О том, что за три слова он написал в Штабе, через два часа ходили легенды.
«Я тебя люблю» - смеялся Генма, перебрасывая сембон в другой уголок губ. - Точно видел по движению руки, - добавлял он.
«Да пошел ты» - тоже подходит, - отвечал ему Райдо.
Копия спал в своей палатке, а Ирука делал вид, что не слышит.
Говорили, сама Тцунаде-сама поспорила с кем-то на крупную сумму денег о том, что было на том листке. Но, скорее всего, это были только слухи. Не может такая великая Хокаге спорить на деньги.
Этот отчет Копирующий так и не сдал. Снова ушел на миссию. Вернувшись, попал в госпиталь. Отлежался два дня и снова ушел. Наблюдая рост не сданных отчетов Ирука уже начал думать о том, что это хитрая тактика. Называлась она - «нет шиноби - нет отчета». Не идти же к начальству с такими мелочами. Так что Умино понял, что ему придется ловить Копирующего в те редкие минуты, когда он возвращался в лагерь.
А потом внезапно пришел отчет. Его принес Паккун. Край бумаги был алым от крови. Чужая рука неловко приделала к этому пятну стебель.
- Здесь очень красиво, - писал Хатаке. – Такие волны.
Причем его почерк очень походил на эти самые волны. Скатывающийся к краю страницы, неровный.
- Уничтожил группу диверсантов, потом еще одну, - замечал он мимоходом. И тут же добавлял, - очень красивый закат. Впервые вижу такие алые цвета. Много птиц. А еще, согласно вашему тридцать седьмому пункту, не ветрено. Встретил группу подрывников, зачистил. Температура опускается до нуля, идет снег. Я, вероятно, не дойду домой, Ирука-сенсей. А вы меня так и не извинили.
Снова какой-то нелепый цветочек, с алым венчиком из пятнышка крови.
Ирука невольно поднялся и посмотрел на Паккуна.
Тот выразительно закатил глаза. Так он демонстрировал все, что думает по поводу людских обычаев трепать друг другу нервы.
- Скажи своему хозяину, - стараясь говорить ровно, Умино задержал дыхание, - скажи своему…
Паккун сделал вид, что не слышит эту конструкцию.
… чтоб возвращался домой и не дурил!
- У него чакры нет, - зевнула собака. – Холодно, ушел под лед, выплыл, но, видимо, замерзнет насмерть.
Ирука потемневшими глазами смотрел на наглого нин-дога.
- Это правда?
- Конечно! Я же призывное животное, разве я могу соврать во вред хозяину? – поддразнил Паккун.
Чуунин хмурился и пробормотал:
- Надо вызвать АНБУ. Пусть его заберут.
- Некому, - зевнул пес. – Все в дозоре. Подождет.
Умино прекрасно видел, к чему клонит Паккун. А нин-дог и не делал вид, что не получал указаний. Ну, вот такое у него было чувство юмора.
- Где это?
Если бы могла, собака бы заулыбалась.
- Сейчас покажу. Перенесу тебя, так и быть. Идти долго.
Ирука думал, что выскажет все, что думает по поводу такой наглости, и вообще по поводу таких дурацких шуток. Его сорвали с работы, там оставалось еще море бумаг. Это чужое время и силы, и надо уважать пусть не такой заметный и впечатляющий, но все же труд.
Когда они вдвоем с псом возникли на берегу, Паккун исчез, сославшись на дела, кивнув в сторону берега. Ирука ожидал чего угодно, от сервированного стола, станется же с дзенина, до загадок и разборок на тему прошлого отчета. Он мысленно подготовился к нервной перебранке и предусмотрительно выстроил аргументы.
Но получил совсем не то, на что рассчитывал. Какаши действительно был на берегу. Замерзая, увязнув в хрупком ломком льду. У него, видимо, не хватило сил отойти далеко от воды. Ирука бросился к нему, моментально выхватывая кунай. Они все-таки были на территории противника.
- Какаши-сан, - тихо окликал он, тормоша дзенина. Тот не отзывался, промокший, холодный, в жилете, заляпанном кровью. Ирука, с трудом, потащил его к берегу.
- Паккун…
Но собаки не было.
Пришлось выкручиваться самому.
- Какаши-сан, надо встать. Нам надо идти…
Умино ругался с досады.
- Что за дурацкие шутки у этой собаки! Если бы я знал, что вы серьезно, я бы…
- Не пришел? – слабо уточнил Копия, открывая глаз. Он постарался встать, оперся о молодое, казавшееся хрупким, плечо и почувствовал, что Ирука теплый и достаточно сильный. Чуунин не шатался под его весом и не ныл. Только постоянно ругался. Это отчего-то грело.
- Я думал, он не успеет, - тихо заметил Какаши, поморщился, оглядываясь. – Как вы пришли?
- Его тропами.
Хатаке удивленно посмотрел на Ируку и промолчал. Не говоря о том, что нин-доги никогда не водили по ним чужих, не подписавших контракт.
Они шли медленно и, в конце концов, Ирука понял, что надо делать привал. У Какаши подгибались ноги, он спотыкался, явно теряя сознание.
Остановились в какой-то маленькой пещере, даже не пещере, а природном отвесе под скалой, чтобы спрятаться от ветра.
- Надо было посылать его к АНБУ, - бурчал Ирука, думая, как согреть Копию, который был мертвенно бледен.
- Они бы не успели, - прошептал тот. Но Ирука его не расслышал. Жечь костер было опасно. Но без тепла Какаши мог замерзнуть насмерть еще до рассвета, одежда на нем была мокрой насквозь. Занятый своими мыслями, он не заметил, как Хатаке отключился.
- Нет! Не спите, Какаши-сан! Нельзя! – но тормошить Копию было бесполезно. Тот не реагировал, исчерпав запас сил и чакры.
Это дзюцу Ирука придумал, еще будучи генином, оно помогало сушить одежду. Но, даже высушив одежду на дзенине, Умино понял, что не может согреть его.
«Я тебя ненавижу» - думал Ирука, раздевая Какаши, укладывая рядом с собой. Между скалой и своим телом, пропуская в его каналы свою чакру. Хатаке не шевелился во сне, ткнувшись лбом в плечо, но Ирука чувствовал его дыхание. И это было хорошо. Постепенно схлынул адреналин и пришел страх. Копия действительно написал ему какой-то дурацкий отчет, извиняясь в почти детском желании переиграть, перетянуть их маленькое противостояние на свою сторону. Умино вспомнил два алых цветочка на листке. И покраснел. Дзенин пытался быть милым. Было стойкое ощущение подвоха. Это как если бы вам улыбнулся крокодил или волк. В темноте, не разбирая лица, но ощущая начинающийся жар, Ирука подумал, что это не честно.
Он накрыл их своим штабным плащом и сейчас ощущал это внезапное единение, чужое дыхание, доверие, странную нелепую близость очень не похожих людей.
-Будет сложно, - пронеслась мысль. Какаши спал, Умино подстелил его одежду на землю. Даже не зная, просто пытаясь сформулировать, что же именно будет сложно, Ирука медленно растирал чужие холодные руки, держа в своих. Он знал, что утром все будет банально, а дома сочинят еще одну историю об их великой любви. Только никакой любви не было. Был секс. Давно.
О том, что он был давно, дал знать не только свой собственный член.
Ирука вздохнул. Ну что ж, некоторые проблемы надо решать поэтапно. Умино прислушался к себе. Насилие ему не нравилось, но, вот чувствовать рядом Какаши, было совсем не плохо. Ирука погладил торчащий сосок, впалый живот, наткнулся на старый шрам на боку Копии, обхватил основание члена.
- Ммм… - прошептал дзенин, ласково, почти не слышно, - мне нравится, как вы меня лечите.
Если бы не совесть, Ирука бы его стукнул со страху.
- Какаши-сан… - укоризненно прошептал чуунин.
Дзенин тихо выдохнул, осторожно обняв Ируку, явно ожидая реакции. Но ее не последовало.
Тогда он также осторожно уточнил:
- Вам нравится, когда партнер… не двигается? Или когда спит?
Умино залился краской. О Ками, каким же странным человеком он выглядел в глазах Копирующего.
- Нет, - Ирука двинул рукой, заставляя Хатаке застонать. И тут же понял, что да. В этом что-то есть. Но, говорить о таких вещах, стоило с кем-то более опытным. Умино облизнул губы. Кто мог быть опытнее Хатаке Какаши?
- Можно быстрее? – попросил Копия, пряча в голосе усталую, немного ироничную, улыбку.
- Быстрее ему дрочить! Еще чего! - внутренний Ирука ворчал и ругался сам с собой. А внешний послушно делал то, что скажут.
- Вы не ответили на вопрос, - сипло напомнил дзенин. Принимая его молчание за согласие, Копия вздохнул:
- Это будет сложно.
- А я о чем говорил! - взвился внутренний Ирука, пока внешний был занят скомканным, страстным поцелуем. Целоваться этот разноглазый умел.
Он много чего умел, как выяснилось позже, когда он согрелся. И еще больше, когда они добрались до деревни, и Копия отлежался в госпитале.
- Почему Паккун тогда нас бросил?
Какаши покачал головой:
- Не бросил. Собаки отвлекли на себя внимание противника. И охраняли нас, пока мы… Ирука, а ты уверен? – нерешительно переспросил Хатаке, прервавшись.
Умино важно кивнул:
- Режь! Больше хочу!
Какаши вздохнул.
- Какой маленький ротик, думал, больше поместится… - задумчиво сказал Ирука.
Сидящие на крыше Генма и Райдо, бросились врассыпную.
- Я знал, что Какаши попал! Но чтоб так сильно! – Райдо сочувственно оглянулся.
Генма думал-думал, а затем развернулся и решил «спасать друга». Ну их, эти чуунинские задницы, резать Копию ради орального секса - это преступление против Конохи!
Ворвавшиеся в дом друзья обнаружили на столе праздничную тыкву в честь хэллоуина, куда Ирука безуспешно пытался втиснуть свечку.
Какаши глянул на лица друзей и покачал головой. Он знал их полжизни и привычки успел выучить наизусть. Они до сих пор спорили, что было в том отчете. Иногда напивались и донимали Копию расспросами. Иногда пытались стащить форменный жилет. Но расставленные ловушки этому мало способствовали.
А Хатаке молчал и улыбался, сохраняя свою загадочность и философский вид абсолютного гения. Тот листочек он носил с собой, на груди. На нем расцветали два странных цветочка и улыбчивая чуунинская мордочка с хвостиком. Именно на этом листочке Паккун принес Ируке весть о своем хозяине. Как каждый приличный нин-дог, он знал, как убить одним укусом двух зайцев.

@темы: Ирука, Какаши, размер: мини (до 20 машинописных страниц), жанр: экшн

---

Живые

[Maksut]

Название: Живые
Автор: Maksut
Бета: Tiky
Фандом: Naruto
Пейринг: Морино Ибики/Митораши Анко
Рейтинг: NC-17 (NC-21)
Жанр: PWP, ангст, быт
Тип: гет
Размер: мини (2100 слов)
Саммари: Анко и Ибики – давние приятели по койкам. Настолько давние, что почти друзья. Настолько друзья, что Анко может позволить себе все и даже больше.
Дискламер: не принадлежит, не извлекаю
Предупреждения: ООС по желанию, кинк! уролагния (золотой дождь), графика, физиологизм, мед. термины, обсценная лексика
Размещение: только с разрешения автора
Состояние: завершен
От автора: Большая просьба внимательно (!) читать предупреждения и не ленится гуглить в случае чего.
Посвящается: Tiky - подстрекателю идейному вдохновителю.



- Ибики, открывай!
Морино Ибики открывает глаза, по внутренним часам – полпятого, в дверь барабанит пьяная Анко. Хорошо, что он съехал из дзенинского общежития.
- В честь чего веселье?
Митараши Анко стоит на его крыльце в полном облачении, только без разгрузки и оружия, зато с бутылкой вина. Пьяная в говнище, с тоскливыми-тоскливыми глазами.
Внутри коротко тренькает тревожный звоночек.
- Миссия у меня, - заплетающимся языком говорит Анко. – Юбилейная.
Ибики кивает: до юбилейной еще дожить надо, так что простительно.
- Одна что ли пила? – с подозрением спрашивает Морино, переступая босыми ногами. На улице сентябрь, дни еще по-летнему теплые, но ночью и на рассвете – настоящая осень, прозрачная, зябкая, несущая в своем дыхании обещание близких заморозков.
- Неа, с под… подружками, - громко икая и прилипая к косяку, выдыхает Анко, но бутылку из руки не выпускает, хват - железный.
Ибики кивает: знает он этих подружек, половина – АНБУ, половина – дзенины, а как вместе соберутся – хуже генинов, дорвавшихся до халявной выпивки.
Утренний ветерок начинает подмораживать ощутимее, ноет раздробленная пару лет назад лодыжка.
- Проходи, - со вздохом.
Анко вваливается внутрь, кое-как разувается и валится на диван в гостиной, не пролив ни капли из бутылки. Ибики принюхивается: сливовое вино, Митараши явно понижает градус, а это значит, что поутру будет блевать дальше, чем видеть.
Освободив таз от замоченной в нем футболки, Ибики оставляет его у дивана, уходит на кухню, где ставит чайник и с минуту смотрит в окно. Сероватые предрассветные сумерки ползут, дрожат, расцвечиваются пыльцой золота, вишневым. Мир словно выписан акварелью: прозрачный и зыбкий, будто цветной туман.
Щелкает кнопка чайника, вскипел. Анко что-то бормочет, возится, кажется, падает.
- Я буду мыться, - говорит Митараши, возникая в дверях.
- Вперед. Только футболку убери, - отвечает Ибики, отхлебывая дрянной растворимый кофе.
Анко исчезает в ванной, на улице все светлее, кофе остывает и становится еще дряннее.
- А где у тебя шампунь? – доносится из ванной гулкий, будто из бочки голос.
- Бери мыло.
- Ну пиздец, я не хочу мылом, у меня потом перхоть.
Ибики тщательно, до скрипа моет чашку, ставит ее в сушилку, раздумывает пару секунд и идет в коридор. Дверь Анко запирать не стала, просто прикрыла. Да и пластиковой занавеской с морскими звездами тоже отчего-то побрезговала.
Хотя один черт Анко сидела в набранной ванной полностью одетой, только форменный плащ сбросила на кафельный пол. Даже с бутылкой, в которой на дне все еще плескалось слабенькое вино, не рассталась.
- Шампунь, - напоминает она.
Ибики наклоняется, открывает шкафчик под ванной, оттуда доносится извечный запах плесени и влаги.
- Держи.
- Помоги раздеться, а?
Ибики думает, что наглость, определенно – второе счастье. Анко, судя по ухмылке от уха до уха и сочному перегару, думает так же.
- Вино убери.
Анко зажимает бутыль между коленями, от воды этикетка облезла, теперь не читается даже название. Поднимает руки. Ибики наклоняется, берется за подол сетчатой футболки, тянет наверх. Перед лицом, качнувшись, возникают полные белые груди в эластичной ткани специального лифчика.
- И его тоже, достал, все чешется.
Ибики садится на бортик ванной, наклоняется вперед, нащупывая меж чужих лопаток застежку, но ее нет.
- Через голову, - подсказывает Анко.
Теперь грудь колышется сильнее, на светлой плоти – розоватые линии от швов белья, возле одного из сосков – крупная родинка. Ибики помнит, что она чуть выпуклая, если провести языком.
- Слушай, а давай потрахаемся, а? – совершенно трезвым голосом спрашивает Анко. – У тебя же стоит, а я пьяная и веселая.
Ибики хмыкает: уже лет десять прошло с их первой близости, а эта зараза все та же – стыд и условности не для нее.
Анко, ловко извернувшись, хватает его за член сквозь застиранные пижамные штаны. Сжимает до боли, до сладкого огня в паху.
- Ну давай же, чего ты как девочка, - хрипло шепчет она, широко улыбаясь. И вдруг, на секунду, сквозь плавные женские черты в ее лице необычайно остро прорезаются другие – четкие, жесткие, не человеческие – змеиные. В такие моменты Ибики кажется, что его собирается трахнуть престарелый Змеиный Саннин.
Тревожное чувство все острее.
- Много думаешь, - фыркает Анко.
Ибики выдыхает бесшумно, смаргивает: наваждение рассеялось.
Пора проверить голову.
- Полезай ко мне.
Ванная стандартная, слишком маленькая для двух шиноби, а воды наоборот слишком много – она льется через край, половину впитывает бежевый плащ, половина застывает глянцевой лужей.
Теперь Ибики сидит, поджав ноги, Анко в такой же скрюченной позе расположилась в другом конце ванной. Кто-то из них задевает бутылку, стоящую на бортике, и она мучительно долгую секунду падает на пол.
Анко подхватывает ее в сантиметрах от кафеля, одним глотком выпивает содержимое и небрежно бросает на плащ. Стекло не бьется, только ударяется гулко, катится.
- Слушай, я походу много выпила.
Анко признает, что перепила?
- Да нет, не в этом смысле, - отмахивается. – Я сейчас обоссусь.
Ибики представляет, как между ними в толще воды бьет теплая струя, как Анко со стоном облегчения упирается затылком в стену. Член крепнет, яйца поджимаются.
Анко встает, стаскивает с себя шорты и перевязку. На ней белые хлопковые трусики, будто у маленькой девочки. Они почти прозрачные от влаги и хорошо видны пухлые нижние губы, разделенные темной расселиной посередине, полоска темных волос.
Анко хочет было выбраться из ванной, но Ибики хватает ее за запястье.
Что-то неуловимо меняется, и Анко чувствует это: мелькает меж зубов острый кончик языка, она будто змея пробует на вкус воздух. Все понимает.
- А ты изменился, - смеется она и опускается в воду.
Ибики распрямляет ноги, упираясь ступнями в противоположный бортик, сверху в неловкой, раскоряченной позе опускается Анко, трется своими хлопковыми трусиками о его член.
Головка стала болезненно чувствительной от воды, и прикосновение – будто разряд – от затылка до пяток. Ибики выдыхает, прикрывая глаза, а в следующую секунду вздрагивает – член опаляет горячей струей.
Анко беззастенчиво мочится на него, сдвинув трусы в сторону.
- Ч-черт, как хорошо, - стонет она, запрокидывая голову.
Струя мощная, видимо, терпела весь вечер, бьет прямо в ствол, а если чуть подвинуться, то в яйца. Любопытство берет верх, Ибики опускает в воду руку, подставляет ее под струю, поднимается выше, касается ее у самого истока, сильнее сдвигает трусики.
Анко шипит, дергается, когда в нее разом погружаются два пальца: Морино специально пережимает мочеиспускательный канал.
Струя прерывается.
- С-сука-а, - хнычет Митараши, вертя бедрами, силясь сняться с пальцев.
Ибики хорошо знает это ощущение прерванности – мочевой пузырь словно разрывает изнутри, затапливает сладкой, ноющей болью.
- Вытащи, - сорванным голосом шепчет Анко, обхватывая его руками за шею. – Вытащи-и!
Ибики послушно вынимает пальцы – на них чувствуется вязкая смазка, но она быстро смывается водой. Анко закрывает глаза, облизывает губы, сосредотачиваясь, и низ живота вновь обдает теплым.
В маленькой комнате плывет тонкий, острый запах аммиака, будто кто-то распечатал взрывной свиток.
- А теперь засунь.
Ибики погружает внутрь уже три пальца. Так резко, что наверняка, больно.
Анко заходится в высоком стоне-скулеже, Ибики шевелит пальцами: внутри так здорово, горячо, а стенки неровные, в складках, и если скользнуть в них пальцами, можно зачерпнуть немного густой смазки.
А еще там совсем неглубоко, и если постараться, можно упереться подушечками пальцев в гладкую, будто только что вынутый изо рта леденец, шейку матки.
- Все, не могу больше!..
Анко вскидывает бедра, но Ибики не позволяет ей соскользнуть, лишь разводит пальцы в сторону, заполняя, раскрывая. Митараши падает ему на грудь. Теплая, с мягкими полукружьями грудей, с томным, хриплым выдохом…
Ягодицы проминаются под жесткой хваткой, Ибики поднимает Анко и насаживает ее на себя.
Митараши обжигает его ухо частым дыханием, кажется, ей больно, но..
- Выеби меня.
Не просьба – требование.
И Ибики срывает в одно движение белые трусики, вколачивается до основания, до упора, до мягкого, упругого сопротивления задней стенки. Анко обжимает туго, внутри нее вода и мало смазки, поэтому почти больно от жесткого трения, но…
- Сильнее!
Груди колышутся, можно податься вперед и поймать губами крупный розовый сосок, втянуть его в рот, прикусить, смять всю грудь в кулаке, а другой рукой – оттянуть ягодицу, шлепнуть по ней так, чтобы во все стороны брызги и резкий вскрик.
- Я скоро, - шепчет Анко, и мышцы на ее животе обрисовываются жестким рельефом.
Морино вбивается с силой, фрикции теперь короткие, мощные, трение сводит с ума.
- Еще… еще…
Анко извивается, будто змея, рвет белыми зубами собственные губы, обхватывает голову Ибики пальцами, впиваясь короткими ногтями в рубцы и спайки шрамов.
Сжимается вокруг так туго, так плотно, подрагивает, почти вибрирует.
И можно спустить.
Толчок за толчком разрядиться в нее вязким, терпким семенем.
Ибики представляет, как его сперма сейчас растекается в жаркой тесноте, орошает белым утробную алую глубину… Анко сейчас под завязку накачана его семенем, разморенная оргазмом.
Мтараши ерзает, чуть отстраняется.
- Давно хотела сделать,- хмыкает она, а потом, чуть отстранившись, облизывает его голову. Ее язык широкий, влажный, скребет по короткой-короткой щетине волос, по чувствительным кратерам шрамов.
- Помочиться на меня или облизать?
- И то, и другое.
Анко встает, напрягает мышцы живота, и по ее бедру течет мутная капля. Потом еще. И еще. Смешанная со смазкой, сперма скользит по коже и падает в воду, где растворяется молочно-белым облаком.
- Ого, много, - присвистывает она. – Ты так давно не спускал?
- Миссия.
- Ясно, - Анко поворачивается к нему спиной, низко наклоняется, вытаскивая пробку. Меж ее крепких ягодиц виднеется розовое кольцо ануса и розовые же складки в белых потеках.
Член дергается.
Хочется подойти и взять Анко сзади. Еще жестче. Еще злее.
Так, как им обоим наверняка понравится.
- Жрать хочу. И мыться, - зевает Анко, выкручивает вентили крана, настраивая душ.
Ибики вздрагивает от ледяной воды, но она быстро теплеет. Они толкаются, окончательно заливают пол водой, Анко выдавливает на ладонь порцию шампуня, и по ванной плывет запах цветов и фруктов.
- Мм, жжется, - морщится Митараши и ныряет пальцами вниз, вымывая из себя остатки семени.
Когда они выбираются из наполненной паром комнаты, то за окном уже вовсю светит солнце. Ибики достает из шкафа чистую футболку и бриджи на завязках. Его одежда сильно велика Анко: ткань скрадывает крутые изгибы груди и бедер, Митараши становится похожа на подростка.
Чайник приходится ставить заново.
- Сколько?
Анко сидит на стуле в позе лотоса, подобрав под себя босые ступни с розовыми пятками, и грызет бутерброд из черствого хлеба и сыра.
- Чего?
- Миссий.
- Шестьсот пятьдесят.
В наступившей тишине особенно отчетливо слышно, как просыпается селение: как едут, гремя, повозки, как переговариваются меж собой случайные прохожие, как сосед – штабной чунин на пенсии - выходит во двор и, кряхтя, делает зарядку.
- У меня вот тоже скоро юбилей. Восемь с половиной сотен.
- А знаешь, - вдруг говорит Анко, - если сложить твои и мои, то получится больше, чем у Орочимару. Всего на тридцать одну, но больше.
Ибики удивлен: Анко редко первой заговаривала об учителе, на памяти Морино всего раз или два. А тут вдруг…
- Старику в этом году пятьдесят.
Ибики накрывает холодную руку Анко, но та только вздрагивает, вырывает ладонь. Она хмурится, смотрит в окно, а когда начинает говорить, ее голос бесстрастен.
- На этой миссии я чуть не попалась в дотон. Тонн двадцать базальта, ума не приложу, как этот ублюдок умудрился…. Думала, все, конец, а нет – в голове как зашипит, знаешь, старик будто над ухом стоит и говорит, что делать. Тело само, я и понять не успела, а уже на траве…
Ибики понимает, о чем она: мышечная память и дзюцу, отпечатанные в подкорке - их тела натренированы выживать тогда, когда отказывает голова.
- И вот я вернулась, девчонки хлопают по плечам, «S»-ранг как-никак. А я пью и вспоминаю, сколько таких миссий вывезла на науке старика. Сотни, наверное. И вроде бы все мозги наружу вытащил, наизнанку вывернул, почти убил… Я же не шучу, Морино, ты сам мою мед. карту видел… А живая я сейчас только благодаря ему. Ублюдок.
Анко смотрит на него, глаза сухие, лицо спокойное, но Ибики не обмануть, он слишком давно ломает людей, поэтому знает: вот оно – пограничное состояние во всей красе. Сейчас Митараши может наделать глупостей, сорваться… Наверное, это и есть цена стальной выдержки на поле боя.
Морино знает только одно средство – сгребает Анко в чудовищные, похожие на тиски объятия, прижимает влажную макушку подбородком, зажмуривается, пережидая бурю.
А Анко бьется, что-то кричит, осыпает градом ударов, кусается, без техник – просто грубая сила против такой же бесхитростной силы.
Ибики думает, что стоит потом показаться медикам, наверняка у него в ребрах теперь пара-другая трещин.
Анко замирает. Каменные плечи, напряженная спина, тяжелое дыхание.
- Т-ш-ш, - будто маленькую, баюкает ее Ибики. – Т-ш-ш…
И Анко сдается: обмякает, словно тряпичная кукла, оседает в объятии Ибики, совсем легенькая – нет даже пятидесяти килограмм, израненная, все еще полупьяная.
Несчастная.
Они так похожи, вот только у него шрамы снаружи, а у Анко – внутри, но болит одинаково сильно.
- Морино, как же я его ненавижу. Ненавижу! Не могу простить, такое не прощают. И отпустить тоже не могу. Столько лет уже, а в голове будто заноза. И никуда от нее.
Ибики видел всякое. И делал, тоже – всякое. Хорошее, но чаще плохое.
А плачущую Митараши Анко видит впервые.
И это почти… пугает. И дарит странную надежду: значит, не выгорело все внутри до белого пепла, не растворилось и не исчезло.
Они еще люди, несмотря ни на что – все еще люди.
Ибики гладит теплый затылок шершавыми от шрамов пальцами, целует.
Живые.

@темы: размер: мини (до 20 машинописных страниц), жанр: эротика, жанр: ангст

---

Тесные пространства, теплые постели (Tiny Spaces, Warm Beds)

[-Higitsune-]

Название: Тесные пространства, теплые постели
Переводчик:  Hono cho
Бета:  Yasia2506
Оригинал: Gryvon; Tiny Spaces, Warm Beds; разрешение на перевод получено
Ссылка на оригинал: тут
Размер: миди, 6 070 слов
Пейринг/Персонажи: Какаши/Ирука
Категория: слеш
Жанр: экшн, шинобьи будни, тема «телохранитель»
Рейтинг: NC-17
Краткое содержание: Забытая миссия ставит Ируку в опасное положение. Какаши назначен его охранять
Примечание: участвовал в ФБ2013 миди 3 лвл тут

Акеми ненавидела работать в архиве в ночную смену. Это было так скучно. Совсем никого рядом, и только длинные ряды стеллажей, уходящие в темноту и приводящие ее в дрожь. Кроме того, кому вообще нужны эти документы? На её памяти еще ни разу никто не совершил попытки ворваться в архив. А ведь она должна была сейчас пить и веселиться с Рицуко. Вместо этого она торчала здесь, пока Рицуко нарезал круги вокруг Тории. Акеми в отчаянии выругалась себе под нос. Она была слишком тесно связана с Торией и все чувствовала.
Раздавшийся лязг отвлек Акеми от мыслей, как бы удавить одного симпатичного чунина. Она нахмурилась. Никто не имел права находиться здесь в это время. Девушка осторожно двинулась вдоль рядов, проверяя каждый, прежде чем шагнуть дальше. Лампы под потолком мигали и трещали. Сколько раз она просила обслуживающий персонал это исправить?!
В противоположной стороне помещения, сразу за оставшимися двумя десятками рядов стеллажей, заполненных отчетами о миссиях, рапортами о дежурствах и личными делами, находилась запертая дверь. Когда Акеми приблизилась еще на несколько шагов, лязг раздался снова. Металл ударился о металл. Она в замешательстве наморщила лоб. Создавалось ощущение, что кто-то пытается взломать именно эту дверь, но кому это было нужно?
Пальцы Акеми замелькали, складывая печати дзюцу, чтобы подать сигнал тревоги, но она остановилась, так и не завершив последнюю. Чунин выступила из тени в ярко освещенную часть помещения, оказавшись прямо перед дверью в комнату с секретными документами. Здесь никого не было. Никого и ничего. Акеми шагнула вперед, замерев, когда кончики ее пальцев коснулись дверной ручки. Пульсация чакры, бьющаяся на подушечках, предупреждала ее об опасности — не прикасайся! Все папки с документами были на своих местах, ничего не падало. Так что же послужило причиной этого звука?
Внезапная боль пронзила ее насквозь, будто отсекая дыхание и не позволяя вздохнуть. Акеми не могла даже закричать. Ее голова свесилась вперед, и глаза уставились на торчащее из центра груди лезвие. Оно исчезло, скользнув сквозь ее тело, и вышло из спины. Акеми упала на колени.
Тревога. Она обязана была подать сигнал тревоги, но не могла даже пошевелить пальцами. Кто-то сломал их.
Она должна была сейчас пить...

* * *

Когда прибыл Ирука, в башне Хокаге все уже находились в состоянии боевой готовности. В момент получения вызова ему сначала стало просто любопытно, в чем причина, но сейчас он был в замешательстве. Он не видел охрану башни в таком состоянии с тех пор, как деревня последний раз подверглась нападению. Прямо от дома его сопроводили двое АНБУ. Умино даже забеспокоился, не натворил ли чего, но он гонял своих учеников на полевые работы всю неделю, и у него просто не было времени попасть в неприятности.
Любопытство усилилось, когда он вошел в кабинет Хокаге. Видеть Цунаде, сидящую за столом, было немного странно. Прошло два года с тех пор, как погиб Третий Хокаге, но Ирука привык приходить к нему сюда. Он провел слишком много времени в кабинете Хокаге, когда был моложе.
Как только он присел, от стены отделилась фигура. Ирука едва удержал себя от того, чтобы не вздрогнуть и не вылупить глаза, когда около соседнего стула перед столом Хокаге появился Хатаке Какаши. Ирука скосил взгляд в его сторону. Он давно уже не видел Копирующего. Тот вместе с Наруто ушел в длительную тренировочную миссию, и не было никаких причин прерывать ее. Ирука и Какаши никогда не были друзьями, но Умино всегда чувствовал, что они вполне могли бы ими стать. Они оба были важны для Наруто, почти как приемные родители.
Цунаде вытащила папку из стопки на столе и отправила ее скользить через стол к Ируке.
— Тебе это о чем-то говорит?
Ирука взял папку в руки. Она была пуста, с одним только серийным номером на корешке. Удивительно, но номер был знаком.
— Это была моя миссия. Около десяти лет назад, если я не ошибаюсь. Почти сразу после того, как я получил звание чунина.
— Ты помнишь детали этой миссии?
— Частично. Команда состояла из трех человек — меня, Кобаяши Ину и Шизуны Рены. Мы должны были проникнуть в портовый город и собрать информацию о приходящих и уходящих кораблях. На обратном пути мы напоролись на раненого ниндзя Тумана. Он напал на нас. Мы его одолели. При нем был свиток, который мы передали в руки Хокаге.
Цунаде подалась вперед, положив локти на стол.
— Ты помнишь содержание свитка?
Умино нахмурился. У него были весьма смутные воспоминания об открытии свитка. Он отрицательно помотал головой.
— Что-то опасное. Может быть, дзюцу.
— Где он теперь?
— Я не помню.
Цунаде уставилась на него.
— Что значит «ты не помнишь»?
Чунин заерзал на стуле. Эта миссия напрочь вылетела у него из головы, пока Цунаде не напомнила о ней, но он понял, что этот вопрос сейчас весьма актуален. У него сложилось стойкое ощущение, что Какаши пристально разглядывает его, хотя причина его присутствия здесь до сих пор была для Ируки загадкой.
— Сандайме заблокировал нам память. Прятали мы его втроём, а затем он заставил нас забыть, где находится это место.
Цунаде откинулась обратно в кресло и устало проговорила:
— Итак, мы имеем пустую папку и свиток неизвестно с чем, спрятанный неизвестно где. Восхитительно.
У Ируки было отчетливое чувство, будто что-то осталось недосказанным.
— Простите мою наглость, но могу я поинтересоваться, в чем вообще дело?
Цунаде переглянулась с Хатаке и снова перевела острый взгляд на чунина.
— Этой ночью кто-то проник в архив, убил охранника и пробрался в секретную секцию. Ничего не было похищено, кроме содержимого данной папки и нескольких личных дел, включая твое.
Кровь отлила от лица Ируки.
— Этой ночью?
— Да, — Цунаде прищурила глаза. — Что? Это важно?
Сенсей утвердительно кивнул. Холодный пот потек по спине.
— Ночью кто-то пытался проникнуть в мой дом. Я проснулся, когда сработали ловушки. Я подумал, что это просто опять чьи-то проделки. Ученики все время пытаются стащить что-нибудь из моего сада. Что-то вроде командной игры.
Цунаде снова переглянулась с Копирующим.
— Ловушки нанесли какие-то повреждения вору?
Умино помотал головой.
— Они не смертельные. На учеников.
Он заколебался, стоит ли говорить о том, что на самом деле произошло с нарушителем, но под тяжелым взглядом Цунаде решил продолжить.
— Вор должен быть забрызган синей краской.
Хатаке издал странный звук, будто пытался придушить вырвавшийся смешок. Цунаде вздернула брови.
— Синей?
Ирука медленно кивнул.
— С головы до ног. Это не смертельно. Ученики ведь.
Губы Цунаде изогнулись, словно она боролась с улыбкой.
— Хорошо. Я скажу охране. Найти такого красавца будет нетрудно. Как думаешь, у других твоих сокомандников были такие же визитеры?
Отголоски старого горя заворочались в животе Умино.
— Они погибли. Ину на миссии два года назад, Рена во время вторжения.
— Значит, Вы последний, — сказал Какаши.
Сенсей подскочил и вытаращился на Какаши. Он и забыл, что Хатаке тоже находится в комнате.
Цунаде снова откинулась в кресле.
— Ты позволишь Какаши попытаться проникнуть в твои воспоминания?
Ирука кивнул.
— Конечно.
Джонин скользящим движением обогнул второй стул и уселся напротив. Уставившись на чунина, он произнес:
— Скажите, когда будете готовы.
Ирука подавил возникший внутри трепет и повернул лицо к Какаши.
— Можете начинать.
Копирующий приподнял с левого глаза хитай, сдвинул его на лоб, открывая яростно-алый Шаринган. Голова Ируки дернулась, когда он рефлекторно попытался отвести взгляд, но было поздно, он уже попался. Шаринган начал вращение и медленно превратился в тройной ирис. Умино был зачарован им. Красный цвет заполнил все вокруг, пока он мог видеть только водоворот глаза Какаши.
Потом он моргнул и снова оказался в кабинете Хокаге.
— Ой.
Головная боль пришла внезапно, и ощущения были сходны с теми, как если бы Ирука пил всю ночь.
Джонин откинулся назад. Он опустил свой хитай обратно так быстро, что Умино даже не заметил движения его руки.
— Ничего нет.
Цунаде нахмурилась
— Должно быть. Ты уверен?
Какаши кивнул.
— Что бы ни сделал Хирузен, я не могу пробиться. В лучшем случае получается только ослабить блок, но создаётся впечатление, что этих воспоминаний вообще нет.
Цунаде выругалась. Резкий голос правительницы словно острой иглой вонзился в голову чунина, и тот поморщился. Годайме достала из ящика стола блокнот и ручку, бросив их Ируке.
— Составь список необходимых тебе домашних вещей. Пока мы не знаем, кто стоит за этим инцидентом, ты поступаешь под защиту Хатаке.
Ирука вскинул голову. Какаши не выглядел удивленным, хотя сквозь маску было довольно трудно разобрать выражение его лица. Умино хотел было возразить, но передумал. Если вор уже совершил одну попытку проникнуть в его дом, определенно он — или она — вернется снова. У сенсея не оставалось выбора. Он вздохнул и принялся за составление списка.

* * *

Ирука с трудом пытался сосредоточиться на работе. Он проснулся посреди ночи, обнаружив, что кто-то пытался проникнуть в его дом, да так и не смог больше заснуть до самого утра. Потом ему запретили возвращаться домой, и все кончилось тем, что он опоздал на урок. Дети словно задались целью отвлекать его, и шумели, как никогда, а во время послеобеденного часа кого-то озарило блестящей идеей запустить бумажным самолетиком ему прямо в затылок.
Сенсей почувствовал движение, резко обернулся и замер, когда его взгляд упёрся в спину Хатаке.
Бумажный самолетик превращался в пепел в светящемся кулаке Какаши, звук горящей бумаги был отчетливо слышен в мгновенно наступившей в классе мертвой тишине. Джонин медленно переводил взгляд от ученика к ученику, будто высматривая потенциальную угрозу. Ирука с трудом сдержался, чтобы не заржать. Некоторые из его учеников едва научились завязывать шнурки, не говоря уже о том, чтобы кто-то из них смог проникнуть в секретный отдел архива.
— Ведите себя хорошо.
Голос Какаши разнесся эхом по классу, и Хатаке исчез в облачке дыма.
Каждая пара глаз в классе оказалась прикована к нему. Ирука покраснел и быстро отвернулся. Кто знает, о чем подумали дети, увидев легендарного Копирующего ниндзя, бросившегося наперехват жалкому бумажному самолетику. Слишком сильно стиснув в пальцах мел, он раскрошил его, бросил остатки в лоток и взял новый кусок.
— Итак, как я уже говорил, чакра протекает через тело шиноби следующим образом...
Он вернулся к лекции, словно ничего не произошло, но не мог совсем отрешиться и полностью игнорировать тихие шепотки за спиной. Теперь наверняка слухи о нем и Какаши будут циркулировать по деревне до конца дней.
С другой стороны, это может заставить того, кто охотится за ним, дважды подумать прежде чем снова попытаться напасть. Или противник может подослать клона.

* * *

Апартаменты Какаши оказались меньше, чем представлял себе Ирука. Они располагались в центре так называемого холостяцкого квартала. Район стоящих рядами многоквартирных домов, которые, если верить слухам, в основном занимали одинокие чунины и джонины. Дом, в котором жил Какаши, оказался общежитием. Хатаке показал Ируке общую кухню и ванную, прежде чем проводить через небольшой коридор к своей комнате, которая была меньше, чем ирукина спальня.
— Извините, здесь тесновато.
Умино покраснел. Вероятно, его разочарование отразилось на лице. Он покачал головой и выдавил улыбку:
— Нет, что вы, спасибо! Это действительно мило с вашей стороны, что вы позволили мне пожить здесь некоторое время.
Хатаке пожал плечами.
— Уверен, вам было бы лучше в своем доме.
Сенсей переступил с ноги на ногу. Он не знал, куда себя деть в таком крошечном пространстве. Лучше расположиться в рабочем кресле, или же присесть на кровать? На кровати лежал рюкзак, подозрительно похожий на его собственный. Наверное, кто-то собрал его вещи, пока он был в Академии.
— Конечно, было бы лучше, если бы помещение оказалось чуть попросторнее, но я понимаю доводы Хокаге. Судя по всему, вор знает, где я живу. Для меня будет безопаснее находиться в таком месте, о котором он даже не подозревает.
Копирующий кивнул и плюхнулся на кровать. Затем бесцеремонно открыл рюкзак, порылся в нем и закрыл.
— Ваша одежда доставлена.
— Эм-м... Спасибо.
Ирука перешел к столу — едва ли четыре шага от двери — и бросил сумку на пол. Как кто-то мог жить в таком крошечном помещении? Он надеялся, что вора поймают достаточно быстро, потому что не мог представить, что окажется способен провести здесь больше одного, максимум двух дней. Чунин уставился на стены — они были так близко, будто сжимали со всех сторон. Хатаке, казалось, даже не замечал, насколько пространство здесь ограничено.
— Ну что... ужин?
Какаши кивнул и встал. Ирука вздохнул почти с облегчением, когда они покинули маленькую комнатку, и подумал, а не могла бы Хокаге позволить ему отработать несколько дополнительных смен в отделе выдачи миссий, лишь бы только не возвращаться в квартиру джонина как можно дольше?

* * *

Вернувшись в квартиру Какаши, сенсей уже едва держался на ногах. Он привык ложиться спать рано, но они зависли на кухне значительно дольше, чем предполагал Ирука. А все потому, что там же готовили свой ужин Гай и Куренай, и они решили объединиться. В результате обычный ужин превратился в посиделки с выпивкой, хотя поначалу и было немного неловко, поскольку Какаши настоял, что они с Ирукой будут сидеть в углу, спиной к стене. Ирука понял, из каких соображений Хатаке занял оборонительную позицию. Кажется, в Конохе теперь не найти наиболее удобного для защиты места, которое бы уже не нашел и не занял впавший в паранойю джонин.
Сейчас Умино было плевать на размеры комнаты Копирующего. Все, что ему было нужно — хоть какая-то горизонтальная поверхность, чтобы рухнуть и уснуть. Какаши вытащил из шкафа футон и принялся раскатывать его на полу.
— Позвольте мне лечь на полу. Мне не принципиально, где спать.
— Вы будете спать на кровати, — уставился на него Хатаке, продолжая при этом расстилать футон между кроватью и дверью.
Ирука нахмурился. Было уже слишком поздно, чтобы вступать в полемику.
— Это ваша кровать. Вы и так слишком любезны, что позволили мне остаться здесь. Я настаиваю, чтобы вы спали на кровати.
Какаши все смотрел на него. Одним глазом, и это несколько нервировало. Тем не менее, Ирука не сдвинулся с места. В конце концов, гений Тысячи дзюцу пожал плечами и отступил:
— Ладно.
— Спасибо!
Чунин разделся до футболки и трусов. Обычно он переодевался в пижаму, но делать это в чужом доме показалось ему не очень удобным. Он сложил вещи в углу возле постели и завалился на футон. Чунин вырубился раньше, чем Какаши погасил свет.

* * *

Ируке снился Третий. Они находились в кабинете Хокаге. Чистый стол, распахнутое настежь окно. Свет и свежий воздух лились потоком, слышалось птичье пение. Умино был намного моложе, чем сейчас. Он вернулся с миссии — той самой миссии — и отчитывался перед Сандайме.
— Спрятали?
Чунин держал в руках чашку с чаем. Тепло проникало во вспотевшие ладони. Это была долгая дорога.
— Спрятали.
— Хорошо.
Хирузен подался вперед, протянул руку и коснулся двумя пальцами лба Ируки.
— Теперь ты все забудешь, и миссия будет завершена.
Вспышка белого света перед глазами и пустота.

* * *

Ирука смутно помнил, что было что-то важное за минуту до того, как он проснулся. Он чувствовал себя значительно лучше, чем должен был после проведенной на полу ночи. Причина сразу стала понятна, когда он перевернулся на матрасе Какаши. Умино моргнул и привстал на кровати. Едва забрезживший за окном свет свидетельствовал о том, что еще очень рано, и в комнате царил полумрак. У сенсея было еще около часа или двух, чтобы поспать, прежде чем настанет время собираться на работу.
Он вздохнул и вперил взгляд в бесформенную кучу на полу, оказавшуюся спящим джонином. Тот расположил футон прямо под дверью, чтобы любой, попытавшийся проникнуть в комнату, наткнулся на него. Ирука сразу отмел идею разбудить Хатаке и потребовать поменяться местами. Скорее всего, подобная попытка могла кончиться тем, что Какаши как следует врезал бы ему. Одним из основных уроков, которые получил Ирука в полевых условиях, было никогда не будить спящего джонина.
Он откинулся обратно на кровать и уставился в потолок. Определенно, все-таки стоит побеседовать с Какаши, когда он проснётся, и прийти к общей договоренности о том, кто где должен спать.

* * *

Вторая и третья ночь в доме Хатаке закончились с тем же успехом. Чунин ложился на футон и просыпался в кровати джонина. Он даже начал находить это забавным. И таки сдался. Какаши не собирался уступать. Он относился к своей миссии телохранителя со всей серьезностью. Плюсом в этом ситуации было то, что Ируке больше не нужно было опасаться брошенных в него ластиков, шариков жеваной бумаги и самолетиков с того самого дня, как Копирующий стал ходить за ним тенью.
Из-за Какаши Ирука вдруг переосмыслил некоторые вещи. Он даже представить себе не мог, насколько скучна и однообразна была его жизнь, пока он не оказался вынужден делить ее с кем-то еще. Он рано просыпался, принимал душ, в то время как Хатаке подпирал спиной дверь в душевую снаружи, отчего сенсею даже думать об этом было неловко, потом собирался на работу, преподавал весь день, иногда работал в отделе выдачи миссий, затем возвращался домой — в данном случае домом для него была квартира Хатаке — и занимал письменный стол Какаши, проверяя тетради.
И вдруг обнаружил, что получает удовольствие от его общества, пусть даже оно было вынужденным. Было здорово, что кто-то находится рядом, пока он проверяет ученические работы. Ирука даже решил, что будет скучать, когда миссия по его охране завершится. Возможно, он заведет себе кошку, или даже двух, кого-нибудь, чтобы немного оживить свой пустой дом, во всяком случае, пока Наруто не вернется. Чунин был намерен настоять на том, чтобы Узумаки переехал к нему. Он думал об этом уже несколько лет. Всё равно Наруто постоянно, так или иначе, находился рядом. Они могли бы даже прийти к официальному соглашению, или, по крайне мере, на запасных ключах и свободной комнате.
— Сложный документ?
— Что? — Ирука повернулся в кресле и улыбнулся, увидев лежащего на кровати Хатаке с раскрытым томиком «Приди, Приди, Рай!». Он покачал головой, частично отвечая на вопрос, частично веселясь — только Какаши мог вот так открыто читать порнушку.
— Нет, просто задумался.
— Надеюсь, о чем-то хорошем? — джонин перевернул страницу.
— Ага, — сенсей подпер подбородок ладонью, разглядывая читающего Какаши.
— Ну и как, хорошая книга?
Хатаке пожал плечами:
— Неплохая.
Он слегка повернулся в сторону Ируки и посмотрел на него.
— Хотите позаимствовать одну?
Чунин почувствовал, как краска заливает его лицо, и покачал головой.
— Может быть, потом. Мне еще нужно проверить много тетрадей.
Копирующий кивнул и вернулся к книге. Сенсей продолжал наблюдать за ним, и мысли его медленно вращались вокруг чего-то, чему он не мог подобрать слов. Если Какаши и не нравилось, что чунин на него пялится, то он не подавал виду. Возможно, он уже привык к подобному с седьмой командой.
— Чем вы обычно занимаетесь в свободное время, когда не нянчитесь с такими, как я?
Хатаке издал короткий смешок:
— Если это вы называете «нянчиться», то такое времяпровождение значительно легче, чем то, что достается Куренай, уж поверьте.
Какаши сунул палец в книгу и опустил ее себе на грудь. Затем уставился в потолок, будто его обычная жизнь была написана на нем. Несколько секунд он молчал, прежде чем снова заговорить:
— Я не знаю. Я и дома-то почти не бываю. Читаю, наверное. Или хожу к мемориальному камню. Здесь я провожу совсем мало времени.
— А-а.
Что еще на это скажешь? Ирука догадывался, что такие люди, с уровнем способностей легендарного Копирующего, вряд ли имеют достаточно свободного времени, чтобы задумываться о досуге. Это было слишком похоже на одиночество.
— А вы?
— Что? — Умино сначала не понял, что Хатаке задал ему вопрос.
— Эм-м... — он уставился в пол. — Ну, у меня много бумажной работы — проверка тетрадей, сверхурочная работа в отделе выдачи миссий. Я привык выполнять множество поручений Хокаге.
Он никогда не задумывался о том, насколько его жизнь посвящена работе. Пожалуй, в этом плане Ирука не слишком отличался от Какаши.
— У меня есть садик с цветами и овощами. Он маленький, но красивый. А ещё я провожу дополнительные занятия с учениками. Иногда у меня дома устраивают вечеринки — Котецу и Изумо обычно основные зачинщики — так как у меня больше всех места для подобных мероприятий. Часто ко мне заходит в гости Наруто, и я готовлю ему ужин.
Он поднял глаза и обнаружил, что Какаши внимательно смотрит на него. Их глаза встретились.
— Вы хорошо готовите?
Ирука кивнул.
— Думаю, хорошо. Наруто никогда не жаловался.
— Может быть, когда-нибудь вы приготовите что-нибудь для меня? — Хатаке помолчал. — Вместо того, чтобы куда-нибудь пойти ужинать?
Улыбка озарила лицо чунина.
— Конечно. С удовольствием!
— Отлично, — на этом Какаши посчитал разговор законченным и вернулся к своей книге.
Ирука никак не мог заставить себя прекратить улыбаться. Какое-то незнакомое тепло наполнило его грудь. Он продолжал смотреть на джонина еще пару минут, прежде чем отвернулся и снова принялся за тетради.
Этой ночью сенсей не стал докучать ему насчет того, кому где спать. Он был абсолютно уверен, что видел улыбку Копирующего, когда без возражений заполз на его кровать.

* * *

Ируке снилось, что он бежит по лесу. Это был незнакомый лес. Деревья не были похожи на те, что росли вокруг Конохи. Различия были незначительными, но заметными для хорошо тренированного глаза.
Голос звал его откуда-то спереди. Рена.
— Давай быстрее, Ирука! Не тормози!
Он оттолкнулся от ветки с такой силой, что она спружинила за ним следом. Чунин перепрыгивал с дерева на дерево так быстро, как никогда раньше. Когда он поравнялся с Реной, то замер на мгновение, чтобы показать ей язык, прежде, чем обогнать.
Умино покажет ей, кто здесь тормоз!

* * *

— Я думаю, что начал что-то понемногу вспоминать о спрятанном свитке, — выпалил Ирука.
Он произнес это, не отрывая глаз от вока, полного тушащихся овощей и мяса. Они с Какаши были одни на кухне, но мимо все время кто-то проходил и заглядывал якобы по тем или иным причинам. Чунин на всякий случай готовил с запасом в расчете на внезапных сотрапезников.
— Вы вспомнили, где он спрятан? — поинтересовался Хатаке вроде бы скучающим тоном, но что-то такое было в его интонациях, чего сенсей распознать не сумел.
— Еще нет. Я вспоминаю разрозненными маленькими кусочками. Пока это только воспоминания о каких-то днях возвращения с миссии. Мы бежали через лес. Я лишь помню что-то про скалы, но смутно.
Он перемешал содержимое вока еще раз, прежде чем выключить под ним огонь.
— Я пока просто собираю воспоминания, как кусочки мозаики. Может быть, через несколько дней будет смогу сказать что-то более конкретное.
Казалось, Какаши это известие обрадовало, хотя Ирука не мог определить, рад он тому, что дела сдвинулись с мертвой точки, или тому, что наконец-то, в ближайшее время получит свою комнату обратно в единоличное пользование. А может быть, по обеим причинам сразу. Он сунул в руки джонина стопку тарелок и столовые приборы, а затем перенес вок и полотенце под него. Как только они сели за стол, пять голов по-кошачьи возникли в дверном проёме, появившись как будто из ниоткуда. Сначала они уставились на еду, потом на Умино.
Тот пожал плечами и посмотрел на Хатаке.
— Я приготовил достаточно. Вы не против?
Какаши покачал головой, и к ним тут же присоединилась толпа голодных чунинов и джонинов. Ирука не смог удержать улыбки, особенно когда Анко застонала от удовольствия после первой отправленной в рот порции. Он подозревал, что они нечасто едят нормальную домашнюю пищу в общежитии. Возможно, после того, как эта миссия с Копирующим закончится, сенсей мог бы время от времени забегать сюда и готовить для них. Ведь это так здорово — иметь возможность разделить пищу с другими товарищами.
Когда Ирука оглядывал сидящих за столом, он вдруг случайно заметил некую странную нежность в незакрытом хитаем глазу Какаши. От этого его окатило волной тепла, словно он погрузился в горячую ванну. Это было очень приятное ощущение, которого чунин не испытывал уже давно.
Если кто и заметил румянец, окрасивший его лицо, то мудро оставил этот факт без комментариев.

* * *

Ирука был больше чем немного пьян, когда они преодолели блаженно-короткое расстояние до комнаты Какаши. После ужина на столе появилось вино, саке и пиво. Компания настаивала, чтобы чунин выпил за то, что приготовил такую прекрасную еду. Он понимал, что должен был остановиться еще пару чашечек назад, но не стал. Завтра не нужно было идти на работу, и, пожалуй, это оставалось единственным положительным моментом. Умино долго фыркал под водой, пока находился в ванной — чистил зубы, умывал лицо, надевал пижаму.
Когда он вернулся, Хатаке только начал раскатывать футон. Ирука покачал головой и сказал:
— Нет.
Какаши удивлённо приподнял бровь.
Чунин сглотнул и заплетающимся языком попытался объясниться:
— Вы не должны... знаете... мы могли бы разделить кровать. Если Вы хотите... Там достаточно места.
Копирующий рассмеялся. Это был приятный звук. Настолько приятный, что Ируке захотелось выхватить его из воздуха и спрятать в кармане на память. Но вместо этого он сел на кровать. А если быть точнее, то упал. Забираясь под одеяло, задвинулся дальше, чем обычно, и помахал им. Ирука был совершенно уверен, что Какаши тихо смеется над ним.
Сенсей решительно прижался спиной к стене и похлопал — к слову сказать, довольно уверенно — по свободному месту рядом с собой.
Джонин какое-то мгновение смотрел на него, а затем отложил футон в сторону. Умино не смог сдержать улыбки, когда Хатаке скользнул на кровать рядом с ним. Чунину показалось, что он выиграл сражение. Очень важное сражение. Они рассматривали друг друга на невероятно близком расстоянии, пока веки Ируки не начали слипаться.
— Спи, сенсей, — сказал Какаши, и слова прошелестели нежным шепотом, словно была некая тайна между ними двумя.
Ирука так и сделал.

* * *

Вода лилась на голову Ируки. Это заставило его переместиться ниже, на более опасное место на камнях водопада. Руки скользили.
Рена вздохнула и вытащила из кармана маленький листик. Ее пальцы замелькали, складывая печати, и лист на глазах увеличился в размерах, превратившись во впечатляющий крепкий зонт, которым девушка накрыла всю команду. Ину удерживал углы небольшой расщелины в скале, которую он создал, и Ирука сунул свиток туда. А затем началась серьёзная работа по установке ловушек вокруг свитка. Если кто-то, кроме него, попытается проникнуть сюда, то наверняка погибнет. Чунин установил ловушки таким образом, чтобы летальный исход был обеспечен несколько раз, на тот случай, если одного раза будет недостаточно. Закончив с установкой, он начал тщательно маскировать ловушки, связывая их чакру со скалой и водой, чтобы не осталось даже малейшего намека на них.
Ину закрыл отверстие, восстанавливая структуру скалы. Даже зная, куда смотреть, Ирука не заметил бы, где только что находилась небольшая расщелина. Чунины все, как один, отступили, позволяя водопаду скрыть их тайник навсегда.
Они обшарили всю местность вокруг, убедившись, что никто их не видел, и затем, в качестве отвлекающего маневра, направились на север. Прежде чем вернуться домой, они сделали в два раза больше остановок, чем было положено, чтобы сбить с хвоста возможных преследователей и запутать следы, а также развеять остаточные флюиды чакры спрятанного ими свитка. Ирука мечтал как можно скорее завершить эту миссию и наконец-то оказаться дома.

* * *

Проснувшись и медленно приходя в себя, Ирука почувствовал тепло. Первое, что он обнаружил, открыв глаза, оказалось прижатое к нему тело, которое было переплетено с его собственным с головы до пят. Он моргнул и запоздало понял, что Какаши уже давно проснулся и сейчас смотрит на него. Взгляд не был сердитым. Что ж, это было гораздо приятнее, чем ничего, и то, как Какаши смотрел на Ируку в этот самый момент, заставило его кожу вспыхнуть.
— Доброе утро, — сказал Хатаке с толикой самодовольства, но Умино не стал обращать на это внимания.
— Привет, — ответил он, четко осознавая, насколько близко его лицо находится к лицу джонина, и насколько тесно они прижаты друг к другу.
— Хорошо спалось?
Ирука кивнул, не в силах найти слов, соответствующих моменту.
И тут Какаши сделал движение — просто слегка потерся телом о тело, а сенсей мгновенно почувствовал, что у него стоит, и стояком он крепко прижимается к Хатаке.
— Я... — лицо Ируки от смущения словно полыхало огнём. — Изви...
Какаши снова потерся, и вместо жалкой попытки извиниться с губ Ируки сорвался сдавленный всхлип.
— Не надо, — сказал Копирующий, будто наперед знал все, что хотел сказать Умино, даже если он никогда и не сказал бы этого.
— Просто скажи... — Какаши продолжал двигаться, скользя и потираясь всем телом о тело Ируки, будто некая очень сильная, начитавшаяся порнухи змея. — Если ты не хочешь... Просто скажи, и я прекращу.
Рука Хатаке скользнула между ними, сжав стоящий член чунина. Тот издал придушенный звук, который даже близко не походил на «прекрати». У него самого уже не хватало сил, чтобы остановиться.
Ирука открыл рот и охнул, и Какаши воспринял это как приглашение. Их губы встретились, прижались друг к другу, и языки сплелись, скользя в замысловатом брачном танце во рту сенсея. Было хорошо, но не настолько, как от двигавшейся под пижамными штанами руки Какаши, крепко обхватившей член.
Возможно, он скулил, но впоследствии никогда не признался бы в этом, если бы его спросили. Какаши ласкал и целовал его, и это было так естественно, так правильно, будто весь окружающий мир находился в полной гармонии.
Все было прекрасно, и он хотел Хатаке больше, чем мог выразить словами. Он даже не пытался заговорить, потому что для этого пришлось бы прервать их отчаянную битву языков.
Ируке не нужны были слова, ведь у него оставались свободными руки. Сначала он медленно, неуверенно провел рукой по тазовой кости Какаши, затем скользнул ладонью вниз по ткани трусов. И был рад обнаружить, что джонин реагирует столь же оживленно, как и он сам, ощутив под пальцами твердую выпуклость. Сенсей запустил руку в чужие трусы, и тут же высоко оценил толщину и длину члена Хатаке, оказавшегося в его руке.
Он ласкал член Какаши, а Хатаке ласкал его в ответ. Это было совершенно и несовершенно одновременно. Ирука был жаден. Он жаждал большего. Он хотел всего.
Позже. Все будет позже. Сейчас же были только руки и губы, и ноги, и тела, медленно скользящие друг по другу в возбуждающем трении, как ноги кузнечика, двигающиеся вместе и издающие чудесные звуки.
Ирука кончил слишком быстро, спуская в штаны и испачкав руку Какаши спермой. Копирующий излился почти сразу вслед за ним, и чунин не хотел отпускать его, желая выдоить до последней капли. Наверное, он так жаждал этого потому, что в нём начинала прорастать невероятная нежность к Какаши?
Они прижались друг к другу лбами, рвано хватая ртом воздух и медленно возвращая учащенное дыхание к нормальному ритму. Ируке показалось, что продолжать начатое будет слишком неловко. Какаши улыбнулся ему, и лицо его, не скрытое маской, с покрасневшими от поцелуев губами, было прекрасно. Он выглядел едва ли менее распущенным, чем чувствовал себя Ирука, но у него было время примириться с этим.
— Все хорошо? — спросил Хатаке. В одном этом вопросе было заложено слишком много иных вопросов, и Ирука ответил на каждый из них:
— Восхитительно.
Они оставались в кровати всю субботу, но сон занимал весьма незначительную часть этого времени.

* * *

— Ты в этом уверен? — спросила Цунаде.
— Абсолютно.
Она изогнула бровь. Ирука продолжил:
— На девяносто процентов. Конечно, эти сны могут быть лишь следствием того, что мой мозг пытается найти решение, но я чувствую, что это правда. Я думаю, мы найдем свиток.
Хокаге кивнула.
— Идите. Только ты и Хатаке. Выдвигайтесь, как только будете готовы. Мы не хотим, чтобы тот, кто охотится за тобой, знал, что ты ушел.
Сенсей кивнул в знак согласия. Он чувствовал присутствие Копирующего за спиной, как некую стену доверия. По здравому размышлению он должен бояться, но не боялся. Ирука был ниндзя. Он мог постоять за себя, а если не получится, рядом с ним оставался Какаши. Его защитят от любой опасности. К тому же, он был заинтересован в том, чтобы наконец-то освободить тесную комнатку Хатаке. Уютную, когда они оба находились в постели, но в остальное время будто удушающую.
— Да, Хокаге-сама.
Они поклонились и вышли. Ирука не мог не чувствовать облегчения. Как ни крути, произошедшее за последние дни было целым испытанием, и он надеялся, что оно скоро закончится.

* * *

Дорога заняла пять дней. Когда они достигли водопада, Ирука понял, что все разрозненные кусочки воспоминаний встали на свои места. Он отчетливо вспомнил это место, не просто как эпизод из сна, а как территорию, где он уже бывал в когда-то, много лет назад. Их никто не преследовал. Это было довольно странно, учитывая тот факт, что за чунином всё-таки следили.
Возможно, неизвестный противник рассчитывал усыпить их бдительность, а может, просто не хотел сталкиваться с джонином такого высокого уровня и выжидал, рассчитывая напасть на сенсея, когда тот будет один. Вероятен был и вариант, что он просто ждал, когда они найдут свиток, чтобы одним махом расправиться с обоими и заполучить свиток.
А может, Ирука просто преувеличивал опасность.
Теперь это не имело значения, потому что они уже стояли под водопадом, и чунин показывал джонину место в скале, которое нужно было аккуратно вскрыть. Какаши раскрошил небольшую часть скалы, и Ирука сунул туда руку, чувствуя, как все ловушки — нетронутые до сих пор — деактивировались от его прикосновения. Он вытащил свиток.
Определенно, все шло слишком легко.
Он повернулся, отступая от водопада со свитком в руке.
— Мы должны... — остальные его слова были заглушены мгновенно закрутившимся, сдавившим и душащим чунина водопадом, и его потащило в сторону от Какаши. Он пытался сопротивляться изо всех сил, но вода сжимала его крепче, чем сталь.
Ирука задыхался.
Яркий свет исходил со всех сторон. В первое мгновение чунин решил, что уже умер, но это было всего лишь небо. Солнце ослепило его. Сенсей не мог дышать. Свиток был выхвачен из его ослабевших пальцев, и вода отпустила его. Рядом с Ирукой раздался шум схватки, металл ударился о металл.
Последнее, что он увидел, прежде чем свалился с края водопада, была молния, прорезавшая безоблачное небо.

* * *

Первое, что Ирука увидел, придя в себя, было небо. Оно совсем не изменилось.
Чунин закашлялся, извергая воду из легких. Нежные руки осторожно перевернули его на бок, чтобы вода выходила легче. Место воды в легких занял воздух, но от этого жжение в груди только усилилось. Все тело болело.
— Все хорошо. Успокойся. Ты пережил неудачное падение.
Чунин с трудом перевернулся на спину и уставился на Хатаке. То, что они оба остались живы, было хорошим знаком. Затем Какаши сунул свиток — тот самый свиток — ему в руку. Пальцы крепко сомкнулись вокруг него. Ирука повернул голову и посмотрел на руку Копирующего, покоящуюся на его собственной. Затем его взгляд скользнул на его другую руку, замечая, что с пальцев всё ещё капает кровь.
— Ты в безопасности. Все кончено.
В груди Ируки что-то разжалось. Он медленно выдохнул. На кончике языка вертелись слова, которые он хотел сказать. Он перевел взгляд на свиток в своей руке.
Все было кончено, и, следовательно, больше не было причин, по которым он мог оставаться с Какаши.

* * *

Дорога обратно в деревню заняла гораздо больше времени. Не настолько, чтобы это стало подозрительным, но всё же. Ирука не видел, как Какаши смотрел на него, пока он спал, но когда засыпал Какаши, платил ему той же монетой.
Сенсей передал свиток Хокаге из рук в руки, и с удивлением наблюдал, как тот горит в руках Цунаде. Это добавило миссии ощущение завершенности.
Умино шел прочь от Башни Хокаге на автопилоте, лишь смутно ощущая присутствие Хатаке, идущего за ним следом. В раздумье остановился у перекрестка. Дорога налево привела бы его в холостяцкий квартал и квартирку джонина. Пойдя прямо, он придет к своему дому, одинокому и пустому.
Какаши дотронулся до его локтя. Ирука оглянулся через плечо и увидел похожее раздумье на лице Копирующего.
— Не хочешь зайти на ужин? — слова сорвались с губ чунина прежде, чем он подумал.
Маска Хатаке не смогла скрыть его улыбку.
— С удовольствием.
— Мне нужны продукты.
Рука с его локтя переместилась и сомкнулась вокруг кисти. Глаз Какаши, казалось, светился ярче, чем обычно, счастливее.
— Я помогу тебе их донести.
Это был первый из множества совместных ужинов, ожидающих их впереди.

@темы: Ирука, Какаши, размер: миди (от 20 до 70 машинописных страниц), жанр: романтика, жанр: экшн

---

Acting Your Age. В соответствии с возрастом. Глава 11

[Yogd]

Название: Acting Your Age. В соответствии с возрастом.
Автор: Wordsplat
Оригинал: www.fanfiction.net/s/5428589/1/Acting_Your_Age
Перевод:Yogd
Персонажи: Ирука, Какаши – основные.
Жанр: юмор, agnst, романтика.
Статус фика: закончен (11 глав)
Статус перевода:закончен

Запрос на перевод: отправлен, но разрешение еще не получено.
Размещение: Запрещено категорически, надеюсь на вашу порядочность.

От переводчика: крайне прошу прощения, что там задержалась с выкладкой фика.


Глава 11.

Эпилог.

- …так что мы на самом деле вовсе не дети, это было просто дзюцу, - закончил Ирука объяснять своему классу.

Сенсей отложил возвращение к преподаванию на некоторое время, думая прежде всего о реакции детей, но в конце концов решил, что нужно вернуться к работе. Он также решил, что лучший способ объяснить все произошедшее – это привести в класс Какаши, чтобы тот помог.

Он должен был знать, что затея, объединяющая слова «Какаши» и «класс» изначально обречена на провал.

До сих пор все, что Хатаке делал, это бесконечно дразнил его, мучая подробностями их выходки на крыше и тем, что именно там случилось. Ирука настаивал, что ничего не произошло, так как его учеников действительно не касалось, с кем он целовался, но Копирующий решил иначе. Также были попытки облапать сенсея, но они были быстро пресечены одним карающим взмахом указки. Какаши вряд ли решился бы попробовать еще раз в ближайшее время... ну, в классе, это уж точно.

Наруто первым оправился от шока, и его громкий голос прорвался сквозь мысли Ируки.

- Чувакиииииии... это просто запредельно круто! Это было потрясающе, Ирука-сенсей! - веселился Узумаки.

Ино и Киба понимающе переглянулись, до них дошло, почему Какаши оказался так силен. Чоджи насмешливо посмотрел на парочку, пожал плечами и вернулся к своим чипсам. Шино осмотрел их и кивнул сам себе, будто знал что-то, известное только ему. Глаза Саске вылезли из орбит.

- Ты!
- О, привет, это ты, - кивнул Какаши, припоминая ребенка, у которого позаимствовал тетрадный лист. - Спасибо за бумагу.
- Спасибо?! Ты пытался сжечь меня!

Брови Ируки взлетели выше лба.

- Я не пытался - я всего лишь угрожал. Есть разница, - указал Какаши.
- Ты что? - Ирука зашипел.
- Я бы на самом деле не сделал этого... - попятился Какаши с поднятыми руками, поспешно пытаясь спасти ситуацию.

Школяры наслаждались зрелищем.

- Но ты запросто «угрожал» одному из моих двенадцатилетних учеников поджечь его?
- Ну, наверное, сейчас ты видишь ситуацию именно так, но... мне действительно необходимо было передать тебе записку! – промямлил Какаши.
- И ты пригрозил поджечь его? Как, черт возьми, ты вообще умудрился завести друзей? - спросил изумленно Ирука.
- Благодаря харизме, обаянию и хорошему чувству юмора?
- Если чувство юмора выражается в поджигании людей, то нет, - фыркнул Ирука.
- Так ты признаешь, что у меня есть шарм? - усмехнулся Какаши.
- Я ведь женюсь на тебе, не так ли?
- Что? – хором спросили ошарашенные дети.

Мгновенно воцарился хаос, и Ирука вздрогнул. Лучше бы он оставил Какаши дома.

- ЧТО?! Ирука-сенсей, вы не можете жениться на нем, он почти такая же сволочь, как Саске-теме! – воскликнул Наруто.
- Заткнись, добе! - прорычал в ответ Саске и обратился к Ируке, злобно глядя на Какаши.
- Почему вы хотите жениться на нем? Он бумажный вор!
- Оууу, черт бы побрал этого пушка! - нахмурился Киба. – Вы не могли хотя бы подождать, пока я вырасту, и дать мне шанс?
- Не круто, Ирука-сенсей! Вы украли моего Каши-куна! - взвизгнула с негодованием Ино.

Сакура была полностью согласна с подругой, правда, с той оговоркой, что ее обидчиком был Хатаке.

- Успокойтесь все! Ну, это не такое уж знаменательное событие, - пытался Ирука успокоить класс.

Ему не удалось. Дети спорили между собой. Каждому казалось, что именно его мнение единственно верное, а противоположное – полная чушь, и все кричали друг на друга, доказывая, кто кого не заслужил и почему.

- Ну и ладно, по крайней мере, если они знают о нас, я могу сделать это… - Какаши по-волчьи усмехнулся, обвил руками талию Ируки, наклонил чунина почти до пола и поцеловал его в лучших традициях Голливуда.

Когда они прервали поцелуй, чтобы вдохнуть немного воздуха, Ирука слегка толкнул Какаши.

- Я говорил тебе этого не делать! Я не девушка! – возмутился сенсей, отчаянно краснея.

А потом он посмотрел на детей и побледнел.

Внимание класса было приковано к ним с Какаши. Все девочки - даже Хьюга - смотрели на них широко открытыми от удивления глазами, у Хинаты даже кровь пошла носом. Очки Шино от изумления соскользнули, рот Кибы была распахнут настолько широко, что, вероятно, можно было увидеть его легкие, а Чоджи уронил пакетик чипсов и не делал ничего, чтобы поднять их.

Саске пытался выглядеть незаинтересованным, но не мог убрать следы любопытства с лица. А еще он украдкой покосился на Наруто. Узумаки молчал, он был изумлен, а глаза его почти вылезли из орбит. Затем мальчик нахмурился на мгновение и с любопытством взглянул на Саске. Их глаза встретились, и мальчишки тут же резко отвернулись друг от друга.

- Твою ж мать, – проворчал Шикамару. – Как проблематично…

Несмотря на грубые слова, не было и намека на ухмылку на его лице, когда он снова засыпал.

@темы: Ирука, перевод, Какаши, жанр: романтика, жанр: ангст, жанр: юмор

---

Acting Your Age. В соответствии с возрастом. Глава 10

[Yogd]

Название: Acting Your Age. В соответствии с возрастом.
Автор: Wordsplat
Оригинал: www.fanfiction.net/s/5428589/1/Acting_Your_Age
Перевод: Yogd
Персонажи: Ирука, Какаши – основные.
Жанр: юмор, agnst, романтика.
Статус фика: закончен (11 глав)
Статус перевода:закончен

Запрос на перевод: отправлен, но разрешение еще не получено.
Размещение: Запрещено категорически, надеюсь на вашу порядочность.

Глава 10.


Хатаке Какаши и Умино Ируке КАТЕГОРИЧЕСКИ ЗАПРЕЩАЕТСЯ (часть вторая).

1. Хатаке Какаши не разрешается орать с крыш домов о своей сексуальной жизни.

2. Умино Ируке не разрешается сталкивать Хатаке Какаши с крыш, хотя мы высоко ценим усилия, приложенные, чтобы заткнуть его.

3. Хатаке Какаши запрещено раздеваться в общественных местах.

4. Хатаке Какаши запрещено раздевать в общественных местах Умино Ируку.

5. И наоборот тоже запрещено, и вы это прекрасно понимаете.

6. Никому не позволено спрашивать Хатаке Какаши об Умино Ируке. Никогда. У нас нет такого количества скотча!

7. Хатаке Какаши не имеет права говорить о том, что он делает с Умино Ирукой. Это смущает.

8. Умино Ирука не разрешается говорить о причинах своей любви к Хатаке Какаши. Нам действительно не нужно этого знать.

9. Хатаке Какаши не имеет права говорить об Умино Ируке, и наоборот. И точка.

10. Хатаке Какаши и Умино Ируке не разрешается целоваться на публике.

11. Мы знаем, что другим разрешено. А вам - запрещается.

12. Потому что секс в общественных местах недопустим для всех, а у вас, идиотов, Ками знает, где поцелуи, там и секс.

13. Хатаке Какаши не может лапать Умино Ируку в общественных местах, потому что люди начинают жаловаться на его красочную речь.

14. Хатаке Какаши не разрешается посещать Умино Ируку во время занятий.

15. Хатаке Какаши не разрешается посещать Умино Ируку и в обед. Ваши маленькие «посещения» угрожают невинности наших детей, Хатаке!

16. Хатаке Какаши запрещено давать порно несовершеннолетним.

17. Нам все равно, если ты считаешь их слишком невинными. Никого не заботит, что ты думаешь.

18. Ирука не в счет.

19. Тем более что он с нами согласен.

20. Хатаке Какаши запрещается избивать любого, кто посмотрит на Умино Ируку. Не все хотят с ним переспать. Некоторые, знаешь ли, с ним работают.

21. Да, мы знаем, что это ты. Кто еще, черт возьми, это мог быть?!

22. Умино Ируке запрещено гробить академию. Правда, мы были о тебе лучшего мнения.

23. Хатаке Какаши не разрешается «похищать» Умино Ируку из класса.

24. Нет, о тебе мы не были лучшего мнения. Никогда не делай этого снова.

25. Хатаке Какаши не имеет права на увольнение.

26. Ирука предупредил нас, вот откуда мы знаем.

27. Хатаке Какаши не может "наказывать" Умино Ируку в общественных местах.

28. Потому что это чертовски смущает, вот почему.

29. Хатаке Какаши и Умино Ируке запрещено заниматься сексом в классе Ируки.

30. Хатаке Какаши и Умино Ируке запрещено заниматься сексом в отделе распределения миссий.

31. Я не хочу знать, что вы, сволочи, делали на моем столе, сделаете это еще раз, и я вас кастрирую, вам ясно?!

32. Хатаке Какаши и Умино Ируке нельзя заниматься сексом нигде , кроме как в собственной квартире. С работающим звукоизоляционным барьером.

33. Мы купим вам проклятый свиток барьера, просто выучите уже это чертово дзюцу и используйте, наконец.

34. Да, мы вас слышим. Да вас в долбаной Суне слышно.

35. Хатаке Какаши не имеет права орать на людей.

36. Умино Ирука не имеет права обнимать случайных прохожих.

37. Хатаке Какаши запрещено чидорить случайных прохожих только за то, что их обнимает Умино Ирука.

38. Слушайте, если вы женитесь, разошлите приглашения. А не обнимайте незнакомых людей и не орите на всех.

39. Мы знаем, что вы счастливы. Мы просто пытаемся поддерживать разумный уровень здравого смысла, который вы, идиоты, похоже, стремитесь уничтожить.

40. Хатаке Какаши не имеет права засовывать сенбон Ширануи Генмы тому в глотку за предположение, что вы малость спешите. Генма, что вообще заставило тебя сказать ему это в лицо?

41. Хатаке Какаши не может говорить всем, что Умино Ирука является его невестой.

42. Потому что ты важен как шиноби, и будет жаль, если он прибьет тебя, тупица.

43. Умино Ируке запрещается пытаться испечь торт.

44. Потому что тебе повезло, что не взорвал деревню, вот почему.

45. Хатаке Какаши нельзя говорить Майто Гаю, что торт Ируки покрыт шоколадной глазурью. Мы все знаем, что ей предполагалось быть ванильной, и Гаю теперь это тоже известно. Нам не нравится, что из-за тебя, Хатаке, отличный шиноби угодил в госпиталь.

46. Хатаке Какаши запрещается покупать свадебное платье.

47. Всем насрать, если твоя задница будет казаться толстой в платье. Ты его в любом случае не наденешь.

48. Хатаке Какаши запрещается покупать свадебное платье для Умино Ируки.

49. Когда он порвет тебя на тряпочки, я лично прослежу за тем, чтобы суд его оправдал.

50. Морино Ибики хотел бы сообщить вам, что «если ваша цель - напугать нас всех до усрачки, то у вас получилось».

@темы: Ирука, перевод, Какаши, жанр: романтика, жанр: ангст, жанр: юмор

---

Acting Your Age. В соответствии с возрастом. Глава 9

[Yogd]

Название: Acting Your Age. В соответствии с возрастом.
Автор: Wordsplat
Оригинал: www.fanfiction.net/s/5428589/1/Acting_Your_Age
Перевод: Yogd
Персонажи: Ирука, Какаши – основные, Наруто, Саске, Киба, Ино, Сакура, Шикамару, Неджи, Хината, Чоджи, Шино.
Пэйринги: Какаши/Ирука, Саске/Наруто, Ино/Какаши, Сакура/Ирука, Киба/Ирука.
Жанр: юмор, agnst, романтика.
Статус фика: закончен (11 глав)
Статус перевода: в процессе

Запрос на перевод: отправлен, но разрешение еще не получено.
Размещение: Только здесь. Запрещено категорически, надеюсь на вашу порядочность.

От переводчика: фик весьма хорош по содержанию, но исполнение слегка подкачало, поэтому перевод вольный, олитературенный. Надеюсь, автор меня простит.


Глава 9. Признания, поцелуи и фальшивые поединки.

Наступила пауза.

Это была самая длинная чертова пауза за всю жизнь Какаши, но дзенин не смел нарушить тишину. Он заставил себя сидеть и следить, как одна за другой сменяют друг друга эмоции на лице Ируки. И вдруг он потерял Умино из вида. Мгновение – и чунин стоит совсем близко.
Он потянул вниз маску Хатаке и накрыл целомудренным поцелуем бледные губы. Какаши поднял руки и осторожно коснулся лица Ируки, а Умино опустил руки на грудь Копии. Через некоторое время тот попытался углубить поцелуй, но чунин резко отпрянул, как от огня.

- Мы не можем.

Хатаке моргнул. Он думал, что все идет хорошо... по крайней мере, до тех пор, пока Ирука не оттолкнул его… И Какаши уже готов был сказать это, когда Умино продолжил:
- Нам по двенадцать лет. Это странно! - Ирука вздрогнул, и Копирующий понял, что зря испугался. Стало так легко, что он не смог удержаться от смеха.
- Аа... И это все? - уточнил дзенин, веселясь.
- Что ты имеешь в виду под «это все»? Это неправильно! Я не собираюсь вступать в связь с двенадцатилетним мальчишкой! – заявил сенсей.
- Так это значит, что, когда мы вернемся в свое нормальное состояние, ты не станешь возражать? - обольстительно улыбнулся Какаши, придвигаясь ближе.

Эффект был несколько утерян в виду детской внешности.

- Заткнись, - покраснел Ирука, и Хатаке рассеянно подумал, что еще немного, и лицо чунина загорится.
- Это значит да? - протянул дзенин, но даже он с его супер-копи-ниндзя-равнодушием не смог сдержать улыбку.
- Возможно, - сенсей тоже улыбнулся.

Какаши взял руку Ируки в свою.

- Тогда, думаю, нам следует найти Хокаге, нэ?
- Мы не можем просто забить на академию!
- Мы собираемся через пару минут вернуть свой прежний возраст. Не думаю, что кто-то будет возражать против нашего отсутствия, - напомнил Копия.
- Хорошо, но не сейчас. Пошли, - и Ирука потянул Какаши назад, к школе.

Дзенин посмотрел на зажатую в своей руке ладонь, на карие глаза, на улыбающиеся ему губы и понял, что он действительно не против.

- Конечно, - Хатаке улыбнулся и дал утянуть себя вперед.

Они спрыгнули с крыши, молча приземлились на землю и почти уже дошли до того места, где были остальные дети, когда Ирука вдруг выдернул свою руку.

- Они думают, что мы братья, - напомнил он, нахмурившись.
- И что мы ненавидим друг друга, - кивнул Какаши.
- Я не хочу снова драться, - надулся Умино.

Копирующий бросил взгляд на очаровательное обиженное выражение лица чунина и чуть не поддался желанию... ну, скажем так, он чуть не поддался очень сильному желанию. И тогда его осенило.

- А я хочу, - усмехнулся Копия.
- Ты хочешь… драться? Что? Почему? – изумился чунин.
- Доверься мне, - ухмыльнулся Какаши и первым вышел к детям.

Ирука моргнул, пожал плечами и решил поверить Хатаке. Он проследовал за седовласым мальчиком во двор, и они сели рядом с Кибой, Шино, Чоджи и Неджи. Шикамару, сидевший на дереве над ними, ухмыльнулся при виде парней, и Какаши ухмыльнулся в ответ.
Дети расположились полукругом. Неджи, справа от него - Чоджи, дальше Шино и Киба. Ирука сел рядом с Инудзукой, Какаши занял место рядом с Ирукой.

- Эй! Печально известная парочка! Я видел вашу мини-дуэль, ты был удивителен, Ирука! - поздравил Киба. - В следующий раз ты точно надерешь ему задницу!
- Спасибо... но не думаю, что мы будем снова драться в ближайшее время, - сказал Умино и улыбнулся Какаши.
- Хн. Говори за себя, - Копирующий задрал подбородок кверху и скрестил на груди руки.

Ирука немного удивился, но он был достаточно умен, чтобы подыграть.

- Как скажешь, идиот, - показал язык чунин и отвернулся.
- Не позволяй ему доставать тебя, Ирука! Я могу навалять ему, хочешь? - ухмыльнулся Инудзука, наклоняясь ближе к соседу.
- Спасибо, но нет, Киба, - чунин отпрянул в сторону Копирующего, который боролся с желанием обнять своего сенсея покрепче и держать его подальше от собачника.
- Неужели, вонючка? - зарычал Какаши.
- Проверим, пушок? - прорычал в ответ недогенин.
- В любое время и в любом месте, дурак!
- Я побью тебя прямо сейчас, если, конечно, ты не струсишь, пух на башке!
- Ребята, прекратите! - вмешался Умино, пытаясь разнять мальчишек, и именно этого ждал Какаши. Он был рад, что маска скрывала ухмылку.
- Отвяжись, Ирука! - и Хатаке оттолкнул чунина, чье замешательство тут же сменилось гневом.
- Эй! Заткнись, тупица!
- Заставь меня, неудачник! - вскочил на ноги Какаши, и Умино поступил так же.
- Ну, все, берегись!
- Разбежался! – крикнул Копирующий, схватил Ируку, и они покатались по траве.

Они боролись миллион и один раз до этого, но сейчас все было... иначе. Хатаке, казалось, и не пытался одержать верх, так что Ирука с легкостью прижал его к земле. Но когда чунин оказался сверху, вместо того, чтобы извернуться, как обычно, Какаши, ухмыляясь, заерзал под ним, вызвав интересные ощущения в нижней части живота Ируки. Тот вдруг понял план Копии.
Дзенин, распростертый под сенсеем, удерживающим руки Какаши над головой… Грудь к груди, так что при каждом вдохе их животы соприкасались. Ирука вздрогнул от удовольствия, и Хатаке по-кошачьи усмехнулся.

- Гаки Какаши, прекратить сейчас же! - прогремело рядом.

Акеми схватила Копирующего за шиворот и оттащила от Ируки. Хатаке надулся, а Ирука нахмурился, предположив, что их раскусили. Учительница тем временем продолжила:
- Вы двое доиграетесь до того, что поубиваете друг друга! Я не желаю больше видеть ваши драки, вы слышите меня?!

Видимо, не раскусили.

- Да, сенсей, - хором пообещали мальчишки и обменялись ухмылками, когда Макуза отвернулась.
Дзыыыыынь!
- Перерыв закончился! И я хочу, чтобы вы были каждый на своем месте до того, как я досчитаю до пяти, иначе будете у меня отбывать наказание до рождения ваших детей, усекли?! - рычала Акеми, толкая их по направлению класса.
- Она с тобой даже рядом не стояла по части креативности, - закатил глаза Какаши.
- Я воспринимаю это как комплимент, - ухмыльнулся Ирука.

Они заняли свои места.

Каждые несколько минут Макуза кидала на парочку, излучающую невинность и послушание, подозрительные взгляды. Однако стоило преподавательнице отвернуться, мальчишки тут же начинали хихикать, как сумасшедшие. Когда Акеми приступила к лекции на тему управления чакрой и использования ее для хождения по разным поверхностям, Ирука почувствовал что-то шуршащее в своей руке. Он раскрыл ладонь и увидел сложенный тетрадный лист. Развернув записку (где Какаши вообще взял бумагу?) и прочитав ее, Умино улыбнулся.

Эй! Пойдем отсюда, найдем Цунаде. Акеми простит тебя сразу, как ты вернешься в своем обычном виде.

Я не стану прогуливать занятия. Я учитель, ради Ками. Какой пример мы подадим детям?

А ты не думай об этом как о прогуле... давай представим, что это… самостоятельная экскурсия.

Думаешь, мне бы понравилось, если бы мои ученики самовольно сбегали на маленькие самостоятельные экскурсии? Я думаю, нет.

Хорошо, ладно. Как насчет Какаши-одобренной самостоятельной экскурсии? Думаю, твоим мелким недогенинам будет довольно затруднительно последовать нашему примеру.

Как насчет нет?

Тренировка маскировки?

Нет.

Практические занятия на местности?

Попробуй еще раз.

Проверка пройденного материала?

Отказано.

Тренировка написания отчетов Хокаге?

Что?

Ну, не знаю. У меня иссякли идеи.

Вариант с «сидеть смирно и слушать» даже не рассматривается, конечно?

Неа.

Ты на меня дурно влияешь, как считаешь?

Естественно.

Назовем это «следованием предписаниям». Примерно через три минуты она отвернется, чтобы нарисовать на доске тело и чакру, протекающую через него. Это займет у нее, по крайней мере, пару минут, нам как раз хватит. Тебе просто нужно выскочить в окно, забраться в кусты под ним и оставаться там, пока она выйдет, осмотрит территорию и вернется обратно в класс.

Как же это, сенсей ... А я-то думал, что ты эдакий ханжа и синий чулок…

Я был бузотером в детстве и знаю все трюки.

И мы не можем просто переместиться, пока она не смотрит, потому что...?

Нет чакры, помнишь?

Ох. Точно. Окно - это то, что нужно. А дети нас не сдадут?

Никогда! Кого они не жалуют, так это ябед. Они ни разу не сказали мне, когда Наруто или Киба пытались смыться, и я очень сомневаюсь, что они сделают это сейчас.

… стой, она ведь может просто почувствовать нашу чакру, понять, что мы в кустах, а потом притащить нас обратно?

Нет.

А почему нет?

Не спрашивай.

Ты только разжег во мне любопытство.

Да плевать.

…

Ты будешь смеяться.

Не буду.

Дело в том, что это тот самый класс, в котором учился я, когда был мелким. Я тогда вычитал в одном из старых свитков своего отца дзюцу, позволяющее поставить барьер и заглушить низкий уровень чакры, ну и опробовал его на кустах за окном, чтобы спокойно удирать из класса.

Кажется, я начинаю видеть тебя в новом свете, сенсей... не то чтобы я был сильно удивлен, особенно после всех твоих выходок.

Ну, еще бы. Давай, быстро!

В этот самый момент Макуза-сенсей повернулась лицом к доске, и Какаши с Ирукой, переглянувшись, тихо соскользнули со своих мест и вылезли в окно. Умино, оглянувшись напоследок, ухмыльнулся и поднес палец к губам. Дети усмехнулись в ответ и дружно закивали. Акеми, казалось, ничего не заметила. Копирующий спрыгнул первым, изящно приземлившись на куст. Чунин же свалился прямиком на живот Какаши, вызвав у того возглас удивления.

Ирука попытался было слезть с Хатаке со смущенными извинениями, но тут открылась входная дверь, и они услышали голос преподавательницы, бубнящей себе под нос что-то о "чертовых братьях, решивших свести ее в могилу раньше срока». Умино застыл, и Какаши просто улыбался, любуясь видом. Акеми оглянулась на мгновение перед тем, как сдаться и вернуться внутрь. Ирука вздохнул с облегчением и снова попытался скатиться с Какаши, но тот удержал его за запястье. Чунин вопросительно заломил бровь, на что Хатаке ответил целомудренным поцелуем.

- Ты действительно слишком милый, - усмехнулся Копирующий, когда они оторвались друг от друга.
- А ты слишком извращенный, - произнес сенсей, покрываясь румянцем, и встал. - Пойдем, навестим Хокаге.
- Ирука! Какаши! – раздался шепот из окна над ними.
Оба мальчика так и подскочили. Умино оглянулся открытое окно, из которого торчали головы Кибы и Ино.
- Хэй, Ирука! Что это значит? - Инудзука соскользнул вниз, и девочка быстро последовала за ним.
- Привет, Какаши! Я не видела вас во время перерыва, а куда вы идете? - проскулила Ино, тихо усаживаясь на землю рядом с Хатаке.
Она широко улыбнулась и обвила руками шею парня.
- Ложись! - прошипел Ирука, ныряя в кусты и утаскивая за собой остальных.
Акеми вновь появилась в дверях. Она вышла на улицу и подозрительно обошла округу.
- Я знаю, что вы здесь... Вы не могли далеко уйти... - бормотала себе под нос учительница.

Спустя какое-то время Макуза сдалась и вернулась в здание.

- Уф! Это было близко, да, Какаши-кун? - вздохнула Ино, утыкаясь носом в плечо Хатаке.

Ирука старался не хмуриться. Они скоро вернутся к нормальной жизни...

- Да... хорошо, что я нас подстраховал, правда, Ирука-кун? - гордо улыбнулся чунину Киба.
- Ты вообще ничего не сделал, собачник, - прорычал Какаши.
- Заткнись, пушистый! - парировал Киба.
- Ребята! Давайте убираться отсюда, хорошо? - проворчал Умино, недовольно глядя на Ино.
Ну почему за ними увязалась именно она?
- Да! Давай, Какаши-кун! - пропела Яманака и потянула Копирующего за собой.

Четверка кралась прочь от окружавшего академию леса. Когда они оказались достаточно далеко, Киба поинтересовался:
- Так и куда же вы, парни, намылились?
- Ну... - Какаши и Ирука переглянулись.
- Мы были... ну, просто решили свалить домой, - солгал Умино.
- Мне надоело в школе, - правдиво добавил Хатаке.
- Ну а я не мог отпустить его домой одного, - пожал плечами чунин.
- Круто! Я хочу посмотреть дом Какаши-куна! - завизжала Ино.

Умино нахмурился.

- Да... Я не прочь увидеть твою комнату, - намекнул Киба Ируке, поигрывая бровями.
- Эй! Отвали от него, собачник! - Какаши перекинул руку через плечо сенсея, обнимая.

Тот покраснел, но ничего не сделал, чтобы отстраниться.

- Заткнись, пушистик! Дай брату немного развлечься, а? - Киба отмахнулся от Хатаке и потянул было Ируку за собой, но как бы не так.
- Можешь быть уверен, я не позволю ему веселиться с тобой, придурок, - прорычал Копирующий.
- О, давай, Какаши-кун, позволь Кибе забрать твоего брата... пока они заняты, мы с тобой можем и сами повеселиться, да? - усмехнулась Ино.
- Эй, он мой! - нахмурился чунин, крепко вцепившись в руку Хатаке на своей груди.
- Он «твой»? Вы, ребята, как-то уж слишком близки, вам не кажется? - Киба поднял бровь.

Какаши и Ирука переглянулись.
Черт.

- Ну... по правде говоря, мы не братья, - признался сенсей.
- Что? - воскликнула Ино.
- Вот дерьмо, я так и знал! - взвыл Киба.- Он весь пропитан твоим запахом!
- Пропитан чем? - удивился Ирука.
- Твоим запахом! И все эти феромоны, о которых рассказывала мама... черт побери, это не справедливо, пушок! Он должен был достаться мне! - заскулил Киба.
- Да, но в любви и на войне все средства хороши, - и Какаши показал ему язык.
- Тогда все можно, да? - ухмыльнулся Инудзука.

Вот и все предупреждение, после которого Киба схватил Умино за руку и дернул на себя.
Их губы почти соприкоснулись, но чунин свободной рукой быстро ударил мальчишку в живот. Тот с громким стоном согнулся, и Ирука отступил, пробормотав «прости».

- Рад, что ты этого не сделал, когда я целовал тебя, - широко улыбнулся Какаши и шагнул к сенсею, когда Ино, наконец, завизжала.
- Ты целовал его! Сволочь! - прокричала Яманака и дернулась было, чтобы дать пощечину своему сопернику.

Ирука закрыл глаза, ожидая удара. Да, он мог бы остановить его, но решил, что так будет лучше. Кроме того, как сильно может ударить девчонка? Он этого не узнал. Когда Умино открыл глаза, все, что он увидел, была спина Какаши.

Тот держал руку Ино при помощи «захвата шиноби»: повреждений никаких, но и вырваться не удастся. Однако и слепой мог заметить, что Какаши думает, не оставить ли на память куда больше, чем синяк. Его видимый глаз сузился, а голос стал низким, с нотками угрозы.
- Не надо. Ты сильно рискуешь, - вот и все, что сказал Копирующий, но этого оказалось достаточно, чтобы девочке, да и собачнику, стало страшно.

- Может быть, нам лучше просто вернуться домой, Ино, - сказал Киба тихим, испуганным голосом.
- Д-да, - заикаясь, промямлила девочка.

Какаши отпустил ее запястье, и оба школяра тут же испарились.

- Что, даже не поблагодаришь? - Хатаке повернулся к Ируке, ухмыляясь.
- О, очень впечатляет. Ты остановил удар двенадцатилетней девочки, и тебе даже удалось запугать ее. Да ты просто удивителен, не так ли? – чунин с улыбкой закатил глаза.
- Слушай, - подмигнул Какаши, - а разве героев обычно не награждают поцелуем?
- Но не героев в пубертатном периоде? – ухмыльнулся сенсей.
- Туше.

*****

- Я говорила вам, что я не собираюсь ничего делать, пока вы оба не исправитесь! – кричала Цунаде.
- А я сказал, что мы уже исправились! - кричал в ответ Хатаке.
- Да, а я говорю, что не верю!

Ирука вздохнул.
Вот уже почти десять минут он смотрел, как Какаши и Пятая не могли ни о чем договориться. Один утверждал, что они исправились, другая парировала тем, что нет им веры.

- Вы могли бы просто поверить мне!
- О, ну конечно!
- Ну, что вы хотите, чтобы я сделал?
- Докажи!
- Как?
- Понятия не имею! - развела руками Цунаде.

Чунин вздохнул. Это уже начинало ему надоедать. Умино быстро подошел к Какаши, готовому парировать, и накрыл рот парня страстным поцелуем.

Через некоторое время он отпустил Хатаке и, опершись о стол Хокаге, спросил:
- Этого, кажется, вполне достаточно? Мы, очевидно, ну… готовы…
И сенсей покраснел.
- О, еще как! - пробормотал Какаши с безмятежной улыбкой на лице.
- Как бы то ни было, - чунин зыркнул на все еще улыбающегося Копию, - мы выполнили условия. Почему бы вам не вернуть нам наш прежний вид?
- Чеееерт, какой горячий Ирука... – ухмыльнулась Пятая, окинув сенсея оценивающим взглядом.
- Эй! – сердито крикнул Какаши, мгновенно выйдя из спровоцированного поцелуем оцепенения и глядя теперь на Ируку с Цунаде с надутым видом. Затем он вытянул руку и указал на Умино. - Мое!

- Хорошо, хорошо, я вам верю, - признала Хокаге, улыбаясь от вида воинственного мальчишки. - Я верну вас в прежнее состояние.
- Я думал, вы сказали, что это произойдет автоматически, - глаза Ируки подозрительно сузились.
- Я солгала, - пожала плечами Пятая и ухмыльнулась. - Неужели вы думаете, что я позволила бы вам двоим уничтожить деревню? Вы, ребята, похуже Кьюби! Ирука, стой, где стоишь. Какаши, ты тоже. Стой прямо, или кто знает, как тебя перекособочит, когда ты вернешься к нормальным размерам.
Какаши закатил глаза и по обыкновению ссутулился. Ирука тут же ткнул его локтем, и дзенин выпрямился.
Цунаде сложила печати, и парни почувствовали, как растут.
- Вы можете открыть глаза, - Пятая ухмыльнулась и отметила с легкой улыбкой, что вместо того, чтобы посмотреть в первую очередь на себя, они посмотрели друг на друга.

Какаши посмотрел на Ируку, и, хоть не мог передать словами, но чувствовал себя самым счастливым парнем на земле. Он шагнул к своему чунину и втянул его в чувственный поцелуй...

- ПОШЛИ ВОН ИЗ МОЕГО КАБИНЕТА, ВЫ ДВОЕ! – взревела Цунаде и вышвырнула их в окно.

Какаши приземлился первым и успел поймать на руки Ируку, который покраснел и пробормотал что-то о том, что он шиноби и вполне способен сам о себе позаботиться, спасибо_огромное_огромное.

- Вы могли бы позволить нам воспользоваться дверью, между прочим! - проорал Хатаке.
- Ты все равно умеешь пользоваться только окном, - проворчала Цунаде, захлопнув окно.
- Старая злобная ведьма…
- Я ЭТО СЛЫШАЛА!


Вбоквелл:
Как Какаши доставал бумагу.

- Пссссссст, - Какаши попытался привлечь внимание ученика, сидевшего рядом.
Не Ирука, но из его компашки, черноволосый паренек, который любил белобрысого мальчика и хотел убить своего брата. Ну, по словам Умино.
- Не-Ирука явно игноровал его.
- Пссссссст.
Ноль внимания.
- Эй, кролик эмо! - Хатаке сопроводил это обращение пинком по голени ребенка.
- Блять, оу! - злобно посмотрел на него Не-Ирука, потирая ушибленную ногу. - Какого вообще черта тебе от меня надо?
- А, Саске, не так ли? - напряг память Какаши.
- Хн…
- Дай мне какую-нибудь бумагу, - потребовал Копирующий.
- Черта с два, - фыркнул Саске, передвигая тетрадь на другую сторону стола.
- Но мне очень надо! - аргументировал Какаши.
- Разве я похож на того, кому не все равно? - поднял бровь Учиха.
- Нет, - признал Какаши. - Но все равно дай.
- Нет, - отрезал Саске и отвернулся, пытаясь снова вслушаться в лекцию.
- Дай мне какую-нибудь бумагу, или я тебя подожгу.
- Да что ты? – зевнул мальчишка. Ну, насколько вообще мог зевать Учиха Саске…
- Ты думаешь, я не знаю Дзюцу Огненного Шара? Я знаю! И если ты не дашь мне бумагу, я тебя спалю к чертям собачьим! – продолжил угрожать дзенин.
- Ты не очень хорошо ладишь с другими детьми, не так ли? – поинтересовался школяр с невозмутимым видом.
- Да, ты прав. Я пропустил учебу и стал солдатом в шесть, - пожал плечами Какаши.
- ...
- Забудь, что я сказал.
- Честно говоря, я пытаюсь забыть, что вообще тебя знаю.
- Приятно услышать это. А теперь дай мне какую-нибудь бумагу, пока я тебя не сжег, - сладко улыбнулся Какаши.
- Да ладно тебе врать, - вздохнул Саске. - Ты этого не сделаешь.
- Дракон, тигр, обезьяна… - прогудел Какаши.
- Держи свою проклятую бумагу! - мальчик торопливо выдрал листок из тетради и пихнул его к Хатаке. - Просто оставь меня в покое!

Вот как Саске и Какаши столкнулись в первый раз, и вот почему Саске был в таком дрянном настроении в тот день, когда узнал, кто будет его наставником-дзенином. Ну, дряннее, чем обычно, то есть. Никогда нельзя быть ни в чем уверенным с этими Учихами.

@темы: Ирука, перевод, Какаши, жанр: романтика, жанр: ангст, жанр: юмор

---

Acting Your Age. В соответствии с возрастом. Глава 8

[Yogd]

Название: Acting Your Age. В соответствии с возрастом.
Автор: Wordsplat
Оригинал: www.fanfiction.net/s/5428589/1/Acting_Your_Age
Перевод: Yogd
Персонажи: Ирука, Какаши – основные, Наруто, Саске, Ино, преподаватели академии.
Пэйринги: Какаши/Ирука, Саске/Наруто, Ино/Какаши, Сакура/Ирука, Киба/Ирука.
Жанр: юмор, agnst, романтика.
Статус фика: закончен (11 глав)
Статус перевода: в процессе

Запрос на перевод: отправлен, но разрешение еще не получено.
Размещение: Только здесь. Запрещено категорически, надеюсь на вашу порядочность.

От переводчика: фик весьма хорош по содержанию, но исполнение слегка подкачало, поэтому перевод ОЧЕНЬ вольный, сильно олитературенный. Надеюсь, автор меня простит.


Глава 8. До Какаши, наконец, доходит... С небольшой помощью нашего либимчика Нары.

Какаши с тревогой смотрел в спину убегающего Ируки.

Дзенин думал, что маленькая месть принесет ему удовлетворение, но, как выяснилось, он ошибся. Сильно ошибся. Смотря на бегущего чунина, одарившего его взглядом, полным ненависти и боли, Хатаке чувствовал себя ничтожеством. Как бы то ни было! Умино что, вот так все и оставил? Он... ну... вы понимаете! Ками, он должен был сделать хоть что-то!
Черт возьми, Какаши не понимал, почему не может даже придумать ни единой причины злиться на Ируку. Их ведь было по меньшей мере миллион!
Например, все эти мелкие пакости в исполнении чунина... Ну, ладно, может быть, Копирующий в глубине души (где-то ооочень глубоко) и находил их довольно смешными. А как насчет всего того времени, что они враждовали?! Ну, ладно, по большому счету, зачинщиком всегда был сам Какаши. Да и не было там ничего особо криминального. Ох, а как же заигрывание с этим глупым щенком? Да! Ирука вполне заслужил месть!

- Ты самый глупый человек, которого я когда-либо встречал, - вынес свой вердикт Шикамару, переводя взгляд с бегущего Ируки на вконец запутавшегося Хатаке.
- Эй! - зарычал дзенин.

Это не то, что ему сейчас нужно слышать.

- Заткнись, Шика! - усмехнулась Ино, показав однокласснику язык. - Какаши-кун не глупый, он самый умный парень из всех, кого я встречала!
- Ино, отстань от него, ладно? - закатил глаза Нара. – Все равно он любит кое-кого другого, усекла?
- Что?! Кого?! Это большелобая?! Я убью ее! Я... - заверещала Ино, слезая с Какаши, но Шикамару покачал головой.
- Нет. Это Ирука, - ответил мальчик со вздохом.

Глаза Ино вспыхнули, и она буквально испарилась до того, как Какаши, лишенный дара речи из-за заявления Шикамару, успел вымолвить хоть слово.

- Ч-что, черт возьми... Я не влюблен в него! - с гневом выплюнул, наконец, дзенин, поднимаясь с земли.
- Нет, влюблен. Все знают, - вздохнул недогенин. - Иначе зачем ты всегда срываешь занятия и провоцируешь его? Зачем вы, ребята, все время деретесь? Почему Цунаде-сама пришлось повесить все эти правила в отделе распределения миссий?
- Какого черта?! Как ты вспомнил?!
- Я понял, что это дзюцу, поэтому моя память восстановилась.

Нара не улыбался, он был предельно серьезен сейчас. Мальчик смерил Какаши взглядом и продолжил:
- Ирука... точнее, Ирука-сенсей - лучший учитель из всех, что у нас были. Он единственный, кто понимает нас и действительно о нас заботится. Я не позволю тебе причинить ему боль только потому, что ты слишком глуп, чтобы понять свои собственные чувства.

Копирующего ниндзя только что уделал двенадцатилетний пацан.

- Найди его, - раздраженно хмурился Шикамару. - Извинись, признайся - и идите дальше по жизни, чтобы мне вернули Ируку-сенсея.
- Ой, дай угадаю, он берет вас всех рамэном? - закатил глаза дзенин.
- Нет, - ответил Нара, а потом пробормотал. - Он играет со мной в сёги и воспринимает меня всерьез. В отличие от большинства людей.

Хатаке вздохнул: это так похоже на Ируку. Кажется, весь мир любил глупого чунина. По-видимому, включая и самого Какаши.

Но он не мог! Это просто... да просто невозможно, и все тут! Он же Копирующий Ниндзя, мать вашу! Он не может любить какого-то там среднестатистического чунина! Даже если вышеупомянутый чунин обворожителен, пребывая в теле ребенка... и еще обворожительнее в своем нормальном взрослом обличии... не говоря уже о том, насколько сексуально он выглядел, когда злился... нет!

Он. Не. Любил. Ируку.

Он не хотел смотреть в эти прекрасные карие глаза каждую минуту каждого дня. Он не хотел прижать к себе это загорелое тело и никогда не отпускать. Он не хотел слиться с Ирукой в страстном поцелуе. Не хотел знать, каков этот чунин, пахнущий сладкой смесью ванили и корицы, на вкус. Он не хотел чувствовать, как эти гладкие, без шрамов, руки ласкают его тело.
Дерьмо!
Он ХОТЕЛ!

Ох, каким же он был идиотом! Глаза дзенина округлились, и он бросился в ту же сторону, куда пятнадцать минут назад убежал Ирука.

Шикамару покачал головой, глядя на удаляющегося Хатаке, и вздохнул:
- Проблематичный...

Пятнадцать минут назад

Черт бы побрал этого Какаши!
Черт бы его побрал, черт, черт, будь он проклят! Ируке хотелось проорать это в пустоту, но он понимал, что не поможет. Он даже не знал, почему ему так больно, плохо, но факт оставался фактом. Чунину действительно, действительно было очень плохо и больно... Ино, развалившаяся на Какаши, и Какаши, наслаждающийся этим... А потом эта сволочь ухмыльнулась. Всем своим видом демонстрируя, что он гораздо лучше, чем Ирука, всегда намного лучше, намного сильнее, гораздо умнее... Вот ублюдок. Умино ни в чем не уступал этому высокомерному сукину сын. Так Какаши ненавидит его, да? Ну так Ирука тоже ненавидит его!
...
Он даже не мог убедить сам себя. Потому что знал, отчего так больно и тяжело было видеть Ино с Какаши. Понимал, почему не может оставаться рациональным, когда дело касалось дзенина. Знал, почему так реагировал на любые действия Хатаке. Знал, почему всегда так злился на него.
Потому что это было чертовски намного проще, чем попробовать заполучить его.
И чертовски менее болезненно. Потому что Ирука точно представлял себе, что произошло бы, признайся он дзенину в собственных чувствах. Он даже не получил бы отказ на словах – его просто подняли бы на смех. Какаши не будет даже рассматривать его кандидатуру. Какой-то чунин? Какой-то низкосортный мальчишка, над которым Копия потешается в свое свободное время? Нет, Хатаке даже не посмотрел бы на него во второй раз, если бы Ирука все время с ним не дрался.

-Ты!
- Я? - Ирука вздрогнул и отвлекся от собственных мыслей.

Он повернулся и оказался лицом к лицу с Ино, стоявшей, уперев руки в бока.

- Ты тот, кто украл моего Какаши-куна?!

Ирука сбежал в другой конец двора и в конечном итоге оказался на крыше академии, свесив ноги вниз и уйдя глубоко в себя. Сейчас чунин поднялся и медленно отошел от края крыши, так как, судя по виду Яманака, та готова была подойти и столкнуть его.

- Нет... он мой «брат», помнишь? - возразил Умино.

Ино тут же смутилась.

- Ох... Да, да... Черт! Шика соврал мне! - ощетинилась Ино и развернулась, чтобы гордо удалиться.

Сенсей усмехнулся про себя, зная, что Нара и Яманака обычно грызлись, как кошка с собакой, но на самом деле неплохо ладили, когда не дрались.

- Шикамару? Что он сказал о том, что я «краду» Какаши? - поинтересовался Ирука.
- А. Он спорил с Какаши, а так как я все еще сидела на животе Какаши-куна... Ах! Эй, ты знал, что у него офигенно накачанный пресс? Он, наверное, постоянно тренируется! Я не могу поверить. Будто на камне сидела! У него на самом деле...
- Ох, Ино! Ближе к теме, - закашлялся Ирука, краснея, как сумасшедший.

Но не только из-за того, что та сказала.

Потому что, как ни странно, но он знал. И, конечно, девочка напомнила сенсею, как именно он это узнал (и теперь очень старался забыть). Произошедшее тогда заставило Ируку понять, почему он бесился, когда дело касалось Копирующего.

Это случилось во время ежегодного похода на озеро Коноху, ламбу неподалеку от деревни, которая стала популярным местом для отдыха. Академия каждый год арендовала его в этот день, и все ученики и преподаватели отправились туда толпой человек в сто пятьдесят минимум.
Ко времени проведения экскурсии в том году их вражда длилась полных пять дней, и список запретов включал в себя уже семьдесят два пункта. Семьдесят третье правило внесли после того, как он узнал, каков пресс Какаши на ощупь, и понял, что именно чувствовал к седовласому ниндзя.

***

- Должно быть, приятно избавиться от Какаши на пару дней, да Ирука? - сочувственно улыбнулась ему Акеми.

Дети уже переоделись и не вылезали из озера: плавали, ныряли, просто плескались на мели. Ирука, Акеми, Морико и директор Кейджи сидели за столом и готовили обед, а Наваши с Сузуми спустились к озеру и присматривали за детьми. Точнее, Наваши следил за детьми, а Сузуми загорала. Умино заметил, что Кейджи неодобрительно косится на учительницу, и попросился отойти.

Сенсей направился вниз к озеру. Он легонько ткнул Сузуми ногой:
- Эй, Зуми, проснись.
- Что? Может девушка вздремнуть?
- Не на экскурсии с этим хулиганьем, - усмехнулся Умино. - Давай, я тебя подменю. Кейджи с чего-то решил, что ты недостаточно внимательно смотришь за детьми.
- Ох, дерьмо, Кей смотрит? – тут же вскочила Сузуми и улыбнулась Ируке. - Спасибо за спасение моей задницы, не говоря уже о работе, я твоя должница.
- Не беспокойся, - улыбнулся в ответ чунин, а потом хитро усмехнулся. - Просто в следующий раз... используй солнцезащитный крем.

Он легко похлопал девушку по горячему красному плечу, и та вскрикнула.

- ТВОЮ ЖЕ МА...
- Следи за языком! - пропел Умино, убегая по пляжу и погружаясь в воду, дабы избежать гнева коллеги.
- Ходи и оглядывайся теперь, Ирука, в следующий раз я натравлю на тебя Какаши! – показала ему язык Сузуми, развернулась и потопала в гору, крайне довольная своей угрозой.


- Хех, привет, Ирука-сенсей! - усмехнулся Наруто, выныривая рядом с учителем.

Мокрые светлые волосы и голубые глаза – вот и все, что Ирука мог увидеть, остальное скрывала вода. Наруто пустил ртом стайку пузырьков в сторону Умино, тот засмеялся, подхватил мальчишку и подбросил вверх. Узумаки вскрикнул от радости, оказавшись в воздухе, и плюхнулся обратно в озеро.

- И меня, Ирука-сенсей, и меня!
- И меня тоже!
- Я тоже хочу попробовать!

Ируку и Наваши сразу окружили малыши, прося, чтобы их тоже подбросили. В конце концов сенсеи выбрались из воды и встали на краю пристани, а дети выстроились к ним в две очереди.

- Кажется, это надолго, да Ирука? – Наваши, закинувший Наруто в озеро, должно быть, в тридцатый раз, уже основательно пропотел.
- Это точно, - согласился Умино с усталой улыбкой.

Но она сразу превратилась в искреннюю, как только подошел Саске. Ируке удалось наладить некую связь с этим тихим ребенком, и он был счастлив. Мальчик оказался очень милым, стоило познакомились с ним поближе.

- Только один раз, - пробормотал Саске со смущенной улыбкой на лице.
- Даже Учиха должны иногда развлекаться, Саске-кун, - широко улыбнулся чунин, подбрасывая ученика в воздух.

- Что там о достопочтимых Учихах?

Насмешливый голос заставил Ируку похолодеть. А потом сенсея обдало жаром от гнева. Ну, и от гнева, и от чего-то другого... чего-то, подозрительно похожего на радость.

- Иди домой, Хатаке! Ты не должен здесь находиться! - крикнул Умино.

Какаши стоял перед ним во всей своей красе: в одних плавках, хитай-ате и вездесущей маске. Ируке было очень, очень сложно игнорировать ту часть мозга, которая кричала, как горячо выглядел Какаши топлесс.

- Ой, но, сенсей... даже Учиха должны иногда развлекаться, - передразнил его Копирующий.
- Ты не Учиха. И ты определенно не студент академии! Да ты, думаю, и дня в академии не провел, высокомерная сволочь. Убирайся! - зарычал Ирука.

К лицу Умино прилила кровь от вида накачанной груди дзенина и того, что располагалось ниже. Как бы то ни было, он быстро забыл обо всем, как только Какаши заржал, как двенадцатилетний, и ответил, обращаясь к нему, как всегда, когда вызывал на поединок.

- Заставь меня, чунин!
- Заставлю! - заверил его сенсей и бросился в атаку.

Однако дзенин блокировал удар и швырнул Ируку в озеро. Сенсей ударился о воду с всплеском и чуть не захлебнулся, когда разразился ругательствами в темных глубинах.
Не дождавшись, когда чунин вынырнет, Какаши усмехнулся, наклонился, чтобы разглядеть того в воде... почувствовал толчок сзади и полетел в озеро следом за Умино. Хатаке всплыл и бросил быстрый взгляд на пристань, чтобы увидеть, кто осмелился столкнуть его. Ирука. Мокрый и охваченный яростью, но все такой же умный, сенсей переместился обратно на пристань и толкнул Какаши в спину, когда тот смотрел, почему сенсей не всплывает вдохнуть воздуха.

- Неплохо для чунина? - ухмыльнулся Ирука.

Копирующий бросил на него свирепый взгляд и, в одно быстрое движение выскочив из воды, схватил Умино за руку, утягивая того за собой. Достигнув дна, их тела столкнулись, Ирука приземлился аккурат на противника: руки чунина оказались на плечах Хатаке, а ноги оплетали его талию. Дзенин уперся ладонями в грудь сенсея, чтобы откинуть от себя, но почему-то замешкался. Через доли секунды парни грубо оттолкнулись друг от друга и всплыли на поверхность.

Оба направили чакру в ступни, чтобы удержаться на воде, и теперь медленно кружили по глади озера, не решаясь атаковать. Учителя на берегу озера разочарованно и осуждающе качали головами, но, по сути, они ожидали чего-то подобного. Кроме того, если уж честно, происходящее было интересно всем присутствующим. Дети с пристани болели за своего Ируку-сэнсея, и даже Сузуми присоединилась к Наваши, громко желая коллеге «отделать эту высокомерную дезнинскую задницу». Но Ирука не обращал на них внимания.

Он пристально смотрел на лицо Какаши в поисках любого сигнала, любого знака, любого изменения. Вдруг маска Хатаке дрогнула совсем немного, и Умино распознал в этом движении ухмылку. Никто и никогда не мог различить выражение лица дзенина под куском ткани, никто не мог видеть сквозь маску Копирующего. Однако Ирука знал, что тот ухмылялся, он просто знал.

С этой мыслью Умино послал в полет три куная. Какаши легко увернулся, как и ожидал чунин... Они взорвались в паре сантиметров от головы экс-АНБУ, дезориентировав его и заставив резко пригнуться. Тогда Ирука кинулся вперед, схватил Хатаке и ударил в грудь.

Они катались по воде до тех пор, пока Какаши все же не оказался сверху, удерживая сенсея. Но дзенин не успел позлорадствовать: Умино заехал коленом ему прямиком в живот, вышибив из противника весь воздух. Этого оказалось достаточно, чтобы оседлать Хатаке. Но тот вследствие удара был временно не в состоянии использовать чакру, так что оба ушли под воду.

Опустившись на дно, Ирука оказался сверху, но он уже не сидел на животе Какаши, а практически лежал на нем пах к паху. Дзенин подался вперед, и некоторое время они находились очень близко друг к другу: тело к телу, сердце к сердцу. Ирука попытался оттолкнуть Хатаке прочь, но вместо этого его ладони запутались в серебряных волосах. Какаши нерешительно протянул руку и убрал выбившуюся шоколадную прядь чунину за ухо. Карие глаза встретились с одним синим. Как долго длился этот контакт, никто не знал. Для Ируки – вечность.

Нехватка воздуха обожгла легкие огнем, заставляя парней вынырнуть. Оказавшись снова на поверхности, они взглянули друг на друга, и в это мгновение оба решили оставить то, что сейчас произошло, в темных глубинах озера.

***

Лицо Ируки невольно покраснело от воспоминаний. Какаши наверняка забыл про тот инцидент, но чунин, как оказалось, не смог.

- Так что, это не ты? - спросила Ино, садясь рядом с Умино на краю крыши.
- Не я... что? – моргнул тот и уставился на девчушку.
- Ну, тебе ведь не нравится мой Какаши-кун? – уточнила Яманака, чтобы быть абсолютно уверенной.
- Что? Конечно, нет! Кроме того, у него теперь есть ты, не так ли? - сенсей отвернулся от девочки, чтобы та не увидела его горькой улыбки.
- Вот тут ты прав! - Ино широко улыбнулась, вскочила и махнула рукой. - Я побегу искать его, ладно? Если он придет сюда, передай ему это.

- Угу, - кивнул Ирука, погруженный в свои мысли, и рассеянно махнул Ино, не оборачиваясь.

Он услышал удаляющиеся шаги, но буквально несколько минут спустя понял, что снова не один.

- Ирука?- дыхание говорящего сбилось, но этот голос чунин не мог не узнать.
- Какаши? - Умино оглянулся и увидел седого мальчика, нагнувшегося, чтобы перевести дух.
- Я нашел тебя, - выдохнул Какаши с... облегчением.
- Меня? Может, ты искал свою подружку? - усмехнулся было Ирука, но сразу нахмурился. – Она как раз ищет тебя.
- Ино мне не подружка, - покачал головой Копия с явным отвращением в голосе. – Мне не нравятся девочки.
- Спасибо за то, что поделился со мной этим замечательным открытием. Но я тут причем? - зыркнул на него чунин.
- Слушай, Ирука, я знаю, что мы обычно спорим и все такое, но... - попытался объяснить Какаши. - Я имею в виду, я не... Знаешь, я не хотел этого или чего-то подобного, и на самом деле ты…

Попытка не удалась.

- Ты не хотел?! - зашипел Умино, и Хатаке сглотнул, мгновенно узнав признаки ярости в голосе сенсея. – То есть, ты хочешь сказать, что, когда ты называл меня слабаком, ты вовсе этого не хотел?! Ты не хотел все время провоцировать меня?! И ты совсем не хотел унижать меня перед учениками и коллегами?!

- Ирука, подожди, послушай, я...

Но Ирука не желал слушать. Он выглядел сейчас более обиженным и злым, чем Какаши когда-либо видел, и ему действительно нужно было выговориться. Чунин встал, Копия тоже.

- Нет, это ты послушай! Ты хочешь сказать, что совсем не то имел в виду, когда ты... когда ты... - дыхание Умино сбилось, и он бросил на дзенина ледяной взгляд, пробирающий до костей.

Голос сенсея стал таким хриплым, что Какаши слушал и не узнавал.

- Ты сказал, что ненавидишь меня. Но ты, оказывается, просто выебывался. И совсем не то хотел сказать. Это издевательство. Ну, так знаешь что, ты, ублюдок? Это сработало, ты доволен? У тебя получилось. Я, блядь, был так расстроен, что едва видел, куда иду! Сначала мне льстило то, что я единственный, кто может осадить твердолобого идиота, потом меня опьяняли данные мне тобой прозвища, после я сходил с ума, потому что ты даже не представляешь себе, что ты делал со мной своими подколками или драками... Ками! Это было прекрасно. Мне было чертовски хорошо, потому что... ну, потому что это был ты. Вот тогда ты должен был прийти и поговорить. А теперь я знаю, что я думаю. Я знаю, чего хочу: чтобы ты ушел. Просто ушел и оставил меня в покое, ты понял? Думаю, ты сможешь смириться с этим, Великий Копирующий Ниндзя? - усмехнулся чунин, но Какаши разглядел скрывающуюся за усмешкой боль.

- Нет, не думаю, что смогу, - Хатаке грустно улыбнулся; Ирука моргнул и изумленно уставился на него. - Я не думаю, что смогу обойтись без тебя.

- Заткнись! - прошипел Умино. - Я сказал тебе, чтобы ты прекратил издеваться надо мной! Это не смешно, черт бы тебя побрал!

- Я не издеваюсь, Ирука. Я знаю, что я глуп, я знаю, что я, наверное, самый гребаный эмоционально-отсталый в мире, и я знаю, что это заняло слишком много времени, но я понял. До меня, наконец - наконец-то - дошло. Я понимаю, почему не могу оставить тебя в покое. Я понимаю, почему я не могу заставить себя не думать о тебе. Ты нужен мне, Ирука. Я...

Какаши остановился на мгновение, но шок и смятение на лице очаровательного двенадцатилетнего сенсея придали ему мужества, чтобы продолжить. Хотя бы раз в жизни он не будет прятаться.
Ни маски, ни оправданий, ни лжи. Простая и понятная правда. Самая важная в его жизни, и, как он надеялся, в жизни чунина.

- Я люблю тебя, Ирука.

@темы: Ирука, перевод, Какаши, жанр: романтика, жанр: ангст, жанр: юмор

---

Acting Your Age. В соответствии с возрастом. Глава 7

[Yogd]

Название: Acting Your Age. В соответствии с возрастом.
Автор: Wordsplat
Оригинал: www.fanfiction.net/s/5428589/1/Acting_Your_Age
Перевод: Yogd
Персонажи: Ирука, Какаши – основные, Наруто, Саске, Киба, Ино, Сакура, Шикамару, Неджи, Хината, Чоджи, Шино.
Пэйринги: Какаши/Ирука, Саске/Наруто, Ино/Какаши, Сакура/Ирука, Киба/Ирука.
Жанр: юмор, agnst, романтика.
Статус фика: закончен (11 глав)
Статус перевода: в процессе

Запрос на перевод: отправлен, но разрешение еще не получено.
Размещение: Только здесь. Запрещено категорически, надеюсь на вашу порядочность.

От переводчика: фик весьма хорош по содержанию, но исполнение слегка подкачало, поэтому перевод ОЧЕНЬ вольный, сильно олитературенный. Надеюсь, автор меня простит.



Глава 7. Первая часть обеда, в течение которой Ино как-то удается сделать все хуже.

- Садитесь. Если вы двое «отличитесь» сегодня еще раз, я вызову ваших родителей, предупредила Акеми, когда Умино и Хатаке вновь вошли в класс.

Ируке не хватило духу указать на то, что они с Какаши сироты, а дзенину было лень что-то объяснять.

Оставшееся утро прошло относительно гладко, по крайней мере, по сравнению с началом. Киба и Какаши то и дело обменивались многозначительными взглядами. Наруто шептал на ухо Умино какие-то шутки, за что чунин удостоился полного раздражения прищура Саске. Учиха… ревновал? Только потому, что Узумаки говорил с кем-то другим? Интересно.
Кого Ирука заметил, так это Сакуру. Девочка то и дело оглядывалась на него все утро. Однако когда он посмотрел на нее и улыбнулся в ответ, Харуно просто покраснела и отвернулась. Что это с ней? Еще была Ино. Умино чувствовал себя неуютно от того, как эта девчушка смотрела на Какаши. Хатаке, конечно, был слишком занят Кибой, чтобы видеть кого-то помимо его, но Ино явно строила дзенину глазки.
Подождите-ка. С какой стати его должно заботить, что Яманака заигрывает с грубой сволочью? Копирующий может флиртовать, с кем пожелает, Ируке все равно ... не так ли?

Дзыыыыыыыынь!
Обед!

Дети выбежали из класса, Какаши и Ирука тоже. Не раздумывая, не договариваясь, они держались вместе.

- Хей, чунин.
- Хей, идиот.

И все в том же духе.

Они направились в сторону рощи, что росла недалеко от академии. Киба, Шино, Чоджи и Неджи сидели полукругом под одним из деревьев. Инузука оживленно рассказывал одноклассникам о каких-то новых приемах и техниках, которые они с Акамару разучили, и песик, сидевший на коленях хозяина, гавкал в знак согласия. Шино, жевавший бутерброд, терпеливо внимал, время от времени кивая. Чоджи жадно вдыхал воздух из пакетика чипсов, но слушал с интересом. Неджи только притворялся, что слушает, а на самом деле считал при помощи бьякугана птиц на деревьях.
В нескольких шагах от группы парней стоял обеденный стол, за которым расположились Сакура, Ино и Хината. Яманака увлеченно говорила что-то об удивительных новых тенях, подчеркивающих красоту глаз, которые подарила девочке мама, в то время как Харуно и Хьюга с благоговением слушали.

- Пошли, - позвал Ирука и направился к группе мальчиков, но Какаши поймал его за руку и дернул назад. - Эй!
- Ты ведь не собирался присоединиться к собачнику? - прошипел недоверчиво Копирующий.
- Гм ... Я собирался ... а что? - удивленно спросил чунин.
- Но он тебе не ровня!
- Что?
- Я имею в виду, что он мальчишка, и он раздражает, и…
- Киба не так уж плох! - возразил Ирука, вступаясь за своего подопечного. - Он очень старательный и определенно улучшил свои ниндзю…
- Да я не это имею в виду! Я не говорю об ученике собачнике, я говорю об озабоченном двенадцатилетнем собачнике! - объяснил дзенин.
- Озабоченном? Ты спятил? Ты вообще себя слышал? Ты пытаешься сказать мне, что мой двенадцатилетний ученик в меня влюбился? - фыркнул Умино.
- Ты что, слепой? – разинул рот Хатаке.
- Какаши, ему двенадцать. И вообще, тебе-то какая разница? Вы с Ино кажетесь совершенно счастливыми! - нахмурился Ирука.
- Ино? Блять, кто это?
- Не выражайся, идиот! - и сенсей тут же треснул Копирующего по голове.
- Ой! Ладно, ладно, придурок! Кто это, черт бы ее побрал, такая?
- Блонди, что все время на тебя пялится, - закатил глаза Ирука.
- Я думал, что этого мелкого зовут Наруто, - склонил голову в замешательстве Какаши.
- Девочка-блондинка, тупица! И не говори мне, что ты ее не заметил, ты, высокомерный, эгоистичный…
- Нет, я не заметил. Ей двенадцать!
- Как и Кибе!
- Это разные вещи!
- Не разные!
- Разные!
- Не разные!
- Разные!

Какаши бросился на Умино, и оба покатились по земле. Без возможности использования чакры их бой превратился в банальную драку. Ируке во время этой возни удалось мазнуть кулаком по щеке Хатаке, но дзенин определенно побеждал: он дважды почти скрутил противника, а во второй раз умудрился еще и провести удар по ребрам бывшего учителя, прежде чем тот скинул с себя обидчика.
Вокруг уже толпились недогенины, и вскоре весь класс аплодировал, подбадривая дравшихся. Киба, помня, что случилось в прошлый раз, когда он пытался схватиться с седовласым мальчиком, стоял чуть поодаль, но зато громче всех поддерживал его брата. Ино болела за Какаши, а Сакура за Ируку, и каждая приводила свои аргументы.

- Разумеется, победит Какаши-чан ! – воодушевленно тараторила Яманака. - Он такой горячий, не говоря уже о том, какой сильный!
- Еще чего! - фыркнула Сакура.
- Да ты сама погляди! Одежда так подчеркивает его фигуру… - и девочка затихла, издав влюбленный вздох. - А эта маска! Он тааакой таинственный ...
- Брось, Ино-свинино, Ирука-чан куууда горячее. У него очаровательный шрам и огромные карие глаза... Как в такого не влюбиться? Плюс, он гораздо сильнее, чем Какаши, поэтому с легкостью его уделает. Разве ты не видела, как он приструнил твое маленькое увлечение сегодня утром? - ухмыльнулась Сакура.
- Ничего у него не выйдет, потому что Какаши-чан круче, чем какой-то глупый маленький ребенок. Разве ты не слышала, большелобая? Твой Ирука практически тащил его в класс. Мой Какаши-чан слишком клевый для школы, - не отступала Яманака.

Тем временем Хатаке, наконец, уложил соперника на лопатки.

- Я говорил тебе, что я лучший, чунин! - ухмыльнулся он.
- Не рассчитывай на это, сволочь! - прорычал Ирука, встал и начал отряхиваться, демонстрируя, что бой закончен.

Их тут же обступили со всех сторон.

Киба и Сакура подбежали к Умино. Инузука отряхивал парня, спрашивая, не ушибся ли тот, не сделал ли ему Какаши больно и не хочет ли он, чтобы Киба отмутузил его мелкого противного братца. Сакура же пробормотала что-то о том, что она считает Ируку лучшим, что он обязательно возьмет верх в следующий раз, и сразу убежала. Наруто и Чоджи тоже поспешили присоединиться к чунину. Акимичи сочувственно похлопал Умино по спине, напомнив, что всегда можно взять реванш, а Узумаки заверил: «Мы еще уделаем этого теме (я имею в виду Какаши, разумеется)».

Какаши был в толпе своих. Ино расстилалась перед ним, говоря, как он крут, и что она была уверена в его победе над «этим неудачником». Хината подошла и, заикаясь, промямлила, что он был хорош, а Шино одобрительно кивнул. Даже Саске соизволил сказать, что Какаши довольно силен... для не-Учиха, конечно. А потом подошел Шикамару и попросил уделить ему минуту. Какаши бросил взгляд на Ируку (всего лишь рефлекторно, разумеется) и, видя, что сенсей был окружен другими детьми, нахмурился.

- Да, конечно, - согласился Хатаке, и Нара кивнул, указывая дорогу.

Какаши проследовал за недогенином вверх по лестнице и очутился в открытом дворе, покрытом травой сочного ярко-зеленого цвета. Нара лег на этот живой ковер, жестом приглашая Какаши присоединиться. Некоторое время они просто валялись молча.

- Так твое имя в Гаки Какаши, да? - наконец спросил Шикамару.
- Ага, - кивнул Какаши, глядя на небо.
- И откуда ты?
- Из Конохи. Мы стали сиротами после нападения Кьюби, - солгал Какаши.

Вообще-то он умел врать ... но Цунаде не позаботилась о существовании какой-либо правдоподобной версии их появления в академии.

Шикамару повернулся к Хатаке.

- Что-то я в этом сомневаюсь.
- А?
- Наруто тоже стал сиротой после атаки Девятихвостого, но он в классе с самого начала. Почему же вы пришли к нам так поздно?
- Ну ... так получилось, - ответил неопределенно дзенин.

Шикамару помолчал, обдумывая информацию.

- Тебе ведь не двенадцать, так? - сказал он наконец.

Какаши немного поборолся сам с собой, а потом вспомнил, что Ирука говорил ему о Шикамару. Мальчишка был ленивым, но умным, как черт. Врать не было никакого смысла.

- Да. Мне не двенадцать. Но давай оставим это между нами, нэ?
- Хорошо, - согласился Нара и, помолчав, продолжил. - Тебе ведь больше двадцати? И этому Ируке тоже?
- Верно. Как ты понял? - спросил заинтригованный Копирующий.

Шикамару пожал плечами.
- Ты назвал его чунином, а он тебя - высокомерным ублюдочным дзенином. Если бы вы оба были чунинами, думаю, вам было бы по пятнадцать или около того, но ты дзенин, так что тебе минимум двадцать. И вы должны быть примерно одного возраста, это показала ваша драка и использованные приемы. Поэтому – двадцать с хвостиком.

Какаши приподнял бровь.
- Мило. Умный малыш, - усмехнулся он.
- А как вы приняли вид учеников академии? Это не гендзюцу.
- Только не говори мне, что можешь распознать гендзюцу! Тебе всего двенадцать!
- Я и не могу, но Акеми-сенсей поняла бы, - указал Нара.
- А. Ну, долго объяснять. Скажем так, все это дело рук разозленной Цунаде.
- Аа, - мудро кивнул Шикамару.

Какаши решил, что ему нравится этот мальчишка, понятливый и не надоедливый. Это решение, однако, быстро изменилось, когда Шикамару задал очередной вопрос.

- А как давно вы встречаетесь с Ирукой-саном?
- ЧТО?

Все до единого недогенины, оставшиеся внизу, обернулись на громкий крик. Ино завизжала, опознав голос Какаши.

- Так вот где он скрывался! – усмехнулась она решительно. – Пошли, большелобая! Узнаем, о чем он говорит!
- А это не будет преследованием? - засомневалась Сакура.

Яманака вздохнула.

- Ты можешь пойти вместе с Ирукой-чаном ... - пропела девочка и, когда Харуно согласно взвизгнула, продолжила. – Тогда иди, позови его, и пошли искать Какаши-чана!
- Но... Я не могу попросить его, - краснея, пробормотала Сакура.
- Почему нет?
- А если он мне откажет?
- Ты просто обязана позвать его! Смотри, как это делается, - сказала Ино и направилась к Ируке, сидевшему рядом с Кибой.

Инузука как раз вещал чунину о новой крутой технике, которую освоил, но собеседнику, казалось, было не очень интересно, хотя, будучи Ирукой, он, конечно, вежливо слушал. Только вот глазами искал что-то другое. Или кого-то. Кто знает…

- Эй, Ирука! Мы собираемся пойти поискать Какаши, хочешь с нами? – впрочем, Яманака не стала ждать ответа, вместо этого схватив парня за руку и потянув за собой.

Втроем они спрятались под лестницей и могли слышать все, о чем говорили Какаши и Шикамару.

- Как долго мы что?
- Как долго вы и Ирукой встречаетесь? – повторил Нара с выражением лица, ясно говорившим о том, как же проблематично, что Какаши не понял вопрос с первого раза..
- Я тебя слышал. Просто усомнился в твоей вменяемости, - Хатаке сел и с изумлением посмотрел на мальчика. - Что вообще заставило тебя думать, что я встречаюсь с этим сверхэмоциональным , пассивно-агрессивным чунином?
- А, ты ему еще не признался, да?- лениво протянул Шикамару.
- Конечно, я не ему не приз… погоди-ка! – затараторил Какаши. - Мне не в чем ему признаваться! Он мне не нравится!
- А… Так ты еще и сам себе пока не признался, - вздохнул Нара.
- Не совсем, но… Эй! Прекрати делать это! Он. Мне. Не. Нравится! Я ненавижу его, ясно?!
- Конечно, и избиение Кибы только за то, что он посмотрел на Ируку, это доказало, - закатил глаза Шикамару.
- Мне просто не нравится собачник, ладно? - зарычал дзенин. - Это что, такая большая проблема?
- Если бы я не устал, я мог бы с тобой поспорить и привести кучу аргументов. Но я уже готов вздремнуть, да и ваши проблемы - действительно не мое дело. Просто не вини потом меня, когда будешь сожалеть о потерянном времени.

Шикамару пожал плечами и отвернулся. Какаши моргнул, потом посмотрел на мальчика снова. Тот спал.

- Малявка, - проворчал Копирующий, встал с земли и отряхнулся.

Он не любил Ируку. Это было за гранью возможного! Он ненавидел глупого чунина ... так? Нет, он не мог любить Умино. Кроме того, у Ируки был этот маленький глупый щенок.

Ками, он ненавидел этого мелкого собачника...

- Какаши!

Хатаке резко обернулся. Ирука?

Нет, это была какая-то светловолосая девчонка, несшаяся вверх по лестнице. Она кинулась к нему и обхватила руками за талию, да так, что оба рухнули на землю. Какаши поморщился. Что еще, черт возьми, за курица? Подождите ... разве Ирука не говорил что-то о блондинке, которая все время на него пялилась? И ... Ирука выглядел так будто этот факт его бесил. Может быть, чунину приглянулась эта девчонка?
Оу. Эта мысль жалила, словно змея. Он не знал, почему, да и не задумывался над этим. Какая, по сути, разница? Пришло время для маленькой мести.

***

Умино плелся вверх по лестнице за девочками. Подслушанный разговор (потому что его притащила Ино, разумеется, а не потому, что он хотел узнать, что Какаши думал о нем, вовсе нет!) вогнал чунина в тоску. Уже второй раз за два дня Какаши сказал, что ненавидит его. Ируке было ... он не совсем понимал, как себя чувствовал… Но он не ненавидел Хатаке. Он это точно знал. Что бы он ни чувствовал к Копирующему, это была не ненависть. На самом деле, если уж совсем честно, чунин мог даже сказать, что…

- Привет, Ино, - голос Какаши отвлек Ируку от мыслей, и он поднял голову.

И увидел на земле обнявшихся Хатаке и Ино. Яманка сидела сверху на дзенине, который, казалось, не особо торопился встать. Вместо этого Копия приподнялся на локтях и усмехнулся. Ино покрылась легким румянцем и вернула Какаши кокетливую улыбку.

Ирука почувствовал резкую боль в груди.

- Вы искали меня? - спросил Хатаке девочку, соблазнительно щурясь, и тут же бросил взгляд на Ируку, адресуя тому хитрую ухмылку.
- Да! Давай пойдем обедать вместе, Какаши-чан! - предложила Ино, крепко обнимая седовласого мальчика.

Если бы Ирука обратил внимание, он бы, возможно, заметил, как Какаши вздрогнул, услышав подобное обращение. Но Умино просто кинул на дзенина полный ненависти взгляд, развернулся и убежал.

________________________________________
Так скажите мне, кто из вас хочет убить Ино?

Ирука: Я!
Автор: Ты не в счет.
Ирука: Нечестно! Ты только что вручила моего Какаши какой-то двенадцатилетней малявке, а я не могу даже убить сучку?! Стоп ... я, кажется, вышел из роли?
Автор: Есть немного.
Ирука: Без разницы. Я хочу своего Каши назад! : (
Автор: Ты получишь его обратно, хорошо? Просто подожди немного.
Ирука: *Сверкает яростно глазами.
Автор: Это называется создать интригу! Дай мне немного времени, черт побери. Закрутим драму, чтобы было чем занять вас в следующих главах.
Ирука: Если ты в следующей главе заставишь меня реветь, я тебе кишки ржавыми кунаями выпущу, ты, противная, эгоцентричная малявка!
Автор: Так жестоко ... * дрожит *
Ирука: И я это сделаю! Может быть, я гей, но это не значит, что я какой-то занудявый плакса, ты… ты смеешься?
Автор: Ты сказал «гей»! * смеется*
Ирука: Блядские подростки.
Автор: Ой, я извиняюсь ... Ты что, хочешь начать скандал?
Ирука: Нет.
Автор: Ты скучный.
Ирука: Да пошла ты.

@темы: Ирука, перевод, Какаши, жанр: романтика, жанр: ангст, жанр: юмор

---

Acting Your Age. В соответствии с возрастом. Глава 6

[Yogd]

Название: Acting Your Age. В соответствии с возрастом.
Автор: Wordsplat
Оригинал: www.fanfiction.net/s/5428589/1/Acting_Your_Age
Перевод: Yogd
Персонажи: Ирука, Какаши – основные, недогенины, сенсей академии, глава академии.
Жанр: юмор, agnst, романтика.
Статус фика: закончен (11 глав)
Статус перевода: в процессе

Запрос на перевод: отправлен, но разрешение еще не получено.
Размещение: Только здесь. Запрещено категорически, надеюсь на вашу порядочность.

От переводчика: фик весьма хорош по содержанию, но исполнение слегка подкачало, поэтому перевод ОЧЕНЬ вольный, сильно олитературенный. Надеюсь, автор меня простит.


Глава 6. Аргументы, ревность и кунаи. Академия, день первый.

Первым, на что Какаши, проснувшись, обратил внимание, было тепло. Уютное и надежное, и это заставило желудок дзенина совершить очередной, привычный уже, кульбит.
Хатаке широко распахнул глаза и увидел перед собой смуглую кожу: он лежал, прижавшись к загорелому телу и обняв его руками. И это было хорошо и приятно.

В голове услужливо всплыли воспоминания о прошлой ночи.

- Отвали!
- Сам отвали! Кровать для меня, и ты это знаешь!
- Да плевать я хотел! Если ты думаешь, что я буду спать на кушетке, то ты еще более свихнутый, чем я ожидал!
- Двигайся! – толкнул его Ирука.

Копия грохнулся на пол и тут же вскочил. Нахмурился, мигом взобрался обратно на постель и скинул с нее чунина.

- Сам двигайся!

Примерно через час подобной дележки общей теперь мебели оба спали на разных концах кровати.
Какаши понял, что ночью они перекатились ближе друг к другу, и теперь он обнимал Ируку. И ему это нравилось.
Он отреагировал мгновенно: оттолкнул от себя Умино и спрыгнул с постели. Чунин упал на пол и поднял голову, а Какаши не смог заставить себя не глядеть в его сторону. Взгляд карих глаз был невинным и полным замешательства, а шоколадные волосы умилительно топорщились после сна.

- Что за… - Ирука моргнул, потом вспомнил. - Ах! Ты! Я! Дети! Академия!
- А?
- Академия! – проорал чунин снова, вскакивая и направляясь к шкафу, под завязку набитому, как они вчера выяснили, одеждой.
- И что с того? – отмахнулся от него Хатаке. – У нас есть целых три часа в запасе.
- Ты совсем псих? Начало занятий через пять минут!
- Хха. Я помню, что надо приходить к одиннадцати.
- Да уж еще бы… - проворчал Умино. – Но почему бы не последовать моему совету, учитывая, что я, мать твою, там работаю?
- Пфф, - отмахнулся Какаши.
- Ты явишься вовремя, даже если мне придется тащить твою ослиную задницу на себе, - прорычал Ирука.
- Попробуй, чунин! – поддразнил Копия.

Вообще-то он достаточно хорошо знал Умино и должен был понимать, что за этим последует…

****

- Правило номер семь, ты, ублюдок! – орал Какаши, пока Ирука нес его, связанного по рукам и ногам, на плече.
- Да пошел ты, - ухмыльнулся тот в ответ.
- Если ты не будешь соблюдать правила, то и я не буду! – пригрозил Хатаке.

Ирука лишь возвел очи к небу:
- Да ты никогда их и не соблюдал, кретин!
- Я тебе задницу отчидорю, усек? – надрывался Какаши.

Это прозвучало бы куда более грозно, не будь ему сейчас двенадцать. А если учесть, что выглядел Хатаке на восемь… и его голос не особо изменился. Так что никто не обратил особого внимания на верещавшего что-то о кровавой расправе мальчишку, буксируемого через деревню своим другом. Хотя сила последнего прохожих впечатлила.

- Что ж ты не сделал этого, когда я тебя вязал? - поглумился Ирука, ухмыляясь.
- Заткнись!
- Оу, Пикачу обиделся? – продолжал измываться Умино. - Только не рази меня своей страшной молнией…
- Клянусь Ками…
- Доброе утро, Акеми-сенсей! – поздоровался Ирука, открыв дверь в класс.

Чунин знал Макуза Акеми, раньше они часто обедали вместе. Было странно обращаться к ней сейчас как к своему учителю, но… Ну что ж. Умино посадил Какаши за парту в правом ряду, а сам сел за ту, что была в левом.

- Ум… здравствуйте. Он в порядке? – спросила изумленная преподавательница.
- Нет, я не в порядке! Заставьте этого мерзавца сейчас же развязать меня или помогите мне са… - Хатаке замолчал, так как Ирука заклеил ему рот изолентой, и теперь просто с яростью смотрел на чунина снизу вверх.
- Придержи язык, Каши-кун, - насмешливо погрозил ему пальцем Умино, а потом повернулся к сенсею. – Не беспокойтесь, с ним все хорошо. Просто не освобождайте его до звонка, а то сбежит.
- Вы братья, что ли? – с сомнением спросила Акеми, оценивающе глядя на мальчишек.

Один бледный, второй загорелый. Голубые глаза и карие. Серебристые волосы и шоколадные. Темная одежда и светлая. Боже. Единственное, что у них было общего, это язвительность.

- Эээ, что-то вроде того, - проговорил Ирука, а Какаши возмущенно выпучил глаза.
- Ладно, - вздохнула Макуза, решив, наконец, что главное – чтобы ребенок в маске вел себя тихо хотя бы до занятий.

Странные дела творились в Конохе, это уж точно.

- Вы ведь новенькие? Гаки Ирука и Гаки Какаши?*
- Ну…

Умино моргнул, поняв, что это, должно быть, шутка Цунаде. Только Пятая могла решить, что будет смешно сделать их фамилию настолько «детской». Хатаке же хмурился, раздумывая, может ли все стать еще хуже.

- Да, я имею в виду, я Ирука, а это – Какаши.
- У нас садятся по алфавиту, но мне не хотелось бы из-за вас всех пересаживать, так что просто сядьте между Нара Шикамару и Учиха Саске, - Акеми указала на места, но Ирука поспешно возразил:
- Мы действительно не можем сидеть вместе.
- Это единственные незанятые парты, и я не буду из-за вас менять порядок в классе, - отмахнулась преподавательница. - Я уверена, вы неплохо ладите дома, так что и здесь постарайтесь.

Ирука вздохнул и перекинул Какаши через плечо.

- Мы тут подорвем гораздо больше, чем просто дисциплину в классе, если будем сидеть вместе, - проворчал Умино.

Он небрежно скинул дзенина на его место, плюхнулся рядом и глянул на седоволосого «братца». Копирующий злобно зыркнул в ответ.

Медленно, но верно стекались в класс дети, увидев Хатаке и Умино, они начали перешептываться. Сенсею было даже весело наблюдать за своими же подопечными. Он воспринимал данную ситуацию просто как очередные своеобразные курсы повышения квалификации. И когда все закончится, он сможет учить их лучше, это уж точно. Какаши же игнорировал всех присутствовавших, строя все более кровавые планы по уничтожению зарвавшегося чунина.

- Хей, вы новенькие, да? - послышался взволнованный голос.
- Пфф, добе, - второй голос был куда тише и звучал с издевкой.

Ирука повернул голову на звук и увидел Наруто с Саске.

- А? Да. Я и мой… брат – новенькие. Я Ирука. Это Какаши, - указал он пальцем на хмурого мальчишку, сидящего рядом.
- Круто! Я Узумаки Наруто, а это Учиха Саске, - белобрысый паренек изобразил рвотные позывы, за что тут же получил тычок в бок от одноклассника.

Наруто только усмехнулся и продолжил:
- Ух ты, у нас не было новеньких с тех пор…

Узумаки замолчал. Через некоторое время Саске закатил глаза и закончил:
- Никогда.
- Я знал это, теме! – показал язык Наруто.
- Тц, - Учиха снова возвел очи к небу и сел рядом с Какаши.

Узумаки последовал его примеру и, по-прежнему корча рожи, плюхнулся рядом с черноволосым мальчиком.

- Почему ... Какаши, правильно? Почему Какаши связан? - Саске приподнял бровь, полностью игнорируя несносного соседа.

Ирука посмотрел на Хатаке, пытаясь разобрать по губам, заклеенным изолентой, что же тот пытается сказать, засмеялся и перевел:
- Потому что он не хотел идти в академию.
- Хн, - одобрительно кивнул Саске.
- Я тоже не люблю учебу, - Наруто сочувственно похлопал Какаши по спине, но тот в ответ лишь смерил его злобным взглядом.
- Ты грубый, как теме, да? - Наруто нахмурился.
- Грубее, - сказал, фыркая, чунин. – Гораздо грубее.
- Ну, по крайней мере, у нас есть ты, чтобы держать его в узде, ведь так? – усмехнулся кто-то, опершись о стол Умино.

Парнишка окинул Ируку изучающим взглядом и приподнял бровь. Разумеется, тот не был бы собой, если б правильно расценил этот двусмысленный жест.

- Я Инузука Киба. А вы?
- Я… а, Гаки Ирука, а этот малыш, - кивнул чунин на Хатаке, - Гаки Какаши.
- Ааа… Так он твой брат? - Киба снова приподнял бровь, на этот раз в замешательстве.
- Ну ... да, - пожал плечами Ирука, решив, что, если учитель так подумал, они могли бы придерживаться данной легенды.

Какаши был согласен, по крайней мере, он больше не протестовал.

- О. Хорошо. Я думал, что он - возможный конкурент, - улыбнулся Киба и хотел было сказать что-то еще, но раздался звонок.

Инузука отошел, оставив Ируку ломать голову над своим высказыванием.

- Что за ... конкуренция? - недоуменно проговорил чунин.

Хатаке хотел убить этого недоноска.
Он действительно жаждал его смерти.
Да ему даже не понадобится возвращенная Цунаде чакра, чтобы выпустить кишки мальчишке с бурлящими гормонами.
Какаши мысленно воткнул кунаи в спину Инузуке. И они станут ржавыми, если этот ребенок хотя бы подумает приблизиться к Ируке снова. В голове Копирующего молниеносно рождались все новые и новые способы хладнокровного убийства Кибы без помощи чакры, чтобы об этом убийстве желательно (но не обязательно) никто не узнал.
И тут недоносок имел наглость развернуться и покоситься на его Ируку.
Какаши перестал думать.
Гнев растекся по жилам, как жидкий лед, и дзенин разорвал изоленту. Он вскочил с места, вытащил кунай и…


- Какаши?

Хатаке открыл глаза и дважды моргнул, когда увидел чунина в двух дюймах от своего лица. Он быстро отклонился назад и закричал сквозь клейкую ленту, залеплявшую рот, чтоб тот держался подальше. Вышло что-то вроде «ммм-ммм-мм-ммм-мм», но что-то сказало ему, что Ирука понял. Почему? Потому что это был Ирука.

Умино просто закатил глаза.

- Ты пятнами пошел. Все в порядке?
- ММ, - кивнул Какаши и нахмурился.

О каком еще дерьме он только что думал? Не все ли ему равно, если какой-то грязный мальчишка влюбился в чунина? Он-то Умино ненавидел. Копия нахмурился еще сильнее, ломая над этим голову.

- О, да ... раздался звонок. Я сейчас сниму ленту ... но без криков, понял? – с угрозой в голосе сказал Ирука.
- Мм-мм, - Хатаке неохотно, но все же утвердительно кивнул, и чунин сорвал ленту.
- Твою ж…- Какаши закусил губу, удерживая чуть не слетевшее с языка ругательство.

Умино убил бы его за брань в присутствии детей.
Даже если они сами сейчас технически дети.
Без разницы.

- Ирука, если ты еще и развяжешь Какаши, мы сможем начать наше занятие.

Учитель, Макуза Акеми, была женщиной, которую Хатаке слишком часто видел рядом с Умино практически висящей на чунине. Она встала из-за стола и жестом приказала развязать «пленника».

- Уже, - кивнул Ирука и освободил Какаши, который тут же схватил его за руку и пробормотал шепотом на ухо:
- Я мог бы и сам это сделать, будь у меня моя чакра!
- Конечно, - ухмыльнулся в ответ чунин.
- Хорошо! Сегодня мы будем говорить о чакре! Кто из вас знает, что это такое?

Какаши смерил Ируку показательно скучающим взглядом. Акеми тем временем продолжила лекцию о сущности чакры.

- О да, в Академии тааак тяжело, я просто дрожу от страха, - саркастически прогундел Копия.
- Да заткнись ты, - возвел очи к небу Ирука.
- Или что ты сделаешь, чунин? – показал ему язык Хатаке.
- Возможно, лекция могла быть лучше, если бы кто-то на прошлой неделе не сломал проклятую кофемашину! - проворчал Умино.
- Возможно, я бы не ломал кофемашину, если бы ты не сказал своим надоедам, что мои волосы из сахарной ваты! Знаешь, как много детей пыталось съесть мои волосы?! Не говоря уже о том как бесит то, что теперь первое, что приходит на ум ребенку при виде меня - это сожрать мои волосы!
- Я бы ничего им не сказал, если бы ты не скинул меня в озеро!
- Я бы не скинул тебя в озеро, если бы ты не сломал мне палец!
- Я бы не сломал тебе палец, если бы ты не ткнул им меня!
- Ребята, у вас, я вижу, есть, чем поделиться с классом? - вопросительно приподняла бровь Акеми.
- Нет, сенсей, - нахмурился Ирука.

Какаши только фыркнул и отвернулся.

- Хорошо. Как я уже говорила ...
- Я надеюсь, ты понимаешь, что это все ты виноват, - ворчал Какаши.
- Я виноват?! Да ты сказал моим ученикам, что я вампир! Ками-сама, они несколько недель пытались заглянуть мне в рот, не говоря о том, что я весь день был вынужден уворачиваться от деревянных сюрикенов!
- Ты тут главное дите! Ты сказал мне, что мой IQ тест - отрицательный!
- Ты поверил мне, идиот!
- Заткнись, чунин!
- Придурок!
- Всезнайка!
- Мальчики! - резко прервала их спор Акеми, заставив обоих подпрыгнуть от неожиданности. - У нас что, проблемы?
- Нет, сенсей, - ответил Ирука.

Макуза смерила их долгим взглядом и вздохнула.

- Еще одно замечание, и вы оба отправитесь к директору, вам ясно? - пригрозила учитель.
- Ясно, - кивнул Умино.
- Хн, - ухмыльнулся Копия.
- Если я попаду в кабинет директора в первый же день пребывания в академии, я тебя убью, ты слышишь меня?! - прошипел шепотом чунин.
- Да, да, - проворчал Хатаке и сполз под парту.
- Сядь прямо, Какаши-кун, - немедленно приказала Акеми.

Хатаке зло посмотрел на нее.

- Вы можете не называть меня ку… - начал дзенин невозмутимым голосом, пока Ирука не схватил его за серебристые волосы и не дернул как следует. – ОУУУУ!
- Простите, сенсей, - сказал Ирука, затем посмотрел на Копирующего и прошептал. - Ты ребенок, тупица! Конечно, она зовет тебя «кун»!
- Заткнись, чунин!
- Ну, все. К директору. Сейчас же, - Макуза-сенсей захлопнула учебник и указала им на дверь.
- Уау ... вы заработали поход к директору раньше Наруто! - блондинка рядом с Узумаки разинула рот.
- Чувакиииии ... – Наруто смотрел на парочку провинившихся практически с благоговением.
- Проблематичные, - вздохнул мальчик с каштановыми волосами, собранными в хвост, что сидел рядом с Ирукой.
- Неплохое начало, - Киба смерил злым взглядом Какаши, который и так боролся с желанием ударить раздражающего школяра.
- Заткнись, мальчишка, - ответил Хатаке, бросив на Инузуку уничижающий взгляд. - Это не твое дело.
- Сам заткнись, мальчик-пушок! – прорычал Киба. - Ты того же возраста, что и я!
- Не заставляй меня убивать тебя, ты, маленький клыкастый уродец! – пригрозил Копия.
- Я не урод, у всех Инузука есть клыки, тупорылый! – парировал парнишка.
- Я тупорылый? Только такой идиот как ты мог не придумать даже нормального оскорбления! - усмехнулся Какаши.

Лицо Кибы покраснело от гнева, он хотел было возразить, но тут вмешалась Макуза: схватила его сзади за рубашку и грубо пихнула к двери.

- Мальчики! Все трое, марш к директору! СЕЙЧАС ЖЕ! - взревела Акеми-сенсей, схватила Какаши и Ируку, и практически вытолкала их в коридор.

Если бы она немного получше знала любого из них, она бы ни за что так не поступила.

Как только дети остались одни, Киба с рычанием набросился на Какаши. Хатаке перекинул его через себя, но из-за новых размеров тела неправильно рассчитал траекторию. Вместо того чтобы приземлиться на руки и снова вскочить на ноги, Копия ударился об пол, поскользнулся и полетел прямиком в Ируку.
В итоге оба распластались на полу. Кибе удалось приземлиться на четвереньки, и он снова атаковал. Хатаке и Умино оставалось только встать и защищаться. Какаши уже вскочил на ноги и готовился принять удар на себя, когда Ирука, поднимаясь, случайно толкнул его вперед. В итоге Хатаке и Инузука столкнулись лбами с громким хлопком, и Киба отлетел назад, на этот раз приземлившись на задницу. После этого он пару раз моргнул, покачнулся и упал без сознания. Какаши ждала бы та же участь, если бы не поймавший его чунин.

- Что, черт возьми, здесь происходит?

Ирука взглянул вверх, чтобы увидеть главу академии Ямада Кейджи, выглядывающего из своего кабинета с выражением недоумения на лице.

- Простите, Ямада-сама! - сразу выпрямился Ирука, а затем низко поклонился, хорошо зная, насколько велико было уважение студентов к Кейджи. – Акеми… гм, я имею в виду, Макуза-сама прислала нас сюда, но Киба-кун и Какаши ввязались в драку, как только она закрыла дверь ...

- Ясно, - глава академии окинул взглядом мальчиков, лежащих без сознания, и поморщился, когда увидел кровь на лбах.

Он неодобрительно щелкнул языком:
- Они ... бились лбами? Немного грубый способ.
- Я не думаю, что это был преднамеренно, - покрылся испариной Ирука.
- Ох уж эти нынешние студенты, - вздохнул Ямада.
- Кому вы это говорите… - согласился Умино, но, когда Кейджи странно на него посмотрел, спохватился. - Ну, я имею в виду, у нас проблемы?
- Ты сейчас зайдешь ко мне в кабинет, и мы обсудим, чем ты так быстро расстроил своего преподавателя. А этих двоих я отправлю вниз к медсестре, и они присоединятся к нашей беседе, как только придут в себя.

****

- Во всем виноват Ирука!- сходу заявил Какаши, распахивая дверь в кабинет главы академии.
- Оставь его в покое! Он вообще ничего не сделал, ты, сукин… - успел прорычать Киба, прежде чем его прервал Ирука.
- Вы, оба, закрыли рты! - крикнул тот.
- Вы все! - призвал их к порядку Ямада, хлопнув рукой по столу и указывая на три стула перед своим столом. – Сидеть.

Подростки мигом успокоились и покорно сели.

- Так, насколько я понял, вас двоих, - Кейджи указал на «новеньких», - послали ко мне за прерывание лекции своими спорами после того, как учитель несколько раз просила вас упокоиться. Это так?
- Да, но… - запротестовал Какаши.
- Это все … - начал Ирука.
- Это так? – смерил Кейджи их взглядом.
- Да, - подтвердили мальчики с угрюмым видом.
- А тебя, - Ямада перевел взгляд на Кибу, - за спор с Какаши, правильно?
- Да, но он…
- Правильно?
- Да! - надулся Киба.
- Какова причина, по которой вы трое, похоже, стремитесь поубивать друг друга? Киба, ты знаешь Какаши меньше часа.
- Да, но он ведет себя по отношению к Ируке как настоящая сука! – высказался Киба.

Глаза Кейджи шокировано распахнулись, Ируки – округлились… а Какаши сорвался с места и набросился на Инузуку. Оба упали на пол, а Хатаке прижал кунай к горлу недогенина.

- Я как кто?
- Как собака! Я имел в виду, что ты весь такой из себя защитник и все такое! - в ужасе воскликнул Киба.

Ирука мысленно ударил себя. Конечно. Мальчик был из клана Инузука. Он, наверное, даже не знал, что у слова «сука» был и другой смысл.
- Гаки Какаши, отдай мне это сейчас же! – отчаянно проорал глава академии и выхватил кунай из рук Хатаке. - Это не игрушка! Где ты это взял?!
- Где я что?- Какаши был сама невозмутимость.
- Где ты это взял?! – с яростью в голосе повторил Ямада.
- В лавке с кунаями? - моргнул Какаши. - Разве не там вы покупаете ваши?
- Тупица! Пре-генин не можете использовать кунаи! - крикнул Ирука.
- Следи за языком, Ирука! – тут же сделал ему замечание Кейджи.
- Не кричи на меня, всезнайка, у тебя тоже есть кунаи! - крикнул в ответ Какаши.
- У тебя тоже?! - Ямада выхватил сумку Умино до того, как тот успел среагировать, и понял, что та полна кунаями и сюрикенами, как и у предыдущего мальца. - Эта Академия ведет строгую политику по контролю оружия, и вы оба просто катапультировались за границы этого правила! Вы понесете наказание! А ты, Инузука, можешь вернуться в класс.

Киба, все еще ошеломленный атакой Какаши, убежал.

- Ха! Смылся, как ребенок, - самодовольно усмехнулся Хатаке.
- Ему двенадцать, ты, социально отсталый высокомерный ублюдок!
- А ты идиот!
- Да ни хрена, тупица!
- МАЛЬЧИКИ!- взревел Кейджи.

Оба замерли.

- Если вы когда-нибудь хотите увидеть дневной свет снова, то сейчас без лишнего шума оттащите свои задницы обратно в класс, я ясно излагаю? И если я когда-нибудь хотя бы просто подумаю о том, что вы деретесь снова, вы у меня будете чистить туалеты до самой смерти! Поняли?!
- Да, Ямада-сама, - отчеканили Хатаке и Умино в один голос.
- Хорошо. Идите, - махнул рукой Кейджи, и новоявленные недогенины молча покинули его кабинет.

Ирука повернул за угол, ворча про себя: «Если это и есть поход к директору, то я никогда больше не буду туда посылать своих учеников».


* Гаки в Японии - «ребенок», «малышня»

@темы: Ирука, перевод, Какаши, жанр: романтика, жанр: ангст, жанр: юмор

---

Acting Your Age. В соответствии с возрастом. Глава 5

[Yogd]

Название: Acting Your Age. В соответствии с возрастом.
Автор: Wordsplat
Оригинал: www.fanfiction.net/s/5428589/1/Acting_Your_Age
Перевод: Yogd
Персонажи: Ирука, Какаши – основные.
Жанр: юмор, agnst, романтика.
Статус фика: закончен (11 глав)
Статус перевода: в процессе

Запрос на перевод: отправлен, но разрешение еще не получено.
Размещение: Только здесь. Запрещено категорически, надеюсь на вашу порядочность.

От переводчика: фик весьма хорош по содержанию, но исполнение слегка подкачало, поэтому перевод ОЧЕНЬ вольный, сильно олитературенный. Надеюсь, автор меня простит.
Да, и еще. Спасибо моей дорогой Лёльке за пинки и помощь в поисках всевозможных прошляпенных мной недочетов.

От автора: ВАЖНО! Просто решила уточнить, так как глава 3 оставила людей в недоумении: Ирука НЕ супермен. Он немного сильнее, чем в каноне, но не супермен. Он просто должен быть на одном уровне с Какаши. В главе 3 Ирука застал Какаши врасплох. Их схватку было трудно писать, но мне было важно продемонстрировать, что ни один из них не может победить другого.


Глава 5. Ненависть: до жара, до дрожи, до порхающих в животе бабочек.

Тсунаде массировала виски, напоминая себе, что Шизуне ни в чем не виновата. В конце концов, нельзя убивать помощницу только за то, что та принесла дурные вести…

- Они разрушили что? - просто уточнила Пятая.
- Стену в отделе распределения миссий. Ну, и большинство магазинов поблизости, - быстро протараторила Шизуне, мечтая поскорее смыться и оказаться как можно дальше от кабинета Хокаге.

Вести о постоянных драках и склоках печально известной парочки всегда приводили Цунаде в отвратительное расположение духа.
Прошла всего лишь неделя с тех пор, как эти двое впервые встретились, но вся деревня уже была в курсе их взаимоотношений. Впрочем, Суна тоже – спасибо попытке Пятой навести мосты между неугомонными шиноби, провалившейся и приведшей к катастрофе. Это была простейшая дипломатическая миссия по доставке свитка в Песок, рассчитанная на двоих. На самом деле, разумеется, главной преследуемой Хокаге целью являлось пресечение дальнейших бесконечных драк и разрушений…
Однако вместо долгожданного покоя Цунаде получила известия о драках, изничтожении лесов между Конохой и Суной, и, наконец, о мучениях граждан дружественного Песка, вынужденных терпеть союзных шиноби с их бесконечными перебранками, перетекающими в грызню с рукоприкладством.
А апофеозом стало фееричное частичное разрушение Башни Казекаге, когда Какаши вдруг решил, что фраза «у меня в штанах», произносимая шепотом Ируке на ухо после всего, что говорит Казекаге – верх остроумия.

- Спасибо Вам за Ваш нелегкий труд.
- У меня в штанах.
- Мы высоко оцениваем дружеское расположение Конохи.
- У меня в штанах
- Мы всегда рады видеть Вас.
- У меня в штанах.*

И тут Умино вышвырнул Копирующего из окна Башни Казекаге.

Излишне говорить, что последовавшая за этим уличная драка привела к огромному количеству разрушений, а ремонт пришлось оплачивать, разумеется, Конохе. Какаши и Ируке было раз и навсегда запрещено находиться в одной команде, а также по любой причине посещать Суну одновременно. Конечно, эти два новых табу были не единственными в своде правил, созданных для урегулирования поведения Хатаке и Умино. Впрочем, эти двое не обращали особого внимания на какие-то там запреты. Ну, законопослушный сенсей даже пытался, Копирующего же просто забавляло чтение новых правил, которые он должен был соблюдать. И это вовсе не означало, что дзенин ими хоть изредка руководствовался.

- Хорошо. Я разберусь с ними через минуту… - прорычала Цунаде, вытаскивая из нижнего ящика стола припрятанное там саке.

Шизуне зыркнула было злобно на бутыль и почти уже открыла рот, чтобы отчитать наставницу за пьянство, но вовремя вспомнила, что это была уже третья крупная драка Какаши и Ируки за неделю. И что сегодня понедельник. Девушка мудро смолчала и тихо удалилась.
- Чертовы идиоты… - прорычала Пятая, откупоривая бутылку.


****
- ТЫ ИДИОТ! – проорал Ирука и вмазал кулаком по лицу Какаши.

Хатаке влетел в другой магазин. Это было уже… третье разрушенное ими здание? Ну, если учитывать проломленную стену отдела по распределению миссий, то четвертое.

- Это не я уничтожаю собственность деревни!- проорал в ответ Какаши и сделал молниеносный выпад в сторону сенсея.

Ирука прыгнул в последний момент и попытался в ответ заехать ногой Хатаке по голове, но тот ухватил чунина за лодыжку до ее столкновения с собственной челюстью и вывернул ногу нападавшего. Умино ушел в вираж, чтобы избежать перелома и уперся руками в землю. Он вырвал ногу из захвата Копии и бросился бежать. Какаши встал и, не потрудившись даже отряхнуться, последовал за противником.

- Зато я не отпускаю грязные замечания по поводу и без в адрес всех и каждого только потому, что у меня самого нет никакой общественной жизни! – отрезал Ирука.

Копирующий бросился вперед с кунаем в руке. Умино ухватил его за запястье и вывернул так, будто собирался бросить атаковавшего за спину, но дзенин прокрутился в противоположную сторону, успешно уйдя от ловушки. Хатаке повернулся вокруг своей оси и направил удар в теперь уже не защищенный затылок чунина. Ирука пригнулся и в тот момент, когда Копия снова атаковал, спружинил и выпрямился, перекинув дзенина через голову. Тот перевернулся в воздухе и приземлился на ноги.

- Я не эмоциональная сверх всякой меры жалкая пародия на шиноби! – крикнул Какаши.

И тут Ирука исчез. А в следующее мгновение не успевший даже глазом моргнуть Какаши почувствовал мощный удар кулаком в живот и влетел в очередную телегу (уже четвертую).

Быстро. Очень быстро.
Скорость Ируки всегда могла удивить его.

Если уж говорить начистоту, все, что касалось этого чунина, удивляло Какаши. Хатаке довольно быстро осознал, что школьный сенсей был на одном уровне с ним самим, и сей факт Копирующего весьма расстроил.

«Блять!» - выругался про себя Какаши, когда боль прошила его тело. Сильный да мудрый Ирука, вероятно, мог бы и избить его, если бы старался: хороший контроль чакры, да и удар поставлен неплохо, хоть и не такой сильный, как у Цунаде.
Так что за шутки с его званием? Все было просто, на самом деле: Ируку «списали».

- Я не хладнокровный убийца, настолько трахнутый в голову, что даже не может нормально функционировать в обществе! - бросил Умино.

Прямой сердитый взгляд чунина и энергия, излучаемая им, били наотмашь, словно пощечина. Парень был горячим.

«Нет, какое, к черту, горячий?! Он глупый агрессивный чунин, не знающий своего места!» - моментально выдал Внутренний Какаши, и Хатаке встал в боевую стойку.

- Может быть, я и наемный убийца, но я делаю это для своей деревни! - проорал дзенин. - Я могу с гордостью сказать, что положил свою жизнь на служение деревне! А что ты делаешь?

Глаза Ируки сузились от ярости.

- Ты делаешь это не ради деревни. Ты просто делаешь единственное, что умеешь. Ками, да ты даже не знаешь свою деревню! Деревня состоит из жителей, осел! Ты не знаешь людей, ты не рискуешь жизнью ради них. Ты просто тупо ходишь на миссии, как какая-нибудь бездушная машина. Это то единственное, чему тебя выучили, и это все, что ты когда-либо делал . Ками, поверить не могу – мне тебя жалко, ты, ублюдок!

Какаши моргнул. Умино разбушевался, что было для Копии неожиданностью. Сенсей никогда раньше не опускался до подобных оскорблений. И его слова были обидными. Очень.
Потому что это была правда.
Потому что Хатаке знал, что это - правда, и чувствовал, что вот-вот из его собственного рта польется нечто еще более грязное, но ничего не мог поделать. Не мог сдержать себя. Он хотел ... Ками, он и сам не понимал, чего он хочет. Реакции? Нет ... не совсем так. Скорее… Какаши хотел, чтобы Ирука смотрел на него, слушал его. Ками, он ненавидел Умино. Сам не знал, почему, но стоило ему только взглянуть на чунина, как живот скручивался в тугой узел, сердце бешено колотилось в груди, а мысли куда-то разбегались. И тогда все, что оставалось в голове – это Ирука и способы обратить на себя внимание сенсея. Это, должно быть, ненависть. Иначе что это еще такое?

- По крайней мере, я стараюсь! А ты ни хрена не делаешь! Все, чем ты занимаешься - учишь кучку сопливых ребятишек бросать кунаи! О, это так тяжело, правда? Ты - самый жалкий ниндзя из всех, кого я встречал! - крикнул Какаши, злясь на себя за собственное неумение складно говорить.

Что бы он ни сказал, Копирующему всегда казалось, что он говорит не то. Он никогда не умел выражать словами то, что на самом деле хотел сказать или имел в виду. Никто, даже сам Хатаке, не понял, что он обращался к себе, когда выплюнул жестокое:

- Я, блядь, ненавижу тебя!

Ирука выглядел так, будто его ударили.

Какаши отвернулся. Это чувство ненависти, потому что... ведь это обязана была быть именно ненависть. Другого объяснения внутреннего жара, пожиравшего его изнутри, просто не было. Когда Хатаке снова взглянул на противника, его ждало удивительное зрелище.

В глазах чунина читалась боль.
Впервые на памяти Какаши они не пылали яростью, не были сужены в подозрительности. Они излучали боль. Они горели болью, которую дзенин не мог понять.

Что он наделал…
И какого черта это – больно?

Потому что ему было больно. Действительно было. От этой жестокой боли сперло дыхание, грудь будто стальным обручем сдавило. Это было просто... больно. Больнее, чем что-либо до этого в жизни Хатаке, учитывая, что он прошел через все виды пыток, а также бесчисленное количество клинических смертей.
Но сейчас было намного хуже. Хуже, чем когда-либо.

Не в первый раз Какаши хотел бы все вернуть назад. Он хотел сказать, что ему жаль, что он вовсе не это имел в виду. Но ведь он именно это и имел в виду. Разве нет?

Ему было больно, потому что было больно Ируке, дзенин знал это. Но почему? Он ненавидел Ируку! Он ненавидел его, он должен был! Чем еще может быть это чувство? И если он ненавидел Ируку, то разве он не должен быть счастлив от осознания, что тому плохо? Но он не был счастлив.
Ками, он не был.

- Конечно, ненавидишь, - на лице Умино играла призрачная улыбка, и, хотя он не смотрел больше так, будто сейчас заплачет, Какаши еще видел боль, до сих пор ее чувствовал. Он знал, что она засела где-то там, и это знание убивало его.

Собственные слова звучали в голове Какаши, сдавливая грудь стальными обручами.

Я, блядь, тебя ненавижу!

Копия знал, что Ирука ненавидел его. Отказ принять доклад и то, что штабист отобрал книгу Какаши, подтверждали данный факт. С тех самых пор Хатаке всегда находил время на поиски Умино, на поддразнивания, написание отвратительных отчетов - все, что, так или иначе, выводило Ируку из себя, заставляло его хмурить брови, кривить губы и щурить в ярости огромные глазищи. Все, чтобы сенсей умильно морщился и тянулся рукой к шраму на переносице, заставляя желудок Какаши совершать невероятные кульбиты.

Потому что это чувство было… приятным. Наверное, это немного странно, но ненавидеть чунина было так... хорошо.

Дзенин никогда не испытывал ничего подобного. Конечно, он ненавидел раньше. Не многих, правда, ведь он не был злым или злопамятным человеком. Хатаке ненавидел убийц, забиравших драгоценные жизни окружавших его людей, предателей деревни, Кьюби. Не Наруто, разумеется, а именно Девятихвостого, укравшего у Копии наставника. Но… это чувство было другим. Оно было приятным… и казалось правильным, и оно было сильнее, гораздо сильнее, чем раньше. Как будто необходимо было видеть Ируку и говорить с ним.

Если уж совсем честно, то чувство к чунину отличалось от всего, что Какаши испытывал раньше. Но он решил, что это означало одно: ненависть к Ируке всего лишь сильнее, чем к кому бы то ни было до сих пор. Но… если это все же что-то другое? Но что именно, Копия понять не мог. Да и что еще он мог чувствовать к сенсею?

- Ты тоже ненавидишь меня… – только и выдавил из себя Какаши.

Он ведь ненавидел Ируку. Ну, так и Ирука ненавидел его в ответ.
Иначе... какого черта они творят?

- НУ, ВСЁ! - донесся до их ушей чей-то злобный рык.

Хатаке и Умино в пылу битвы совсем забыли об окружающих, а потому только теперь заметили Цунаде, от которой расходились волны чакры, пропитанной гневом.

- Вы - чертовы ТРУПЫ! Я сыта по горло вашими мордобоями! – бушевала Пятая.
- Простите, Хокаге-сама, - поморщился чунин. - Это моя вина. Я должен был игнорировать его.
- Не говорите обо мне так, будто меня нет!
- Заткнись, идиот! - стукнул сенсей Копирующего по голове.
- Не бей меня, чунин! - злобно зыркнул на обидчика Какаши и бросился в атаку.

Ирука ушел от удара и в ответ попытался сбить Какаши с ног, но тот с легкостью увернулся.

- Чунин или нет, но я тебе не уступаю, и ты это знаешь, - нахмурился Ирука, целясь в лицо Копии.

Тот нырнул под кулак противника и успел заехать Ируке в бок. Умино пришлось отскочить, чтобы удар прошел по касательной.

- Мечтай! - вернул ему злобный взгляд Хатаке.

Цунаде осталась лишь роль наблюдателя. Эти двое были так увлечены перепалкой друг с другом, что просто забыли о ее существовании. Плохая, плохая идея! Подобное игнорирование окончательно взбесило Хокаге, что грозило нарушителям спокойствия большими неприятностями в ближайшем будущем.

- Отлично! – зарычала Цунаде, и спорщики замерли.

А Пятая продолжила ледяным голосом:
- Если вы двое такие идиоты и собираетесь и дальше вести себя, как дети, то и выглядеть вы будете соответствующе!

Цунаде быстро сложила печати, и оба шиноби почувствовали тянущее ощущение в районе живота. Когда же они снова посмотрели друг на друга, не могли сдержать вздоха.

Напротив Ируки стоял подросток с топорщащимися седыми волосами. Он все еще был в маске, да и хитай-ате прикрывал глаз с шаринганом, как и раньше. Одет Хатаке теперь был в голубую майку с белыми полосами и синие шорты. За спиной – странный меч на перевязи. А еще он был… милым. Действительно милым, даже несмотря на недовольное выражение лица под маской.

Какаши же рассматривал долговязого мальчишку в невзрачной белой футболке и шортах. Тот был просто очарователен. Хитай-ате не было, поэтому длинная челка упрямо лезла в глаза, и Ируке приходилось трясти головой, от чего его хвостик-ананас дергался туда-сюда. У ребенка по-прежнему был шрам на носу, сейчас недоуменно сморщенном. Это заставило Какаши вернуться в реальность. Это ведь Ирука. Он ненавидит Ируку.

Огромные карие глаза расширились, когда столкнулись со взглядом единственного льдисто-серого.

- Вы превратили нас в детей?! – воскликнул чунин.
- Вам по двенадцать. Для всех вы – двое сирот. С сегодняшнего дня обучаетесь в нашей академии. Ваша чакра значительно сокращена, так что большее, на что вы способны – это дзюцу обмена и клонирования, плюс базовые навыки. Если будете стараться, конечно.

Пока Цунаде говорила, довольная усмешка не сходила с ее губ.

- Что? - челюсть Какаши отвисла.
- Подождите, вы действительно думаете, что никто не вспомнит, как мы выглядим? Особенно с моим шрамом и его маской? - недоуменно изогнул бровь Ирука.
- Часть дзюцу, детка, - усмехнулась Цунаде. - Никто не помнит вас, кроме меня. Пока вы двое не докажете, что в состоянии вести себя, как взрослые люди, будете малолетками. По крайней мере, разрушений будет от вас поменьше.
- Как давно вы это придумали? - нахмурился Какаши.

Быть того не может, чтоб она вот так, с бухты-барахты сотворила с ними подобное.

- Несколько дней, - с гордостью произнесла Хокаге.
- Что ты имеешь в виду, пока мы не станем вести себя, как взрослые? Мы и есть взрослые! - запротестовал Умино.
- Вот именно! - согласился Хатаке.

Цунаде подавила смешок.

- Мне что, зачитать сейчас Список того, что вам запрещено делать? Вы не производите впечатления взрослых.
- Как бы то ни было. Это он во всем виноват, - сморщился Какаши.
- Ну, еще бы! Это ведь не ты у нас без конца зовешь меня чунином, крапаешь жуткие отчеты, достаешь меня даже на занятиях, и…
- Да ты вообще подвесил меня вверх тормашками при всем честном народе и спустил на меня своих учеников! Ты соврал мне, что Орочимару дал мне Проклятую Печать!
- И я виноват в том, что ты, дурак, поверил?
- Сам ты дурак!
- Нет, ты!
- Нет, ты!
- Знаете, вы только что полностью подтвердили мою правоту, - покачала головой Пятая.
- Но где же мы будем жить? - неожиданно спросил Ирука.
- Вот. Квартира двадцать в районе Дзенинов, - Хокаге бросила ключ.

Когда новоявленные юнцы одарили ее странными взглядами, Цунаде произнесла:
- Что? Вы думали, я вот так просто позволю вам уничтожать все, что вздумается? Я положу этому конец. И мне плевать, как много времени потребуется, чтобы вы двое разобрались в своих взаимоотношениях.

- Мы не нуждаемся в вашей помощи! – возразил было Какаши.
- Ты видел все правила, которые нам пришлось создать из-за вас, паршивцев? Разумеется, ты видел. Завтра вы оба явитесь в двести двадцать первый кабинет академии, ясно? Я прослежу, уж будьте уверены.
- Двести двадцать первый кабинет? – изумился Ирука. – Но это мой класс!
- Именно, - кивнула Пятая. – Это все дзюцу. Взрослых тебя и Какаши не существует. Так что ваши квартиры заняты другими людьми, твоему классу преподает другой учитель, а вас никто не помнит. Ну, кроме меня, разумеется.
- Это... сумасшествие! – возразил Умино. - Вы не можете так поступить с нами! Вы не можете вот так просто поселить меня с ним!
- Прости, детка, - пожала плечами Хокаге, прежде чем исчезнуть.

- Я не останусь с тобой в одной квартире, - смерил гневным взглядом Ирука бывшего дзенина.
- Ты что, шутишь? Ты думаешь, я хочу жить с тобой? Да ты снова перекрасишь мои волосы! – и Какаши вцепился руками в свою шевелюру.
- Я не повторяюсь! – обидевшись, щелкнул языком Умино.
- Да без разницы, - надулся Хатаке. - Ты сделаешь какую-нибудь гадость, пока я буду спать!
- Ну, разумеется, - Ирука закатил глаза, а потом резко перевел разговор на другую тему. – Что мы будем делать в академии?
- Я гений. У меня не будет никаких проблем с учебой, - отмахнулся Копирующий.
- Речь идет не только о мозгах, придурок, - вздохнул Умино. - Там ведь проверяют фактические навыки ... а Цунаде ясно сказала, что мы не способны ни на что, кроме дзюцу замены и клонирования.
- Маа... не имеет значения, - пожал плечами Хатаке. – Я все еще лучший. Учеба не станет для меня проблемой. Мы ведь когда-то через это все уже проходили.

Пара новоявленных подростков брела без привычного шума и ругани к своей новой квартире.

- Тц… Знаешь, а ты крут не во всем. Ты можешь опростоволоситься, - нахмурился Ирука.
- Я? Опростоволоситься? Я дзееениииин, – с издевкой протянул Какаши. - Ты действительно думаешь, что я могу не потянуть уровень академии?
- Очень на это надеюсь… - проворчал Умино, а когда Копия сузил глаза, чунин усмехнулся. – Нет-нет, ничего!
- Поверить не могу, что Цунаде заставляет меня жить с тобой.
- Ты думаешь, тебе не повезло? Это я теперь вынужден жить с тобой. Я хотя бы не читаю порнуху.
- Это не порнуха. Это источник информации о…
- Порнухе?
- Нет! Методах… обольщения.
- Это оправдание – самое нелепое из всех, что я когда-либо слышал, - усмехнулся Ирука.
- Заткнись. Вот увидишь, я буду блистать в Академии, - заявил Какаши. - И вернусь в нормальное состояние раньше времени.
- Идиот, - припечатал Умино. - Жду не дождусь, так хочу увидеть твое лицо во время падения с небес на землю. В академии будет трудно, тем более тебе.
- Заткнись!
- Сам заткнись!

Цунаде еще пожалеет о своем решении. И очень скоро.




* Здесь в оригинале идиома, что-то вроде "как два пальца... ", ну, вы поняли=) Но по смыслу, как мне показалось, больше подходит все же дословный перевод.

@темы: перевод, Какаши, жанр: романтика, жанр: ангст, жанр: юмор

---

[[Mouse]]

Название: Вопросы и ответы
Рабочее название: Отчет, Хатаке-сан?
Автор: [Mouse]
Бета: Бабушка Хай-Хай (1-2 главы)
Персонажи: Какаши/Ирука, Генма/Эбису
Рейтинг: R
Жанр: быт, драма, юмор
Размер: миди, 6554 слова
Предупреждения: ООС. Детали фанона.
Статус: закончен
Дисклеймер: нагло пользуюсь чужими персонажами, ловлю лулзы нематериального характера.

1.
– Отчет, Хатаке-сан? – голос Ируки спокоен и мягок, интонации безупречно вежливы, на лице дежурная улыбка. Даже карие глаза излучают тепло, но где-то в груди гнусно скребется похожее на страх чувство.
Стальной Шаринган Хатаке Какаши. Сейчас он безразличным жестом опустит мятый листок на край стола, прижав его на секунду кончиками пальцев к поцарапанной поверхности. Не спеша выйдет из кабинета, оставив после себя еле уловимую смесь запахов: пыли, молодой травы и псины.
И чувство оформится, отразится тенью паники на смуглом улыбчивом лице, пересеченном светлой полоской шрама.
А пока, Ирука, улыбайся.
***
Выходной субботний вечер. Чинные посиделки за чаем с печеньками плавно переросли в дружескую попойку. Эбису исподтишка, поверх очков, внимательно смотрит на раскрасневшегося от вина Ируку. Тот, сидя на полу, увлеченно пересказывал развалившимся на диване Изумо и Котетсу случай с Майто Гаем в штабе. Случай был незанимательный, по мнению Эбису, который знал, что цена силе юности Гая равна цене его, Эбису, каждодневной клоунады. Гай умел разнообразить жизнь и ученикам и штабникам.
Изумо и Котетсу, привыкшие к представлениям зеленого зверя Конохи, вежливо похихикали, стравив в свою очередь Умино свежую байку об очередном соревновании Гая и его достойного соперника – Хатаке Какаши. В состязании Майто проиграл.
– Где уж нам, убогим, до Гения Конохи, – обиженно икнул Ирука, через силу провожая в желудок последнее содержимое своей кружки.
– Ну вот не скажи, – лениво произнес Изумо, – на каждого зверя найдется охотник, – поучительно и не без пафоса, но, не удержавшись, тоже икнул.
Далее, как обычно, завязалась вялая перепалка, в содержание которой Эбису вникать не стал.
Если бы два дня спустя элитного учителя спросили, что подтолкнуло его затеять этот дурацкий спор с Ирукой, то он внятно мог бы назвать по крайней мере две причины:
Недооценка его старым другом Умино своих способностей.
Непонятное Эбису едва уловимое смущение Ируки при упоминании имени Хатаке Какаши. И сам Какаши.
Алкогольные пары, попавшие в организм элитного наставника явно не через нос, он не принимал в расчет ни в коем случае.
***
«Зачем я это сделал… делаю?» – в который раз спрашивал себя Ирука, отчаянно жалея, что идет, поддавшись на подначки Эбису, совершать невозможные, с точки зрения здравого смысла, глупости.
Пыльные сандалии ступают по выложенной камнем улочке, бледно-желтая штукатурка ближайшего дома отражает яркое солнце, слепя глаза, припекает. В душе у чунина, как мухи в стеклянной банке, мечутся сомнения, вызывая приступы неуверенности, но он относительно спокоен, хоть и чувствует себя тем, на кого свалились все тяжести мира разом.
Он осторожно нащупал в кармане жилета шероховатый конверт и перевел дыхание. О содержании послания он не знал, да и какая сейчас разница. Ведь дурацкий спор сосредоточился вокруг незаметной доставки конвертов в жилище Какаши без оставления следов. Ничего страшного на первый взгляд, Ирука даже придумал, как выкрутиться, если его поймают, правда его отговорки не шли ни в какое сравнение с тяжестью положения, в котором его застукают.
Еще два письма. Эбису сказал, что их должно быть пять, чтобы Ирука смог доказать свою исключительность в деле маскировки. Сегодня пронесло. Какаши вышел из дома, изрядно задержавшись, Ируке пришлось выжидать полчаса для надежности.
«Просто не нужно было в это лезть…в ЕГО жизнь. Раньше мы почти не пересекались, а когда и пересекались – то не совсем удачно. Разве что я ему миссии выдавал, да ведь какая разница, кто их выдает, – мысленно тараторил чунин, садясь за стол и вытирая рукавом водолазки со лба пот, гадал, чем может закончиться этот пьяный розыгрыш. – С Эбису все понятно. Обычная дзенинская шутка. А ты зачем полез?»
Но на попятную уже поздно – свидетели спора засмеют, угораздило же перед этими скоморохами так подставиться. Сам же хвалился, какой он ловкий, что ловушки – его конек. Похоже, принципиальность тоже. Работая тут же, в штабе, они не упустят возможности «пошутить». Ладно бы еще штаб не был похож на проходной двор. Да и сами шутки Хагане с Камизуки напоминали скорее профессиональный гнобеж – приятного мало. Смешно бывает, если не ты объект насмешек.
«Меньше пить надо», – с горьким сожалением заключил чунин и отвлекся на очередного дзенина с отчетом.
***
Какаши прищурил глаз. Уже второй раз, отправив клона погулять, он наблюдал, как хвостатый чунин сосредоточенно обходит его ловушки. Каждый раз новые. На лице мальчишки была написана целая гамма чувств: от смущения до сожаления.
Первый визит штабиста он пропустил. Получив одно послание, еще не зная о затее с письмами, он по заданному в предложении тону почувствовал, что будут и другие. В следующий визит Какаши с удивлением наблюдал за смущенным парнем, неуверенно озирающимся в его комнате, осторожно кладущим письмо на стол, словно желая поскорее от него избавиться. Облегчение на смуглом лице, когда он вырывался из дома, было почти карикатурным и очень позабавило Хатаке. Надо же – и чакру скрывает. В бою или при обезвреживании сложных ловушек не так просто уследить за всем, тем более маскировка чакры требует максимальной сосредоточенности. Интересный парень, непонятно почему чунин до сих пор.
Проводив знакомый силуэт внимательным взглядом, Какаши отправился по своим делам.

***
Странности в планировке квартиры Эбису давно перестали удивлять её хозяина. Несмотря на небольшой размер жилища, в нем почему-то имелась кладовка размером с половину его маленькой кухни.
Окон в ней не было. Впрочем, проводки тоже, и тянуть ее пришлось новому обитателю. После пары слабых ударов током и ушибленного пальца дело было сделано, и комната озарилась приглушенным светом старого ночника, который остался в квартире от прежних хозяев. Обстановку комнаты составляли письменный стол с ящиками, стул и небольшая софа с парой подушек и шерстяным пледом. Последний предмет мебели был очень кстати, когда у Эбису после неконтролируемых возлияний оставался кто-либо из товарищей. Хозяин уступал другу жесткую кровать, отправляясь спать в свою нору, рационально радуясь, что до его слуха доходит лишь десятая часть звуков, издаваемых во сне гостем.
Именно в этой комнате, прикусив язык от усердия и коварно похихикивая, обложился стопкой старых журналов и пыльных газет элитный сенсей. Эбису вырезал буквы и фразы для заготовленных в уме предложений, которыми планировал заполнить девственную чистоту посланий «как бы Ируки к Какаши». Три письма были готовы и успешно доставлены. Эбису не сомневался в способностях Ируки, но факт, что Копирующий ниндзя не бегает по деревне, выдирая из своей шевелюры клоки волос, в поисках дерзнувшего, его несколько огорчал. Эбису надеялся на представление. Решив добавить немного перца и в без того недвусмысленные тексты, герой-публицист, выдвинув ящик стола, обнаружил, что в прошлый раз забыл закрыть пузырек с клеем, отчего тот застыл каменной массой на дне тары. Вдохновение не отпускало. Покрутившись на месте, чертыхнувшись, побарабанив пальцами по крышке стола, направился к антресолям в поисках ящика с инструментами и, найдя в нем строительный клей, удовлетворенно хмыкнул.
«Будут вам письма!», – торжественно подумал он и принялся за дело.

***
–Жарко, – сдавленно пробормотал Генма сквозь сенбон, по привычке не разжимая зубов.
Какаши промычал нечто неразделенное, не шелохнувшись на тонком покрывале, прихваченном с дивана по дороге на крышу. Крыша дома хоть и нагрелась за день, но уже не напоминала раскаленную сковороду – солнце, выполнив свою миссию, клонилось к горизонту. Из-под пледа Хатаке кокетливо выглядывали бумажные листки. Присев, Ширануи тут же потянулся к ним. Какаши не возражал. Несколько минут молчания – изучения посланий, заинтригованное хмыканье.
– Ну? – сняв маску.
– Это не я, честно, – со смешком, перекатывая сенбон во рту, протянул: – Ты погляди-ка….
Какаши понял, что товарища заинтересовал способ «написания» письма, и потому не шелохнулся.
– А собаки?
– Запах какой-то гадостью отбили.
– Что еще?
– Как видишь, их три. Содержание невнятное. «Поймай меня» и все такое…
– Клей на первых двух обычный, для бумаги, – пробормотал Генма, ковыряя ногтем кончик плохо приклеенной буквы.
– М?
– На третьем какой-то забойный, – как-то хитро протянул Ширануи, прищурив желтые глаза. Настроение у него было прекрасное.
– Я не знаю, как они попали в дом. Кроме того, все ловушки на месте, а уж мои ловушки… И попадают они ко мне на стол не во время миссий.
– Значит на стол, – хмыкнул Ширануи и, отвечая на устремленный на него взгляд стального глаза Какаши, добавил: – Как целомудренно, учитывая содержание. Я думал, ты их под подушкой находишь.
В доказательство он зачитал текст второго письма: «Поймай меня и делай со мной все, что пожелаешь».
Генма снова хмыкнул, вытащил из бумажного пакета бутылку охлажденного чая и две чашки, принялся жаловаться: на жару, на штабных, на щербинку на переднем зубе от сенбона, даже пытался в нее свистеть, пока Какаши вежливо его не заткнул. Чай они допивали молча.

2.

Помимо прямых солнечных лучей, льющихся из ничем не занавешенных окон, и невыносимой духоты в комнате распределения миссий творилась невообразимая толчея. В будние дни штаб походил на потревоженный медведем улей. Десятки людей в одиночку и небольшими группами входили в двери штаба каждый со своей целью. Половина оставалась в здании, чтобы безуспешно спрятаться от жары, обменяться новостями и просто почесать языками. Здание гудело, гудела и голова Ируки. Приближалось время обеда. Отложив очередной отчет, он с усилием зажмурил покрасневшие глаза, слегка надавив на них кончиками пальцев. Обычно это помогало снять напряжение.
***
Всю ночь чунин не мог заснуть, переворачиваясь с боку на бок бесчисленное количество раз.
«Это все жара», – успокаивал он себя, параллельно думая о том, что завтра в его смену на распределение (слава всем ками!) не явится Хатаке – у него выходной.
«И то легче», – думал Ирука уже почти вслух. – Просто невыносимо его видеть, зная, что он и убить за такие шутки может».
Задремавший за час до рассвета Ирука в полусне каялся Хатаке Какаши во всех своих грехах.

***
– Эй, труженик, отчет прими наконец, – знакомый голос вывел из прострации. Перед воспаленными, больше суток не знавших сна очами Ируки, возникла ухмыляющаяся рожа элитного сенсея. Чуть ниже, в его руке, обнаружилась повидавшая виды, грязная на сгибах бумажка, именуемая отчетом.
– Хватит мне эти портянки грязные таскать, – раздраженно вполголоса зашипел Умино, оглядываясь по сторонам, и, не обнаружив вокруг никого, кроме безмятежно прикорнувшего на лавке спецдзенина с сенбоном во рту, продолжил, – пиши отчет после миссии, а не на ней.
– Да всего же потом не вспомнишь. Да и время экономится, – протянул Эбису, продолжая тыкать в лицо чунина несчастным продуктом деревообрабатывающей промышленности.
– На миссии нужно задание выполнять, а не время экономить, – проворчал недовольно тот и уже более дружественным тоном добавил, – в чем это ты руки уделал?
– Не учи меня жить! – многозначительно подняв указательный палец вверх, высокопарно промолвил тот и, по примеру Ируки сменив тон, попутно пытаясь сковырять ненавистное вещество, ответил: – В клей залез. Не отмывается зараза уже несколько дней.
– Растворителем каким-нибудь попробуй, – пробормотал себе под нос Умино, погружаясь в отчет. Когда он поднял глаза, чтобы уточнить у друга почти стершееся слово, оказавшегося как раз на сгибе, Эбису уже не было. С наслаждением, убедившись, что никто его не видит и не слышит, Ирука потянулся на стуле. Не помешало бы пообедать перед тем, как отправиться в академию.

***
Недельная миссия класса «А» подходила к концу. Вымотанный и грязный, Какаши прислонился к стволу дерева и позволил себе на мгновение закрыть глаза. Напарник по миссии Ширануи спрыгнул с ветки и присел неподалеку.
– Пять минут, – хрипло произнес Копирующий ниндзя.
– Куда спешить. Разве что отчет сдать вовремя? Когда такое было? – пожевывая сенбон, спросил Генма, позволив себе расслабиться. В этой миссии у него не было ни одного боя, и выглядел он не в пример свежее Хатаке.
– Написал уже? – покосился серым глазом.
– Переписывать придется – кровью залил. Глупо получилось, порезался во время написания.
Чтобы разогнать тягучую усталость, вымученно поржали.
– Знают ли штабные, принимающие отчеты, как опасно их писать… – пробормотал Какаши себе под нос сонным голосом.
– В штабе при мне один такой мальчонка с хвостиком нашу несравненную элиту распекал. Мол, ты на задании работай, а отчеты писать – это в свободное время, – комично развел руками, прикусив наконец блуждающую по рту железную иглу.
Какаши что-то пробормотал, но Ширануи его не расслышал. Спеша поделиться с напарником мыслями о наглости штабных чунинов, он бегло припоминал забавную, на его взгляд, сцену в штабе. Точнее, радиоспектакль, поскольку большую часть представления глаза его были прикрыты. Ход мыслей застопорился на воспоминании о каком-то клее и плавно потек в ином направлении.
– А как там твои тайные поклонники? Стадия отношений с письмами уже окончена?
– В процессе, – Какаши отчетливо помнил текст последнего, сложившийся из разноцветных пляшущих букв: «Я не зря думаю, что ты никчемная ищейка?», – Кто-то отчаянно хочет, чтобы его трахнули по-собачьи.
Очередной негромкий смех мужчин утонул в шуме зеленой листвы. Каждый смеялся о своем.

***
«Еще одно, и все закончится, – мысленно утешал себя чунин, – будто ничего и не было».
Он пришел в штаб за полчаса до начала рабочего дня – замучила бессонница.
«По-тихому, невзначай похвастаюсь успехами перед этими пропойцами, и все всё благополучно забудут. Сами-то спят, небось, еще», – Ирука обиженно поморщился и сомкнул припухшие веки.
Кто бы мог подумать, что от безобидного спора ему прибудет столько головной боли. И ведь не известно, что страшнее: отхватить быструю и, если повезет, безболезненную смерть от разъяренного Хатаке Какаши, скорого на расправу, или до конца жизни терпеть насмешки. А еще детей учит! До детей это, конечно, вряд ли дойдет, но взрослые потешатся вдоволь. Бесплатный цирк для всех желающих. В том, что подробности со временем выплывут в массы, Умино не сомневался.
За самобичеванием чунин не расслышал энергичных (не по времени суток) шагов Эбису. Ируку, увидевшего в руках друга желтый конверт, перекосило.
– Ну вот! – бодро воскликнул дзенин, приближаясь к столу. Довольный собой до невозможности, он присел на ближайший стул и тут же с него вскочил: – Готово!
Ируке с каждым таким «готово» становилось на мгновение дурно. Засунув конверт в карман, чунин приготовился встретить новый рабочий день.
Учитель академии, подрабатывающий в штабе до обеда, был чувствителен, скрытен и немного нерешителен. Все эти слабости, помноженные на мнительность, здорово отравлявшие ему жизнь, он успешно скрывал под приветливой маской.
Он после первого же письма понял, что Какаши насторожится и будет искать дерзкого почтальона повсюду своим холодным и цепким, как рыболовный крючок, взглядом. Решив не прятать глаза и не суетиться при виде Копирующего ниндзя, Ирука все же порой покрывался испариной, глядя на молча пододвигаемый к нему по поверхности стола отчет, покрытый корявыми закорючками с небрежно-размашистой надписью в верхнем левом углу «Хатаке Какаши», как обычно не поместившейся в заданные квадратики. Пот можно было списать на жару, и Ирука продолжал играть роль, не позволяя тонким, сильным пальцам Хатаке, задержавшимся на лишнюю секунду на листке, лишить Умино Ируку внешнего равновесия.
Чунину не раз приходило в голову узнать содержание писем. Эбису отмахивался, давая понять, что ничего серьезного, и миссия друга состоит в доставке. Ирука не решался вскрывать чужой конверт. Поразмыслив, что дело касается его, да еще так касается – поседеть впору, Умино взял в руки последний пятый конверт и замер. Новая бумага конверта была непроницаема для взгляда. Сам конверт представлял из себя конструкцию из прямоугольного листа бумаги, хитро свернутую в треугольник без капли клея. Решив, что без труда свернет бумагу по сгибам в исходную форму, чуунин дрожащими руками развернул конверт.
«Дожил, – думал он раздраженно, – руки трясутся».
Увиденное сначала заставило улыбнуться (не лень же человеку), после прочтения – повергло в шок. До Ируки со скоростью ламы начало доходить, какого рода артефакты он ловко и пока безнаказанно таскал в дом Какаши. Безопасней было круглые сутки носить в карманах штанов взрывные печати, чем попасться Какаши с таким чтивом в его жилище. По спине оцепеневшего чунина скатилась отвратительно тяжелая капля холодного пота.
Заслышав в коридоре шаги, он очнулся, сгреб постыдную бумагу в ящик стола, не забыв конверт, и принял безмятежную позу бесконечно занятого человека.
«Руки-то не зря тряслись», – успел подумать он, перед тем как увидел первого посетителя. Им оказался герой эпопеи, которую в уме чунин кроме как «Беги, Ирука, беги» не называл. Сердце Умино ухнуло куда-то вниз. Но на лице наметилась вежливая улыбка.
– Жарко сегодня будет, – темный глаз смотрит, не отрываясь. Как прожектор шарит по спокойному лицу в поисках ответов.
– Надо полагать, – дежурный тон, глаза уже скользят по принятому из рук в руки отчету, который в этот раз в куда более непотребном виде, чем обычно. Бумага заляпана грязью, засохшей кровью, изрядно обтрепана. Ирука вздохнул и поблагодарил, дав понять, что отчет принят. В другой раз он бы обязательно сделал вежливое замечание состоянию бумаги, но не сегодня. Сегодня – шел бы ты, Какаши, отсюда поскорей.
– В следующий раз я напишу его в свободное от миссии время, – не отводя темно-серого глаза, ожидая реакции.
– Хорошо бы, – не выдержав напряжения, нервно выдохнул Ирука и сделал вид, что окончательно переключился на отчет.
***
– Эбису! Скотина! Прибью! Ненавижу! Так меня подставить! – шипел Ирука в отчаянии. Что теперь делать? Извиняться? Затея с проникновением в дом Шарингана Какаши уже не казалась Ируке такой отвратительной сама по себе. А вот быть застуканным с письмом подобного содержания – потянет на особо тяжкие последствия. Чунину сразу показалось, что вчера и небо было голубей, и трава зеленей. Что еще предстоит узнать и за что придется страдать?
Дома пришла спасительная мысль написать письмо с извинениями, мол, простите, уважаемый, все было неудачной шуткой. И волки целы и овцы… в общем, все целы. Позориться перед товарищами по-прежнему не хотелось. Письмо так письмо, доставить так доставить. Как оказалось это не так уж сложно. Какаши даже не узнает личность курьера. На этом и распрощаемся. Ирука достал из-под кровати стопку журналов по педагогике «Стальной сенсей» и лихорадочно принялся за дело.
Спустя полтора часа, ушедшие на подбор и вырезание букв и целых слов, закусив губу от нетерпения, чунин усердно и не в пример аккуратней Эбису вклеивал то, что могло бы передать хоть каплю сожаления, которое он испытывал в связи со сложившейся ситуацией. В итоге содержание письма составило: «Мне очень жаль. Простите, если сможете. Больше не побеспокою». Сжав побелевшие от беспокойства губы, Ирука вложил листок в конверт из-под бесстыдного послания элитного извращенца и вышел из дома.
***
Наступив на скрипучую доску, Ширануи грязно выругался про себя и, не мешкая, продолжил путь, маскируя чакру. Он точно знал, что Эбису нет дома, но понимал, что из маловероятной, но вполне возможной встречи хорошего получится мало. Они не были друзьями или близкими знакомыми. Раньше здоровались кивками в штабе, а после случая в тренировочном походе и вовсе перестали. Случай был пустячный, подумаешь, обездвижил и привязал к дереву. Зато до утра никаких лекций о моральном разложении и нервных тыканий при этом Генме в глаз своим не в меру длинным пальцем. Нервы нужно беречь – свои и чужие. Невзначай выудив из чехла в кармане иглу поменьше, Генма, не меняя выражения лица, отправил не на шутку разошедшегося в наставлениях коллегу в глубокий здоровый сон, и, подхватив, понес к ближайшему дереву. Нервы всех участников инцидента были спасены, а на утро Эбису, не без проблем освободивший свое неважно слушающееся тело из плена дерева и веревки, задрал нос, очки и самомнение до небес.
Дурацкие очки скрывали выражение глаз пострадавшего и Генма, завидя его, порой думал, что неплохо бы узнать, оттаяла ли элитная душа от обиды. Не то что бы его это сильно волновало. Эти мысли приходили помимо его воли и тут же забывались до следующей случайной встречи.
Задержав взгляд на идеально ровно застеленном покрывале, мысленно кивнул своим предположениям о педантичной натуре субъекта. Внимательный к деталям Ширануи не раз замечал еле уловимый диссонанс показного и настоящего в образе Эбису, таскавшего в людный штаб грязные отчеты, но не позволяющего себе носить один комплект формы два дня подряд даже без физических нагрузок. После поединков в тренировочном зале именно он расходовал воду в душе больше остальных, вызывая на свою элитную голову громкое недовольство тех, кому воды не досталось вовсе. Обделенные шиноби неизменно поминали того добрым крепким выражением, даже если Эбису отсутствовал на тренировке и к растрате драгоценной прозрачной субстанции отношения не имел. За халатность в пользовании ресурсами в устоявшемся кругу шиноби разных рангов за Эбису прочно закрепилось прозвище «чистюля». Произносимое коллегами с едва уловимой издевкой, заставляло элитного дзенина скрипеть зубами.
– Клоун, – раздраженно процедил Ширануи сквозь сенбон, не сомневаясь в том, что его пыльные сандалии оставят следы на стерильном полу этой квартиры. Крохотная чистая кухня, гостиная, совмещенный санузел и какая-то темная кладовка.
Бегло заглянув во все комнаты по очереди, Генма тихо скользнул в маленькое помещение и нащупал выключатель. Стол, стул, софа, тусклая лампа, пушистый коврик под ногами. «Нда», – думал он, растеряно переминаясь с ноги на ногу. Чтобы со спокойной совестью покинуть жилище моралиста, разочарованно перевернул подушку на софе, раскрыл ящик стола и, готовый закрыть его обратно, замер. Присмотрелся, присвистнул, раскрыл ящик пошире. Взору Ширануи предстал живописный натюрморт – набор составителя лингвистических гербариев. Несколько видов разной свежести клея, куча обрезков и небольшая стопка желтой бумаги. Генма в задумчивости взял в руки пузырек с засохшим клеем и повертел. К его боку красноречиво прилип квадратик с криво вырезанной буквой на синем фоне. Под столом обнаружились стопки разворошенных газет и журналов. Услышав скрежет ключа в замке, Генма выключил свет и затаился.


***
Вернувшись с несложной двухдневной миссии, Эбису успел отоспаться и в который раз осознать, что еда не имеет обыкновения готовиться сама. Голод погнал его за продуктами. Войдя с пакетами в дом и выгрузив их на обувной шкаф в прихожей, за мыслями, что неплохо было бы прибрать бардак в ящиках стола, он неясной вспышкой ощутил чье-то присутствие. Сконцентрировавшись на поиске чужой чакры и не обнаружив ничего, шумно выдохнул. Снял очки и, поймав в зеркале хмурое отражение своих серьезных зеленых глаз, взъерошил порядком отросшие, чуть влажные от пота волосы. Он сам неизвестно чего ждал в последнее время от этой затеи, но явно не придавал ей столько значения, сколько придавал мнительный Ирука, бледнеющий при виде желтых конвертов, и уж точно не боялся Какаши. Ируке тоже особо не следовало, ведь именно Хатаке стал инициатором продолжения затеи с письмами, подсев к Эбису в баре.
Элитный сенсей, засевший в дальнем углу зала, о чем-то сосредоточенно размышлял, машинально догрызая неизвестно какой по счету соленый сухарик из плетеной корзинки на столе. Сухари немного отдавали плесенью, но Эбису либо не обращал на это внимания, либо не мог перестать их грызть, находясь в прострации. Приятный полумрак заведения позволил ему снять очки с уставшей переносицы, и любой посетитель мог увидеть на его месте расслабленного мужчину лет двадцати пяти, худощавого, темноволосого и темноглазого в сумраке бара. Субъект, откинувшись на спинку стула, рассеяно смотрел в одну точку.
Почувствовав знакомую чакру, Хатаке Какаши обернулся и занялся наблюдением.
Без привычных очков и банданы элитный сенсей выглядел чуть иначе, чем обычно.
Разделивший в свое время с Эбису несколько тяжелых миссий, Какаши пару раз становился свидетелем подобного состояния напарника, поэтому уверенно встал со своего места и направился в глубь бара, зная, что тот выслушает его со всей присущей ему в такие моменты серьезностью.
Во время разговора бывший напарник смотрел на гения Конохи скептически, морщил лоб и кривил губы. Сказанные же этим гением напоследок слова решили судьбу одного, ничем не примечательного по его собственному мнению, чунина.
Поэтому Эбису хоть и жалел протрезвевшего Ируку, отменять ничего не стал. Добавил в спор лишь сами письма, составление которых приносило ему странное удовлетворение.
Первые минуты Генма пытался сообразить, зачем Эбису писать такие письма Какаши. Версий было три:
Эбису сам пишет письма Хатаке.
Он их только пишет для кого-то, кому нужен Хатаке.
Кто-то, сидя в каморке у Эбису, пишет письма Хатаке.
Первая версия вызвала ощутимое раздражение и чувство неправильности происходящего. Две остальные его как-то странно успокоили, несмотря на то, что ни одна из них не имела под собой никаких оснований. Прикусив сенбон от возмущения сильнее обычного, Генма решал: поделиться ли обнаруженным с Какаши или разбираться с писателем на месте.
Он лукаво усмехнулся в темноте: «Интересно, как он относится к иголкам. Вообще или с тех пор».
В ответ на его мысли послышались неторопливые шаги хозяина квартиры. Тот, шурша пакетом для мусора, шел заметать следы преступления.

***

Вошедший в кладовку Эбису аккуратно прикрыл дверь и привычным движением потянулся к выключателю.
За едва заметным потоком воздуха, едва коснувшимся его лица, последовал жесткий захват. Секунду спустя к общим впечатлениям добавился пушистый коврик под щекой, ощущение тяжести чьего-то тела на пояснице и чужих рук на своих запястьях, сведенных вместе и прижатых к полу. «Расслабился, мать твою!» – пронеслось у него в голове, - «Вот так и погибают лучшие из нас». Следующей мыслью было недоумение по поводу неоднозначности своего положения. Судя по весу, на нем сидит человек примерно его комплекции, однако пошевелить конечностями Эбису толком не мог. Они не были полностью обездвижены, но и не слушались как раньше.
«Черт! Черт! Черт!»
– Как это я раньше тебя не убил, – процедил он сквозь зубы, – за твою несмешную шутку…
– Как это я раньше не повторил ее, – сквозь сенбон, не спеша, протянул Генма, улыбаясь. Получилось издевательски.
– Если ты еще раз привяжешь меня к чему-нибудь, клянусь… – яростно начал Эбису, но Генма, не меняя тона, его перебил:
– Я как раз думал, к чему бы… но здесь так темно.
Ширануи убрал правую руку с запасной маленькой иглой от шеи Эбису, продолжая держать левую на запястьях. По телу сенсея прошла сладкая судорога и угасла где-то в районе паха.
– Черт, – зло пробормотал он.
– Угу, – не выпуская из зубов любимой игрушки, становящейся смертоносным оружием при желании владельца, – ты мне сейчас все расскажешь, даже если не планировал, – тихо, вкрадчиво шептал Генма, слегка касаясь губами уха лежащего под ним дзенина.
– Во-первых, кто пишет письма Какаши...
– Прости, я не знал, что у тебя на него виды, – с ухмылкой пробормотал сенсей. Получилось глухо, эффект испортил коврик. Холодная игла из сплава, сведения о котором держались в тайне и передавались из поколения в поколение клана Ширануи, вновь коснулась шеи Эбису, слегка царапнув пульсирующую артерию. Генме не нужно было видеть тело жертвы. Он закрыл глаза и незаметно втянул носом воздух над самым ухом Эбису. Запах разгоряченного тела, слабый – мыла и соли.
– Я повторю свой вопрос, – процедил слова Ширануи, войдя во вкус. – Кто пишет ему письма?
Боли от второго укола пленник не почувствовал, но новая, более мощная по ощущениям судорога, сообщила о том, что он был. Эбису глухо застонал под Генмой.
Ширануи коротко выдохнул, приподнялся и резким движением перевернул безвольное тело с живота на спину. Эбису, почувствовав свободу, попытался вырваться, но, не оценив возможностей, был снова с силой прижат к полу гибким телом медика. Оставалось только догадываться, где тот прятал свои иголки во время манипуляций с телом Эбису, и не торчат ли они из него в этот самый момент, заставляя сладко ныть напрягшийся член. Даже провисев полночи привязанным к дереву, в гневе он не задумался, насколько опасен и какую власть имеет над телами людей этот флегматичный ублюдок с иглой во рту.


– Мне плевать на Хатаке, – выдохнул Эбису и закусил губу, усилием воли пытаясь погасить очередную сводящую с ума судорогу, потому что иначе… это недопустимо…
«И ничего кроме безобидной правды я не сказал», – мысленно оправдывал себя сенсей.
– Меня устраивает твой ответ, – тихо проговорил Генма и Эбису задохнулся, когда почувствовал его прохладную ладонь на своем дрожащем от возбуждения члене. Неторопливые ритмичные движения заставили забыть о стыде, о прежде пережитом у дерева унижении и обиде на высокомерного Ширануи. Вся сущность Эбису сейчас сосредоточилась в изнывающем паху, беспомощно трепыхаясь в умелых руках опытного медика. Реки раскаленного металла растекались по венам, покалывая, заставляя оживать обездвиженные конечности. Эбису слабо всхлипнул – на большее не хватило сил, когда мощный оргазм накрыл его целиком, заставив выгнуть напряженную спину.
В кромешной темноте кладовки Генма задумчиво вертел в пальцах свободной руки иглу. Правой он все еще сжимал влажный член лежащего под ним сенсея, гадая, что ему теперь делать со своим.
3.

Четвертое письмо Какаши обнаружил, вернувшись на два дня раньше с утомительной дипломатической миссии.
Усталый, изможденный он почти улыбнулся, видя на столе знакомый конверт. Судя по отпечатку на пыльном столе, письмо пролежало на нем несколько дней. От содержания веяло нетерпением. Нетерпением Эбису. Тот и не думал скрывать от Какаши свою затею.
«Ай да фантазия у парня…» – с одобрением подумал Хатаке и устало потащился в душ. Избавившись от пропитавшейся потом одежды, Какаши долго стоял под упругими струями прохладной воды, оживая.
***
Шагающий по улице Ирука сдержанно здоровался с прохожими, каждого он так или иначе знал. Письмо жгло карман, но чунин знал, что согласно плану миссии, который он же и составлял, Какаши вернется не раньше чем через два дня. Забежав в штаб и невзначай поинтересовавшись у дежурного на проходной, не видел ли тот Хатаке Какаши, Ирука отправился по знакомому маршруту.
Осмотревшись, неслышно спрыгнул с подоконника на пол. Когда он поднял голову, распрямляясь, его сердце едва не выпрыгнуло из груди. Перед ним, непринужденно опираясь на дверной косяк, стоял хозяин жилища. Босиком, в свободных спортивных штанах и без привычной маски.
Тактичный Ирука, пытаясь не пялиться на открытое лицо Копирующего ниндзя, украдкой всматривался в него. Бледное, красивое. Тонкие, но мужественные черты – редкое сочетание. «Непонятно почему маску носит, женщины бы в очередь…» – мелькнула глупая мысль не к месту и тут же затерялась среди попыток оценить свое незавидное положение и варианты выхода из него.
Он тайно проник в дом к человеку – довольно опасному и непредсказуемому. В кармане у Ируки письмо, и он благодарил всех богов, которых имел честь знать, за то, что не вытащил его оттуда сразу, как только ноги коснулись пола. Стоя с желтым конвертом посреди небольшой гостиной Какаши, ему оставалось бы только умереть от смущения и чувства вины за происходящее, до того, как хозяин начнет его убивать.
Стоя без конверта, ему, по логике, следовало уже начинать умирать, но у него оставалась маленькая надежда на то, что Какаши решит, что штабной пришел по делу. Представив себе, как он, войдя через окно, требует у полуголого Хатаке отчет или сообщает о срочной миссии, которой не существует, Ирука нервно рассмеялся, однако тут же осекся, глядя на суровое лицо Какаши, который явно не собирался помогать ему в решении его, ирукиной, проблемы.
Своим ошалевшим от неожиданности сознанием чунин понимал, что нужно действовать, и сейчас не особо важно как. Досчитав до одного, он набрал в легкие воздуха и виновато произнес:
– Видимо, я окном ошибся. Прошу прощения, Какаши-сан, – и уважительно кивнув, развернулся к выходу.
– Куда же вы, Ирука-сенсей, – протянул Хатаке, голос которого звучал непривычно четко без маски. – Даже почту не отдадите?
Ирука с самого начала подготавливал себя к худшему, однако этот простой вопрос, прозвучавший так буднично, заставил его ощутимо побледнеть.
«Он все знает!», – потоком ледяной воды обрушилось на него.
Какаши, не спеша, обошел Умино и вытащил из его нагрудного кармана желтый конверт. Ловким движением пальцев одной руки развернул хитро сложенную бумагу, извлек письмо и вчитался в его текст. Вспомнив содержание оригинального пятого письма, Ирука слегка порозовел. Он пытался представить, как отреагировал бы стоящий перед ним мужчина на предложение, высказанное в нем. Он не до конца понял, что Эбису имел ввиду под «жестко наказать за дерзость», но догадывался, что ничем хорошим для адресанта это не закончится. Пообещав убить Эбису при первой же встрече (тот явно манкировал ими последние две недели, словно чуя недоброе), чунин сосредоточился на доставке последнего письма, которая, несомненно, удалась, хоть и не так, как ему хотелось.
– Значит, совесть, – Какаши поднял на Умино свой серо-стальной глаз. Ируке стало еще больше не по себе.
– Так точно, Какаши-сан, совесть. Прошу простить меня за неподобающее моему положению поведение, – отрапортовал он, глядя в манящее своей близостью раскрытое окно.
Хатаке медленно закивал, не спуская с неподвижного чунина глаза, отошел. Ирука, по-прежнему не зная чего ожидать от сумасшедшего гения, все же выдохнул с облегчением, стараясь сделать это как можно незаметней. Какаши сделал пару шагов в сторону, не спеша выудил из-под диванной подушки початую бутылку чего-то очень крепкого и чистый стакан.
– Выход там, – кивнул на дверь, вытаскивая зубами пробку и выплевывая ее на диван.
Ирука, сообразив, что казнь откладывается до лучших времен, а то и вовсе отменяется, медлить не стал. Он с готовностью развернулся и направился туда, куда указал хозяин квартиры. За его спиной с глухим звоном столкнулись два стеклянных предмета, раздался плеск наливаемой жидкости.
– Я не советовал бы вам сегодня пить, Какаши-сан, ведь завтра в деревне праздник… – начал чунин осторожно с нотками назидания, подсобрав всю свою нерастраченную решимость.
«Что я несу, уйти бы живым», – осознав, что снова залез не в свое дело, зажмурился от напряжения, продолжая продвигаться к выходу.
За спиной Умино на полку осторожно поставили два предмета.
– А я и не буду, – задумчиво, совершенно спокойно, словно минуту назад говорил о погоде, – пить будешь ты.
Нервно окинув комнату взглядом, Ирука повернулся к Какаши, думая, что ослышался, но вместо готового все объяснить Хатаке, чунина встретил его кулак. После нежданного отпущения грехов не ожидавший подобного Умино не успел блокировать удар и отлетел к подножию кровати, едва не приложившись головой об ее край, ослепленный вспышкой боли. Тихо ахнул, пытаясь приподняться на локте, с ожесточением уставился на Какаши. От прежнего услужливого штабиста в его взгляде ничего не осталось.
«Вот оно как, – подумал Хатаке, направляясь к чунину, не забыв захватить почти доверху наполненный стакан, – будет интересно».
Встав перед Умино на колени, Какаши первым делом схватил его за горло, прижав затылком к деревянной поверхности, встречи с которым тот чудом избежал при падении. Через стук зубов о стакан, через силу в рот полилась обжигающая жидкость, опаляя пищевод и пустой желудок. Захлебываясь, Ирука думал, что совсем распустил себя в дисциплине. Не поужинал, наивно полагая, что все пройдет гладко – за полчаса гастрит не заработаешь. Пальцы Какаши, лежащие на горле чунина, не давали закрыть рот. Хатаке легко поднялся и направился к бутылке, стальная хватка исчезла. Ирука закашлялся, пытаясь отдышаться.
Какаши неторопливо наполнил стакан наполовину и посмотрел на Ируку сквозь алкоголь с примесью крови.
– Еще? – невозмутимо.
– Вы словно всю жизнь занимались вливанием жидкостей в глотки людей, Какаши-сан, – обращение было уважительным, но в интонации не было ни капли почтения.
– Случа-алось, – протянул он, не сводя с чунина взгляда, с видом врача, решающего стоит ли пациенту увеличивать дозу лекарства и чем это чревато.
– Я могу идти…теперь? – Ирука собирал мысли воедино.
«Вряд ли отпустит», – вердикт был не утешительным.
В голове шумело. Обычно его развозило с кружки сливового вина даже на сытый желудок, но сейчас он не сомневался, что у Шарингана Какаши в бутылке было не оно.
– Куда нам торопиться, Ирука-кун, вечер только начался, – интонации Какаши не отличались от повседневных, – обсудим один важный вопрос.
Ирука уже понял, что обсуждать будет в основном Какаши, и мысленно пересчитал имеющиеся у себя в наличии зубы, скорбя о них наперед. Он медленно поднялся, опираясь кистью руки на жесткий матрас кровати, встал ровно.
– Я извинился, – Умино лукавил. Он знал, что просто извинений Какаши будет мало. Именно этого он и боялся, каждый раз опуская письмо на стол.
«Гении вроде него не прощают насмешек и завтра какой-нибудь дежурный отряд из подземелий Ибики будет соскребать остатки меня с этих стен», - Ирука утрировал, но ждать чего-то хорошего, учитывая обстоятельства, не приходилось.
Он поднял глаза на Копирующего. Поймав его взгляд, потупился.
– Я виноват, – вздохнул Умино, опустив голову еще ниже, – я написал пять писем и…и, – запнулся, слизывая с губ кровь, – тайно доставил их в ваш дом. Я прошу меня простить, если это возможно, – весь вид штабного чунина выражал сожаление. Какаши то и дело в мыслях возвращался к эпизоду с разбитым носом, гадая, куда делся Умино Ирука, готовый зубами вцепиться ему в горло.
– Что было в первом письме? – Какаши сделал два стремительных шага в сторону Ируки, приблизив свое бледное лицо к смуглому чунина. Тот молчал, вперившись взглядом в стену позади Какаши.
– Во втором, в третьем? С какой целью ты их писал и носил сюда? – в голосе пробивалась сталь. В такие моменты те, кто находился рядом, начинали осознавать, что Какаши в деревне с пошлой книжонкой в руках и Какаши на миссии – разные люди. Ирука не сделал для себя открытия, но в который раз мысленно поежился.
Он мог сломать Эбису челюсть при встрече, но не мог его выдать. Это не по-товарищески. Просто так нельзя. Его всегда учили другому. К тому же он уже взял вину на себя и получит за это сполна, подставлять под раздачу Эбису он не будет – это не рационально и некрасиво, хотя виноват во всем именно он. Ирука лишь отчасти. Ох, как глупо. И ведь догадывался, что все этим закончится.
Вот он пойман, разоблачен, стоит посреди спальни Хатаке Какаши. Чунин растерянно обернулся на аккуратно застеленную кровать. Непонятно зачем его сюда заве… несмотря на расплескавшийся в крови жар, он похолодел. Ему в голову не могло прийти, что гениальный дзенин Конохи, на которого он часто украдкой смотрел с таким восхищением, к которому относился с уважением, несмотря на то, что побаивался, имеет склонность…
На его лице отразилась такая гамма чувств, что Какаши стало жаль парня. Он вложил в опущенную руку чунина стакан и коротко велел:
– Пей.
С остекленевшим от безысходности взглядом, не веря в происходящее, Ирука поднес ко рту нагретый рукой Копирующего сосуд и вновь закашлялся, залпом проглотив. Сморгнул выступившую на глазах влагу.
Какаши, ловко подхватив выскользнувший из рук Умино стакан, внимательно наблюдал за его реакцией. Изогнул в кривой ухмылке рот, удовлетворенный увиденным: скулы парня порозовели, дыхание участилось. Из сжатого кулака левой руки за ненадобностью был выброшен под ноги надорванный бумажный пакетик, в каких боевые медики хранят одноразовые дозы своих секретных порошков.
– Раздевайся, – тоном, не допускающим возражений.
Чуунин, все еще не веря в происходящее, машинально, в поисках убежища, дернулся назад, но отступить ему не позволила кровать позади него, едва не лишив равновесия. Прерывисто дыша, словно после длинного забега, не отводя взгляда от стоящего в полушаге Хатаке, он соображал, в какой стороне искать спасения.
– Ты не выйдешь отсюда, пока не ответишь на мои вопросы, – Какаши даже не пошевелился, но Ирука замер на месте.
– Я уже сказал… – торопливо начал оправдаться чуунин, пытаясь устоять на ногах, попутно думая, что не выйдет отсюда скорее из-за своего состояния.
«Только бы отключиться раньше, чем он начнет… начнет…»
Лавируя среди ощущений, которые на него нахлынули, он пытался воззвать к инстинкту самосохранения, но тот молчал. Его рациональное Я, продумывающее все на пару шагов вперед, бездействовало. В панике пытаясь ухватиться за ускользающую мысль «Как я после посмотрю ему в глаза», Ирука упустил и ее. Теперь его мысли неизменно возвращались к стоящему перед ним мужчине, не сводящему с него внимательного взгляда.
Чунин уставился на чувственный рот Копирующего ниндзя, рассматривая ямочки в чуть приподнятых его уголках.
«Если бы я знал, что под маской такой рот, я бы сам напоил его и…»
От смущения за собственные грязные мысли Ирука со всей силы прикусил губу, но боли не почувствовал.
«Он просто хочет узнать ответы на свои вопросы, он оттолкнет меня, если я решусь», – думал чунин, проклиная алкоголь, из-за излишка которого в крови в голову лезли несвойственные скромному Ируке мысли, минуя преграды врожденного благоразумия.
– Это пытка для моралистов вроде тебя, я угадал?
Легкого толчка ладонью в грудь хватило, чтобы Умино потерял равновесие и неловко свалился поперек кровати. Все еще не желая мириться с положением, в котором оказался, и не до конца осознавая происходящее, он с трудом пытался подняться на локтях, но был вдавлен в матрас руками Какаши. Они ненадолго задержались на его плечах, пробираясь под свободную водолазку, исследуя тренированное тело штабиста. Нащупав кончиками чувствительных пальцев несколько тонких шрамов на ребрах, добрался до сосков. Стащив водолазку через голову, приник к одному из них губами, прикусил. От этой нехитрой ласки Ирука выгнулся под ним и хрипло застонал, не замечая, как руки дзенина ловко освобождают его форменные брюки от ремня.

***
Проснувшись ночью в чужой постели, с рукой спящего Какаши на животе, Ирука запаниковал. После глубокого прерывистого выдоха, который должен был помочь ему прийти в себя, но не помог, покосился на мужчину сбоку. Лунный свет, падающий из окна, заострил черты Копирующего, придав им хищноватое выражение. Рот Какаши был расслаблен, но Ируку в те секунды не покидало ощущение, что тот улыбается. Не обнаружив на лице конохского гения якобы присущей всем спящим беззащитности, чунин аккуратно обхватил его запястье, чтобы убрать со своего живота расслабленную ладонь. Сознание услужливо выбросило на поверхность эпизоды прошлого вечера с участием чутких рук Какаши. Пытаясь унять бешено стучащее от страха и смущения сердце, осознав, что до сих пор держит в своей руке руку Хатаке, осторожно уложил ее на испачканные ими обоими простыни. Несмотря на то, что Ирука помнил каждую секунду произошедшего, он бы не взялся подсчитывать количество оргазмов, полученных в этом безумии. Он не подозревал, что способен на такое. В очередной раз за последние семь часов Ирука пытался собрать непослушные мысли воедино.
«Черт!» – выдал в отчаянии воспаленный мозг. Ирука мог многое и делал то, чему его учили с детства очень хорошо и не раздумывая. Безошибочно сориентироваться на местности, принять бой или уйти от погони, обойти ловушки и терпеть вражеские пытки до момента, пока тело не перестанет чувствовать боль. Но никто не учил его как себя вести, проснувшись в постели с жестким, холодным, непредсказуемым и сильным Копирующим ниндзя, легендой деревни, после настолько безумного секса, о существовании которого скромный Ирука даже не подозревал.
Осторожно усевшись в постели, Умино замер, анализируя непривычные ощущения.
«Как теперь принимать у него отчеты, зная, что он побывал в моей заднице? Может еще убьет меня, как и хотел?»
Бесшумно собирая свои вещи, раскиданные по комнате, чунин не подозревал, что Какаши задумчиво наблюдает за ним своим серьезным серым глазом.
Небрежно одевшись, бегло поискав на полу шнурок и не найдя, Ирука с силой стянул на затылке руками спутанные о чужую подушку волосы и вновь распустил. В жесте было столько отчаяния, что Умино, представивший себя со стороны, скривил губы.
– Что мне делать? – сдавив виски ладонями, тихо пробормотал Ирука.
 Раздевайся и ложись обратно, – отчетливо прозвучал в ночи хрипловатый со сна голос Какаши, – завтра выходной.

---

Двое, не считая собаки.

[Maksut]

Название: Двое, не считая собаки.
Автор: Maksut
Бета: Риления
Пейринг: Хатаке Какаши/Умино Ирука, Паккун
Тип: слеш
Рейтинг: NC-17
Жанр: романс, повседневность, немного флаффа
Размер: 4500 слов
Дисклеймер: не принадлежит, не извлекаю
Саммари: Ирука не любит ранние пробуждения и незваных гостей. Какаши забывает бриться и постоянно запаздывает с отчетами. Паккун рекомендует безопасный секс, ведь кто-то же должен быть благоразумен?
Предупреждение: AU в рамках канона, ООС. Любовные рефлексии. PWP. Фик написан на "Осенний фестиваль" 2012, где занял I место.
Размещение: с разрешения автора
От автора: Гран мерси товарищу Рилении за вычитку и чувство юмора!




____________
Нинкен ("Собака-Ниндзя") — собаки, которых Шиноби может призвать с помощью Кучиёсе но Дзюцу.

Четыре утра.
Ирука протяжно стонет, силясь нащупать левой ногой затерявшийся под кроватью тапочек, и проклинает незваного гостя. Голова все еще чугунная от выпитого накануне, в пересохшем рту отчетливый привкус кошачьей мочи, думать больно, а вспоминать и подавно…
День рождения коллеги по штабу начинавшийся с невинной бутылки сливового вина, абсолютно неожиданно завершился массовой попойкой. Безобразной, грандиозной попойкой, что рискует войти в анналы штабных попоек. И в любой другой раз всеобще признанный оплот благоразумия и сдержанности Умино Ирука точно ушел бы с этого праздника жизни, пригубив лишь чуть-чуть из вежливости… В любой другой. Но не в этот.
Наверное, завтра штабные приятели не упустят шанса всласть поизмываться над ним. Но это будет лишь завтра, а сейчас все, что ему нужно – тишина и немного сна. Но ранний гость настойчив, и от звука чужих ударов голова резонирует, словно гигантский колокол.
Спотыкаясь и придерживая раскалывающуюся голову, Ирука кое-как добирается до коридора и на секунду замирает. Конечно, есть шанс, что это Наруто – тот тоже никогда не отличался чувством такта и соблюдением общественных приличий, но интуиция, а главное – ощущение знакомой чакры, подсказывает готовиться к худшему.
Собравшись с духом, Ирука распахивает дверь.
- Йо!
Даже сейчас, покрытый коркой грязи и запекшейся крови, стоя на пороге чужого дома, Хатаке Какаши умудряется выглядеть так, как будто бы это он делает одолжение Ируке, а не наоборот. Расслабленная, даже расхлябанная поза, вечно торчащая щетка серых волос…
- Я не вовремя? – щурит единственно видимый глаз Хатаке.
Ируку накрывает новый виток похмельного синдрома, и сил на то, чтобы ответить собеседнику, просто не остается. Вместо этого он сторонится, пропуская Хатаке в дом.
- Я помоюсь, – не спрашивает – информирует Какаши, освобождаясь от заскорузлой формы.
- Угу…
- Неплохо отметили, - хмыкает дзенин, с тенью сочувствия оглядывая учителя. Поведя носом в маске, добавляет:
– Правда, саке было дрянным.
- Ванная там, – тычет Ирука дрожащим пальцем на дверь в конце коридора.
Хатаке кивает, расстегивает жилет и стягивает через голову серую от пыли форменную водолазку. По узкому коридору мигом разливается запах костра, взрывных свитков, пота и, почему-то, мокрой псины. Краем глаза зацепившись за дьявольски отчетливый рельеф чужого торса, Умино с удивлением понимает, что его нижняя голова, в отличие от верхней, не подвержена мукам похмелья.
Проводив взглядом стремительно разоблачающегося дзенина, Ирука дожидается пока закроется дверь и тут же сползает по стене на пол. Он закрывает глаза и шумно, со свистом, втягивает носом воздух.
Плохо… Как же ему зверски плохо… И нечеловечески хорошо.
Впрочем, как и всегда в присутствии Копирующего, когда даже запах мокрой псины кажется откровением.
Хатаке, мать его, Какаши… Ни ответа, ни привета за два месяца, ни единого доброго слова за несколько лет… И вот, на тебе, моется в его ванной, выложенной смешным кафелем в цветочек, мылит голову его шампунем и даже мочалкой после миссии чужой точно не побрезгует. От одних только этих мыслей изнутри затапливает горячим и сладким…
Ирука мотает головой и едва не плачет от взметнувшейся мутной взвесью головной боли. Держась за стенку, он поднимается на ноги, направляясь в спальню, чтобы достать полотенце. На обратном пути он натыкается на собственное отражение и безнадежно вздыхает. Сейчас его внешность может составить здоровую конкуренцию вернувшемуся с миссии Хатаке.
Судя по количеству пара, Копия моется исключительно кипятком. Поддавшись секундному любопытству, Ирука подходит ближе и заглядывает в щель между занавеской и кафельной стеной: кожа у Хатаке розовая-розовая, того и глядишь, вот-вот пойдет волдырями, а на спине алым цветом распускаются шикарные кровоподтеки.
- Спасибо, – не оборачиваясь, говорит Какаши. – Повесь на крючок. И это…мне бы пожрать чего, а?
Ирука заторможено кивает и невпопад замечает, что точно – и мочалку чужую прихватил, елозит жесткой губкой по мускулистому, в потемневших от воды волосках бедру, не стесняясь… И шампунем, его, Ирукиным, патлы свои мыл, вон как пахнет крапивой и ромашкой…
Ирука послушной сомнамбулой бредет на кухню, разогревать остатки вчерашнего супа. Потеснив стопку немытых тарелок, он быстро умывает лицо и полощет рот. Головокружение и тупая боль в висках слегка унимаются, он находит в себе силы соорудить на голове жалкое подобие обычного хвоста.
К тому моменту, как Какаши выходит из ванной, Ирука уже успевает сервировать скромный, но сытный холостяцкий стол и даже начать предаваться уничижительной рефлексии.
Зачем? Зачем он впустил Хатаке в свой дом? Закрыл бы дверь перед носом и вновь бы упал в постель похмельным трупом. И никаких проблем, никаких мыслей… Но не впустить Какаши он не мог. Точно так же, как не смог отказать ему тогда, на дзенинской попойке, на которую за каким-то чертом поперся, не устояв под шквалом приглашений… Эх, знал бы кто из тех, кто зазывал его туда, что мировой парень Умино Ирука, умница и активист, с которым советовался сам Третий, сдастся без боя – потечет, как девчонка, и раздвинет ноги, стоит только Хатаке прижать его к стенке на темной веранде…
Умино вздрагивает, когда Копия возникает на пороге, шаркая ногами в его, ирукиных, старых тапочках, по видимости найденных в темной прихожей.
- Ух ты, нормальная еда! А то все белки да белки… – по-детски непосредственно восклицает Хатаке и садится напротив, капая мокрыми волосами на клетчатую скатерть. В то время, как дзенин сосредоточенно поглощает еду, Ирука сидит, не двигаясь, и старается не дышать. Наверное, это какое-то хитрое гендзюцу, наконец, решает он и наливает себе чаю.
Не считая пары ссадин и отцветающего синяка на лице, внешность у Какаши вполне себе обыкновенная. Наверное, в нежной юности он был даже красив, но возраст и шрамы сделали свое дело – теперь ему больше подходят эпитеты «брутальный» и «мужественный», даже несмотря на необычную узость челюсти и смешную белесую щетину. Ирука испытывает нечто сродни разочарованию и облегчению… И стоило ли из-за этого интриговать все селение добрых пятнадцать лет? Единственное, что есть в Хатаке необычного – зубы. Странный прикус, почти как у клана Инузука: заостренные клыки и неестественная белизна.
- Нда, лесные твари тебе на один зубок, – на автомате выдает сенсей, задумчиво почесывая переносицу.
Какаши скалится, демонстрируя полный набор острых клыков, и становится похож на синекожих фриков из Тумана с акульими пастями.
- Ты извини, что я к тебе завалился. Просто устал сильно, да и дома есть нечего.
Ирука борется с нервным смехом: Хатаке как всегда великолепен – заявиться в четыре утра, еще и с миссии, в гости к человеку, с которым переспал один раз в жизни, и то в скотски ужратом состоянии… Теперь бороться приходится со смущением и мучительной краснотой, нефтяным пятном наползающим на лицо и шею. От вновь нахлынувших воспоминаний все внутри скручивается в тугой узел возбуждения и стыда. Но он берет себя в руки и его даже хватает на сарказм:
- Всегда пожалуйста. Хотя в дзенинской столовой готовят лучше.
- Лучше, – нахально скалится Хатаке, а потом с обезоруживающей честностью выдает. – Но к еде там не подают похмельных учителей.
- Вот как, – только и может выдохнуть Ирука, вставая со стула и отходя к раковине.
Как будто этот жалкий метр может что-то решить… Ничего. Ни-че-го-шень-ки.
Потому что Умино едва может держать себя руках, потому что у правильного и аккуратного учителя подгибаются коленки от чужого запаха, что пробивается даже сквозь отдушку шампуня, и встает от одного только вида широкого разлета белых плеч… Еще и эти соски… Розовые, даже на вид нежные, словно еще не раскрытые бутоны… Ирука сглатывает.
Он больше не подросток – твердит Умино сам себе. Он больше не пойдет на поводу у своей свербящей изнутри похоти. Он больше…
Больше. Хатаке действительно больше – шире, мощнее и выше почти на полголовы. И от этого что-то внутри сладко замирает, вздрагивает, а потом обрывается, словно туго натянутая струна.
- Мне надо… - начинает было Какаши.
- Что? – не чувствуя губ, спрашивает Ирука, словно завороженный делая полшага вперед.
Хатаке сглатывает, от чего яблоко его кадыка скользит вверх-вниз по светлой шее.
- Мне нужна аптечка.
Ирука вздрагивает, словно облитый ледяной водой – наваждение рассеивается.
Момент упущен.
- У меня все закончилось, ко мне недавно Наруто заходил в гости после вашей тренировки, - удрученно говорит Умино, вспоминая, что все имевшиеся в доме медикаменты исправно тратит на лечение своего единственного пациента.
- Ничего. Мне все равно нужная моя аптечка, - хмыкает Хатаке, а потом криво улыбается и исчезает в коридоре.
До Ируки доносится шорох одежды и лязг кунаев – Хатаке копается в своей одежде, понимает он, а в следующий миг квартира оглашается коротким хлопком.
Теневое клонирование? Или…
- Я ведь просил не беспокоить сегодня…
Ирука с интересом прислушивается, но различает только окончание фразы:
- … у меня просто нет иного выбора, - в голосе Хатаке слышатся ироничные нотки.
- Выбор есть всегда, - нравоучительно сообщает ему собеседник. – Ты просто самая ленивая задница во всей Конохе! Кто еще из дзенинов станет просить о таком своего…
- Только я, - хмыкает Какаши. – Но давай будем честными: именно поэтому я тебе и нравлюсь.
- Скоро это может измениться. Кстати, почему всегда я, а не Акино?
- Ну пожалуйста, ну только сегодня, - вечно скучающий и низкий голос Хатаке вдруг преображается и в нем появляется что-то от интонаций мальчика, клянчащего у матери сладости. – К тому же только ты из всего нинкена наделен даром дипломатии.
- Только сегодня. И да, не думай, что я повелся на твою безыскусную лесть. - Строго отрезает собеседник, а в следующий миг Какаши появляется на пороге кухни с довольным видом.
- Кто это был? – осторожно спрашивает Ирука.
- Это? Паккун.
- Твой нинкен? – В памяти Умино тут же мелькают строки и параграфы из «Устава». - А разве можно использовать их вне боевой ситуации?
- Нужно уметь общаться с животными – это же тебе не люди. С ними всегда можно договориться, - беспечно пожимает плечами Хатаке. – К тому же Паккун больше ворчит, чем действительно сердится, на самом деле ему скучно. К тому же…
Какаши вдруг подмигивает ему не скрытым повязкой глазом. И губы Ируки помимо воли растягиваются в глупой улыбке.
Хатаке вдруг хватается за полотенце, обмотанное вокруг бедер, и останавливает непослушную ткань в миллиметре от самого интересного места.
Ирука стоически не меняется в лице, увидев светлую поросль вьющихся волос на чужом лобке, и даже находит в себе силы предложить Какаши штаны. Тот, поправив злосчастное полотенце, охотно соглашается, снова сверкнув этой своей странной недоулыбочкой, что трогает лишь правую половину рта.
- О, почти в пору, - говорит Хатаке, примерив чужую одежду. – Только у меня ноги длиннее и задница больше.
Действительно – длиннее. И больше.
Умино едва может оторвать взгляд от туго обтянутой его штанами пятой точки Копирующего, для которой явно не прошли даром годы физических упражнений. Между ними опять повисает то самое, волнительное, бьющее дрожью напряжение, что возникло сегодня на кухне… И что стало отправной точкой того безумия на дзенинской пьянке…
И вдруг Ирука понимает: это не ухмылка. Это улыбка, самая что ни на есть настоящая, светлая и ясная, только ассиметричная из-за шрама над губой. Видимо Копирующему просто подрезало на миссии мышцы лица, а полевые медики срастили их неправильно или просто не заморачивались такими мелочами как возвращение полной подвижности… И это похоже на откровение.
В спальне сразу становится жарче и словно бы суше – легкие горят, плавятся изнутри, опавший член вновь наливается, пульсируя, а между ног разливается то самое, постыдное и сладкое.
- Я помешал?
Ирука едва не стонет от отчаяния, когда пес, неведомо как открывший окно, спрыгивает с подоконника в комнату.
- Держи, тут все, что просил. И да, дежурный штабной сказал, что если ты еще раз пошлешь отчет через меня или кого-нибудь из нинкена, то они, цитирую, «пустят твои писульки на растопку камина».
- Ясно-ясно, - Какаши с легким щелчком открывает принесенную псом аптечку и пару секунд медитирует на ее содержимое.
Ирука с интересом заглядывает ему через плечо – содержимое аптечки Хатаке отличается от стандартного дзенинского набора: в гнездах на крышке утоплены какие-то незнакомые ампулы с красноватой жидкостью, а вместе с набором бинтов лежит стянутая в тугой ком черная ткань, подозрительно напоминающая запасную маску.
Какаши достает из аптечки одну из тех непонятных ампул, отламывает стеклянный кончик, в два движения распечатывает шприц и, жестом опытного наркомана, перетягивает руку жгутом.
- Для глаза, - отвечает Хатаке на незаданный вопрос и, деловито прощупав пальцами вздувшуюся вену на локтевом сгибе, аккуратно делает себе инъекцию.
- И что, каждый раз?.. – Ирука осекается, разглядев рядом со свежим уколом еще с дюжину побледневших точек.
- Когда как. Но чаще госпиталь.
Паккун, все это время деловито чем-то шуршавший на кухне, вновь возвращается в комнату.
- Суп дрянной, - безапелляционно замечает он. – Но колбаса ничего.
- Спасибо, - только и может вымолвить Умино.
- И шампунь тоже интересный. Что за марка?
Ирука растерянно смотрит на Хатаке, но тот лишь подленько хихикает.
- Ээ… «Лошадиная сила»? – судорожно пытается вспомнить надпись на этикетке Умино.
- Хм, вечно у этих парнокопытных все лучше, чем у нас…
Ируке даже кажется, что пес хмурится.
- Ладно, бывайте, - прощается Паккун и в один прыжок оказывается на подоконнике. – И да, Какаши.
Копирующий поднимает голову от аптечки.
- М?
- В наш век нельзя доверять никому, даже школьным учителям.
Ирука напрягается, а Хатаке меланхолично поводит плечами.
- Предохраняйся.
С этими словами Паккун растворяется в буйной листве, растущей у дома, яблони.
Ирука может поклясться, что за секунду до своего исчезновения, ехидный пес подмигивает ему точно так же, как подмигивал получасом раньше Хатаке.
-Не обращай внимания, - Хатаке явно пытается не заржать. – С ним случается… временами.
- А с тобой?
Копия заламывает светлые брови.
- И со мной… В прошлый раз меня вызвали на миссию и я не мог…
Ирука подается вперед и кладет ладонь поверх тонких губ. Указательный палец упирается аккурат в светлый шрам, кожу покалывает смешная серая щетина…
Не об этом ли он мечтал половину своей сознательной жизни? Чтобы Шаринган Какаши оправдывался перед ним, словно мальчишка, чтобы сидел на кровати в его спальне, чтобы ходил по квартире в обтягивающих штанах и без футболки?..
Ируке хочется зажмуриться, но он даже не моргает – боится, что иллюзия развеется.
Кай! – кричит кто-то в его голове.
Но пальцы согреваются чужим дыханием, Хатаке все еще тут.
Смешной, израненный, усталый… Хатаке Какаши – его любовь с первого дня в штабе, с первого взгляда, с первой насмешливой реплики… Хатаке Какаши.
Умино едва может дышать – так тесно, так странно в груди.
- Иди ко мне,- жаркое дыхание обдает пальцы Ируки во въевшихся брызгах чернил.
И Ирука послушно движется вперед, навстречу мозолистым рукам опытного убийцы. Навстречу рукам проклятого и гениального Какаши, чье дело в свое время зачитал до дыр и чью фотографию стянул из архива, словно влюбленная девчонка…
- Хатаке Какаши, - шепчет Ирука.
- Умино Ирука.
И они понимают друг друга.
Какаши валит его на кровать, нависая сверху, целуя так, что у Ируки отнимаются ноги и руки, а в голове разливается звенящая пустота, целуя так, что Ирука готов кончить от одного лишь ощущения чужого языка и твердых губ…
Умино приглушенно вскрикивает, когда Хатаке перестает удерживать свой вес на руках и ложится сверху, придавливая его, вжимая в кровать, фиксируя, делая таким беспомощным…Чужие руки протискиваются между их тел и легко проникают сквозь слои одежды. Ирука заходится в жалобном стоне, когда жесткие пальцы касаются сначала болезненно-чувствительной головки его члена, а потом скользят ниже по стволу, к самому основанию. Ирука начинает задыхаться, когда чувствует грубоватое, настойчивое прикосновение между ягодиц…
Умино вздрагивает и рыбой, пойманной в силки, бьется в крепком объятии.
- Подожди, - просит он, упираясь руками в грудь Хатаке. – Я… мне нужно…
Секунду Какаши смотрит на него расфокусированным взглядом, а потом, словно до него только доходит смысл сказанного, кивает.
Ируке кажется, что кольцо рук Хатаке размыкается с неохотой, и на секунду в его голове даже мелькает мысль о том, что будет, если вдруг Хатаке его не отпустит – лишь сожмет свои чудовищно сильные объятия крепче и… Но Какаши отпускает – снова улыбается уголком рта и целует Ируку в нос.
- Быстро.
Умино добирается до ванной едва ли не бегом и, зачем-то закрыв дверь на щеколду, прислоняется вспотевшим затылком к прохладному дереву.
Что это? Что за болезнь такая, от которой он как сумасшедший, как одержимый… Не лучше ли было любить
Копирующего на расстоянии взгляда, изредка придаваясь глупым мечтаниям перед сном?
Нет - кричит его распаленное тело – не лучше!
Лучше так, как сейчас, когда сверху давит твердое и горячее тело, когда губы терзают чужие губы, когда уверенные и наглые руки пробираются в штаны…
Ирука выкручивает вентили до упора. Сознание, почему-то цепляется за мелочи – Хатаке забыл закрыть шампунь крышкой и мочалку повесил не на тот крючок… Это, неожиданно, успокаивает и лихорадочное напряжение отступает.
Ирука тщательно моется, хотя знает, что дзенины, привыкшие к ночевкам под открытым небом и способные даже скунса умять за милую душу, совершенно безразличны к такой ерунде. Наконец, когда он ловит затылком последнюю каплю горячей воды, приходит понимание, что все – отступать больше некуда.
Рухнули башни из слоновой кости, а песчаные замки смыло приливной волной чужой близости. Ему больше нет нужды прятаться, разглядывать украдкой, жадно ловить короткие взгляды и мечтать столкнуться плечами в узких коридорах штаба… Какаши здесь – на расстоянии вытянутой руки, и стоит ему только открыть эту хлипкую дверь как… Ирука собирается с мужеством и, повязав полотенце так же, как щеголял до этого Хатаке, открывает дверь и бесшумно идет в спальню.
А Хатаке спит.
Ирука от удивления даже делает шаг назад
Гений Конохи Шаринган Какаши спит, раскинувшись поверх его цветастого постельного белья, обхватив подушку руками и выставив на обозрение свои бесстыдно обтянутые чужими штанами крепкие ягодицы.
Умино тихо фыркает и переодевается в старую, зато мягкую пижаму – ему больше нет нужды расхаживать в крошечном полотенце. Прибравшись на кухне и выпив чаю, Ирука смотрит на часы – всего полшестого, а ему кажется, что уже прошел целый день.
Умино знает, что спящих дзенинов, только-только вернувшихся с длительной миссии, лучше не тревожить: обостренные реакции, паранойя и еще сонм тараканов в голове… Ирука забирает из шкафа одеяло и уходит на диван.
Вчерашняя гулянка дает о себе знать – накатывает сонливость, и отступившая было головная боль снова стискивает виски тугим обручем мигрени. Кое-как устроившись на неудобном диванчике, Ирука закутывается в одеяло и засыпает.
Хатаке Какаши спит в его постели… Мог ли он мечтать о чем-то большем?
***
Ируке снится странный сон: он лежит на залитом солнцем лугу, а над ним склонился огромный серый пес с умными, почти человеческими темными глазами.
- Чего смотришь? – спрашивает у него Умино.
Но пес предсказуемо молчит – лишь дышит тяжело, высунув наружу свой огромный, ярко-розовый язык.
Ирука собирается было возмутиться и потребовать от наглого животного внятного ответа, но вместо этого вздрагивает и просыпается.
Солнце уже сияет вовсю, затапливая лучами всю комнату, и Умино жмурится, часто-часто моргая, поэтому не сразу замечает странность… Дыхание пас из сна… Оно реально.
Ирука резко садится и прислушивается – точно, доносится из спальни.
На цыпочках прокравшись к комнате, Умино так и застывает у двери.
Какаши… Значит, не сон.
Правда выглядит Хатаке так себе: сейчас, в ярком свете становятся особенно заметны огромные кровоподтеки на его спине и боках, болезненная желтизна на мокром от пота лице и обметанные белым губы… Ирука подходит к кровати и аккуратно трясет Какаши за плечо. Тот просыпается мгновенно и, с ходу заломив Умино руку, валит его на пол.
Ирука даже не сопротивляется – лежит, обмякнув, и ждет, пока все еще затуманенный остатками сна взгляд прояснится.
- Черт, - коротко выдыхает Какаши и валится на пол рядом. От него тянет теплом, как от печки.
- У тебя температура, - констатирует Ирука.
- Угу, - хрипит Хатаке. – Подай мне аптечку.
-Ампулу?
- Да.
Ирука достает шприц и аккуратно набирает два кубика красной жидкости, несколько раз ударяет по пластику ногтем, чтобы избавиться от пузырьков, и помогает Какаши наложить жгут. Через пару минут после инъекции лицо Хатаке светлеет, а лоб разглаживается. Умино кусает губы, но сдерживается и вместо того, чтобы бомбардировать Копирующего вопросами, помогает ему забраться на кровать.
- Как все глупо получается, - хмыкает Хатаке, а потом вдруг ухмыляется.
- Что?
- Сколько ходил вокруг тебя кругами, а получилось все по пьяни, да еще и миссия эта, чтоб ее, не вовремя подвернулась, да на два месяца… А сейчас так вообще вырубился, герой-любовник недоделанный…
Ирука сначала прыскает в кулак, а потом перестает сдерживаться и заходится в громком смехе. Он смеется и смеется, не в силах остановится, и недоуменно смотрящий на него Хатаке вдруг тоже присоединяется. Должно быть, со стороны они похожи на сумасшедших.
Это все нервы, оправдывается перед собой Умино.
- А я уж… - сквозь смех стонет Ирука. – А я уж думал я был настолько плох в тот раз, что ты от ужаса взял себе миссию куда подальше да на подольше!..
Какаши, вдруг, серьезнеет и приближает лицо к лицу Ируки.
- А я думал, что был настолько кошмарно пьян, что…
И они снова заходятся в смехе, сгибаясь пополам и хлопая друг друга по спинам и по тому, что подвернется. Наконец, отсмеявшись, они вытягиваются на кровати в полный рост.
- Так ты не сам взял ту миссию? – спрашивает Ирука, преувеличенно внимательно разглядывая трещины на потолке.
- В Страну Болот-то? – Фыркает Хатаке. – Будь моя воля, я бы два месяца грел косточки в Стране Волн.
- И это значит, что мы можем сделать вид, что этих двух месяцев не было?.. – продолжает Ирука, не сводя глаз с потолка.
- Отличная идея, но идти на первое свидание нам уже поздновато, - обрывает его Хатаке, а потом, с неизвестно откуда взявшейся энергией, перекатывается на бок и подминает под себя Ируку. – Согласен?
Ирука охает от чужой тяжести, а потом, глядя в единственно видимый глаз Хатаке, кивает, медленно, словно завороженный змеей кролик.
- Тогда я предлагаю…
Что именно Копирующий хотел предложить, Ирука так и не узнал – Какаши вдруг резко заткнулся, а потом проехался грудью по груди Умино, соскальзывая вниз. Дурацкие фланелевые штаны сопротивлялись недолго – старая резинка соскользнула легко, ногам сразу стало холодно и сразу - жарко от прикосновения жестких рук. А потом щекотно – белая пакля прически Хатаке вдруг оказалась ужасно мягкой. А потом…
Ирука едва не вскрикнул, но вовремя закусил пальцы - гений шарингана, оказывается, был гением во всем.
- Да стони уже, - на секунду прерываясь, хмыкает Какаши.
Ирука, не контролируя себя, зарывается пальцами в чужие волосы, выгибается в спине, почти вставая на лопатки. Потолок… Какой же невероятный потолок… И этот язык, а глотка… Хатаке заглатывает до самого корня и стонет сам, посылая вибрацию горлом.
В юности Умино посчастливилось единожды побывать в дорогом борделе в столице, где, как он думал, случился лучший отсос в его жизни. Но Какаши… Даже если на миссии ему оторвут все конечности и лишат драгоценного шарингана, Хатаке точно не пропадет. Потому что губы… И шелковый, умелый язык… И это восхитительно узкое горло, да еще и эти звуки… Ирука находит в себе силы, чтобы поднять голову и взглянуть вниз.
- О, боги…
Тонкие губы Хатаке покраснели, все лицо перепачкано в обильной слюне – она даже стекает Ируке на бедра и между ягодиц.
Когда Какаши, наконец, добавляет пальцы, Умино вздрагивает и хнычет.
- Сейчас спущу, - сдавленным шепотом предупреждает он.
- Позже, - отрезает Хатаке, беря Ируку под колени и задирая ему ноги почти до головы. – Готов?
Умино краем глаза замечает надорванный серебристый квадратик, лежащий рядом, и кивает, прикрывая лицо рукой. Его щеки пылают, между ног настоящий пожар… Ирука морщится и ерзает задницей по влажной простыне.
- Нормально? – Какаши нависает над ним, сдерживаясь, оскалившись одной половиной рта.
Ирука кивает, не отводя жадного взгляда от бледных, во вздувшихся синеватых венах рук Хатаке. Их хитросплетение похоже на змей, уснувших под кожей. И черные точки уколов на сгибах.
Вдруг сразу становится легче.
Умино облизывает губы, собирая с них соль и, почему-то, сладость, а потом сам подается вперед. Короткое жжение и ощущение болезненной заполненности.
- Распирает, - шепчет Ирука, а потом расслабляется, откидывая голову назад, сходя с ума от ощущений и звука чужого голоса.
- Какой же ты узкий… шелковый… Ирука-а…
Как же давно он этого ждал… Целых два месяца с этого их неловкого, словно у подростков, раза, когда было слишком много одежды и слишком мало осмысленности.
Но на этот раз все иначе. Кожа к коже, запах, вкус, ощущения – все точное, четкое, контрастное. Ослепительно яркое. Ирука прикрывает глаза, чувствуя, как Хатаке толкается в него раз за разом, все увереннее.
Звук шлепков плоти о плоть – чуть пошло, но так здорово. От Какаши терпко пахнет свежим потом, смешные волосины на подбородке ездят вместе с ним туда-сюда перед глазами, рот приоткрыт, а темный глаз смотрит прямо и остро, словно пронзая насквозь и разделяя на двое…
Ирука ловит губами каплю пота, сорвавшуюся с острого носа Хатаке. Она соленая и горькая, словно слеза.
Какаши снова скалит крепкие зубы в своей недоулыбке, Умино пришпоривает его, как сноровистого жеребца, ударяя пятками в крепкие ягодицы. И Какаши послушный - Ирука вскрикивает от резкости новых толчков, а потом протискивает руку между их горячими потными телами.
Член пульсирует и нужно всего ничего, чтобы… Хатаке наваливается сильнее, и Умино чувствует, как его пальцы на члене накрывает горячая влажная рука.
- Давай же, - шепчет Какаши, касаясь влажным языком горячего завитка ушной раковины.
Ирука стискивает коленями крепкие бока Копирующего так крепко, что сам себе напоминает хитроумный капкан. По виску катится не то слеза, не то…
- Давай же…
И Ирука не в силах ослушаться. Он вздрагивает всем телом, словно от холода, сжимается, пульсируя, скользит онемевшими в чужой хватке пальцами по скользкому члену, сдавливает под головкой, выдаивая последние капли…
- Хороший… - жарко шепчет Хатаке. – Сла-адкий…
Вдруг Какаши стонет коротко и жалобно, словно от сильной боли. Его лицо искажается, шаринган из под сбившейся повязки коротко и страшно вспыхивает красным. Ирука невольно жмурится, чтобы не видеть гипнотизирующее движение запятых.
- Не бойся, - расслабленно улыбается Хатаке, утыкаясь носом Ируке в шею. – Он не всегда такой… Только во время боя…
- И в постели?
- Только с тобой.
Ирука тянется к сброшенным на пол пижамным штанам, чтобы вытереть испачканный живот, но Какаши перехватывает его руки.
- Позволь…
Ирука даже не успевает понять, что задумал Копирующий, как в следующую секунду Хатаке ныряет вниз, собирая языком подсыхающие потеки чужой спермы.
Умино несколько раз моргает, силясь прогнать наваждение, но ощущение теплого языка слишком реально. А Какаши разве что не мурлычет, потирась щекой о чисто вылизанный живот.
- Ты точно псих, Хатаке… - пораженно шепчет Ирука. Какой еще дзенин, кроме Копирующего, мог бы так откровенно наслаждаться… этим?
- Ты и вправду сладкий, - невозмутимо отвечает Хатаке, убирая языком с уголка губ крошечную белую каплю. – Солоноватый, но сладкий…
Умино не может выносить этого нахального взгляда и порывается было отвернуться, но Какаши легко сгребает его к себе под бок, обхватив поперек груди тяжелой рукой. А предательское тело Ируки, словно только этого и дожидавшееся, тут же растекается в сладкой неге довольства и умиротворенности.
Уже в полудреме Умино чувствует, как по шраму на переносице щекотно скользит что-то теплое.
- Щекотно, - выдыхает он и, извернувшись, ловит губами чужие пальцы. Скользнув языком по солоноватым подушечкам, он чувствует странное: ногтевые пластины – вместо них что-то мягкое.
Ирука перехватывает крепкое запястье и внимательно смотрит на пальцы Копирующего. И как только он раньше не заметил? Ведь все же утро руки были на виду!
Умино давно не ходит на миссии, но подчерк пыточных бригад Тумана не спутает ни с чем – у Хатаке вырваны ногти. Судя по отросшей почти в половину нормальной длины ногтевой пластине с месяц-полтора назад.
Ирука подносит чужую руку ближе к глазам, с болью, словно бы это его, а не Какаши пытали туманники, разглядывая длинные белые пальцы с болезненно-розовыми полумесяцами вокруг увеченных ногтей…
- Ерунда, даже не больно, - фыркает Копирующий, но руку не отнимает. – Через неделю другую как новые будут.
Умино, почти не слушая, кивает: в то, что Какаши «даже не больно», он верит охотно – дзенины, что с них возьмешь? Да и заживает на Копирующем, скорее всего, не хуже чем на его знаменитых нинкенах…
- И знаешь, я даже немного благодарен туманникам…
- За что?
Ирука бережно целует каждый палец, едва-едва касаясь губами кожи. А потом замирает, озаренный безумной догадкой. Неужели Хатаке?..
- В плену у меня было много времени подумать. Знаешь, из сырой камеры все вдруг видится чуть иначе – необычайно отчетливо. И я решил кое-что для себя.
- Ч-что? – начинает заикаться от волнения Умино.
- Кое-что, - хмыкает Хатаке и крепче обнимает Ируку. – Кое-что действительно важное.

@темы: Ирука, Какаши, размер: миди (от 20 до 70 машинописных страниц), жанр: романтика

---

[-Higitsune-]

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

[-Higitsune-]

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Водное дзюцу

[Yasia2506]

Название: Водное дзюцу.
Автор: Yasia.
Бета: Своими силами
Пейринг: Какаши/Ирука
Рейтинг: R.
Жанр: Романс, флафф.
Статус: Закончен.
Дисклеймер: Героев не имею, пользы не извлекаю, Кишимото втайне завидую.
Размещение: Только с разрешения автора.
Саммари: Однажды утром Какаши увидел на берегу озера юношу, выполняющего сложную водную технику.
От автора: Написано в подарок для  Atanieli на заявку "Какаши первый раз увидел, как Ирука использует водное дзюцу".

дзюцу

Какаши сам не понимал, что с ним происходит. Он готов был согласиться, что со стороны это выглядело очень красиво. Да разве может плохо смотреться такое завораживающее зрелище, как искусно созданный при помощи чакры водопад из мельчайших капелек кристально чистой воды, переливающейся в лучах ещё совсем невысоко поднявшегося над краем горизонта солнца. Но эту технику он видел и раньше, и никогда ещё сердце не ускоряло свой бег при виде радуги, играющей в искусственно созданном миниатюрном каскаде из воды.
Да что видел, пару раз он и сам её использовал, то ли развлекая сверстников в академии, которым до применения подобной техники было ещё расти и расти, то ли стараясь произвести впечатление. Собственно, вопрос о том, кого он собирался покорить этим дзюцу в свои неполные тринадцать лет, сейчас, когда АНБУ стукнуло двадцать два, уже давно не был так актуален, как во времена юности. Но и тогда его больше занимали вопросы безопасности деревни, чем попытки наладить отношения с окружающими. А о личной жизни речи не было в принципе. Зато сейчас, когда вторая война шиноби осталась далеко позади, настало самое время задуматься об этом.
Выполнив очередное сложное задание, ранним утром Хатаке отправился к своему любимому месту отдыха на берегу небольшого озера. Там он совершенно случайно заметил молодого чунина, одетого в одни лишь плавки, плотно обтягивающие округлые ягодицы, заставляющего искрящиеся струи подниматься над поверхностью водоёма и рассыпаться каскадом сверкающих брызг. Хатаке замер, открыв от восхищения рот. Прекрасно понимая, что выглядит глупо, АНБУ лишь усилием воли сумел придать лицу, скрытому не одной, а сразу двумя масками, обычное спокойное выражение. Да, никто не заметил бы его удивления, но джонин относился к той категории людей, которые даже в бессознательном состоянии предпочитали бы держать всё под контролем.
Наблюдая за гибким юношей, которому от силы было лет восемнадцать, Хатаке, затаившийся на ветке дерева, среди густой кроны, не мог отвести от него взгляда. Не сказать, чтобы парень был редкостным красавцем. Тёмные волосы, собранные в высокий хвост, уже давно намокли и свисали с головы чунина сосульками, а определить их цвет не представлялось возможным. Черты лица были резко очерчены, а нос пересекал не очень красивый шрам. Какаши относился к той категории людей, которая вовсе не считала, что шрамы являются показателем мужественности шиноби. Хатаке и сам мог бы насчитать на своём теле несколько десятков подобных «украшений», но воспринимал их не как отличительные знаки за мужество и отвагу, проявленные в бою, а скорее, как демонстрацию собственных промахов, не допусти он которые, шрамов на теле можно бы было избежать.
Но шрам, пересекающий нос чунина, явно был очень давним, полученным парнем ещё в нежном детском возрасте. Хотя несколько уродливых рубцов различных размеров, «украшавших» спину и руки юноши, были получены им явно гораздо позже. А след от большого ожога, который располагался вплотную к торчащему соску, показался Какаши едва ли не кощунством. Ну разве может такая прекрасная кожа, покрытая ровным слоем загара, быть обезображена этим явным излишеством? Взгляд АНБУ прошелся по крепким икрам и мускулистым бёдрам и снова вернулся к горошинам сосков, задорно торчащим в разные стороны. Зрелище стекающих по смуглой груди капелек воды было настолько чарующим, что на несколько секунд Хатаке словно впал в ступор, не отводя взгляда от волшебного видения, за что мгновенно поплатился.
Миниатюрный водопад, поднимающийся из воды между деревом, на котором замер Какаши, и тем местом, на котором незнакомец тренировал водную технику, неожиданно вырос в несколько раз. Направляемые уверенной рукой, воды озера обрушились на то место, где ещё секунду назад скрывался АНБУ. Конечно же, джонин успел покинуть укрытие до того, как его с ног до головы окатило бы холодной водой, но сделать это незаметно у него не получилось.
- Подсматривать за людьми – не самое увлекательное в мире занятие, - раздавшийся со стороны озера голос оказался мелодичным и весьма приятным. Хатаке, который всё ещё не был до конца уверен, стоит ли ему показываться на глаза этому пареньку, или нет, замер на месте. – Но если наблюдать за мной настолько интересно, кто я такой, чтобы это запретить?
Юноша демонстративно отвернулся спиной к берегу и продолжил тренировку. Правда, в этот раз струи воды не были столь послушны его движениям, что с головой выдавало волнение чунина. Лишь минуту спустя парень смог собраться настолько, чтобы воссоздать сияющий водопад, подобный прежнему. Но спина его оставалась прямой и напряженной.
Неслышно спрыгнув на землю, Хатаке быстро разделся до нижнего белья, а затем решительно стянул с себя и боксёры, свалив всю одежду не очень аккуратной горкой на берегу. Единственное, что оставалось на нём надето, это ярко раскрашенная красными и чёрными мазками белоснежная маска АНБУ на лице. Не придумав лучшего способа, чтобы привлечь к себе внимание паренька, он наступил на тонкую сухую веточку, которая переломилась под его ступнёй с тихим треском.
Но юноша услышал. Медленно обернувшись, всё ещё не прекращая действие водного дзюцу, он уставился широко распахнутыми карими глазами на замершего в нескольких метрах от него совершенно голого парня с хорошо развитым бледным телом и торчащими в разные стороны серебристо-белыми волосами. Что самое примечательное, причёска была не единственной частью тела АНБУ, вздымающейся вверх. В поросли кудрявых волос, лишь на тон темнее тех, что росли на голове, гордо поднимал свою тёмно-розовую головку довольно крупный, чуть скошенный влево член.
- Однако, - юноша тихо хмыкнул, окинув джонина внимательным взглядом с ног до головы, а секунду спустя его лицо озарила такая яркая улыбка, что впору было зажмуриться, чтобы не ослепнуть. – А ты красивый.
Хатаке слышал много слов в свой адрес. Как его только не называли. Враги страны Огня призывали на голову АНБУ различные кары и осыпали гения нецензурной бранью, шиноби родной деревни восхищались его сложными техниками и выносливостью. Но красивым его назвали впервые в жизни. Даже те, с кем ему доводилось разделить постель, чтобы снять сексуальное напряжение, никогда не говорили Какаши ничего подобного. В груди неожиданно стало жарко. Сам не осознавая, что делает, он преодолел разделяющее их с чунином расстояние.
- С этим нужно что-то делать, - ещё раз улыбнулся паренёк, опустив взгляд на полностью готовый к действиям член Копирующего. – Можно?
Не совсем понимая, чего от него хочет юноша, Какаши кивнул. А секунду спустя мозолистая рука уверенно обхватила ствол его члена, начиная движение. То ли близость парня, от чьих сосков Хатаке всё ещё не мог отвести зачарованного взгляда, то ли восторженное выражение его лица, сыграли в этом решительную роль, а может, виною всему стал тот факт, что последний секс у джонина был три месяца назад, но кончил он неожиданно быстро, бурно излившись в руку незнакомца.
- А ты вкусный, - усмехнулся тот, облизывая запачканную в сперме руку. И сразу же, без перехода, попросил: «Поцелуй меня».
Не ожидавший подобного поворота, Какаши растерянно смотрел на парнишку сквозь прорези маски.
- Я закрою глаза и не буду смотреть на твоё лицо, - пообещал тот, очевидно, решив, что Копирующего беспокоит именно это. Не дожидаясь ответа, паренёк крепко зажмурился и облизнул губы, явно волнуясь.
Хатаке замер, словно взвешивая в голове все «за» и «против» подобного поступка. С одной стороны, подобные отношения в АНБУ явно не приветствовались, но лицо парнишки в этот момент выражало столько надежды, а губы были так призывно раскрыты, что он просто не смог устоять. Решительно сорвав с головы маску, а за ней ещё одну, он ловким движением закинул обе на горку собственной одежды, после чего шагнул к юноше и накрыл его рот своим.
Тело попеременно бросало то в жар, то в холод. Увлечённые поцелуем, они не удержали концентрации чакры в ногах и ухнули под воду, но даже в этот момент их губы не разъединились. Парни продолжили ласки, сплетаясь языками, изучая глубины рта друг друга. Чунин сдержал своё обещание, он ни на секунду не открыл глаза за всё то время, что они провели в воде, а затем и на берегу. Лишь когда маска заняла своё место на лице АНБУ, он широко распахнул свои затуманенные от страсти карие глаза.
- Я знаю, что вам нельзя называть своё имя и показывать лицо, - тихо сказал он, с грустной улыбкой глядя на полностью экипированного бойца с татуировкой на плече, - но своё-то я могу тебе сказать. Меня зовут Ирука. Умино Ирука. Если когда-нибудь решишь заглянуть ко мне на огонёк, я буду совсем не против.
Джонин кивнул в знак того, что принял информацию к сведению, резко развернулся и скрылся в лесу. Он и сам ещё не знал, воспользуется ли когда-нибудь предложением чунина, но губы продолжали сами нашептывать имя, которое, Хатаке был уверен, он не забудет никогда. «Дельфин».
А Ирука, оставшись один, ещё долго смотрел в ту сторону, куда умчался этот красивый АНБУ, лица которого он так и не увидел, да и вряд ли когда-нибудь сможет увидеть. Но губы до сих пор горели от жарких поцелуев, и юноша свято верил, что память об этом чудесном утре и светловолосом, бледнокожем, но таком страстном партнёре, останется с ним до седых волос.
***
И стоит ли удивляться, что всего неделю спустя, когда Умино, задёрнув шторы и выключив свет, начал проваливаться в зыбкий сон на своей узкой и жесткой кровати, в окно его крохотной квартирки скользнула знакомая тень в маске АНБУ. Уже минуту спустя крепкое обнаженноё тело накрыло Ируку, теплые губы нашли его рот, а уверенная рука зарылась в густые волосы парня, в то время как вторая стаскивала с его бёдер пижамные штаны.
Юноша расслабился в этих уверенных, но таких нежных и ласковых объятиях, решив, что даже если это сон, то он ни за что на свете не будет просыпаться. Ну, а если всё происходит с ним в реальности, то больше он своего АНБУ никуда не отпустит. И Умино покрепче оплёл тело партнёра ногами и руками, принимая даримые им ласки и отвечая с не меньшим энтузиазмом.
Когда, несколько часов спустя, чунин засыпал, вымотанный энергичными постельными упражнениями, а его любовник покидал спальню через окно, оба были твёрдо уверены, что это только начало. И что бы ни ожидало их в будущем, сейчас они были абсолютно счастливы.

@темы: Ирука, Какаши, размер: мини (до 20 машинописных страниц), жанр: романтика

---

[Стас...]

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

[Умино-сан]

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Ревность

[Yasia2506]

Название: Ревность.
Автор: Yasia.
Бета: Своими силами.
Пейринг: Генма/Эбису, Какаши/Ирука.
Рейтинг: PG-13.
Жанр: Романс, флафф, капелька ангста.
Статус: Закончен.
Дисклеймер: Героев не имею, пользы не извлекаю, Кишимото втайне завидую.
Размещение: Только с разрешения автора.
Саммари: Генма с Эбису встречаются тайно, и Ширануи это совсем не нравится. Эбису постоянно провоцирует его на ревность.
От автора: Написано в подарок для  Болтливая Ять

ревность

- Намиаши снова отирался около тебя весь вечер, - пронзая глазами Эбису, возмущался сенбононосец. Любимую иглу он вынул изо рта и вращал между пальцев правой руки, что обычно свидетельствовало о крайней степени раздражения.
- Генма, не придумывай Ками знает что. Мы с Райдо обсуждали некоторые аспекты применения огненных и воздушных техник, а также возможности их комбинирования, - отмахнулся от любовника элитный учитель.
- Ах, он для тебя уже просто Райдо? - блондин едва не шипел, глядя на Эбису сузившимися глазами.
- Ну да. А что, мне теперь ко всем по фамилии обращаться? – фыркнул тот, не придавая очередной истерике своего парня никакого значения.
- Да хоть бы и так. Меня ты почему-то до сих пор в штабе Ширануи-саном называешь, будто мы едва знакомы! – взорвался блондин.
- Ну, так это же для конспирации. Чтобы никто не догадался, что мы встречаемся, - словно маленькому ребёнку, начал втолковывать Генме элитный учитель.
- В бар ты ходишь только со штабными, тренируешься с Асумой и Райдо, даже в компании Анко тебя можно застать гораздо чаще, чем со мной. У меня уже в печенках сидит эта твоя конспирация. Создаётся такое впечатление, что ты специально меня провоцируешь, - Ширануи был близок к тому, чтобы сорваться и высказать любовнику всё, что он думает о его скрытности, конкретно перечислив все душевные страдания, выпавшие на его долю за те полгода, которые они встречались.
Чувствуя это, Эбису успокоил любовника единственно возможным способом – утащив в спальню и до самого утра доказывая не словами, а делом, что относится к нему гораздо лучше, чем к остальным шиноби Конохи вместе взятым. Под утро, удовлетворённые и уставшие, оба заснули в объятиях друг друга. Вот только Генма, прежде чем отправиться в царство Морфея, решил, что к вопросу конспирации он ещё обязательно вернётся. Причём, в самое ближайшее время.

Зайдя в штаб, чтобы написать объяснительную насчёт очередной выходки Конохамару, которая повлекла за собой порчу личного имущества кого-то из штатских, Эбису замер в проходе, шокированный открывшимся ему зрелищем. Около стола для заполнения отчётов сидел Генма, а рядом с ним, непозволительно близко наклонившись к блондину и что-то нашептывая ему на ухо, расположился Хатаке Какаши.
Судя по довольному хихиканью Ширануи, его ничуть не смущала, а даже наоборот, весьма радовала близость гения Конохи. При этом Генма даже сенбоном не повёл в сторону любовника, хотя элитный учитель был уверен, что тот почувствовал его чакру.
В глаза сразу же бросилось бледное лицо Ируки, который, стиснув кулаки и сцепив зубы, пронзал парочку разъярённым взглядом.
- Ма-а-а, какая встреча, Эбису-сенсей, - протянул обернувшийся к двери Хатаке, ленивым жестом забрасывая левую руку на плечо Ширануи. – Давненько я вас не видел.
«А уж с каким бы удовольствием я тебя не видел и впредь, пугало огородное», - подумал тот, едва не скрипя зубами.
- Добрый день, Эбису-сенсей. Как дела? – вслед за Копирующим, повернулся в его сторону сенбононосец.
«А то не знаешь? Только утром распрощались в твоей квартире», - очередная мысль мелькнула в голове элитного учителя.
- Просто замечательно, Ширануи-сан. Конохамару мне скучать не даёт, - впиваясь взглядом в расслабленное лицо медика и кривовато улыбаясь, выдохнул он.
- Ну, тогда не буду вас отвлекать. Какаши мне о своей последней миссии рассказывает, но вам, наверное, это не интересно, - протянул Генма и снова обернулся к Хатаке, словно Эбису был пустым местом.
Раздраженный до невозможности, элитный учитель плюхнулся на стул рядом с Ирукой и принялся заполнять бланк объяснительной. К сожалению, расстояние в пару метров не могло заглушить тихого шепота и довольных смешков, раздающихся из-за спины. А внутри глухим комом нарастали обида и злость.

Ну разве мог он себе представить ещё полгода назад, что ему будет так больно видеть Ширануи, любезничающим с каким-нибудь другим шиноби или коноичи. Ведь инициатором их отношений стал именно Генма. Просто однажды вечером он появился на пороге квартиры Эбису и без предисловий заявил тому, что жаждет стать его парнем.
Элитный учитель даже опешил от таких слов. Почему-то в голову сразу же полезли всякие глупые предположения о том, что блондин наверняка шутит, или просто поспорил с кем-нибудь и таким нелепым способом пытается выиграть пари. Но, когда, устав ждать ответа, Ширануи переступил порог и решительно накрыл губы Эбису своими, всем телом прижавшись к учителю, все мысли бросились врассыпную, покидая голову хозяина квартиры.
Остались только блаженство, томная нега и всё нарастающий жар внутри, постепенно охвативший тела обоих шиноби. И только на следующее утро, после ночи, полной страсти и ласки, нежных прикосновений и болезненных укусов, жарких поцелуев и сокрушающих оргазмов, непрошенные мысли снова вернулись к Эбису. С одной стороны то, чем они занимались всю ночь, было великолепно, но червячок сомнения, закравшийся в душу, не давал расслабиться и принять это как должное.
Разбудив сопящего ему в ухо Генму, задремавшего на рассвете, элитный учитель выскользнул из тёплых объятий и отправился на кухню ставить чайник. Справившись с поставленной задачей, он присел на колченогий табурет около стола, подперев рукой щёку. Заварник и две чашки уже заняли свои места на кухонном столе. Оставалось только дождаться, пока чай заварится, и приглашать гостя на утреннюю трапезу.
- Так что насчёт моего предложения? – абсолютно не стесняясь своей абсолютной наготы, через несколько минут к хозяину присоединился Ширануи. Несмотря на полное отсутствие одежды, сенбон уже занимал своё привычное место во рту блондина. - Ты будешь со мной встречаться?
Элитный учитель уже готов был ответить на этот вопрос – не зря же он так и не сомкнул глаз, даже когда любовник забылся в сладкой дрёме, размышляя над словами сенбононосца. И Эбису выдал ошарашенному Генме получасовую лекцию том, какая это важная и ответственная работа – быть учителем, завершив её словами о том, что шиноби, удостоившийся такого почётного занятия, просто обязан иметь безупречную репутацию.
- Если честно, я не до конца понял, к чему ты ведёшь, - растерянно пожал плечами блондин, перекатывая сенбон из одного уголка рта в другой.
Элитный учитель только многозначительно закатил глаза, мысленно кляня непонятливость Генмы. Вот только, из-за очков, которые он водрузил на нос с самого утра, чтобы не выдать смятение чувств, а глаза всегда в полной мере отражали его эмоции, этот жест ускользнул от внимания собеседника.
- А веду я к тому, что не имею права быть замеченным в каких-либо предосудительных связях, тем более, состоять в интимных отношениях с лицом одного со мной пола, - выдал он в лицо Ширануи.
- То есть, ты хочешь сказать, что отказываешься? – расстроился тот. Поникшие плечи и печальное выражение на ещё совсем недавно сиявшем улыбкой лице блондина, острой иглой вонзились в сердце элитного учителя. Медленно поднявшись из-за стола, Генма повернулся к двери. – Ну что ж. Тогда не буду тебя отвлекать.
- Да погоди ты. Дослушай до конца, а потом уже решай – нужно оно тебе или нет, - вслед за гостем вскочил из-за стола Эбису. – Я не сказал, что против этих отношений. Просто у меня есть одно условие - о том, что мы встречаемся, не должен знать ни один человек в деревне. Если тебя устраивает такой расклад, я стану твоим парнем.
Конечно, Генма не раздумывая согласился на все условия. И целых полгода держал своё слово, ни единым жестом не давая понять окружающим, что их с элитным учителем связывают более тёплые, чем с остальными шиноби, отношения. Постороннему наблюдателю вообще, скорее всего, показалось бы, что они едва знакомы.

«Неужели, я разонравился ему? Ещё неделю назад он закатывал истерики по поводу моего общения с Райдо, а сейчас сам шушукается с Копирующим. Может, он устал притворяться? Или?..» - все остальные мысли Эбису гнал от себя прочь, но они снова и снова возвращались нежданными гостями в голову элитного учителя.
Он сам не знал, почему ему было так горько видеть любовника рядом с другими шиноби. Решив поначалу, что просто расстроился за лучшего друга, который вздыхал по Хатаке уже довольно давно, он почти успокоился и собирался забыть про эпизод в штабе. Увы – Какаши оказался только первой ласточкой. На следующий день Ширануи отправился в бар с Аобой, а через неделю травил анекдоты с Изумо и Котецу, заливаясь смехом и периодически приобнимая то одного, то другого. А когда Морино Ибики, хитро подмигнув сенбононосцу, схватил его за руку и утащил в сторону отдела пыток и допросов, Эбису и вовсе приуныл.
Лёжа вечером в постели, он снова и снова прокручивал в голове воспоминания о самых счастливых моментах своей жизни. Как ни странно, почти все они были связаны с Генмой. Только сейчас, понимая, что Ширануи начал отдаляться от него, элитный учитель осознал, как много тот для него значит. До самого рассвета он не сомкнул глаз, раздумывая, как бы ему подступиться к любовнику с разговором. Медик уже два дня не приходил к нему ночевать и к себе в гости не приглашал. Уже один этот факт символизировал о начинающемся разладе в их отношениях – раньше, если только не был на долгосрочных миссиях за пределами деревни, Генма всегда старался провести ночь в его объятиях.
С самого утра Эбису решительно отправился к квартире Ширануи. Но дома того уже не было. Около часа побегав по деревне, элитный учитель всё-таки обнаружил блондина в небольшом уютном кафе неподалёку от штаба. Вот только сенбононосец был не один. Радостно улыбаясь и жестикулируя, он увлечённо рассказывал о чём-то Куренай, которая внимательно его слушала и кивала, соглашаясь с каждым его словом и улыбаясь в ответ.
Оказывается, физическая боль – это ещё не самое страшное. Это элитный учитель прочувствовал на собственной шкуре. От счастливого вида любовника, который получал массу удовольствия, общаясь не с ним, словно острые иглы впились в сердце Эбису, безжалостно раня и заставляя кровоточить разрывающееся от боли сердце. Не видя ничего перед собой, джонин развернулся и медленно побрёл вдоль улицы, оставшись незамеченным оживлённо болтающей парочкой.
Хотелось умереть. Одним махом покончить с этой проклятой жизнью, которая и раньше никогда не баловала его, а сейчас и вовсе решила раздавить, словно мелкую букашку.

- Что с тобой? Ты такой бледный, - в себя его привёл обеспокоенный голос Ируки. Очевидно, Эбису на автомате отправился в сторону квартиры единственного человека, которому мог доверять. Умино, только пять минут назад вышедший из дома, увидев на улице бредущего неизвестно куда друга, решительно схватил элитного учителя за руку и повёл его в сторону собственной квартиры, которая находилась совсем рядом.
- Ты вернулся? Что-то забыл? – из ванной, вытирая мокрую голову полотенцем, вышел Хатаке Какаши, одетый в едва не спадающие с бёдер старые спортивные штаны Ируки. Эбису неоднократно намекал другу, что эти тряпки пора бы уже отправить на помойку, но, очевидно, тому они были дороги как память. Заметив ошарашено пялящегося на него гостя, Копирующий быстро прикрыл полотенцем лицо, не скрытое привычной маской.
- Э-э-э, - замер на пороге элитный учитель, не зная, что сказать.
- Проходи уже, - подтолкнул его в спину Умино. – Какаши, поставь, пожалуйста, чайник.
Спустя пять минут трое шиноби сидели на кухне. Заваренный чай, распространявший по всей квартире неимоверный аромат, был налит в три красивые чашки, которые Ирука приберегал для особых гостей. Очевидно, собравшуюся за столом компанию хозяин квартиры именно к таковым и относил.
- Надеюсь, теперь ты скажешь, что с тобой случилось, - обеспокоенно обратился к Эбису, почти допившему чай, Умино.
Элитный учитель, к этому времени уже немного успокоившийся, не горел желанием делиться подробностями своей загубленной личной жизни с кем бы то ни было. Бредя, не разбирая дороги, в сторону дома Ируки, он как никогда отчётливо понял, что сам виноват в том, что Генма охладел к нему. Ведь Ширануи, как и всякий нормальный человек, наверняка хотел проводить со своим любимым время вместе, не скрываясь по углам, а с Эбису был вынужден ограничиваться только сексом и поцелуями украдкой. И то, элитный учитель отчитывал его за каждое проявление эмоций, словно сопливого генина.
Конечно же, так не могло продолжаться вечно. Увиденная сегодня утром в кафе картина до сих пор стояла перед внутренним взором. Никогда на его памяти Ширануи не был так весел и раскован с ним, а вот с Куренай он мог себе позволить так искренне улыбаться. Эбису постарался выбросить из головы увиденное. Почему-то признаваться лучшему другу в том, что собственными руками уничтожил свой шанс стать счастливым, ему не хотелось.
- А ты мне ничего не хочешь сказать? – решил он перевести тему. – Не каждый день я встречаю в твоей квартире полуголых гениев, выходящих из ванной.
Умино внимательно посмотрел на друга. Тот, хоть и оставался всё так же бледен, плечи немного расслабил, поэтому сидел уже не такой напряженный, как несколько минут назад.
- Пойду ка я прогуляюсь, - внезапно заявил Хатаке. Ополоснув свою чашку, он направился в сторону комнаты, где быстро переоделся и выпрыгнул в окно.
- Ну вот, теперь можем спокойно поговорить, - выдохнул Ирука. Он всё ещё чувствовал себя немного скованно в присутствии любовника.
- Признавайся, как ты охмурил Копирующего? Совсем же недавно только слюни пускал в его сторону и подойти к нему боялся, - печально улыбнулся элитный учитель.
- Ты не поверишь. Всё случилось на позапрошлой неделе. Помнишь, ты тогда ещё в штаб заходил, а Какаши с Ширануи за дальним столиком о чём-то разговаривали?
Этот момент Эбису помнил прекрасно. Именно он стал первым из череды эпизодов, наглядно продемонстрировавших ему, что Генма устал от общения с ним и предпочитает проводить время с другими шиноби и куноичи.
- Так вот, в тот день всё и произошло, - не замечая ещё больше побледневшего лица друга, Ирука с восторгом продолжил. Его глаза просто светились от счастья. – Ты тогда довольно быстро ушел, а они всё продолжали сидеть и о чём-то говорить. А потом Ширануи пожелал Какаши удачи и распрощался, а Хатаке подошел к моему столу и сходу заявил, что хочет со мной встречаться. Сам понимаешь, что я отказываться не стал. Вот и вся история.
Элитный учитель решительно ничего не понимал. Он-то был уверен, что Генма тогда заигрывал с Копирующим. Неужели, он что-то не так понял? Но ведь была же ещё и пьянка с Аобой, и неизвестно, о чём Ширануи разговаривал с Ибики. Да и сегодняшняя встреча с Куренай явно была не случайным совпадением. Растерявшись и уже совершенно ничего не соображая, Эбису, ко всему прочему, почувствовал, что его начало сильно клонить в сон.
- Приляг, отдохни. Я тебе в чай немного успокоительного добавил, так что тебе может захотеться спать, - уже как будто откуда-то издалека донёсся до него затихающий голос Ируки. Джонин слабо ощущал, что его поднимают на ноги, куда-то ведут и укладывают на футон, но никак не реагировал на внешние раздражители. Как только его голова коснулась подушки, он провалился в беспокойный сон.

- …не сказал, что с ним случилось? – обеспокоенный голос, раздающийся совсем рядом, был ему прекрасно знаком.
Эбису улыбнулся. Хоть во сне он сможет почувствовать – каково это, когда Ширануи так переживает за него. Ощущение, будто его держат за руку, непроизвольно поглаживая большим пальцем ладонь, было настолько приятным, что просыпаться совершенно не хотелось. Зачем ему возвращаться в мир реальности, где любимый, устав от его выкрутасов, скоро пошлёт его ко всем биджу и найдёт себе кого-нибудь получше? Того, кто не заставит его хранить в тайне их отношения.
- Нет, я так и не смог узнать, что его расстроило, - голос Умино прозвучал довольно близко, а спустя мгновение на лоб элитного учителя опустилась рука друга. – Температуры, вроде, нет. На попытку воздействовать на его разум какими-нибудь техниками тоже не похоже. Я даже не знаю, что с ним могло случиться.
Судя по тому, что прикосновения ощущались очень чётко, это был вовсе не сон. Собираясь убедиться в этом, Эбису резко распахнул глаза, чтобы сразу же их закрыть. Кто-то, скорее всего, Ирука, снял с него очки, поэтому даже закатное солнце больно резануло своими лучами по глазам. Но даже за те несчастные доли секунды, что его глаза были открыты, элитный учитель успел увидеть, что на полу около футона, на котором лежит он сам, сидит Генма и с волнением всматривается в его лицо.
- Эбису, ты как? – сразу же раздался почти у самого лица взволнованный голос любовника, подтверждающий, что это всё не галлюцинации и не игра больного воображения. И столько в этом голосе было тревоги за него, что из глаз элитного учителя непроизвольно покатились крупные слёзы, которые он каким-то образом сумел сдержать утром.
- Да скажи же мне, что с тобой случилось? – еще больше обеспокоился Ширануи. Но видя, что любимый и не думает успокаиваться, крепко прижал его к своей груди и начал гладить по спине и волосам, шепча на ухо какие-то нежные глупости. Постепенно слёзы прекратили течь из глаз. Эбису только шморгал носом, вцепившись руками в джонинский жилет и уткнувшись лицом куда-то в район шеи любовника. Окончательно успокоившись, он с трудом расцепил крепко сжатые пальцы. Ему было одновременно безумно хорошо в крепких объятиях уверенных рук, а с другой стороны, неимоверно стыдно за устроенную истерику.
- Я люблю тебя, - неожиданно, сам не понимая, почему говорит это именно сейчас, прошептал он на ухо Генме.
- И я тебя люблю, - услышал он в ответ. Ширануи отстранил его от себя, совсем ненадолго, сразу же начиная покрывать щёки, всё еще красные от слёз, лёгкими поцелуями.
Ирука, сообразивший, что является случайным свидетелем того, что не должен был видеть, ещё несколько минут назад покинул собственную квартиру, заодно прихватив с собой и читающего на подоконнике свою любимую книжку Хатаке. В итоге в комнате остались только двое.
- Так что, теперь ты наконец-то скажешь, кто довёл тебя до подобного состояния? – поинтересовался Генма. – Мне когда Какаши сказал, в каком ты был состоянии, я чуть разрыв сердца не получил.
- А почему это Копирующий именно тебе о моём состоянии побежал докладывать? – Эбису уже не был так эмоционально взволнован, как несколько минут назад, поэтому мгновенно насторожился, стоило только последним словам слететь с языка любовника. Генма замялся и попытался отвернуться, но элитный учитель не дал ему этого сделать, крепко ухватив рукой за подбородок и повернув лицом к себе. – Ну, я жду ответа.
- Хорошо, - словно на что-то решившись, Ширануи пристально посмотрел в не скрытые стёклами очков глаза внимательным взглядом. – Я всё тебе расскажу. Только пообещай, что выслушаешь до конца, не перебивая.
Эбису только нахмурился и согласно кивнул.
- Я ужасно ревновал тебя ко всем, с кем ты общался. Сам же понимаешь – одно дело, когда каждая собака в деревне знает, что мы встречаемся, и совершенно другое, когда все думают, что ты свободен. Ну, и твоё слишком тесное общение с Ирукой не давало мне покоя. А в один прекрасный день я заметил, что Хатаке тоже пристально наблюдает за вами. Сначала я хотел вызвать его на поединок, но, присмотревшись, понял, что он пускает слюни не на тебя, а на твоего приятеля. Вот тогда-то у меня и появилась в голове мысль свести их вместе, таким образом обезопасив себя с этой стороны. В тот день в штабе я подсел за стол к Копирующему и уговорил попытаться подкатить к Умино. В итоге, он последовал моему совету, а что было дальше, ты и сам прекрасно видишь. Они уже две недели живут вместе.
- Это-то мне понятно, только ты так и не объяснил, почему Какаши позвал тебя сюда.
- Ну, понимаешь, - замялся Генма, - он тогда спросил, как я догадался о его чувствах к Ируке. В общем, мне пришлось признаться, что я наблюдал за тобой, потому что влюблён в тебя по уши. Но я ему не говорил о том, что мы встречаемся, так никто ничего до сих пор об этом не знает, а твоя репутация учителя не пострадала.
- Да к биджу мою репутацию, - Эбису и сам не ожидал от себя подобной реакции. Ведь если Ируке, который тоже работает учителем, можно встречаться с парнем, то чем же он хуже? Вот только снова всплывал вопрос о похождениях Ширануи за последнюю неделю. И пусть сейчас медик сидит около его футона и держит за руку – не факт, что тому не было бы приятнее проводить это время в компании Аобы, Ибики или Куренай. Решившись, он задал самый насущный на данный момент вопрос. – Ты на самом деле любишь меня, или просто повторил эти слова за мной?
- Эбису, что за глупости ты говоришь? – удивился блондин. – Конечно же, я люблю тебя. Так сильно, что даже словами не могу описать.
- Тогда почему ты в последнее время избегал меня? Я думал, что тебе надоело прятаться по углам, и ты решил меня бросить, - растерянно прошептал элитный учитель.
Генма покраснел. Он понимал, что для того, чтобы убедить любимого, придётся рассказать всю правду, как есть, но опасался его реакции. В итоге, всё-таки решившись, он снова устремил взгляд своих ореховых глаз на лицо Эбису.
- Понимаешь, я ревновал тебя не только к Ируке. Ты проводил много времени ещё и с Райдо, Асумой и Анко. Вот я и подумал, что если они тоже найдут себе вторые половинки, то мне не придётся так сильно переживать, когда в следующий раз ты окажешься в их компании.
Паззл в голове элитного учителя потихоньку начинал складываться.
- То есть, когда ты пошел в бар с Аобой…
- … я намекнул ему, что не стоит скрывать от Райдо, что тот ему уже давно нравится.
- А с Ибики вы о чём беседовали?
- О прелестях Анко, естественно, - хмыкнул Генма, но сразу же придал лицу серьёзное выражение, как только заметил недовольство во взгляде любимого. – Морино оказался ценителем девушек со вздорным характером и хорошим аппетитом.
- А о чём ты так мило болтал сегодня утром с Куренай? – невольно вспоминая, как больно ему было увидеть их вместе, задал последний вопрос элитный учитель.
- Я намекнул ей, что один нерешительный джонин, который вот уже десять лет не расстаётся с сигаретой в зубах, пожирает её глазами при каждом удобном случае.
- Кто бы говорил. Сам свою иглу изо рта не выпускаешь, - фыркнул Эбису, у которого на душе мгновенно полегчало. Утренние мысли уже казались такими далёкими и глупыми, что их не хотелось даже вспоминать.
- Так ты простишь меня? – вывел его из задумчивости робкий голос Ширануи.
После всех тех ужасов, которые элитный учитель успел себе представить, после того, как он думал, что больше не нравится Генме, и тот скоро предложит расстаться, вопрос прозвучал совершенно неуместно. Тем не мене, любимый продолжал смотреть на него выжидающе, с надеждой во взгляде, поэтому Эбису чувствовал себя обязанным дать ему ответ. Но, вместо слов, он просто протянул вперёд руки, крепко обняв и прижав к себе блондина, и поцеловал его, сначала робко, а затем гораздо увереннее, преодолевая преграду из зубов и вовсю хозяйничая языком во рту Ширануи…
- Ты знаешь, мне кажется, пора бы нам уже и честь знать, - выдавил он из себя несколько минут спустя, не давая рукам любовника проникнуть под одежду. Генма лишь растерянно смотрел на него, не понимая, почему ему не дают в полной мере насладиться столь желанным телом, но Эбису был непреклонен. – Пошли уже домой, Купидон местного масштаба. Не думаю, что Ирука сильно обрадуется, если мы займёмся сексом на его футоне. А с его парнем нам и подавно лучше не ссориться.

Как обычно по понедельникам, штаб был до отказа набит шиноби. А учитывая, что завтра должен был начаться новый учебный год в академии, оживление, царившее вокруг, было вполне понятно. Родители будущих шиноби спешили как можно скорее отчитаться в выполнении миссий, чтобы заняться подготовкой к торжественному для их юных чад дню.
Элитный учитель сам вызвался помочь не успевающим выдавать задания и принимать отчёты Изумо, Котецу и Ируке. Он уже порядком умаялся работать с документами, но благодарная улыбка друга компенсировала и накопившуюся за день усталость, и появившуюся под конец смены лёгкую головную боль. Внезапно на плечи ему опустились две ладони с длинными тонкими пальцами и начали разминать затёкшие мышцы.
- Ну что, долго ещё тебе здесь сидеть? – поинтересовался Генма и, наклонившись, поцеловал его в щёку. – Я же вижу, что ты уже устал. Дома сделаю тебе настоящий массаж и проведу сеанс акупунктуры.
- Знаю я твой массаж, - фыркнул Эбису, который прекрасно помнил все предыдущие попытки любовника размять ему спину, постепенно плавно перетекающие в жаркий секс. – А вот от сеанса иглоукалывания отказываться не стану. Ты же в этом деле мастер.
И никого из присутствующих в штабе шиноби не удивило, что элитный учитель чуть приобнял Ширануи и поцеловал его в ответ. Как сенбононосец и мечтал, теперь действительно каждая собака в Конохе знала об их отношениях. И земля не упала на землю, а родители учеников не стали относиться к элитному учителю хуже, чем раньше, узнав о его ориентации. Но, даже если бы это было и так, Эбису прекрасно понимал, что для него имеет значение мнение единственного человека на земле, того, который сейчас стоит прямо напротив него и улыбается своей самой очаровательной улыбкой. А всё остальное не имеет значения.
- Ирука, я уже закругляюсь, - обернулся он к другу, многозначительно кивнув на часы, висящие на стене. – Моя смена подошла к концу.
- Да вижу я уже, что у тебя подошло, - хитро улыбнулся Умино. – Я и сам уже собирался заканчивать. Ты не забудь, кстати, насчет нашего приглашения.
Ширануи хотел было поинтересоваться, о чём идёт речь, но в этот момент в проёме окна мелькнул силуэт светловолосого шиноби с беспорядочно торчащими волосами и надвинутым на глаз хитаем, а секунду спустя Ируки в комнате уже не было. Генма перевёл свой взгляд на элитного учителя и вопросительно поднял бровь, а заодно и сенбон. Со стороны это смотрелось весьма комично.
- Вот только не нужно подозревать вокруг мировой заговор и снова начинать ревновать. Знаешь же прекрасно, что кроме тебя мне никто не нужен, - самым краешком губ улыбнулся Эбису, глядя на любовника. – У Хатаке через две недели день рождения, мы с тобой приглашены на праздник. По-моему, кроме нас и Гая никого больше не будет.
- Ну, хорошо, так уж и быть, к нему я тебя ревновать не стану, - усмехнулся Генма, хватая элитного учителя за руку и направляясь в сторону выхода.
- Куда ты меня тащишь? – чисто для вида возмутился Эбису, который готов был идти вот так за руку с любимым хоть на край света.
- Ну, не подарок покупать, это точно, - фыркнул тот. – Спешу провести сеанс акупунктуры. И не факт, что потом я всё-таки удержусь от того, чтобы сделать тебе массаж.

@темы: Куренай, Ирука, Генма, Какаши, размер: мини (до 20 машинописных страниц), жанр: романтика, Эбису, Райдо, жанр: ангст